Подлинная история падения. Глава 4
Жаль только, но прижизненный альбом старых черно-белых и более новых цветных запечатленных воспоминаний оставался по прежнему надежно заперт. В этом невообразимом и причудливом междумирье все воспринималось на уровне эмоций, внутренних и внешних потоков энергий. Едва ощутимых, словно протекающих на заднем плане, где-то в отдалении. Словно при прослушивании радиопередачи вы бы вдруг внезапно обнаружили еле слышную фоновую волну, а за ней еще более незаметную. Эти бурлящие потоки словно в горной реке несли мысле-образы, которые предстояло словно разбитый старый калейдоскоп восстановить из миллиардов разноцветных, переливчатых осколков. Какую же цельную картину представляло это величественное полотно до момента распада, кто же решился заглянуть в таинственное черное зеркало, отражающее внутреннюю, скрытую до момента, суть каждой души в каждом из воплощений. Из-за чего все мироздание разлетелось в алмазную пыль, во имя чего и с чьей легкой руки мне еще предстояло выяснить. И на сей раз мне уже не нужно будет опираться не на закостеневший и беспросветно-рациональный ограничитель в виде человеческого ума. Как и фундаментальный, вечно одергивающий, осторожный и безнадежно логичный разум больше не создадут мне преград в этом запредельном путешествии. На этот раз никаких рамок, никаких потолков и пределов, ни единого ограничителя. Чистый, словно высокогорное озеро в отдаленном районе Непала опыт. Самый бесценный из всех когда-либо возможных видов переживаний предстал передо мной.
В тот самый миг, когда все стало проясняться и все жизни всех людей стали открываться передо мной словно открытая книга, чья-то воля из вне бережно и очень аккуратно направила мой маршрут к самому началу. К первоисточнику всего существовавшего, существующего и ожидающего воплощения в бесчисленных мирах материальной, тонкоматериальной и эфирных энергий. Прежде чем постичь, мне предстояло очиститься от наносного, накопленного за сотни, тысячи, бесчисленное множество прожитых материальных циклов. Все они сейчас слились в одну единую, неделимую, действительно вечную жизнь. Времени тут не существовало. Секунда равнялась веку, а век секунде. Потоки хроноса текли во все мыслимые стороны одновременно, скручивались в спирали и петли, отпрыгивали пружинами и разлетались сферами. В них россыпью граней, бликов, отражений проплывали прошедшие эпохи, исчезнувшие, давно забытые цивилизации, канувшие в небытие народы и континенты, разрушенные в стародавние времена планеты, миры и галактики. И все это было мной и я был этим всем. Каждый атом, каждая молекула, каждая мельчайшая частица была преисполнена живым, одухотворенным, всевидящим, всезнающим Светом. Для того, чтобы описать в полной мере или даже отдаленно происходившее потом мне не хватит слов ни на одном из когда-либо существующих языков. Для этого перо и бумага увы бессильны. Когда открывается мир мысле-образов даже литература при всей своей широте и многоуровневости смущенно склоняет голову.
Затем все эти исполненные без преувеличения божественной гармонии видения и мысле-формы стали плавно, словно разнонаправленные воздушные потоки стали сливаться в цельный, неделимый, всесильный поток света, который в свою очередь стал преобразовываться из визуальных почти осязаемых объектов в бесконечно расширенный звукоряд. Эти акустические, если это были именно они, колебания стали трансформироваться столь удивительную и невероятную композицию, что без всяких сомнений с помощью подобного звука вполне возможно создать какой угодно мир, какую угодно жизнь и сотворить любое измерение заполнив его всем, чем угодно. В тот момент я был сопричастным этому запредельному таинству вечности и мироздания.
Я был и наблюдаемым и наблюдателем и творцом и творимым и тонко-материальным полем на котором любая мысль могла обрести форму и материю. До той поры пока все ощущаемое, воспринимаемое и предвосхищаемое не начало едва заметно, а потом все более ощутимо вибрировать, создавая совершенно естественным и очевидно единственно верным способом абсолютную и совершенную музыку. Из потока гармонии она в конечном счете переросла в невыносимый даже для бестелесного создания грохот, словно тысячи солнц взрывались и рождались ежемоментно, порождая в своих многоликих видоизменениях по-прежнему гимн. Кому? Чему? Для чего? На тот момент даже тени подобных вопросов не возникало, все было кристально и безупречно ясно и само собой разумеющимся. Затем эта музыка переросла в последующий, доступный только для иного вида восприятия и посвящения порядок. Тогда был достигнут рубеж внетелесного, но все еще узнаваемого восприятия. Что было за ним - величайшая тайна, даже для покинувших мир живых. Сколько мгновений, секунд, дней, лет, тысячелетий или эонов продолжалось это таинство по ту сторону Высшего предела - я не помню и откровенно говоря помнить не должен. След в воспоминаниях оставил лишь следующий этап возвращения на предыдущую ступень бесконечной алмазной лестницы. Хотелось изо всех сил, во что бы то ни стало оставить с собой хоть отзвук, хоть случайный аккомпанемент того непередаваемого и во всех смыслах абсолютного совершенства.
Когда пульсация энергии стала мало-помалу ослабевать стали возвращаться более привычные и знакомые образы, с которыми доводилось сталкиваться и раньше. Оставался открытым лишь один единственный вопрос, может быть и не существенный, неважный, в какой-то степени даже бессмысленный и оскорбительный по чистоте вибрации пространства в данный момент, но все же. Чем, кем, какого рода созданием или создателем я был в своем последнем воплощении? Как только было помысленно подобное все окружающее пространство стало в буквальном смысле уплотняться, перерождаясь во все и вся. Из пронизывающего бескрайние горизонты сияния он плавно и постепенно стал фокусироваться в сферообразования, если так уместно сказать, а затем эта сфера имеющая в своем нутре ответы на все мыслимые вопросы стала растягиваться в не имеющий ни начала ни конца туннель. Этот шарообразный и замкнутый со всех сторон участок перехода из сияющего добрым, ласковым светом стал заполняться непроглядной темнотой, фокусируя тем самым направление в котором стоило двигаться. Словно вытягивающийся из одной бесконечности в другую нескончаемый перегон метро, разделяющий две отдаленные станции: одну под названием "Неведение" с одной и с другой, находящуюся на весьма относительном удалении и имеющую более заманчивое название - "Познание". Двигаясь от тьмы к свету, из мрака забытия к трепещущему огню прозрения, я вдруг на миг ощутил весьма странное, расплывчатое ощущение, которое больше похоже на что-то среднее между предостережением, благословением и дружеской насмешкой. Обратив него самое пристальное внимание, словно поздоровавшись со старым другом и двинулся дальше. Впереди меня ждала возможность осуществить любую, самую невероятную мечту, сотворить самый невероятный мир, материализовать все, что угодно, пережить какой угодно опыт, чтоб затем вновь все забыть...
Свидетельство о публикации №218112201104