Дочь третьей девки отрывки Chart 1-2

       Анна Степановна Дворецкая,  легенда,  вечно циркулирующих  сквозь поколения Мегаполиса, та самая надежная гадалка, о которой Сергей Иванович  упомянул, чтобы окончательно уверить клиента в достоверности полученных сведений, обманула Сергея Ивановича,  своего бывшего куратора. 
     Впрочем,  она  делала это всегда.   Все годы, с  первых дней знакомства с Сергеем Ивановичем ,  когда  осознала, что попалась и ей нужно подчиниться без вариантов.
     Даже сейчас, когда ей уже давно ничего не грозило со стороны  Сергея Ивановича, она всё равно продолжала  его обманывать  по  привычке. Ни в далекие годы, канувшие в небытие вместе с Великой Страной, ни сейчас, никакой выгоды  или опасности  от сокрытия  она не имела.  Как ни сопротивлялась  Анна Степановна, а не служить Сергею Ивановича в те годы  не могла. Так хоть что-то. Ничего больше, как не донести полностью или  подгадить по мелочи,  позволить  себе не могла.
    Она никогда не выкладывала ему  информацию полностью.    Но, как ни странно,  Сергей Иванович  об этом не догадывался, так как не подозревал в глыбистой, медлительной  Анне Степановне способностей к лицедейству. Сергей Иванович никогда не ошибался в людях, тем более в  распознавании лжи, поэтому   случай  с Анной Степановной  был для него уникальным.    Не исключено, не обошлось тут без магии,  на что  Анна Степановна рьяно бы возражала, не за что не призналась.  Стала бы она опускаться до такого! А может , это и правда, была ошибка Сергея Ивановича. Но в этом случае это была   главной  ошибкой  жизни Сергея Ивановича. Ошибка  в том, что в своё время он Анну Степановну недооценил.
     Сергей Иванович  ни на йоту не верил в чудеса, гадания и прочую чушь. Анну Степановну он считал аферисткой, но  очень  талантливой.  В соответствие со своим к ней отношением рабочий псевдоним назначил ей  неуважительный- «Нюрка». «Нюркой» она проходила по всем документам.  Может быть, поэтому и  особого интереса к ней у Комитета не сложилось.  Что «Нюрка», что «Сонька-золотая ручка».
      В итоге его незаметных  усилий  Комитет не рассматривал Анну Степановну в толпе несущественных осведомителей как человека, обладающего   паранормальными способностями, пригодного к альтернативному использованию  на благо Великой Страны
           Ободранные клочки, казалось бы ненужной никому  информации, пройдя по хитросплетениям  извилин Сергея Ивановича,  соединялись  иногда в такую неожиданную картину, что посторонний зритель, если бы только доступ в мозг Сергея Ивановича можно было  предоставлять по заявкам, как в сетевой компьютер ,  диву  бы дался.  И мозг  Сергея Ивановича в отличие от первых, громоздких моделей институтских  ЭВМ, имел большое быстродействие и  нехилые мощности, и работал, работал, работал.  Без какого-то особого напряга для владельца, без поломок и электроэнергии.  В  моменты, когда  Сергей Иванович находился очень далеко или занимался чем-то, ну совсем непохожим  на несение  службы офицера столь серьезной структуры, процесс обработки не прерывался.   И цены бы Сергею Ивановичу не было бы, если бы всё, что он «перерабатывал» стекалось   в  ненасытное лоно Комитета. А нет!  Тут интересы Сергея Ивановича и Комитета, мягко говоря, не  совпадали. Или совпадали не полностью.
Для личных целей   Сергея Ивановича  было важно, чтобы  определенная информация поступала  постоянно.  Анна Степановна, как могла, старалась  выглядеть  зависимой и  запуганной,  что давало ему основания думать о её полной подконтрольности,  и что, в свою очередь, давало  возможность   не сомневаться в достоверности  поступающей информации. 
