Где вы сохнете белье?

ГДЕ ВЫ СОХНЕТЕ БЕЛЬЕ?
Все в этом дворе было ярко, нарочито и вызывающе. Как будто кто-то населил этот двор красивыми людьми, как будто кто-то готовил из квартир двора яркий коллаж. Русские, еврейские, украинские, армянские семьи мирно сосуществовали здесь много лет.
- Марсик, чтоб ты сдох, что ты гоняешься за Милиной кошкой, Миля тебе этого не простит.
- О, Сони, Мони, гыр-гыр-гыр, - это на балкон вышел Иван, - не дадут рабочему человеку поспать.
- Пить меньше надо, - включилась третья соседка, - и спать меньше будешь.
- Да, - согласилась хозяйка Марсика, - ты что, не довел до конца свое рацпредложение? Если бы еврею достались такие мозги — он бы уже бизнес сделал. «Гешефт»,  по-нашему.
У Ивана эта тема была больной. Его уже не первый раз обходили, использовав его предложения. Иван заводился:
- Нет, мы давайте сперва выясним — где вы сохнете белье: в духовке или на веревке, так я и знал.
- Дурачок, - выразительно говорит тетя Софа.
- Та не треба за нього  щось робити, хай він сам, - включилась Маруся.
- Что вы такое говорите, это же мозги нашего города. Как это он сам, мы все за него в ответе.
- Він з неї дражниться, а вона його захищає, по якому це - не розумію.
- А вам и не надо понимать, - говорит Иван. - Я ее больше всех люблю в нашем дворе.
Все соседи спонтанно высказывали свои мысли, переживали за Ивана. Кто-то просто говорил пару фраз, чтобы разговор поддержать.
- Что молчишь уже? - кричала мужу соседка слева. - Правильно говорят, бойся равнодушных, это же Ивану помочь хотят.
- Ваня, я с тобой, - сказал ее муж, чем вызвал новый шквал реплик жителей двора.
- Сони, Мони, гыр-гыр-гыр. Сорок лет  каждый  день и каждый вечер — Ваня, Ваня! Что я вам-  мальчик для битья?!
У двора был смежный двор, но люди, живущие в том дворе, были тихи и невыразительны. Жили как мыши, с ними даже дружить не интересно.
- Вот у нас, - говорили жители большого двора, - один проснулся и все — уже во всем дворе побудка.

ДА ОН НЕ ОДЕССИТ, ТОВАРИЩИ!

Одесские водители...
Ах, эти одесские водители. Им нет ни оправдания, ни объяснения. Но для того, чтобы с ними можно было общаться, нужно сообщить следующее.
Каждый одессит рождается с маленьким запальчиком, внутренним зажиганием, термоядерным устройством, минкой замедленного действия. Этот запальчик — часть энергии города. Так город запрограммировал своих жителей на служение людям.
Каждый одессит расходует свой запальчик по-своему. Один одессит шипит и шипит всю жизнь — то на жену, то на соседей. Другой — устраивает праздник с фейерверком и потрясает всех, но сам полностью выдыхается на этом празднике. Третий — регулярно занимается маленькими представлениями и заставляет окружающих улыбаться и улыбаться, продлевая этим самым им жизнь...
Способов расхода запалов столько, сколько в городе одесситов. И водители — не исключение. Возможность общения с публикой у них ограничена. Водитель прикован к баранке многими-многими условностями, правилами, требованиями. Ему некогда отвлекаться, а участвовать в людском круговороте, а сказать свое «я» хочется. Вот и находят водители различные формы общения. Один водитель троллейбуса непременно уезжает из-под носа догоняющего его потенциального пассажира. Но сзади на троллейбусе он честно написал «Не уверен — не догоняй». Водитель частного такси пренебрегает желтым светом светофора, а иногда — даже красным. На замечание же пассажира высокомерно заявляет: «Не волнуйтесь, Вас везет шофер с высшим образованием. Папа - грузин, мама-  русская, а  я  - одессит».
Водители трамваев и троллейбусов регулярно уплотняют пассажиров с помощью внезапных остановок. Троллейбус как бы спотыкается, пассажиры по инерции прижимаются друг к другу, прессуются, образуя монолит. Все бы ничего! Только как потом этому монолиту рассредоточиться на разных остановках? Вот и выходят не где нужно, а где получается, выговаривая водителю все, что придумали во время езды. А водитель огрызается: «Все ехать хотят, не ты один!» И все соглашаются.
Он где-то прав, этот водитель. Не научились еще у нас о людях заботиться.
А водители микроавтобусов!..
Едет такой-то вот мини-автобусик с массива Котовского до Пересыпского моста. Перед мостом — в районе 1-го, 2-го Заливного — дорога представляет собой волнообразную линию с постепенным чередованием подъемов и спусков. Водитель как бы невзначай предупреждает: «самолетик» или, соответственно, «воздушная яма». Затем разгоняет машину, взлетает на горку, пролетая какие-то секунды в воздухе, и мягко приземляет машину на асфальт, испытывая при этом блаженство летчика или горнолыжника. В салоне — смех. Потому что водитель, во-первых, предупредил, и каждый должен был за что-нибудь ухватиться, во-вторых, - водитель следит за возрастом пассажиров — уважает старческое нежелание летать.
Но иногда:
- Я т-те покажу самолетик! Я т-те покажу воздушную яму! - кричит какой-то дядька.
Водитель удивленно уставился на него: «Так старался...»
Но тут на дядьку налетают остальные участники шоу.
- Ты что, шуток не понимаешь? Ты что, не в Одессе живешь?
- Скорей геморрой рассосется, - убеждает какой-то толстяк.
- Да он не одессит, товарищи! - вдруг озаряет какую-то дамочку.
- Да ну вас, - и дядька выходит.
Все с сочувствием и пониманием смотрят ему вслед.
Счастливой дороги, дорогие мои! Хорошего вам водителя! И если вам случится встретить человека, устраивающего для вас маленький праздник, маленькое шоу — не за деньги, а просто так, - улыбнитесь ему, и вы восполните его энергию, его термоядерный запальчик.


