День 8. От Шверина до Ла-Рошели за один день

День 8, 29 сентября, суббота.
ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА

Этого дня я побаивалась еще «на берегу». Нам нужно было рано утром выехать из Шверина и добраться до Берлин-Hauptbahnhof, доехать до аэропорта Тегель, затем сесть в самолет компании EasyJet и приземлиться в Париже, в аэропорту Орли, потом из Орли доехать до вокзала Монпарнас, потом сесть на поезд, билет на который был куплен заранее, и ехать в Ла-Рошель. Но все было, как мне казалось, хорошо организовано, часы отправления и прибытия на несколько раз проверены, времени на стыковки заложено много, маршруты общественного транспорта изучены, карта Ла-Рошели распечатана. Оставались только стихийные бедствия вроде забастовки французских железнодорожников – но даже на этот случай был проштудирован чужой опыт и составлен алгоритм действий.

Рассчитывая, что день пройдет без форс-мажоров, список дел на сегодня я представляла так:
1. Доехать до вокзала в Шверине и сесть на поезд.
2. Доехать до Берлина и выйти на станции Hauptbahnhof.
3. Найти, где останавливаются автобусы в Тегель, сесть, доехать.
4. Найти свой терминал и рейс, зарегистрироваться, сесть в самолет.
Ну, и так далее до конечного пункта – нашего пансиона в Ла-Рошели, куда нас должна была отвезти хозяйка (она сама предложила встретить нас на вокзале).

А сейчас я расскажу, как наши ожидания разошлись с реальностью.

Встали мы вовремя, будильник не подвел. Позавтракали через силу, потому что после вчерашнего ужина есть не хотелось, но понимали, что поесть надо. Любовь Ароновна переживала из-за трамваев, которые по субботнему времени ходили с большими интервалами и могли задерживаться из-за ремонта путей, но все обошлось. Мы вовремя уехали на вокзал, посмотрели из окон трамвая на утренний Шверин, в 8.00 заняли места в обычном, не скоростном поезде. За разговорами два с половиной часа пролетели незаметно. В 10.30 мы были уже в Берлине.

На этот раз поезд въезжал в город с запада, а не с востока, как из Шенефельда, и я успела посмотреть на район, с которого 20 лет назад началось мое знакомство с Берлином. Мы тогда жили в районе Tiergarten. Потом, когда мы вышли на вокзале и остановились там перевести дух, еще немного полюбовались на Рейхстаг.

В Тегель было рано, самолет наш вылетал в 14.15. Так что мы не торопились. Постояли на вокзале, попытались поймать вай-фай (безуспешно), я выпила кофе (я не выспалась, и голова болела). Наконец решили, что можно, пожалуй, ехать. Автобус подъехал быстро, мы добрались без пробок, и у нас все еще было очень много времени.

Тегель показался обшарпанным и неуютным. Нашего рейса на допотопного вида табло не было. Мы постояли, погуляли, еще постояли, переместились в другую часть аэропорта. Нашей целью было найти автоматы для самостоятельной регистрации. Вообще-то это можно было сделать онлайн, еще когда мы были в Грайфсвальде, но мы, неопытные путешественники, решили, что раз у нас есть багаж, который надо сдавать, это не имеет смысла. А тут, впервые столкнувшись с непонятной ситуацией, решили, что надо было зарегистрироваться. Тогда хотя бы без нас не сразу улетят, сначала поищут.

Автоматов нигде не было. А мы перешли в другой терминал, где стояли табло уже современного вида, как везде. И там наш рейс светился. Терминал С, десять выходов.

Мы подхватили багаж и быстрым шагом пошли в этот С. Да там впору квесты проводить! Сначала мы долго шли по длинному-длинному коридору. Потом стрелка указала на дверь, и мы долго шли по улице. Потом опять коридор. Потом надо было куда-то спускаться на лифте. Потом лестница. Потом опять коридор. Я впервые почувствовала нехороший холодок в животе. Даже фотографировать все эти лабиринты не хотелось.

