6. Лагерь тот, но и не тот

 
  «То ли брахман, коль напьётся, то ли – полный аватар».
                (юная неформалка)

      Когда-то, в этих местах жили совсем другие народы: например, шапсуги, которые навсегда покинули эти края, когда их земли присоединили к России. Жили здесь и черкесы, и адыги, и кабардинцы, и абхазцы. На месте ближайшего посёлка был Николаевский форт – военное укрепление, захваченное и разрушенное горцами. Возможно, следуя вместе со своим гарнизоном в Абинскую, останавливался где-то в этих местах на ночлег ссыльный Лермонтов. Кажется, раньше всё было суровей, серьёзней; люди были другие, и жизнь - другая. Настоящая.
      А теперь, как поётся, мы или сажаем металлические огурцы на цементном поле, или ловим синюю птицу… А, быть может, шляемся по здешним лесам в поисках истины – или строим мандалы из речных камней, вместо того, чтобы купаться и отдыхать… Зачем?
     Быть может, Николай, человек с чёрной бородой, в синем спортивном костюме, прилёгший у костра на лавочке под клеёнчатой крышей, смог бы это объяснить. Наверное... Если б захотел.
     В это утро он встал довольно поздно: хотя, обычно он поднимался ещё до рассвета и шёл купаться. Но, в эту ночь ему почти не спалось; а потом снилось, как он выкладывает новую мандалу. Из звёзд, каких-то странных растений, красивых цветов и разноцветных камней.
   "Бред какой-то,- подумал Николай, потягиваясь. - Но, красивый бред. Только, чувство при этом такое, будто всю ночь на себе камни таскал".
      Он пошёл собирать дрова, разжёг костёр. Витёк – обитатель сооружения из клеёнки и палок, отдалённо напоминающего палатку - ловил на реке рыбу. А у Николая - вот уже и каша с грибами почти готова. Он помешал ложкой кашу, чтоб не пригорела. Рядом грелся котелок с водой, в который он закинул добрый пучок мелиссы. Вот и чай - тоже готов.
   Он сделал небольшую, как он именовал, "раскрутку". Съел кашу, выпил чаю… Хорошо! И…сказал сам себе:
     - Пора, а то… Даже по ночам она уже снится...
      Тут же набросал на листке бумаги возможные варианты новой мандалы. Но всё было не то. И тогда, Николай решил подойти к начинанию иначе. Прежде всего, подыскать место. Встал, побродил по округе, пока что-то не остановило: здесь!
     Тогда он расчистил то самое место от больших сучьев и палок. Отнёс их к костру: пригодятся на растопку. Потом аккуратно разровнял прошлогоднюю палую листву. Стал в предполагаемом центре, сделал мощную "раскрутку". Энергии шли  хорошо. Николай отметил это место: сделал в земле небольшую лунку. Потом пошёл за камнем…
   Этот камень лежал у него в рюкзаке. А нашёл он его далеко отсюда, на морском побережье. И по форме, и по размерам он напоминал страусиное яйцо. Друзья, помнится, покрутили пальцем у виска, когда он нашёл на берегу эту здоровущую каменюку - и вдруг засунул её к себе в рюкзак.
     А сейчас, Николай достал из рюкзака этот камень, принёс и прикопал наполовину  в будущем центре мандалы.
     Взглянул и подумал: " Лежит яичко. Как на Пасху... А теперь - время собирать камни"!
      Он отправился к реке, к лагуне, вблизи от которой он заметил множество белых камней. Всегда, даже в сумерки, уже в темноте, они были видны, и довольно отчётливо. Теперь Николай пособирал их, большие и малые  кусочки белого кварца, омытые водой. Сложил в небольшое пластмассовое ведро. Когда вернулся, выстроил из них главные линии будущей мандалы. Затем спустился к речке, туда, где с утра рыбачил Витёк. Николай уже не боялся, что распугает ему рыбу: теперь Витёк  сидел у костра и доедал кашу.
    Николай подыскивал и таскал к мандале массивные плоские камни. Ему потребовалось довольно много таких больших камней.
    Когда устал, подошёл к костру и прилёг на лавочку. А Витёк  спустился к реке, чтобы помыть тарелку и отдраить котелок. И, неожиданно крикнул оттуда:
     - Эй! Никола! А к тебе, кажется, сегодня гости пожаловали!
    - Что-то их не видать! - отозвался Николай. И подумал: «Ах, да, он ведь людей за версту чует... Подождём - проверим. Интересно, и кого же к нам принесёт?»
