Зеркало

                для лиц, старше 18 лет
               
                основано на реальных событиях


Часть 1. Дети Каина

2012 год
 
Шел третий месяц моего годичного, безвыходного нахождения в карцере Читинского централа. Меня пытаются заставить замолчать и не публиковать статьи в газете и сети интернет об оборотнях в погонах. Я же пытаюсь доказать свою правду о тех, кто все эти годы прикрываясь погонами, фактически  были хуже любых бандитов. Я сажусь на голодовки, пишу жалобы во все инстанции, но не сдаюсь.

Два дня назад сотрудник СИЗО по имени Расул по-тихому забрал у меня теплые носки из камеры пока я был на прогулке.  До этого ходил и говорил, что не положено иметь в карцере теплые вещи, хотя на самом деле такого ни в одном законе о содержании под стражей нет.

Нет там и того, что тебя будут пытать холодом…



СССР, Чита, конец 80-х – начало 90-х годов.

Старые советские идеалы стерты, кумиры повержены. В стране разруха, народ все больше беднеет, но внутри какое-то новое всепоглощающее чувство. Нет, не свободы, вседозволенности.

Молодые спортсмены объединяются в группы под началом своих более опытных старших товарищей для того чтобы собирать деньги с первых ласточек частного бизнеса – кооператоров. Из динамиков звучит Асмолов со своим хитом «Мы бывшие спортсмены, а ныне рекетмены».

Игры на лохотроне типа наперстков или трех карт в районе Старого рынка и магазина Сувениры становятся одним из самых прибыльных доходов молодых, пока еще разрозненных, только набирающих свою силу ОПГ (организованных преступных групп).

Тогда нам казалось, что впереди вся жизнь и весь мир будет у наших ног. Мы и предположить не могли даже в самом страшном сне, что наши судьбы, тогда еще юных и самоуверенных, превратятся в 20-летнюю войну с другими такими же, желающими получить билет в лучшую жизнь, станут постоянной борьбой за выживание, могущество на криминальных фронтах над враждебными нам группировками. Мы не думали, что нам придется когда-то перейти свои Рубиконы и стать последователями Каина. Не знали, какую цену придется заплатить за все.

Не знали мы и того, что станем самым мощным в Забайкалье криминальным сообществом, которое будет жить по своим законам, законам войны и дикого капитализма, все больше превращаясь в волчью стаю, где выживает сильнейший, а слабым нет места. Мы станем потерянным поколением, которому уже сложно будет понять другую стезю и встроиться в матрицу жизни обычной.

Мы не понимали и искренне не верили, а многие и до сих пор не верят, что возможно жить по-другому. В моем мире все просто: чужого не надо, своего не отдадим! Есть враг – убей его!

Мы всегда осознавали, что трудно жить по законам общества, которое разрушило старые идеалы, но не предложило ничего нового взамен и по сути своей оставшаяся советским  советская привычка для надежности не иметь собственного мнения, угождать начальству, бояться милиционера…

Мы так не могли и не умели. Не хотели больше так жить и еще миллионы молодых горячих голов по всей стране, и на смену советским стереотипам и законам пришли понятия. Мы противопоставили себя обществу, бросили вызов и проиграли. Проиграли все, вне зависимости от того, что кто-то выжил, стал богатым и уехал за границу, но таких единицы, а большинство из нас убили или посадили надолго, а кого-то и навсегда, в тюрьму. Мы проиграли потому, что не услышали тогда, в самом начале главного – простых, но очень важных слов. Не поняли ни чего, когда следуя моде, а не зову сердца и души, пришли креститься в храм. Мы не услышали: «Я есть Господь Бог твой и не будет тебе других богов кроме меня. Не сотвори себе кумира и всякого подобия, не убий, не укради…» А, может, и не хотели слышать, ведь удобней было поехать и спросить о завтрашнем дне у шаманов, равняться на смелых и успешных, врагов убить, а чтобы стать богатым – украсть.



2012 год

Подъем в карцере рано, в 5 утра. Собачий холод в камере. Я сдаю матрац на каптерку, шконку пристегивают к стене, потом шмон и двери камеры закрывают на засов. Скоро завтрак, нужно успеть сделать зарядку, чтобы согреться.

Быстрые отжимания с выпрыгиванием и холод отступает. Я иду мыться и чистить зубы в ледяной воде. Баландер привозит завтрак, привычно передает приветы. Мой друг и подельник, смотрящий за централом, решил вопрос о том, чтобы утром всем в изоляторе давали горячий и крепкий чай. Это мелочь, казалось бы, но ты ей безмерно рад, ведь будет теплее и от чая, и от того, что о тебе кто-то заботится.

