Дочь третьей девки отрывки Chart 1-3

 
           И Сергей Иванович, и Витек-Носорог выросли  в одном  и том же   районе Мегаполиса, который в народе незамысловато звался  Заводским.  Административное название района   было другим, но люди  в объявлениях квартирного  обмена привыкли  делать приписку « в Заводском районе  не предлагать". Никто не соглашался добровольно переехать на Восточную окраину Мегаполиса. Заводской  Район, огибавший южную границу старого механического завода,  считался самым   неустроенным, криминогенным и самым   отдаленным от центра  в Мегаполисе. 
     Мегаполис заселял восточную окраину урывками.  Район не зря назывался Заводским,  два больших  завода и немного  безликого, порой ветхого,   жилья рассыпано между ними- вот и весь Заводской район.     Небольшие  «хрущевские» островки  из нескольких пятиэтажек вырастали, где попало,  и   могли  тут же оборваться  ни с того ни с сего, чтобы  вновь продолжить  линию города через девственные пустыри, сторонясь заводских заборов,   через дикую березовую рощицу, обойдя непонятно чьи огороды,  заброшенную войсковую часть или  полуразрушенную   МТС. Городской транспорт в те времена  ходил  нерегулярно,  немытые   дребезжащие  автобусы следовали друг за другом с непредсказуемыми интервалами, битком набитые  пассажирами так, что   двери-гармошки автобуса с трудом  закрывались на каждой остановке под злобные окрики водителей. Поэтому  островки пятиэтажек не очень склеивались в единое целое с Мегаполисом. Люди, как бы, и числились жителями  огромного  Мегаполиса, и в то же время, отрезанные  от большого мира слабым общественным транспортом и непролазной грязью,  вели образ жизни маленьких поселков, зная ближних и дальних соседей, по меньшей мере, в лицо.  Двухэтажные домики барачного типа  на Восточной окраине  химкомбинат  для своих работников начал строить еще до Войны, а после Войны в строительство жилья включился и механический завод. Одни и те же лица встречались и дома, и на работе.  В центре Мегаполиса, что им делать? Пустые магазины и  два-три кинотеатра  для развлечения, стоит ли преодолевать  транспортные  преграды, ну разве что на праздники великие.   А посторонние просили  « Заводской район не предлагать».
    Заброд, где родился и вырос Сергей Иванович, на Восточной окраине  в Заводском районе стоял особняком  от заводских построек. Не все жители Мегаполиса знали, что в их городе есть такое место-Заброд. Как   и когда  на пустырях перед лесом  появился  Заброд- несколько ровно вытянутых , то ли городских, то ли деревенских улиц- местные жители только плечами пожимали.  Сразу  за Забродом  начинался  поредевший, замусоренный    за   годы соприкосновения с человеком,  лес,   строго  державший на почтительном расстоянии    от границ Мегаполиса  деревушки, заимки и хуторки, указывая им их место не быть городом.
    Брода, а тем более,  За «брода», как и речки  и в помине не было.  В близком соседстве от  Заброда, протекала  горячая  разноцветная балка, клубящаяся едкими парами в любое время года. В балку спускал отходы химический комбинат.
       В  Заброде  держали коров,  свиней, птицу, выращивали в парниках ранние помидоры и огурцы, которыми   торговали на Центральном Рынке Мегаполиса.     Заброд предусмотрительно  прятал вдали от шумных проспектов  и рабочих общежитий свою зажиточность, пользуясь своей труднодоступностью.
    Из  Заброда  можно было уехать на   трамвае,  если его дождаться на конечной остановке, куда   идти  от последнего дома на забродской улице минут  15 вдоль  слабо огороженной свалки ржавой техники , через    неосвещенные стылые  пустыри, мрачные в любую погоду, через  шаткий мосток, наброшенный на  балку-вонючку.  Единственный  трамвай в этот район,  тряся  через весь город,  забитый пассажирами под завязку вплоть до конечных остановок,   не давая  шанса в него  втиснуться  другим пассажирам.  Ждать забродский  трамвай   приходилось долго, он  обычно появлялся на повороте, когда ожидавшие  пассажиры теряли  последнюю  надежду уехать и  уже опоздали всюду.  По вечерам жители  Заброда  никуда не ездили.   Они  и не опечалились, когда трамвай   приказал  долго жить в Смутные Времена, а трамвайные пути, оставшиеся без рельсов, сданных в металлолом, густо  заросли сорняками.
   Сергей Иванович поступил в Школу Милиции, может быть,  только потому, что курсанты  Школы жили в казарме, и проблема     каждый день ездить в центр Мегаполиса на занятия в институте, в этом случае для него  отпадала сама собой.      
  Власти Великой Страны приняли решение построить на малозастроенной, но снабженной всеми коммуникациями, Восточной окраине Мегаполиса завод. И не просто завод,  а Завод-Гигант, который строили на-ура всей  Великой Страной ,  и который должен был дать рабочие места молодежи, выходцам из деревень, бывшим заключенным и всем остальным, кто хотел просто жить и работать, не задумываясь и не прикладывая усилий к поискам смысла- народа в те далекие времена в  Великой Стране было много,  население  с каждым годом прибавлялось и прибавлялось. Нужно  думать,  как всех прокормить и заставить работать.
