Мысли вслух

/Дополнение к сборнику "НЕТ СЛОВ или ЗАПРЕТНЫЕ МЫСЛИ АНАРХИСТА"/

    Когда хочешь написать какой-нибудь текст, всегда задумываешься, как его поймёт целевая аудитория. Ведь одни и те же слова одни и те же люди могут понять совершенно по-разному, в зависимости от слов, которые им кем-то были сказаны перед этим. И несмотря на то, что каждому слову зафиксировано конкретное значение, которое не менялось, которое должно направлять ход мыслей к определённому выводу, если изменится набор убеждений, изменится и смысл слов для воспринимающего.
    Например, в каком-нибудь тоталитарном режиме можно быть всеми признанным поэтом, которого везде печатают и все читают, а потом попасть в опалу и пропасть, а все твои произведения будут объявлены запрещёнными и сжигаемыми. Возникает вопрос: а что с ними случается такого, что они вдруг все непотребными стали, если это всё те же самые слова, которыми все так раньше восхищались и польза которых была всеми признана? Ведь если в них было что-то неправильное, то куда же в своё время смотрели цензоры и все остальные, а если с ними всё нормально, то зачем же их запрещать? Может, дело (как некоторые думают) в том, что общество как бы говорит этим их автору «А, ты оказывается редиска, и мы-то думали, ты за нас, а ты, оказывается, враг? Ну так мы тебя сейчас зароем, а творчество нам твоё больше не нужно – забери его назад! И не думай, что мы тебе что-то должны, а мы гордые – перебьёмся, и других гениев у нас и без тебя хватит!»? Нет, сдаётся мне, дело не в этом: ведь если какого-то военного, тоже попавшего в опалу у власти, лишают всех званий и наград, то общество же не отказывается от тех завоеваний, которых он своими подвигами принёс? Или как, «Ты, кровь свою проливал, жизнью рисковал, у врага что-то отвоевал, а раз мы твои заслуги аннулируем, то и достижения твои нам больше не нужны – выкинем всё обратно, пусть другие подбирают, мы гордые!»? Нет, тут общество вдруг не гордое. Оно ушлое и меркантильное. И хрен оно чем швырнётся из того, что поимело использованием своих людей. А вот награды заберёт (кстати). Так что дело в другом.
    Написанный текст в отличие от отвоёванной земли работает совершенно по-разному, в зависимости от того, в каком свете его читают. Если его читают люди, которые видят, как их автор кланяется диктатору, и получает от него почести, то в его словах «О прекрасная моя Родина, как я тебя люблю, ля-ля-ля!» им слышится «Как хорошо, что у нас Большой Брат, благодаря которому она процветает, который её для нас защищает, и без которого, конечно же, всё бы это пропало!». Но как только выясняется, что их автор только делал вид, а подпольно он был против него, то всем уже между строк видно «Ах, как хороша наша Родина…И какой плохой Большой Брат, который её портит, и поэтому я славлю всё, кроме него, и жду, когда его наконец не станет!». Вот поэтому всё его творчество оказывается под запретом, в результате которого через какое-то время народ должен вообще забыть о том, что такой поэт был. И чем быстрее это случится, тем проще будет системе, потому, что ни у кого не останется ненужных вопросов.
    Тенденции понимать одни и те же слова в том или ином ключе, в зависимости от расклада дел, подвержен каждый, просто кто-то больше, кто-то меньше. Но теми, кто этого не понимает, управлять проще, потому, что они доверяют суждениям, построенным на спекуляциях смыслом, как построенным на незыблемой основе. И благодаря этому можно построить культ своей личности, где всё, что ты скажешь, они будут понимать в выгодном для тебя смысле. А если позволить твоим врагам построить культ преследования твоей личности (и тебе подобных), и всё, что вы будете говорить, они откажутся понимать принципиально. Искусство управления массами в том и заключается, чтоб приучить их понимать всё в том ключе, в каком от них требуется.