Наконец мы пришли и увидели, что все 10 выходов битком забиты людьми. Из-за веревочного заграждения торчало несколько хвостов и хвостиков. Мы пристроились к одному. Но нам сказали, что очередь не здесь. Я спросила: «А где конец очереди?» Мне ответили: «На улице».

Услышав по-немецки “Draussen”, я сначала решила, что это шутка или издевка. Но мы оглядели людское море и с ужасом увидели, что к нашему «загону» из 10 выходов тянется толстый хвост людей и чемоданов. Мы пошли вдоль этого хвоста и убедились, что никто с нами не шутил – хвост тянулся через весь терминал, просовывался в двери, выползал на улицу и тянулся вдоль всего терминала по улице. Мне показалось, что его общая длина была метров 800, Юра говорит, что, пожалуй, поменьше.

И что хуже всего – двигался этот хвост очень медленно.

«Быть не может, чтобы они все летели в Париж! – воскликнула Любовь Ароновна. – У Изи Джет нет аэробусов, у них обычные самолеты!» Наша спутница была уже вся на нервах. Надо было, действительно, спросить, куда здесь становиться на Париж. Я стала приставать к разным людям в очереди, и все они отвечали одно и то же: очередь общая, на все рейсы, ее конец вон там – неопределенный взмах рукой.

Делать нечего, поплелись «драусен». Встали в хвост. Было жарко и накурено. Двигались черепашьим шагом. Впрочем, время еще было. Рядом с нами стояла русская девушка. Она, как и мы, поверить не могла, что такое возможно, да еще и в Германии, прославленной своим порядком! Компанию она составляла нам недолго, у нее был рейс Ютэйр, и туда, как оказалось, не нужно было стоять это адскую очередь. Все эти радости - только для пассажиров Изи Джет.

Кто меня удивил больше всего – так это дисциплинированные европейские дети. Ни одной истерики, ни одного хныка! Даже малыши спокойно сидели на чемоданах. А вот мне, признаться, уже хотелось заорать: «Да что тут происходит, черт побери?!»
Время от времени появлялись представители то ли ИзиДжет, то ли аэропорта, и выкликивали пассажиров «горящих» рейсов. Любовь Ароновна каждый раз подталкивала меня: «Бегите! Просите! Спрашивайте! У вас нет времени, вы тоже «горящие»!» Да, мы если еще не горели, то уже ощутимо так тлели. И я несколько раз бегала в начало очереди и приставала к служащим. Ответ всякий раз был один: «Париж – ждите».

Мы наконец прошли уличный участок и оказались внутри. Там хотя бы сигаретами не пахло. Но нервозность нарастала. Я попыталась поймать вай-фай и зарегистрироваться хотя бы онлайн. Вай-фай в Тегеле дают так же, как и в Шенефельде, надо жать на кнопку «Принимаю соглашение», а мой телефон эту стадию почему-то пропускает. У Юры опять все получилось, я зашла с его телефона в свою почту, нашла письмо, прошла по заветной ссылке – опаньки! «На этот рейс регистрация закрыта».

Сначала мне еще удавалось успокоить себя и Любовь Ароновну (Юра и так был спокоен) доводом, что раз сказали: «Париж ждет», значит, надо ждать, все в порядке, у работников аэропорта ситуация под контролем. Придет время – и нас выкликнут, так же, как сейчас Барселону выкликнули. Мы продолжали стоять и по чуть-чуть продвигаться вперед. Любовь Ароновна время от времени бегала в начало очереди на разведку. В очередной раз она принесла такую информацию: люди подходят к какой-то женщине в форме, показывают распечатки билетов, и она их пропускает вне очереди. Л.А. даже выяснила, какой это рейс – Пальма да Майорка, вылетает прямо перед нами.