     Потом он всё же почти уснул: намаялся. Растянулся во весь рост,  прикорнул на лавке. Однако, вскоре на дороге показались  люди, двое мужчин. Они остановились как раз напротив небольшого палаточного лагеря Николая, и, помявшись немного в сторонке и что-то обсудив, решительно направились к костру.
     Николай, который вроде бы спал, но весьма чутко, услышал их приближение и приподнял голову. Потом и вовсе сел, распрямился, потянулся - и уставился на гостей.
     - Здравствуйте! - сказал один из них ( это был Виктор).- Подсесть к вам можно?
     - Привет! - ответил Николай. - Присаживайтесь, места всем хватит.
     Василь скинул рюкзак неподалёку от костра, под деревом, а Виктор оставил сумку на плече. Оба присели на лавочку, но чувствовали себя как-то  неуютно.
       «С чего бы начать беседу?- размышлял Виктор. - Спросить, что ли, куда здесь нынче все группы подевались? Или, что ещё лучше, вы наши, мол, или отдыхающие? Тогда, быть может, спросить ещё, как пройти, к примеру, на Шамбалу? Будет весело, если это совсем не эзотерики, и не в теме вовсе».
   - Да вы чаёк-то будете? – удивляясь их скованности, спросил Николай. - Вот кружки. Вот сахарок. Или, вам без сахара? Вот сухарики самодельные. Кашу, к сожалению, уже всю съели. Не ждали гостей.
    - Как вода в речке? - спросил Виктор, - Холодная?
    - Как всегда. Здесь тёплой не включают, - ответил Николай.
  Подошёл Витёк, невыразительный светловолосый парень, слегка конопатый и застенчивый. Непонятно, почему, но все руки его были в блатных татуировках. Быть может, не только руки, но сейчас он был в солдатского цвета штанах и такой же рубашке с подкатанными рукавами. Одежда закрывала возможность осмотра остальной живописи. Поздоровавшись, Витёк стеснительно присел на самый край лавочки и стал развешивать на крючочки над костром мелкую рыбёшку, вынимая её из отмытого котелка.
    - Чтобы прокоптилась. Мой сегодняшний улов,- зачем-то пояснил он.
     Время шло медленно, заторможено; будто, замедленную съёмку включили, что ли - или же, все здесь наполовину спали.
    - А вы не видели здесь... Гм, - решился, наконец, Виктор. - Ну, ещё людей. Много... С палатками.
   - А-а! Этих-то? Эзотериков? Как же, видал, - неспешно отозвался Витёк. - Когда в посёлок ходил - наткнулся. Самые первые давно уже появились. Но это - не здесь. Здесь теперь не собираются. Здесь их Никола распугал, что ли... В радиусе пяти километров - точно никого больше нет. Только я вот остался. Ещё, ребята из Кропоткина: сейчас они ушли куда-то.
- Раньше группы эзотериков примерно в этих местах стояли. Только, налево надо было свернуть, на ближайшей развилке дороги. Там - их прежнее место. Палатки ставили там, а Магниты ходили крутить – на Грушовую: на поляну неподалёку, там дикая груша растёт. Но, в этом году, говорят, решили стоять на Ромашковой. Так тоже поляну одну прозвали, очень большую. Вблизи посёлка. Да, Витёк?
- Да. Я вчера их группу видел, когда за хлебом ходил. Стояли неподалёку от пасечников, но собирались сегодня на Ромашковую перебазироваться: а там у них даже костёр не разжигался. А на Ромашковой ещё и другие приезжие стоят.
    - Это ты, действительно, отсюда их всех распугал? - спросил Виктор у Николая.- Как удалось? Поделись секретом.
    - Очень просто. Мы ведь - чо-о-рные! - нараспев, произнёс Николай, протяжно растягивая "о". - Видишь, тут даже перец сушёный висит. Грибки. Травы сушатся.
    - Ладно... Пойду я сперва окунусь, - сказал Василь и направился к спуску вниз, к речке.
   - Хорошее дело! Только - здесь не сильно впечатляет. Мелко, где-то по пояс. А вот чуть выше по течению - замечательная лагунка есть. Глубокая. Пойдём, проведу, - предложил, поднимаясь, Николай. – Тебе говорили, что ты на молодого Гребенщикова похож?
    - Ага. Но, обычно так говорят, когда я на гитаре играю.

      Пока Василь с Николаем купались в лагуне, Виктор и Витёк успели сварить суп и кашу, натаскать дров.