УНИКАЛЬНЫЙ ГОРОД

Наш город... Наш любимый город, конечно же, совершенно неподражаем, совершенно уникален. Если мы уж что-то делаем, то делаем как никто...  «...Что бы мы ни делали, за что бы ни брались...»
Мы растим таланты, чтобы они блистали на лучших сценах мира, на худой конец — украшали хотя бы сцены Киева и Москвы.
А в Одессе остаются только фанаты, которые пришиты к городу суровыми нитками, которым для свободного полета и нормального дыхания нужен только одесский смог, висящий над городом. Фанаты становятся учителями, которые в свою очередь растят новые таланты.
Хотя, и не совсем бескорыстно мы расстаемся с талантами — это наша реклама. Отъезжающие — полномочные представители нашего города. А как бы еще мир узнал о кузнице талантов?!
С другой стороны, не отпускай мы их, и Одесса очень скоро стала бы столицей талантов. А сегодня Одесса — просто уникальный город с живородящим таланты родником.
И так во всем, начиная от мелочи до великого - и наоборот.  Например. Закупаем заграничный линолеум при наличии хорошего отечественного, но предупреждаем: главное, не мыть, и тогда продержится — все-таки, на картонной основе.
Свои мыловаренные заводы закрываем, чтобы поддержать экономику дружественных стран. И закупаем, закупаем стиральные средства. Уму непостижимо, производным чего являются эти «Тайд» и прочие!.. Из золота они, что ли?! Какие такие черноземы и ливни нужны для создания таких порошков, если цена килограмма порошка равна цене шести, а то и восьми килограммов нашей пшенички?
Но закупаем, потому что город у нас  уникальный.
А птица... Уничтожили свою, закрыли птицефабрики. И все это для того, чтобы пароходами, поездами и самолетами завозить птицу, птицу, птицу — американскую и польскую, болгарскую, турецкую и немецкую... Народ у нас работящий. Питаться хорошо надо. Вот и не успевают всякие там американцы поставлять птицу в наш уникальный город.
А мухи! Даже мухи в нашем городе уникальные и привередливые. Покажите нам одесскую муху, которая бы села на американский куриный окорочок. Мухи себе цену знают! Они вам всякой падалью питаться не станут. Вынь да положь одесской мухе отечественную продукцию.
… «Рекбус-кроксворд», - как говорил Райкин.
Мухи брезгуют, собаки отворачиваются... а народ ест. Вот и выходит, что и народ в нашем городе тоже уникальный!

НЕДОЛГО МУЗЫКА ИГРАЛА

Фонтан заработал. Фонтан, молчавший столько лет, вдруг зажурчал. Вдруг взвились струи и рассыпались сотнями брызг.
- Радуга, радуга, дети, смотрите! - закричали мамаши.
И тут же с радостным недоумением  уставились друг на друга, - не может быть, откуда взялись деньги на ремонт? Может, это ЧМП, а может, богатый «Черноморец», ведь фонтан прямо рядом с их основной базой — стадионом «Черноморец»?
- Соня, приходи скорее в парк, - звонил мужчина, - фонтан заработал. Такой праздник. Наверное, в парке сменили директора.
Новые директора всегда месяц-другой, демонстрируя кипучую деятельность, предпринимали  новые  шаги. Один обновил аллею деревьев, ведущую к морю, подрезал деревья, они дали новые ветви и сейчас новая аллея. Другой помогал установить памятник. Может, и по всему парку обновят деревья. На старых только вороны плодятся, и трава под ними уже не растет. В городе столько научно-исследовательских институтов - Ботанический сад, университет с его кафедрами. Неужели никому нет дела до места отдыха тысяч и тысяч трудящихся... Ведь почти для всех эти прогулки по парку — единственный способ оздоровления. Но вот, кажется, все-таки вспомнили о людях — фонтан заработал. Ровно через две недели фонтан замолчал. Но у одесситов еще долго будут в памяти яркие струи и крики: «Соня, Соня, приходи скорее в парк — фонтан заработал, такой праздник!».
Обычно директора сменяются в мае. Май — месяц оживления, месяц обновления. Может, директорам парка зарплату только за май и дают, а все остальное время они где-нибудь калымят? Выходит, так.