Пропагандист. ч5. Последнее занятие

   Партия запрещена, горком закрыт, говорят, там будет дом молодежи, кружки для детей заработают. И никто из коммунистов не возмутился. Никто не встал на защиту. Более того, члены горкома не унывали. Недавно Николай Васильевич  встретил бывшего зама по идеологии Трапезникова на рынке. Зам  озабоченно встречал  машину с горячим хлебом из собственной пекарни. Раньше в октябре начиналась политучеба. И, как странно, никто не вызывал пропагандистов на традиционный семинар, впервые за двадцать лет. Прошел успешно, как ни в чем не бывало, день учителя, и Николай Васильевич  не выдержал. Нужно провести прощальное, может быть последнее в жизни, политзанятие, вдруг решил он  и решительно повесил объявление в учительской.  Готовился, как всегда тщательно, долго собирал,  нет, не материалы конференций и съездов, они в прошлом, а нужные газеты, буклеты, брошюры.  Перед занятием в счастливом одиночестве расставил столы по группам, по шесть стульев вокруг каждого. Разложил по столам груды собранных материалов, расставил таблички для деловой игры. Посреди обычно голой  учительской соорудил низкий помост, украсил его горшками с самыми яркими цветами, что собрал по школе с подоконников. Это было не просто: осенью цветов было мало.  У дверей поставил на столике самовар на подносе с белым, пузатым заварочным чайником, чашки и блюдца из огромного, тонкого фарфора,  сервиза, что стоял в кабинете завуча, вазочки  с печеньем, и сахаром, и даже несколько песочных пирожных: профсоюз разорился.
 
     Первой на традиционную пятиминутку чаепития пришла старейшая в школе коммунистка Роза Ивановна
- Чай не пью, печенье не ем, - как всегда заявила она, - худею
- А я выпью чайку и печенье с аппетитом скушаю, - налила себе полную чашку молодая учительница из начальных классов.
О, чудо! Пришли все сорок учителей, словно на обязательный педсовет! Николай Васильевич  не рассчитывал и на половину. Сразу стало шумно.
- Кем мы сегодня будем? -  посыпались шутливые  вопросы.
- Вы, Алла, анархисткой
- А я?
- Вы, Ольга Юрьевна, будете махровой монархисткой. А впрочем, смотрите таблички на столах и рассаживайтесь,  где желаете.
 Последней в учительскую зашла …  Нина Петровна. Николай Васильевич немного смутился. Заходила к нему на политзанятия куратор пропагандистов  частенько, но в качестве кого на этот раз?! Горком закрыт.  Никаких служебных романов Николай Васильевич в жизни не заводил, жене не изменял, стойко противостоял искушениям, но сейчас искушение было сильным.  Нина Петровна поздоровавшись, присела за столик с коммунистами. Николай Васильевич на нее уже не смотрел, он включился, почувствовал себя магом, способным, пусть на минуты, понять других, способным погрузить своих слушателей  в какое-то особенное состояние в мир отвлеченных ценностей, оторвать их от обыденной жизни.
- Ну, что же коллеги, пришла пора прощаться, занятие наше последнее. Поработаем, чтобы было о чем вспомнить через много лет. У вас будут новее политзанятия – митинги. Посмотрите, на столах вам в помощь листовки, брошюры, книги, не читайте их, просто скользните взглядом по  заголовкам, полистайте, подержите в руках и почувствуйте себя спасителями этого рушащегося мира. Мы живем в удивительное время, может быть,  оно никогда не повторится, вспомним Тютчева:
.
Счастлив, кто посетил  сей мир
В его минуты роковые.
Его призвали всеблагие,
Как небожителя на пир.

