Два дуба, три каштана и орех. Украинец в диаспоре

                ДВА ДУБА, ТРИ КАШТАНА И ОРЕХ   
                (Украинец в диаспоре)
Да, именно: два дуба, три каштана и орех. Но где вы их видели, какой уголок нашей столицы они украшают? А в каких местах можно встретить Иудино дерево? В какую пору оно цветет? И вообще, почему - Иудино?
Уверен, что далеко не каждый душанбинец знает правильный ответ на эти не такие уж сложные вопросы. Вряд ли знал бы и я, если когда-то не познакомился с удивительным человеком - Вадимом Мойсеевичем Зайченко, чьей дружбой с каждым годом дорожу всё больше.
Конечно, если учесть, что В. М. Зайченко кандидат философских наук, учёный-политолог, читает лекции студентам, то подобало бы написать о нём солидную статью академического характера, с теоретическими выкладками и серьёзными резюме.
Но мне, неизменно испытывающему чувство радости от общения с этим очень эрудированным, демократичным и честным собеседником, хочется показать его в несколько ином, быть может неожиданным даже для него самого ракурсе, а именно через его по детски восторженно - влюблённое отношение к окружающей среде. Позволю себе повториться: неожиданным и для него самого, потому что такое отношение к природе, ко всему живому для Вадима Мойсеевича также естественно и необходимо, как воздух, как ответная любовь сына к матери.
Согласитесь, в наше суетное время не часто встретишь человека, который застывает перед только распустившимся деревом, очарованный его упоительной зеленью, подолгу устремляет взор на подёрнутые дымкой далёкие снежные вершины, не замечая времени, любуется нежным цветком на краю какого-нибудь водоёма или пруда.
По моему, по части флоры в Душанбе нет гида лучше, чем Вадим Мойсеевич. Он по памяти знает, в каком конце, в какой части города находится дерево того или иного вида, откуда оно родом и в каком состоянии пребывает сейчас. Идешь с ним, бывает, по улице, а он то и дело замедляет шаг, глядя на встречные деревья, словно приветствует друзей. Не раз наблюдал и такую картину: подойдёт Вадим Мойсеевич к какой-нибудь старой, истерзанной временем чинаре, или девственно свежей берёзе, постоит, бережно дотронется рукой до ствола.
Это Вадим Мойсеевич обратил моё внимание на зелёных красавцев в сквере перед зданием театра оперы и балета - два кряжистых дуба, три тенистых каштана и могучий орех. Это он поведал мне о том, откуда у огненно ярко цветущего по весне дерева, известного у таджиков как аргувон, такое странное название - Иудино. Оказывается, предав Иисуса Христа за тридцать сребреников, Иуда затем стал испытывать муки совести и в конце концов наложил на себя руки, повесившись на дереве, напрочь связав с ним своё недоброе имя.
- Смотрите, смотрите, - хватая меня за руку, показывает Вадим Мойсеевич - Это туя восточная. А вот чуть дальше стоит тис.
Через некоторое время опять раздается восторженный
возглас:
- Постойте, ведь это же тюльпановое дерево. Какая красота!
Двигаемся дальше, а Вадим Мойсеевич продолжает меня «просвещать»:
- Иногда в городе можно встретить дерево, которого нет даже в ботаническом саду. Вон за тем переулком я вам сейчас покажу редкий в наших краях сумах виргинский.
Интересуюсь, как эти растения, привезённые сюда из разных континентов, так хорошо прижились у нас.
- Почему бы и нет, - говорит Вадим Мойсеевич. Благодатная земля, обилие солнца...
Потом, весело подмигнув, добавляет:
- Вот я же пустил здесь корни. Да так, что теперь и не сдвинет меня никто.
Всё так. Вадим Мойсеевич Зайченко, «украинец в диаспоре», как он называет себя иногда шутливо, без малого четыре десятилетия живет в Таджикистане. С дипломом Львовского университета, он, влюбленный в восточную поэзию, приехал в нашу республику, чтобы начать свою трудовую деятельность учителем в небольшом кишлаке Геши. Тогда же и начал изучать таджикский язык, приобщаться к таджикской культуре. А теперь никто из его друзей и знакомых не удивляется, когда Вадим Мойсеевич наизусть читает в оригинале Хайяма, Саади, Гафиза, когда в его добротном переводе публикуются памирские двустишия - даргилики.
Иногда мне кажется, что запас энергии у Вадима Мойсеевича, несмотря на его возраст, неисчерпаем, столько в нем жажды жизни, радостного восприятия мира, настолько широк диапазон интересов. Его слова и поступки пронизаны искренностью, доброжелательностью и теплотой.
Лишь однажды я увидел Вадима Мойсеевича подавленным и омраченным, Как оказалось, по чьему-то указанию был срублен орех, тот самый, что красовался в сквере напротив театра.
- Как они хорошо смотрелись вместе. А теперь там осталось только два дуба и три каштана, - вздохнул Вадим Мойсеевич. - Неужели люди так и не уяснили: нужно столетие, чтобы восстановить то, что разрушил день.
Я хорошо понимаю Вадима Моисеевича, мне близка его печаль. Сердцем он давно прирос к этой земле и ему небезразлично, что происходит здесь.
Таков мой друг, философ с душою поэта, влюблённый в Таджикистан, в его людей, поэзию и неповторимую природу.
Здоровенки булы, Вадим Мойсеевич!
                Мансур Суруш
                2001г

P.S. В. М. Зайченко умер в 2003 году в возрасте 62 лет.