   - Надо бы и мне  вашу лагуну разведать,- смекнул Виктор. - А после - и на дольмен ближайший сходить.
   - А вообще, ты - как? С нами останешься - или на ту поляну двинешь, где все? - спросил  Витёк.
   - Пока не знаю ещё... Быть может, остановлюсь где-нибудь посередине.
   - Чтоб ни вашим, ни нашим?
    - Нет, чтобы одинаково близко идти было.
   - А ты сам - чем занимаешься? Агни-Йогой там, или Магнитами? - спросил Витёк.
    - Да меня, знаешь ли, как-то отовсюду повышибало,- ответил Виктор. - Ну, были в нашем городе агни-йоги... Походил я к ним, послушал. Посидел  несколько раз на их сходках. Смотрю - информация одна и та же прокручивается, всё по второму кругу пошло. В общем, плюнул я на это дело. Ещё у нас есть один местный светила, Аркадием зовут. Он ведёт свою группу. Мол, без пяти минут святой - как про него говорят: мяса, там, не ест, водки-пива не пьёт. А вообще - ничего мужик. Умный. Только... Я у него однажды спрашиваю, так, невзначай: что, мол, будет, если взять пружину, да всё сжимать её, сжимать ... Ведь она, рано или поздно - ка-ак разожмётся! Так, мол, и с разного рода запретами, если сознание не готово. И - вообще, мол, хорошо тому, кто уже нагулялся вволю и дров уже поналомал. Тогда - видать, пора и о душе подумать. А как быть молодым и здоровым? Им - тоже закручивать все гайки? А что, если пружина потом возьмёт – и ка-ак разожмётся, и в результате получим полный загул! В общем, поговорили... Закончилось тем, что обиделся он на меня, и сильно.
   - А у меня бывал, значит, здесь случай, - решил ответно поделиться Витёк, внешне никак не прореагировав на рассказ Виктора. – Приезжал сюда в прошлом году один типуля... Он с мамой на Поляну ездит, она его  в Магниты и втянула. А он,  значит, без водки - совсем пропадает. Выпить ему хочется - хоть умри. Ему-то, однако, вообще-то пить совсем нельзя, потом поясню, почему. А я тогда не знал, какой он, когда выпьет. Он не рассказывал. Уломал он меня, в общем. Долго упрашивал, рубашку на груди рвал: придумай, мол, как достать, у тебя контакт есть с местными. А эзотерики, мол, не застукают, он явится в лагерь уже трезвый, как стёклышко. Ну и, пошли мы с ним в посёлок. А я как раз, незадолго до того, шёл лесом, глядь – грибов прорва. На грибное место наткнулся, да и заприметил его. Пошли мы с ним туда, грибов насобирали  – жуть как много. Я раньше хотел их одной местной бабе на продукты сменять, но тут человек просит, трубы у него горят... Из местных, кстати говоря, редко кто в лес ходит. Потому, значит, я им грибы, ягоды притаскиваю иногда. Мне дают лук, картошку. А в тот раз, в общем, сменяли мы грибы наши на самогон. Ну, и напился же он тогда! Кадр ещё тот. А имя его и вспоминать не хочу… Вот была жуть! - Витёк вздохнул.  – А я трезвый был, и его потом с пыльной дороги сошкрябал, значит, и до лагеря - здесь, неподалёку он был тогда, их лагерь - пёр на себе. А он всю дорогу соскальзывал, падал и матом ругался. Пёр я его, пёр... Сил, значит, совсем не осталось, но не бросать же парня посреди дороги. Да и жалко его стало…
     В общем, стянул я с него весь негатив. На себя: иначе не умею. И чувствую: дерьма во мне теперь сидит - горы. Потом три дня оклематься не мог, всё в себя приходил. Ещё и грустно было до смерти: такая тоска взяла, что хоть ложись да помирай. А ещё и выворачивало наизнанку... А, что тут долго рассказывать - дерьмо оно дерьмо и есть. В общем, полегчало ему резко. Начал песни орать, стихи свои читать – он ещё и поэт, оказывается! В обнимку припёрлись в лагерь: он меня не отпускал никак. Повис у меня на плечах, рукой за нос вцепился... Душу мне всё изливал, плакался. Стал под конец блаженный-блаженный, хоть икону пиши... Каяться начал: бес, мол, попутал – орал. Меня тогда из их лагеря изгнали с позором. Мол, сбил человека с пути, пьяница! А я, так сказать, и не понял: пил-то кто? Он, получилось, без пяти минут святой, а я - совратитель, значит. Запрет наложили, чтобы я в их лагерь носу не казал. Можно подумать - я его с толку сбил, а его - хоть сбивай, хоть не сбивай - всё одно, - закончил Витек и шумно вздохнул.