Несколько минут учителя шуршали бумагами, тихо обмениваясь мнениями и первым, как обычно,  поднялся старый директор, опытный историк, когда-то бывший пропагандистом, но отказавшийся во времена перестройки.
- Вы меня знаете, никакого другого пути для страны не принимаю, кроме социалистического. Вспомните, какие планы строили первые директора завода, каким видели наше будущее, сколько новых школ, детских садов, кинотеатров, спортивных сооружений! Раньше каждую пятилеткуновый квартал и  новую школу сдавали. Каких только деревьев не насажали. В каждом квартале свои, где ели, где липы, где сосны. Красота! Все для простого народа.  По поселку должны были пустить линию троллейбусов, уже столбы привезли и вдруг ...  перестройка. Разговоров много, дел мало. А я бы начал с того, что в центре поселка памятник Сталину поставил. Вот ктоумел управлять государством.  Да, партию закрыли, но,  я надеюсь,  новая партия коммунистов придет к власти. Там такие замечательные люди как Полозков, Зюганов, Мельников!
- Ну, конечно, Полозковы устроят нам будущее, - возразил молодой физик Медведев, - это самая консервативная, архаичная  сила.  Полозковы против перемен, цепляются за старое, никаких свобод они не допустят.  Я с нашими кооператорами поговорил.   Представляете, они готовы открыть предприятие по производству стиральных машин на магнитном приводе, без всяких ремней! Надо поддержать мелкий бизнес, иначе у нас поселок останется спальным микрорайоном при заводе. И вся страна такой останется.
- Знаем мы ваших кооператоров, уже прославились в скандале АНТ, хотели наши танки за рубеж отправить, - не согласилась    Роза Ивановна.
- А не слишком ли вы о материальном заботитесь, коллеги. Наша группа возражает.   А духовная жизнь?- вступила в спор учительница музыки., надо наконец храм построить. Вокруг одни серые, унылые девятиэтажки, а церковь в какой-то подсобке. Окна кирпичами заложены и покрашены, внутри потолки низкие, никакой росписи. В Римских катакомбах храмы были лучше! Мы не православные, а баптисты какие-то
- Нет, баптисты мне не нравятся, - подал голос физрук, - помните недавно приезжали, всем подарки раздали, даже библии и евангелия, я одну взял, но так и не прочитал. Баптисты улыбчатые, ласковые, но  забитые какие-то, все на пастора оглядывались, не сказали чего лишнего.
- А мне нравится Жириновский! Он новую партию создал!
Выступали и анархисты, и монархисты, и демократы,  и либералы,  и, наконец,  Николай Васильевич спросил
- Какая группа вам показалась наиболее убедительной, по какому пути пойдет страна?
Все помолчали, а потом старый  историк вдруг с горечью сказал
- Почему-то мне кажется ни по одному из этих путей Россия не пойдет. У нас, как всегда путь особенный.

   Из школы они вышли вместе с Ниной Петровной
- Ну, как занятие?
- Как всегда.Словно на премьеру в театр сходила.  Случайно узнала, что у вас будет, последнее. Больше политзанятий  в районе никто не планирует. Пропагандисты заснули в ожидании команды. А команды, наверное, не будет тоже. 
И  Николай Васильевич  понял, что последним будет не только это занятие, последним будет и недавний экологический митинг, вообще все митинги. Теперь все будет решаться где-то далеко, в Москве, там,  на огромных площадях,  собираются сотни тысяч людей, там создаются новые пути и новые партии, а поселок станет  все более тихим, провинциальным. И еще он понял, что больше никогда не увидит Нину Петровну. Такие прозрения посещали его очень редко, именно  после таких, особенных политзанятий, и он знал, что эти прозрения сбудутся. 
- Посмотрите, как красиво, Николай Васильевич.
Они шли по ясеневой аллее, ярко светили фонари, и в свете фонарей в абсолютной тишине падали на асфальт листья-перья ясеней, падали в неподвижном воздухе так медленно, как будто земное притяжение на них почти не действовало.
 - Да, удивительно, днем был  тепло, яркое солнышко, а сейчас мороз ударил, и листья не выдержали.Зима близко.
- Заморозки после оттепели ...
- Но весна-то будет?!
- Кажется, через тысячу лет.
   Они молча постояли и  ушли со школьного двора, ушли в темноту, к автобусной остановке,  а позади все падали и падали медленно золотые листья ясеня