Сегодня меня повезут из читинского централа в городской ИВС. Со мной хочет поговорить один матерый опер. Его недавно перевели на службу в Читу, но слава о нем бежит впереди него. Его откровенно боятся. Боятся как преступники, так и нечистые на руку блюстители закона. Уж слишком он умен и принципиален, а хватка у него как у бультерьера, укусит за палец – закончит горлом. Но мне не страшно, за свою долгую бандитскую жизнь я привык к допросам и разного рода разговорам без протокола, но под спрятанный диктофон в оперских кабинетах. Я умею контролировать эмоции, не подавать виду, когда менты провоцируют тебя своими вопросами или говорят что-то, чего они точно не могут знать и берут на пушку. Все это для меня детские игры.

Наш разговор длится более трех часов, но ни к чему не ведет. Опер намекает на то, что если я дам показания, то срок будет минимальным и предлагает мне начать новую жизнь, я смеюсь. И в конце Андрей Владимирович задает мне вопрос:

- И Вы, Дмитрий Викторович, хотите сказать мне, что никого никогда не убивали?

Не отводя взгляда, я отвечаю:

- Никогда, никого!

И тогда опер произносит слова, от которых я весь внутренне напрягаюсь, хотя на лице по-прежнему легкая улыбка и никаких нервов. Он говорит:

- Вы лукавите, Дмитрий Викторович. Вы убивали!

- Почему вы так решили? – продолжаю улыбаться я.

- По глазам вижу: такие глаза и такой взгляд бывают только у хищников, они так смотрят на свою жертву…



Начало 2000-х годов

…В тот жаркий летний день ни чего не предвещало беды. Я, братья Торопы, старший из которых на тот момент возглавлял Осиновскую ОПГ, т.к. лидеры были еще в тюрьме по делу о нападении на чеченских бандитов, и Слава, наш близкий друг, мастер спорта по боксу, ехали по своим делам. Затем мы хотели заглянуть в пивной бар, выпить по бокалу холодного разливного, но жизнь внесла в наши планы свои кровавые коррективы.

На берегу озера Кенон расположилось летнее кафе, которым владела семья азербайджанцев. Они исправно платили за крышу Славику и спокойно работали. Защита Славика от разного рода отморозков из поселков  КСК и ГРЭС, а также от бандитов и других группировок была железобетонной. Или как говорили тогда «такая крыша не текла». В тот самый момент, когда мы уже предвкушали вкус пива и семги, на сотовом телефоне Славы раздался звонок и спокойный день закончился, а пиво пришлось отложить. Звонил, как выяснилось, хозяин кафе и просил срочно помочь. Кричал в трубку так, что все, кто ехал в машине, слышали его. Кричал, что звонил 02, но никто не едет, а у него тут пьяные боксеры из местного КСКовского спортклуба «Боец» избивают посетителей, попали под замес и женщины, и омоновец, и сын хозяина заведения.

Большой и наглухо затонированый Круизер за десять минут доставил нас на берег Кенона, в район развилки между дорогами на КСК и ГРЭС. Дорогая машина, короткие прически, разбитые костяшки кулаков, огромные братья Торопы, руки у которых были размером как мои ноги, видок ещё тот, и мы надеялись на то, что конфликт погаснет сразу же. Короче, тихо шинами шурша, едет «крыша» не спеша – мы свернули на подъездную дорогу к кафе. К нам подбежал перепуганный хозяин и показал на троих молодцов, один из которых стоял в одних шортах посредине кафе и тряс за рубашку какого-то тщедушного мужичонку. Из носа мужичка прямо на белую рубаху текла кровь.

- Эй, тормози! – крикнул Слава боксеру.

Трое двинулись в нашу сторону. Трое боксеров против четверых, пусть уже не совсем молодых, но спортивных парней, тут было без вариантов. Я знал, что у них нет ни каких шансов. Уличная драка – это не бокс на ринге, и когда тебе противостоят люди, закаленные в таких драках, тут бокс не поможет. Это не стоящего пьяного мужика из-под тишка вырубать одним ударом в челюсть и потом гордиться этим, с нами такое не прокатит. Ситуации, подобные этой, особенно в 90-х, возникали чуть ли не каждый день, в ресторанах и ночных клубах, и никогда мы ни кому не проиграли ни в одной драке.

На голом торсе пьяного боксера красовалась наколка в виде звериного оскала, да и сам он выглядел как голодный лев, готовый рвать всех и вся.

- Вы кто? Крыша? Валите на хрен отсюда, теперь этот чурка мне платить будет, он сам сказал мне! – сразу начал хамить пьяный лев.