Время сжималось, как шагреневая кожа. Становилось все жутче, я вдруг со всей очевидностью поняла, что мы можем и не улететь. Было 13.50 (рейс, напомню, в 14.15). Мы с Юрой решили наконец бросить очередь, которая законным путем дойдет минут через 40, и быть на всякий случай поближе.

С заветной бумажкой – распечаткой электронного билета – я бросилась к женщине в форме. От волнения я забыла почти все немецкие слова и повторяла, как попугай, только «Париж», «мы опаздываем» и «что нам делать?» Она развела руками: «Ничем не могу вам помочь, обратитесь в справочную аэропорта». Справочная была, к счастью, тут же, под вывеской «Информация» сидел флегматичный китаец. С ним очень долго на ломаном английском с характерным для русскоязычных людей  акцентом общался мужчина с постсоветского пространства, тоже в панике, но с другой проблемой. Китаец ему вежливо и обстоятельно отвечал. Тянулись драгоценные минуты. Я уже совсем «поплыла» и делала отчаянные знаки лицом: «Выслушайте меня! Помогите мне! У меня срочнее!». Китаец с неудовольствием дергал в мою сторону бровью. Когда наконец очередь дошла до меня, он холодно заявил: «Ничем не могу вам помочь, обратитесь к представителю вашей авиакомпании». Я бросилась к девушке, которая регулировала потоки в нашем «загоне» перед стойками. На мое истерическое «Мы в Париж, мы опаздываем» она сказала: «Все ждут, и вы ждите».

Тут случилось еще кое-что, и теперь меня «порвало». Снова вне очереди выкликнули пассажиров на рейс, который улетал… позже нашего!

На нашу верную спутницу Л.А. уже было страшно смотреть. Подозреваю, что и у меня был вид не лучше. Ясно было одно, нам никто здесь не поможет, и не будет нам сегодня ни Парижа, ни Ла-Рошели, ни даже возвращенных за билет денег (кто докажет, что мы явились вовремя?), если мы сейчас сами о себе не позаботимся.
 
Я схватила электронный билет и, пролезая под веревочками, не обращая внимания на очередь, протиснулась к стойке. Служащий, молодой человек с добрым лицом, отпустил предыдущего клиента, взял мою бумажку, пощелкал в компьютере, поднял брови и сказал: «Ваши паспорта и багаж, пожалуйста».

– Мы сейчас! Одну минуточку! Огромное спасибо! – просипела я. От волнения голос сел, во рту пересохло. Я кинулась обратно, крикнула Юре: «Бежим!», и мы под неодобрительные взгляды пассажиров и предостерегающие жесты девушки-контролера, рассыпая во все стороны всевозможные извинения, прорвались к той же самой стойке.

Нас зарегистрировали.

Мы вышли помятые, опустошенные, красные от стыда, даже не чувствуя себя победителями. Обнялись с нашей бедной Л.А., пообещали, что сразу напишем, как доберемся до Ла-Рошели. Побежали на паспортный контроль. Теперь мы были зарегистрированы, но самолет, очевидно, опаздывал, и наше время в Париже между Орли и Монпарнасом сокращалось. Впрочем, его было еще много. Я мысленно поблагодарила того человека с форума Винского, который мне написал, что закладывать час на дорогу из Орли слишком рискованно, и посоветовал взять билет на последний в этот день поезд. Он отправлялся в 19.20, и мы на него по-любому успевали, ведь казалось, вот-вот улетим. Было около трех часов дня.

И вот мы у выхода. Там выстроился огромный хвост, но теперь можно не дергаться - нас уже точно за бортом не оставят. Покупаем бутылку воды, жадно припадаем к ней – организм после пережитых эмоций обезвожен как саксаул. Люди еще подходят, опоздуны вроде нас, но их не так много. Рядом второй хвост – на Пальма да Майорку (не тот рейс, который улетел, пока мы стояли «драусен», уже другой). Этот самолет тоже задерживается.