    Собеседник умолк, а Виктор, немного погодя и думая собственную думу, продолжил гнуть своё, по-прежнему глядя только в костёр:
    - Там, у себя в городе, я ещё к другому местному светиле ходил...  Он всех на канал сажать любит. Уши, мол, заткните, глаза закройте, и так  ходите подольше. А желательно - сутками. Ну, у людей и начинается... Иногда психушка забирает. Особенно, если народ, так сказать, предрасположенный попался. Одна женщина, например, сильно уверовала в свою святость, и было с чего: с Иисусом Христом общалась каждый вечер перед сном. Ну, и общалась бы себе потихонечку: так нет, её же понесло проповедовать!
   Но, в общем и целом, этот второй светила - ничего себе мужик, оригинальный. И что-то действительно видит, во что-то врубается, что-то с ним происходит. Но только, я и у него молчать не стал. Подхожу как-то и спрашиваю: "Да, вот ты им всем говоришь, что они проводят великую космическую работу на нехилом уровне - и прочее. И они все верят. Это хорошо, убедительно, продвигает, так сказать, и к духовным подвигам зовёт... Но сам-то ты, как думаешь: если сейчас попросишь Бога во-он тот холм с землёй сровнять, что будет? Скажи мне по секрету… И что, ты думаешь, этот олух царя небесного отвечает? "Конечно, - говорит, - если я попрошу, Бог это сделает, ведь у меня – с ним прямая личная связь!" С тех пор, он тоже стал смотреть на меня косо. Не знаю, в общем, что с людьми делается… Такое впечатление, что они даже самих себя убедили в собственной святости. Только вот - зачем? Ладно, других... Чтобы, так сказать, устремлялись. А там - авось, что и выйдет путное. Но себя-то – зачем? В остальном, мужик вроде адекватный, а вот этот пунктик…
    А вообще, есть, к примеру, в нашем городе, всякие. Одни - мантры поют, другие - целебные энергии вырабатывают. Только, энергии-то энергиями, а если у самих живот заболит или зуб - к врачу бегут. И какая с них тогда польза, с этих энергий? В общем, оторвался я в последнее время от групп всяких. Сам по себе как могу, так и работаю. Читаю литературу разную... Иногда бывает очень трудно её между собою увязать. Но я пытаюсь. Составить, так сказать, из кусочков полную картину.
   Последнее, что прочёл - про майянский календарь. Интересная штука получается. Вроде, наша Солнечная система совершает полный оборот вокруг центра галактики за 25000 лет. Так?
     - Ну, быть может.
    -Так, не сомневайся! Ну вот, и есть в этом круге свои точки, подобные, так сказать, точкам солнцестояния и равноденствия для Земли в её путешествии вокруг Солнца: такие же точки есть для солнечной системы в целом, при её путешествии вокруг центра галактики. Улавливаешь?
  - Пока – да.
  -Учитывая прочитанное ранее у Алисы Бейли, я заключил, что именно в этих точках происходит смена одного галактического луча на другой. Таких точек - четыре. Соответственно, раз в 6250 лет меняется галактический луч. Если пересчитать по календарю Майя и перевести их годы на наши, то получается, что одну из таких точек Земля проходит в 2012 году…
    - Круто!
    - То есть, потом всё, что наработано до этого года человечеством за последний цикл, постепенно будет становиться ненужным. И технологическая цивилизация постепенно себя изживёт. Совсем другие лучи на Землю уже начинают идти, совсем другие мысли в голову лезть. И потому, сейчас мы все так лотошимся. Чувствуем грядущие перемены.
    - Да... Происходит что-то. Даже у меня - и то крыша едет, - задумался Витёк.
   Начал накрапывать дождь. Пришли, наконец, Николай с Василём, довольные и с мокрыми волосами.
    - А мы там пассы покрутили и раскруточки всякие поделали, - сказал Николай. - А уж после - в воду!
    - А я уж тут думал, что вы там жабры отрастили и к морю по реке поплыли, - пошутил Виктор.
    Как только Николай и Василь подсели под "крышу" к костру - полило как из ведра.
    - Э-эх! А теперь пойду и я купаться! - сказал Виктор, снимая рубашку и штаны - и прошлёпал вниз, к ближайшему спуску к реке.