Видимо, его перло от выпитого алкоголя и чувства своей безнаказанности: всех вокруг избил, хозяина запугал, менты не ехали. И он нанес удар старшему из Торопов. Это было его очень большой ошибкой. Юра таких вещей не прощал ни кому. Тороп уклонился, а его младший брат Олег моментально оказался за спиной боксера, обхватил его сзади за пояс и бросил на землю. Я тут же схватил его ноги, Торопченок захватил плечи боксера, и так мы оттащили этого супермена к машине и засунули в салон. Решили отвезти горе-Тайсона подальше от кафе и проучить пьяное быдло. Два его друга в драку не кинулись и с потерей своего предводителя их пыл сразу как то угас. Они сказали, что в Чите в гостях, а сами они из Улан-Удэ.

- Валите отсюда, ну! Бегом!

Они извинились и побежали.

Пьяного терминатора мы повезли на берег озера со стороны ТЭЦ. В машине он опять начал лезть на рожон и дерзить, сказал что-то типа:

- Вчетвером на одного? А один на один слабо?

- Наглая пьяная скотина, ты хочешь получить по башке? Щас получишь! – ответил я.

Когда остановились, я успел только спрыгнуть на землю из даней двери, боксер сидел между мной и Олегом и выскочил следом за мной, я только успел развернуться к нему и получил сильный удар в челюсть, от которого приземлился на пятую точку. Хорошо, что удар не вырубил меня, боксер со всей ненавистью и разгоряченный алкоголем, налетел сверху и начал давить мне рукой на горло. Это и стало его оплошностью. Я поймал его на удушающий прием. Из машины выскочили Торопы и Слава, но надобности в них уже не было, терминатор крепко спал. Я встал, перевернул его на бок и отошел к Славе, который достал из машины воду и стал поливать мне на руки, а я мыл разбитое лицо, подавляя в себе желание подойти и распинать боксеру всю рожу. Между тем он очнулся и сел, опершись на руку. Первыми его словами были:

- Завтра вам всем конец!

Зря так сказал! Мог бы жить! До этого Тороп уже убил одного, который также целенаправленно искал своей смерти, и тут Торопа переклинило снова…



2012 год

В соседнюю с моей камеру карцера закрыли парня из Дагестана. А в обед с обходом пришел начальник СИЗО и забрал у него коврик для молитвы, сказав, что ему выдадут для совершения намаза, когда попросит. Естественно, тут же забыл про это и ни кого не предупредил, а когда пришло время молитвы, дежурный на продоле выдать коврик не смог, он не имел права один открывать кормушку, куда можно что-то подать.

Дагестанец начал стучать в двери и требовать, чтобы ему вернули то, без чего он не мог совершить обряд. Дежурный сказал ему: «Перебьешься!» и больше на его требования не реагировал.

Через две камеры от меня сидел бурят–буддист, в других камерах были ещё верующие, в основном православные, были, наверное, и атеисты. И мы все как один стали поддерживать мусульманина и тоже стучать в двери камер. Выдержать этот грохот тому, кто находится на продоле, долго невозможно, и дежурный позвонил на вахту, пришел старшина и выдал коврик.

Это был пример всем, кто нетерпим к людям другой веры, другой национальности, с другим цветом кожи, тем, кто бьет только за то, что у кого-то другой разрез глаз. Ребята, вы просто не были в тюрьме, а если окажетесь, то потом ваш уровень толерантности будет просто зашкаливать. Вы увидите как православные и буддисты, рискуя нарваться на продление срока содержания в карцере, помогают мусульманину реализовать его законное право на свободу вероисповедания. Мусульманин бы для нас сделал то же самое…



2003 год


Дорогие черные очки, черный БМВ, из динамиков чуть слышно звучит музыка модного голландского ди-джея Сандерса Кленинберга, теплый воздух приятно освежает лицо в  приоткрытое окно. Я еду из Иркутска в Читу. Ездил на переговоры с нашими друзьями из города Братск. Все прошло успешно.

Я радуюсь жизни, у меня все замечательно. Уже своя команда верных и отчаянных ребят, мы имеем первые сколоченные, пусть и не очень большие, капиталы и много интересных предложений в плане развития бизнеса.

За окном замелькали красивые пейзажи реки Селенга и тут раздался звонок мобильного.

- Алло!

- Привет, - услышал я чуть заикающийся тихий голос, - это Игорь.
Это был Красный, один из Осиновских главарей.

- Привет, Игореха!

- Ты из Иркутска едешь?

- Да.

- Далеко от Улан-Удэ?

- Подъезжаю.

- Отлично, я тоже здесь, давай увидимся, разговор есть.

- Давай.

                © Д. Ведерников, 2016

продолжение  и полную версию читайте в книге «Зеркало»*

                *книга предназначена для лиц, старше 18 лет

Авторские права защищены.
Любое копирование или публикации без согласия  владельца
авторских прав преследуется по закону.