Стоим двадцать минут. Радуемся. Полчаса. Не волнуемся. Сорок минут. Начинаем чуть-чуть волноваться. Пятьдесят минут. Эй, ребята, про нас не забыли? Час. Да что тут происходит, черт побери?!

Пальму выпускают, хотя их вылет по расписанию позже нашего. Эх, да какая теперь разница, кто раньше, кто позже, всё равно все опоздали. Но вот автобусы приезжают и за нами. Первый наполнился, уехал – ждем. Второй наполнился, уехал – опять ждем. Наполнялись автобусы тоже мучительно долго, потому что у многих регистрация онлайн, а багаж – с собой, пока все проверят. Мы влезли в третий автобус. Уфф.

И вот мы на борту. Рассаживаемся. Слушаем инструктаж стюардесс. Стоим. Ничего не происходит. Командир время от времени берет микрофон и извиняется за задержку. А я в панике смотрю на часы и понимаю, что если мы прилетим в 18 часов вместо 16, то уже не будет нам ни экономного путешествия из Орли до Монпарнаса на трамвае, да и на Orlyval времени уже не останется – только такси. А если мы тут прокопаемся еще полчаса, то вряд ли поможет и такси.

Командир сообщает, что мы ждем тягач, который нас отбуксирует на взлетную полосу. Ждем окаянный тягач. Наша соседка, элегантная, изящная дама средних лет, читает книгу по искусству и хранит завидное самообладание. Если бы нам сегодня надо было только в Париж, я бы тоже хранила самообладание.

Но вот приезжает тягач, нас буксируют. И мы – господи, наконец-то! – взлетаем.
Самолет летит низко. День очень ясный, земля как на ладони. Юра приникает к иллюминатору, достает фотоаппарат. Я тоже смотрю, но в мыслях только одно: «Только бы наш багаж не задержали! Только бы не было пробок! Только бы мы не опоздали на поезд!» Поездов на Ла-Рошель в этот день больше нет, а на вокзале или на улице ночевать не хочется.

А под нами проплывали города, поля и реки. Пролетели широкую могучую реку - должно быть, Рейн. Потом сравнили наши фотографии с картой - действительно, Рейн в районе Кельна. Сам Кельн с приметным с высоты Кельнским собором остался под другим крылом. Потом мы повернули на север, и потом уже, с севера, в пределы Франции. Перед посадкой в Орли можно было увидеть сверху весь Париж.

Приземлились. Теперь наш успех зависел от того, как скоро выдадут багаж. Тут нам повезло, мариновали недолго, и скоро мы воссоединились со своим желтым рюкзаком. Теперь такси. Бежим по стрелке туда, где стоит распорядитель и дирижирует подъезжающими машинами. Очередь маленькая, движется быстро. Пересохшими губами, еще стесняясь говорить по-французски с французами, говорю: «La gare Montparnasse, s'il vous plait».

Мы доехали за 30 евро. В общем-то, спецавтобус обошелся бы ненамного дешевле – там 12 евро с каждого. В машине я наконец-то чуть-чуть расслабилась, поняла, что успеваем, и с интересом смотрела по сторонам. Мелькнула вдалеке Эйфелева башня, потянулись кварталы старобуржуазного вида, показался зеленый парк Монсури. Еще немного – и вот он, вокзал.

Вокзал Монпарнас большой, какой-то холодный, неуютный. Мы летим к табло и видим... та-ба-да-дамм! – что поезд на Ла-Рошель задерживается на 10 минут.

Успеваем побродить по магазинам. Целый день не ели, и пока не хочется, так что знаменитая булочная «Paul» нас не соблазняет. Отмечаем, что цены выше, чем в Германии, по крайней мере, в той ее части, где мы были. Но нам пока ничего не надо. Только в поезд, только ехать. Только добраться. Об остальном подумаем потом.

Наконец поезд подали. Мы заняли места в 1 классе (да, хоть я покупала билеты со скидкой – достался 1 класс, потому что бронировала заранее). Уютно и приятно. Соседи, интеллигентные французы, шуршат бумажными (!) газетами. Я откидываюсь на спинку кресла и почти расслабляюсь, как потом выясняется – зря.