  Не трогать, исключить возможность использовать её другими и в другом качестве  и месте.  Обычная аферистка, зарабатывающая гаданием, то бишь  заморачиванием умов трудящихся женщин, с неустроенной личной жизнью. И никаких сверхспособностей, еще не изученных наукой. Это давало  надежду,  что Комитет, в конце концов, оставит её в покое. В относительном покое.  Потому как,  даже сильному  магу не под силу воевать с государством.
       Извольте!  Для поддержания иллюзии она подкидывала ему что-нибудь «горяченькое».  Например, имущество  «цеховика», который ушел к любовнице.  Жена, в попытках вернуть мужа, выложила все  секреты. Прямо перечислила  то, что она бы хотела получить при разводе.  И картины,  и бриллианты, и антиквариат. И  ещё, дура, заплатила Анне Степановне за возврат мужа. Или о еврейской семье, явно задумавшей двинуть   в землю обетованную. А фарцовщицу сдать – так это на раз!
   Диссиденты к ней не ходили.
  Диссиденды  были бессребрениками, как правило.   Сергею Ивановичу  и без диссидентов   хватало  с головой того, что она доносила.
      Она видела  своего куратора  насквозь и без магии знала , что ожидает  «сданных» клиентов. Где оказывались картины, бриллианты, антиквариат? Но её  не волновало. Главное, чтобы к ней не вязались , раз уж она так влипла неосторожно.
     Мороки  у Анны Степановны получались без особого чувства юмора, но превосходные, на мороки и оморочки она  была мастерица. Чтобы не происходило, связь между откровениями у гадалки  и  последующем интересом Комитета, никто не замечал. Так ведь и обещала она им одни неприятности……  Всё сбывалось в точности. Могли бы и подготовиться, одуматься, но это уже их личное дело.
  Нужно сливать что-то, значит нужно.  Магичить против гэбюков , то бишь, государства, - против ветра ссать. Запортишь одного гэбюка, прикрепят другого, ещё более противного….
        С другой стороны, Анна Степановна, недалекая  девчонка из скучной  в своем убожестве и потерянности  деревни,  где соль и спички купить в сельпо было совсем  непросто,  искренне верила   Сергею  Ивановичу, когда тот  вскользь  упоминал о государственной важности работы Комитета на благо всех трудящихся Великой Страны,  а также  важности его личных усилий.    Сергей Иванович не удостаивал Анну Степановну серьёзных разговоров, но нет-нет, да ронял в разговоре  что-нибудь этакое.  Он не мог не проводить с ней воспитательную работу. У него даже был один из обязательных регулярных отчетов на эту тему- воспитательная работа с осведомителями. 
Даже в те времена Анна Степановна  понимала, да, кто-то  же должен делать эту работу.  Великая Страна –это лучшее, что может быть для таких как она. Сергей Иванович не нравился Анне Степановне, но   её  не очень грамотный покойный дядька-тракторист никогда бы не согласился быть на месте Сергея Ивановича, хоть как его  озолоти или  запугай. Грязную работу тоже должен был кто-то делать. На благо шумных беспардонных  теток, которые работали с ней на  галантерейной фабрике и  в силу своих ограниченных умишек не понимали, что  именно им  нужно для  счастья и покоя. Анна Степановна не мешала Сергею Ивановичу, веря в том, что он- нужная деталька  в составе огромной страшной машины под названием Комитет,  и эта деталька   выполняет свою роль в  поддержании Баланса между добром и злом.
   Но человеческая природа    Анны Степановны так и осталось простой как её незамысловатая родная деревня, где  таких, как Сергей Иванович не любили, открыто неприязнь не высказывали, но случая досадить исподтишка не упускали.  А это означало, что с определенной  периодичностью  у Сергея Ивановича случались  разные совершенно непонятные  неприятности и казусы, иногда совсем глупые и нелепые. Личные.  Ни в кое случае- профессиональные. 
Анна Степановна,  прикрыв глаза, представляла,  как бабушка укоризненно покачала бы головой. Но  ничего не могла с собой поделать.
