08 Спецкурс дзен

В среду я всё же решил придти на встречу с Василисой. Было раннее апрельское утро, солнце только начало лениво подниматься из-за горизонта. Небо плавно меняло свою окраску: тёмно-синие тона разбавлялись бледно-жёлтыми и нежно-розовыми. Я шёл по парку под мягкие ритмы tricot, насвистывая слова песни. Насвистывать игравшую в голове или наушниках музыку я начал совсем недавно. Думаю, виной тому стала Мэй Касахара. Это удивительный персонаж. Знаете, есть такие образы в литературе, что читаешь и твёрдо убеждён, что именно с этим человеком ты хотел бы дружить. Всю ночь я писал стихи, пытаясь сделать что-то, что сам захотел бы спеть. Когда пишешь стихотворение, тяжело представить его как песню, но иногда получается. Во многом именно поэтому у нас не так много завершённых работ. Однажды Аня сказала мне, что хочет сделать небольшой эксперимент. Мы сидели два вечера, пытаясь написать заглавную тему к аниме, которое вместе посмотрели. Так родилась песня "письмо из будущего". Текст песни писали мы оба, гитарное звучание тоже подогнали. Ребята всё это одобрили, и вышло то, что вышло. Теперь я шёл, чтобы встретить человека, реальность которого я ставил под вопрос и сам, ведь приписывал наш диалог козням этиловой смеси в мозгу и крови. Однако, она была здесь. Девушка сидела на скамейке в чёрном пальто и вьетнамках, на коленях её стоял ноутбук. Она что-то усердно печатала, не оглядываясь по сторонам. Её длинные золотистые волосы были заплетены в два хвостика, перетянутых не резинкой, а красной лентой.

- Доброе утро, Василиса, - отвлёк я её.

В ответ она просто на меня шикнула и продолжила что-то писать. Только сейчас я заметил, что из её компьютера еле слышно лилась сладкая музыка aphex'а twin'а. Поднимающееся всё выше солнце начинало окрашивать её волосы в красноватый оттенок. Казалось, что мы очутились в последних лучах умирающего закатного солнца. Девочка меня всё ещё игнорировала, но, казалось, что она вот-вот закончит. Она оторвала голову от экрана и посмотрела в небо над собой. Это продолжалось чуть меньше минуты, но в это мгновение она была так прекрасна, что можно было даже не обращать внимания на её возраст и видеть в ней женщину, увлечённую любимым делом. Внезапно её лицо стало мрачнее тучи, и она закрыла ноутбук.

- Мысль потеряла, - раздражённо прошептала она, - доброе утро, Андрей.
- Чем это ты занимаешься в парке в такое время, да ещё и с компьютером?
- Пишу рассказ, очевидно, - с явным непониманием сказала она. Ей было непонятно, как мне могут быть непонятны очевидные вещи.
- А как же то, что ты рассказывала? Как насчёт спать до обеда и потом записывать лирический сумбур из головы?
- Знаешь, внезапно захотелось кое-что описать, но мне хотелось поговорить с тобой, поэтому я взяла компьютер с собой.
- Как продвигаются глупости?
- Прекрасно. Вот сказка про вас получилась интересная, как по мне.
- Ты просто знакомишься с людьми и записываешь их истории?
- Неа. Я же сказочница. Ни капли правды. Выдавливаю из себя ядовитые рассказы, как Вида Винтер, - она сбросила шлёпанцы и подогнула ноги под себя, достала из кармана пальто глазированный сырок с пандой на обёртке и разверн0ула его, - не против, если я поужинаю? Найденных людей я делаю персонажами своих сказок. Вот с тобой решила встретиться, чтобы получше раскрыть характер.
- Ты кстати не сказала свою фамилию. А я ведь хотел книжку купить.
- Прости, прости, совсем забыла, бестолковая - она достала из рюкзака томик в мягком переплёте, написала что-то на форзаце и протянула его мне, - от чистого сердца. Читай на здоровье.

На обложке красовалась картина Брейгеля "Мизантроп". Василиса Райт. "4 последние вещи". Я открыл книгу и прочёл подпись: "Ты (не) изменишь, но ты можешь бросить это и сделать заново, правда ещё хуже. VR" У нее был приятный почерк, однако не совсем вязался с ней самой. В отличие от округлого почерка, свойственного для девочек, буквы были высокими и наклонёнными влево. Казалось, что это было написано человеком нервным и торопливым, но Василиса никуда не спешила и спокойно кушала второй сырок, пока я разглядывал книгу.

- Спасибо. А о чём эта книга?
- Тут четыре рассказа о прекрасном, как во французском романтизме.
- И как ты в 14 лет в такие дебри лезешь?
- Всё просто. Учусь я отвратительно. В школу почти не хожу. Самообразованием занимаюсь, так сказать. В этом сборнике все рассказы посвящены любимым писателям и поэтам, - она открыла оглавление и прошлась пальцем по названиям, - Бодлер, Лотреамон, Марсельчик и Елизаров. Но никому не говори. Секретные сведения. Как твоя девушка поживает?
- Третий день жужжит на гитаре и что-то записывает. Творческий процесс, так сказать.
- Ага, значит, вы музыканты.
- Да. Мат-рок играем. Группа "Ширли" называется.
- О. А я вас слышала. У вас, как девочка пришла, намного приятнее музыка стала. А, это же твоя девушка. Точно.
- Спасибо. Мы теперь серьёзнее относимся к процессу.
- Точно. Очень много музыкального цитирования. Я бы сказала, что очень джей-роком отдаёт. Есть одна песня в плейлисте. Как начинается, всегда думаю, что hitorie, - она вытянула ноги и уставилась на свои ненакрашенные ногти, - вот что поняла. Группа называется "Ширли". На гитаре играет девочка по имени Аня. Я, знаешь ли, не очень верю в совпадения и уверена, что название вам придумала Люси Монтгомери.
- Раскусила по всем пунктам.
- Ладно, Андрей. Пойду я. Приятно было пообщаться. Пока.

Она пожала мне руку, накинула на плечи рюкзак и пошлёпала вьетнамками по плитке, напевая что-то из "СБПЧ".