Еще одно разочарование – в этом красивом и удобном скором поезде отсутствует вай-фай! Я не могу проверить почту. Обстоятельство, как потом выясняется, сильно осложнившее нам первое знакомство с Ла-Рошелью.

Мы проезжаем Пуатье, Сен-Мексан, Ниор. И около Ниора останавливаемся почти на час. Соседи спрашивают кондуктора, что случилось. Я еще плохо разбираю живую речь, но могу понять, что на путях авария.

В кромешной тьме приезжаем наконец в Ла-Рошель. На часах уже одиннадцать. Мелькают белые строения вокзала. Сильветт, наша хозяйка, наверное, устала нас ждать, но вдруг?.. Мы выходим, я вглядываюсь в каждого человека с табличкой - их совсем мало, и ни на одной табличке нет наших имен. Вокзал пустеет, ловить нечего. У меня пока нет никаких ожиданий, я слишком устала. Ну, увижу сейчас город, который я почти придумала, о котором давно мечтала... и что?

У нас есть распечатка карты, и мы представляем, где находится эта наша Chambre Rochelaise. Но одно дело идти по незнакомому городу днем, и совсем другое - ночью. Тащимся к столбику «Такси». Машин нет, только телефонные номера. Набираю первый - не отвечает. Второй - механический голос сообщает, что он в отпуске. Третий - опять тишина. Дальше в списке какой-то Абдулхаким, собираюсь набрать его, надеясь, что хоть он-то еще не спит и ему нужны клиенты. Но тут Юра замечает зеленый огонек и машет. Таксист везет нас за 12 евро на улицу Франка Дельма.

И мы едем по вечерней набережной. В этот субботний вечер жизнь еще не замерла, за столиками пьют веселые компании, в воде Старого Порта отражаются огни. Я вижу строй мачт, знакомый по каноничным изображениям Ла-Рошели. И внезапно понимаю: это правда! Это случилось! Я здесь, я вижу ее своими глазами! Меня накрывает волна безудержной радости. Так выглядит сбывшаяся мечта.

Водитель везет нас дальше и высаживает у самого обычного дома. Ничего похожего на пансион. И у меня опять разрыв шаблона. Я-то надеялась, что там, как в Грайфсвальде, будет телефон, по которому можно позвонить, а там только кнопки с фамилиями жильцов. Мы знаем нашу хозяйку только по имени – Сильветт, поди угадай, которая тут ее фамилия...

Стоим в замешательстве несколько минут, и вдруг на парковке появляется «жучок»-фольксваген, а из него выскакивает немолодая худенькая и очень энергичная женщина. Мы сразу понимаем, что это и есть Сильветт. Она обрушивает на нас поток французской речи и смеется. Оказывается, она написала письмо, которое я не получила из-за отсутствия вай-фая, и там были все инструкции: номер ее машины, место, где она стоит, мобильный телефон...

Заходим в подъезд, едем в маленьком лифте на третий этаж. Где же здесь пансион? Входим в хозяйскую квартиру. Перед нами открывают дверь изолированного блока с комнатой и ванной комнатой. Это что-то новенькое! Юра в полном недоумении - он сначала вообще решил, что нам придется делить с хозяевами санузел.

Сильветт показывает, что тут где лежит, призывает не стесняться и спрашивать у нее, если нам еще что-то понадобится. Делает комплимент моему французскому - он вовсе не так уж хорош, я-то это знаю, просто она удивлена самим фактом, что иностранные туристы говорят по-французски. Комната очень уютная, и мне наконец после всего сегодняшнего чередования ужасов и восторгов хочется только одного – залезть в эту кровать и, в предвкушении настоящего знакомства с Ла-Рошелью, крепко-крепко уснуть...

Следующая заметка: http://proza.ru/2018/11/23/794