В профессиональную  же деятельность  своего куратора  Анна Степановна не вмешивалась, уважая и Великую Страну, и Комитет в лице одного отдельно взятого говнюка.
      Ах зря, ошибался Сергей Иванович на счет Анны Степановны.! Каких бы высот смог он   достигнуть, если бы поверил! При его-то собранности и целеустремленности! Даже дух при одной  мысли захватывает, если бы нашел путь к сердцу Анны Степановны. Анна Степановна не испортила этот мир только потому, что,  зная как это  сделать , не знала зачем, а по своей природной лености, нерасторопности и деревенской неторопливости  не любила суетиться почем зря.   Знала бы точно, вот тогда-то бы и наворотила.
   Сергея Ивановича от Олимпа  отделял один единственный шаг. И если бы мог это осознать, всю глубину того, что упустил, то использовал  служебное оружие  и пустил пулю себе в глотку. Проигрывать он тоже умел.
  Нужно было всего лишь протянуть руку….. и прикоснуться к   Анне Степановне….
           Сама Анна Степановна значительно позже поняла, что  ведьмы  никого не любят, не привязываются, не боятся кого-то потерять. Да и вообще, к людям нежных чувств не испытывают.  Значительно позже приезжая дизайнерша, которая уже в Другие Времена перестраивала  квартиру  для Анны Степановны, сказала, что эмпатия и душа –совершенно разные вещи. Понимать глубинный ход– не значит сочувствовать и переживать.
       Существа, имеющие не совсем человеческую природу, не отличаются подобными качествами.. Позже, она научилась, конечно же , не путать общение, секс, выгоду с  любовью.  А тогда –  тогда  в молодости, ей так хотелось любви, что повернула бы историю вспять….
   Сергей Иванович  очень серьезно относился к своей возможной женитьбе. Серьезный актив, с которым нельзя было продешевить, как с тугой пружиной , которую можно отпустить только один раз и только в нужный момент.  Аккуратно приценивался, взвешивал,  присматривался .
       Но при этом   не понимал, что судьба уже подсунула ему  редкую удачу, счастливый лотерейный билет-  Анну Степановну.
          Тут-то, с ней  мог получить всё и сразу.     И что самое обидное, невыразительная внешность Анны Степановны, нисколько  не оттолкнула бы Сергея Ивановича, понимай он, что получает в приданное за свою свободу. При всей  его разборчивости, внешность предполагаемой избранницы никогда не ставилась во главу угла, как а главный  фактор для  женитьбы.  Получилось, Сергей Иванович упорно всю жизнь стучался не в те двери …..
   Справедливости ради, в отличие от страждущих  красоток от торговли  и прочих, менее заманчивых  осведомительниц, которые прямо- таки   домогались  Сергея Ивановича - для Анны Степановны Сергей Иванович был последним мужчиной на Земле, чью любовь бы она пожелала, насквозь его видела.  Но приняла бы и такого, будь он нежным и настойчивым……
       У неё ни предпочтения,  ни сочувствия   не просыпались, когда она «сдавала» своих клиентов, заплативших ей, к слову сказать.  Когда подходило время выдавать очередную  порцию, она выбирала жертву поколоритнее,  предпочтение Комитета и/или Сергея Ивановича  она понимала. Беспорядочно ссыпала  подробности,   перескакивая с одного на другое,  не спеша  обливала Сергея Ивановича    мощным   потоком ненужной   информации, повторялась, заглядывала в глаза, неторопливо с повторениями и перескакиванием с конца в начало  местами несла откровенную  чушь, но, в итоге,  всё-таки, сдавала что-то по-настоящему ценное, не акцентируя, словно, не понимая, что на самом деле интересовало Сергея Ивановича.  Тут   Анна Степановна превосходила саму себя.   
    И что удивительно, в  быту  же  Анна Степановна была немногословна,  молчалива скорее, избегала длинных объяснений, сложных фраз, а тем более, замудренных слов. Обладая скромным словарным запасом, она   иногда долго думала, прежде, чем правильно сформулировать рекомендации своим клиентам и сердилась, когда те её недопонимали.