  Заводские   цеха изначально строились больше, чем следовало из экономического и здравого смысла.  Предполагалось,  что и производить технику Завод будет в значительно больших объемах, чем требовала того экономика - людям давали работу, и это было главным.
    Завод- Гигант  с  момента запуска стройки  начал поглощать в огромных количествах деньги, механизмы, людей,  лужайки, ручейки, а уж  многочисленные пустыри Заводского района эпохальная стройка проглатывала один  за другим.         
     Стройплощадка Завода-Гиганта  стартовала    у последнего клочка наспех построенных  пятиэтажек-общежитий, где поселились  по приезду ещё неженатые  родители Витька-Носорога,  круто теснила поля, дачи, свалки, пока  не уперлась в заборы  Заброда, очертив пространство для Завода-Гиганта.
  Счастливые родители Витька-Носорога, с энтузиазмом  приехавшие в Мегаполис  по  путевкам на комсомольскую стройку  Завода-Гиганта,  познакомились в молодежном общежитии  и вскоре поженились.
     Все бабушки-дедушки   Сергея Ивановича  жили на забытой окраине,  Заброде,  с незапамятных времен.      
       Женщины на Заброде   не работали, а мужчины в большинстве шоферили. Удобно,  для  исправных хозяйств, всегда нужное  можно забросить домой.  Или то, что плохо лежало где-то.
   Если «забродские»   случайно женились на «городских», то такие браки обычно не складывались и кончались разводом.  «Чужие»  на  Заброде не уживались.   Выходцам из Заброда  удавалось растворяться  в Мегаполисе, но забродская молва долго их сопровождала, да и сами они так  и не могли оторваться, сверяя свою жизнь по забродским часам и молчаливому мнению соседей  в мире, населенном чужаками.
    И мать, и отец Сергея Ивановича родились и выросли на   Заброде, жили на одной улице, о новых путях не мечтали  и рано сочетались шумной   правильной свадьбой, перед  тем, как отца Сергея Ивановича должны были забрать в армию.
   Мать Сергея Ивановича в совершенстве овладела искусством жить на Заброде.  И помидоры они сажали вовремя, и окна у них были вымыты по всем правилом,  как это предписывалось на Заброде, и лишнего слова не просачивалось из их дома на улицу. А уж высказаться неодобрительно об отце или матери Сергея Ивановича никому из соседей не удавалось. Мать за этим строго следила.  Отец Сергея Ивановича   возил главного инженера химкомбината  на новенькой служебной «Волге». И Заброд  с его строгим стихийным самоуправлением  смотрел на их окна особенно пристально.
      Мать   умела  долго разговаривать с соседями не о чём, никого не осуждая в пересудах и не внося в  забродский социум  новую «взрывоопасную» информацию.  У неё это называлось «поддерживать отношения», но при этом редко  она высказывала свое мнение, стараясь  никого не задеть, и тем более не допускала утечки  информации из их собственного дома.
     Мать Сергея Ивановича цену   себе  знала.  С каждого урожая покупала и себе, и мужу, и сыну  всё самое модное и дорогое из одежды, какую  только можно  было купить у фарцовщиков. Отец пересчитывал купюры в «кубышке», ворчал по поводу транжирства, но по всему был доволен. А приодетый Сергей Иванович  в своем классе непрестижной школы Заводского района среди сверстников с рабочей окраины  считался парнем    «номер-один». В последних классах он вытянулся и окреп, но девчонки  с рабочей окраины в одинаковых унылых одежках, купленных тут же, в промторге  заводского района  с вульгарной дешевой косметикой ему были не нужны.
 Рейтинг семьи Сергея Ивановича по забродским понятиям был высоким. А после того как Сергея Ивановича  выучился, был принят на службу в милицию, а потом и вовсе   перевелся  в Комитет, авторитет его родителей  поднялся   ещё выше.
     Сергей Иванович  правдами-неправдами  переселился в ведомственное общежитие,  добираться на службу по утрам было нелегко, а  очередь на машину никак не подходила. Но  связь его с  Забродом и с материнским огородом не прерывалась  ни минуту. Выходные ему при его службе  выпадали нечасто,  но проводил их  Сергей Иванович в сезон всё там же,   на родительском огороде.   Сергей Иванович  забродские парники  от коллег  не скрывал, щедро угощал ранними помидорами и огурцами,  комментируя: « Мама  вам передает, самые первые!», но в подробности не вдавался. На  Заброде  к откровениям не привыкли. В Комитете тоже не было принято делиться подробностями.
   Витек-Носорог с рождения и до того как пошел в первый класс, рос в дурмане общежитского братства, где дети курсировали сразу по всем комнатам этажа, где в радости общения не фокусировались на житейских невзгодах, а на шумной общей кухне могли запросто ошибиться кастрюлей  или в условиях тотального дефицита  уйти на танцы в чужих туфлях.
     Родители Витька-Носорога успели до Перестройки  переселиться в двухкомнатную миниатюрную квартирку в заводской девятиэтажке, куда вместе с другими заводчанами   перенесли   понятные законы общежития.