10 Тени искусства

Прямиком из кафе мы направились в магазин к Ан. Василиса напевала себе под нос какую-то песню Феликса Бондарева, как внезапно остановилась, как вкопанная, и уставилась на витрину кофейни. Она заглянула мне в глаза и смотрела с минуту, совсем не моргая. Потом она достала из своего рюкзака телефон, что-то там поискала и торжествующим тоном сказала:

- Андрей, купишь нам по имбирному латте?
- Я тоже должен взять имбирный?
- Да, - она улыбнулась и спрятала телефон, - ты же любишь имбирь. Сколько в твоём инстаграме имбирного кофе.
- Уговорила.

Через минуту мы уже присели на лавочке с большими стаканами кофе. Райт залезла с ногами на скамейку и поджала ноги под себя и вытащила из рюкзака два сырка с пандой на обёртке. Один она дала мне. Она вывалила всё содержимое рюкзака на скамейку и принялась сортировать его. Сама сумка была очень небольшой, но внутри хранилось бесчисленное количество полезных и бессмысленных вещей. Пара блокнотов, томик Хармса, очки, телефон, наушники с ушками, влажные салфетки, белый камень, чашка с надписью «kudokushi?» и, самое странное, шарф в цветах Когтеврана. Сложнее всего было объяснить шарф в начале июня, но у каждого свои причуды. Василиса перелила кофе из стаканчика в чашку. Лицо её сразу же выразило удовлетворение.

- Понимаешь, не могу пить из одноразовой посуды.
- В этом есть какой-то глубинный смысл?
- Не больше, чем в моём псевдониме. Понимаешь ли, я немного параноик насчёт одноразовых стаканчиков. Мне кажется, что те стаканы, которые опустошают ещё в кофейне, потом моют и возвращают в строй.
- Это серьёзно. Стой, это не твоя настоящая фамилия?
- Ты много Райтов встречал у нас в стране?
- Ты первая, если честно.
- Ну, так вот. Смысл прост. Обычно люди не летают, я же учусь летать. Получается не очень хорошо иногда. Главная проблема нашего общества в том, что человек видит свою мечту, словно за стеклом, и боится к ней лететь, потому что разобьётся вдребезгии. Они не осознают главного, если разобраться, то нет никакого стекла и нет никакой мечты. Человек называет свою цель мечтой и не стремится её достичь, потому что мечта - это нечто высокое. Нам нужна цель, чтобы направить вектор своей жизни. Если мы это сделаем, побочным продуктом выходит то, чем можно гордиться. Мы же вроде к твоей девушке шли?
- Да, пойдём, - мы встали, Райт протянула мне свой рюкзак, - то есть ты хочешь сказать, что только человек искусства имеет право на жизнь и полёт? А как же быть с учёными?
- Зависит от того, что называть актом искусства.
- Ну погоди, искусство же должно вызывать к чувству эстетического.
- Нет. Искусство должно вызывать эмоции. Вот говоря о науке. Говорят, наука безнравственна. Но нет, безнравственной её делает человек. Если человеку показать большой адронный коллайдер, он не вызовет ничего, кроме отвращения. Сколько денег и человеческих сил было затрачено, чтобы выстроить странную штуку для сомнительно полезных дел.
- То есть ты клонишь к тому, что БАК не произведение искусства?
- Как же с тобой сложно, Андрей, - она допила оставшийся кофе, - я говорю о том, что Создатель - это уже человек искусства. Если искусство непонятно - это проблема не автора, а зрителя. Важно не только признанное искусство, а искусство вообще. Человек, его создающий, уже становится личностью.
- А остальные не имеют права ими называться?
- Как правило, те, кто называет себя личностью, ими не являются. Личность не задумывается о том, что она личность. Это знание для неё константа. Она ищет другого самоопределения.
- То есть осознания себя как Создателя?
- Да, чёрт возьми, да! Такой человек существует в отдельном реестре. Он уже чего-то стоит. Создать объект искусства сложно, особенно не будучи при этом его субъектом. Но об этом чуть позже. Я сейчас познакомлюсь с твоей девушкой. Наверное, она классная.
- Просто веди себя естественно.

Я открыл дверь магазина, прозвучал звонок. Со стороны кассы раздался приятный девичий голос:

- Добро пожаловать!