 А он не упускал ничего.
      
   Времена уже не те.  Анна Степановна взвилась  в выси, не дотянуться туда ни Сергею Ивановичу, ни тем, кто его покруче.  Консультант   очень крупных «звезд» с полным набором конфиденциальности, незаменимая  советчица для  серьезных и не очень  серьезных бизнесменов,  и для тех  людей, которые стараются быть в тени, но от этого ещё более могущественные. А уже  их скучающих жен и подруг  не счесть. Любые деньги принесут, чтоб остаться у кормушки.  Попросту и не сунешься. На прием- по записи.
     Ни силы, ни власти нет теперь у Сергея Ивановича. Не опасен он  для Анны Степановны, не посмел бы замахнуться- не дурак. Ей не нужен. Даже изводить она его  не стала бы для собственного удовольствия за прошлую зависимость и унижения, отвлекаться, время тратить и силу расходовать на ветер.  И зла на него не держит, тогда в Великой Стране у него была работа, и он делал её ответственно. Не в пример нынешним. Пусть живёт, этому миру нужно равновесие. Да и сколько лет вместе, как никак, жизнь прошла, а слов из песни не вычеркнешь.
       Помойное ведро всегда пригодится, любила приговаривать   её   бабушка.  Ну почему  же не ответить старому знакомому, если спрашивает. А вопросы его  не казались  неожиданными или странными – как  раньше, он  и теперь   иногда интересовался её клиентами, и, как ни смешно, деньги ей теперь  давал за информацию.  Анна Степановна не отказывалась. Один раз   в следственном эксперименте участвовала. Не бесплатно, конечно.
В клиентке, о которой расспрашивал Сергей Иванович,  поначалу не заметила ничего необычного.  Интересоваться было  особо нечем. Неработающая  недалекая «красотка» при богатом стареющем муже от скуки не знает, чем себя развлечь, к гадалкам таскается регулярно, а муж её ревнует, нанял Сергея Ивановича для проверки.
    И если  бы не то, что произошло  потом, то Анна Степановна и забыла  бы о ней вскоре  в бесконечной череде лиц.  Хороша больно, «красотка», хотя и   не запоминающаяся. Стандартная какая-то. А Сергей Иванович теперь с  этого и живет.  А давно пора бы и на покой. Всё у него  есть для хорошего покоя, и этого «всего» по подсчетам Анны Степановны должно быть ну совсем немало. А не угомонится  никак. 
   И вчера    Анна Степановна встретила Сергея Ивановича как родного, что и делала всегда. Она охотно пересказала ему  детали визита: что спрашивали, что предсказала.   Как всегда коньячку предложила,  а он, как всегда, отказался.  А зря отказался.  Тамарка взяла моду покупать самый дорогой  коньяк, чтобы могли они с ней после трудового  дня пропустить просто так, ни с чего бы вдруг, по крохотной пиалке, предварительно согрев её в ладони.
Не рассказала она, как всегда, главного.
       А вот, что  на этот раз было  главным, она и  сама не поняла. И пребывала в несвойственной растерянности и задумчивости.  Такое у неё ещё не случалось.
Поразмыслив, решила она  обратиться к Госпоже.
                *****
    После смерти бабушки, оставшись без  присмотра,  она словно сорвалась с цепи. Работать на галантерейной фабрике  «на сделке» стало невмоготу. Жадная до денег,   беспринципная и  безжалостная, она  хотела всё и сразу. Бралась за любую работу, за  услуги просила  много.  И всё у неё  получалось.  Ей платили.  А потом умоляли помочь знакомой, родственнице, подруге. Поползли слухи.  В те  времена, скудные на   сказочки и страшилки, сарафанное радио обороты набирало очень быстро.
        Молодая, неопытная, она упивалась своей силой,  забыв об осторожности.  А первое правило ведьмы –о себе любимой заботиться, работать тихо, тайно, на рожон не лезть. И не каждому помогать. Ты сначала клиента прощупай и только потом входи в контакт.  И впереди всего иметь в виду свою собственную выгоду. А она высунулась и ни один раз. И всё из-за денег. Так хотелось всего и сразу.
   Возможно, 13-й отдел КГБ, созданный еще якобы Сталиным для работы с пара нормальными явлениями, это миф, который   придумали значительно  позже,    в девяностых , когда рванули шлюз   на пути бульварных романов-откровений.  Съедалось всё,  что  писалось, особенно про гбэшные тайны.
    Чего только ни написали в те годы!  Но то, что Комитет выявлял   таких, как Анна Степановна и брал на заметку,   было бесспорно.  Исключено, что их могли  бы оставить «практиковать»  самих по себе. Присматривали, и как только они начинали оказывать серьезное влияние на умы или  представлять угрозу- приезжали санитары….. Наиболее перспективных – магов или мошенников пытались  использовать.   
     Это сейчас Сергей Иванович выглядел вполне интеллигентно  и доверительно, как немолодой доцент, улетающий по обмену  читать лекции в Кембридж. А тогда от него в воздухе повисал запах хлорки, исходивший   от давно некрашеных полов психушки и скрип провисшей панцирной  сетки отдавал  эхом в его голосе .  И никакая профессиональная улыбка и сыпавшиеся анкедоты от рубаха-парня не могли заглушить этот скрип.  Ему тоже нужно было всё, но, в отличие от Анны Степановны,  он хорошо понимал, что всё  не будет сразу, и  нельзя упустить ни одного  шанса, нельзя сделать ни одного неверного шага. Сочувствия в его бесцветных  глазах было  не больше, чем в пустом оцинкованном ведре.
     Первое, что подумала Анна Степановна, когда  впервые увидела много лет назад  на пороге своей квартиры Сергея Ивановича, - бабушка ругала  бы  её  сильно и, возможно, бы даже  побила…
Бабушка была  осторожной,   к мирским благам  не стремилась, силу  применяла с оглядкой.   
      Когда   привезли её в город, то  скромная комната в коммунальной квартире с ванной и туалетом, которые бабушка же и  вычищала за всеми соседями, показалась ей сбывшейся мечтой.  К тому времени она отвыкла спать на постельном белье и есть  из фаянсовой  посуды.
  Когда в очередной раз   мама   решила начать «новую жизнь» и отправилась   за новой любовью  на  Север,  Аню оставила у сестры, ненадолго, пока устроится и заберёт к себе. Тогда еще тётка не пила, а тёткин муж не попал под трактор и был жив. Где трое детей, там  найдется место и четвертому. Тёткин муж, дядя Федя был  добрый, непьющий и  работящий. Всем всего хватало.
    После трагической смерти дяди Феди, тётка запила.  Разыскивать  пропавшую   в заполярных широтах мать оказалось некому: Аня слишком маленькая, тётка- пьющая.
 Не ищите, сказала бабушка, Аня  это хорошо помнила. И после  этих бабушкиных слов Аня  совсем замкнулась, а  тетка запила ещё горше…..
   Казалось,  великан приподнял их некогда уютный домик в воздух, потряс как погремушку и поставил. И в доме не осталось ни одной  целой вещи на своем месте. Грязные тряпки, груды мусора, битая посуда, предметы, потерявшие свое название , валялись по всему дому как на помойке- полов и видно не было.  Домик небольшой, ранее ухоженный любовными стараниями дяди Федора, стал стремительно ветшать. Тётка почти не приходила в сознание от самогонного угара  и  поднималась с продавленного дивана, только чтобы пополнить горючее.  Она пила в одиночку  в  пьющей русской деревне.   Компанию местные алкаши с ней не водили. Их сторонились даже они.
 Младших детей забрали в детский дом.
  Она  закончила восьмой класс – за ней приехала бабушка.  Силы бабушкины были на исходе, и она ждала, когда подрастет Аня.   
    Бабушка была не родной, а двоюродной, очень старенькой,   давно жила в городе. В деревню она приезжала нечасто, но её имя  всегда  витало в воздухе вокруг  их семьи. Из  обрывков разговоров, подслушанных в детстве, ей рисовался пугающий образ, никак не вязавшийся с тем, что она помнила- сухонькая старушка, нежно гладившая по головкам её двоюродных братьев. Она старалась ловить эти разговоры и, когда было можно- переспрашивала, но от того, как её грубо обрывали  и мать,  и тётка- обычно добрые и спокойные - становилось не по себе.   Имя бабушки манило  как запретная дверь в сказке, но взрослые уходили от расспросов.
Постепенно в голове  сложилось свое понимание, кем была бабушка. Нисколько её это не пугало, наоборот, завораживало.  В скудном деревенском детстве так мало впечатлений, и   главным среди них была некоторая недосказанность, которая вилась вокруг  бабушкиного имени.     На недосказанность ложились детские фантазии, которые постепенно переросли в стойкий внутренний мир маленькой девочки, в котором уже не нужны были ни тетка-алкоголичка, ни несносные двоюродные братья, ни все эти одноклассники, учителя, соседи. Мир со всемогущей бабушкой принадлежал ей одной, а  больше у неё и не было ничего.
    Вся деревня знала, чем  занималась их   двоюродная бабушка, но по деревенской привычке никто вслух  ничего не произносил.   Но в случае крайней нужды бежали ни куда-нибудь, а к их бабушке, ездили в город.  Бабушка помогала односельчанам. Тётка на деревенской улице, что чирей на заднице, всех достала пьяными сварами, но её не трогали, бабушки побаивались.
     К окончанию восьмого класса Анна Степановна  вытянулась в белёсую  дылду с неумным и некрасивым лицом. Деревенскую восьмилетку она окончила с   большими трудом. В школе  учителя понимали, зачем  мучить , а так поедет девочка в город, в ПТУ, куда всех принимают, общежитие  ей дадут.   Всё   лучше, чем с конченой алкоголичкой, глядишь- жизнь наладится как-то. Вытолкнули, дав свидетельство об окончании восьмилетней школы с   тройками, которых она не заслужила.
          В городе Аня  устроилась ученицей   клепальщицы на галантерейную фабрику- на одну из самых простейших операций  по технологии того времени, не требующую  ни особой сноровки, ни сообразительности.
      Вместе с бабушкой они прожили ровно три года в комнате в коммунальной квартире. Три года, которые были самыми  счастливыми  в  жизни Анны Степановны. Бабушка  заботилась о ней с давно забытой  нежностью  как о собственном ребенке, которого у той  никогда не было.   Никто и никогда так больше не относился к Анне Степановне   за всю её нескончаемую  одинокую жизнь.    И связь и со смертью бабушки не прервалась
     Анна Степановна осталось одна в бабушкиной 20-метровой комнате в коммунальной квартире и  начала робко заниматься тем, чем и должна была.
    Обычно, когда соседей не было дома, она принимала    клиентов на общей кухне, или, крадучись, приложив палец к губам, проводила  в свою  комнату.  Соседи  открыто противостоять ей не решались, но мешали и пакостили исподтишка. Думали, если бабушка была выше мирских слабостей , то так будет и дальше. Глупые не понимали, что нет от неё секретов и не будет прощения.
      А потом Комитета не стало.  И   диссиденты, «цеховики» и фарцовщики разбрелись, перестав кого-либо интересовать.  Бесчисленные колдуны, гадалки и экстрасенсы, как грибы, вылезли из всех щелей,  стали печатать  объявления в газетах,  клеить магические призывы  принести к ним деньги на заборах.  Все умные евреи уехали.
    Анна Степановна быстренько освободила квартиру от ненавистных соседей, отправила  кого куда.  И начала работать как  ИП  Дворецкая А.С., исправно уплачивая налоги.      Несмотря на обилие магов и волшебников у Анны Степановны клиентов  становилось всё больше и больше.  А значит и денег.