91. Про богатых и нищих

 Седьмой час  утра. Первый рейс. Народу в автобусе человек пять-шесть.
Кондуктор переживает, что у неё  мало денег на сдачу. Она  копошится в сумке и вслух неизвестно кому объясняет, оправдывается. И все эти пять-шесть пассажиров узнали, что в автопарке ей на размен дали всего двадцать тысяч, это ерунда, а своих денег и вовсе нет.

На третьей или четвертой остановке в автобус вошла дама в ажурном летнем костюмчике, навевающем мысли о чём-то легкомысленном и  безоблачном, следом за нею шлейф  пахучих духов, от которых хочется чихать.


Рука в тонко-затейливой  красивой перчатке протягивает  сто тысяч одной бумажкой,  Кондуктор укоризненно вздохнула, глядя на  сотню,  и принялась греметь металлом. Искала долго с озабоченным лицом: чего  боялась, то и произошло.

Дама, занятая  своим, «девичьим»,  нашла в сумочке  зеркальце,  и  теперь разглядывала  очень внимательно накрашенное лицо, поправляла волосы,   хмурила брови, таращила глаза,  двигала тщательно нарисованными   перламутровыми губами, так и этак крутила головой, ни на кого не обращая внимания.

Оставшись довольной собой,  спрятала зеркало и повернулась к кондуктору, которая наконец насобирала сдачу - полную горсть монет и две-три  серые бумажки.
Дамочка вопросительно подняла брови и вдруг стала некрасивой. И у неё,  оказывается, какой-то дикий голос.

- Что вы мне суете?
Полусонные пассажиры встрепенулись и обернулись с ожившими глазами. Даме слово «суёшь» кажется подходящим, она громко опирается на него:

- Что суёшь  мне, я спрашиваю? Мне этот мусор не нужен! Суёт тут…
Кондуктор примирительно и суетливо:

- Я… ничего не сую.  Извините меня, но другого ничего нет. Если у вас есть помельче, дайте.  Ну,  не набрала я ещё сдачу. Только выехали.
Однако даму уже не остановить, она ничего не слушает:

- Я этого брать не буду. Дайте мне нормальную сдачу, крупными! Ну и ну! Я ей даю нормальные деньги, а она мне  мусор суёт! Ну, пообнаглели!
Кондуктор опять извинительно:

- Честное слово, у меня нет других.  Может, у людей? Товарищи, дорогие! Помогите, может, кто разменяет сотню? Пожалуйста.

У товарищей денег не оказалось, или не захотели менять, себе проблемы создавать.  - Что, ни у кого нет?
Она повернулась снова к даме:
- Тут таких богачей даже нет, что разменяли  бы сто…
Визгливый голос перебил:


- А меня это не интересует!  Забирай свой мусор! Взяли привычку, каждое утро - ты им деньги – они тебе всякий мусор суют!  И в газетах не раз об этом писали и все без   толку. Отдай мне мои деньги!  Забирай своё назад!
-И  три тысячи нет?   Вам же  меняют каждое утро  ваши  сто?

- А это не твоё дело, с какими  мне зайти и сколько чего у меня есть.  Отдай мне мои  деньги! – Не унимается дама.
Какие там манеры! Ухватилась за кондукторскую сумку и лезет туда зачем-то. Может, хотела поискать сама сдачу?
Кондуктор вдруг:

- Вы хотите бесплатно проехать да ещё в чужую сумку лезете? Отойдите от меня.  Вот ваш билет, вот ваша сдача. И не мешайте мне больше.

 Дама сдачу отпихнула рукой в тонкой перчатке, тогда кондуктор запихала ей  в карман костюмчика,  на ходу считая.
- Нет уж, мне этого не надо,  это  говно ты себе назад возьмёшь! Отдай мои деньги, воровка!  - Пассажирка  совершенно перестала следить за речью.


Всё принимало неожиданный оборот.
Тут встал довольно  объёмный  мужчина неопределённых лет, но  при хорошей одежде с хмурым и усталым лицом  и раздражённо бросил:

- Ну, блин, с утра, блин, крик. Тебе  деньги уже не нужны? Отдай вон той бабке. У неё пенсия – три твоих утра с сотнями.  Мусор ей суют!  Люди сутками за такой мусор. Билет дали ей? – Повернулся он к кондуктору. – Сдачу получила? Сядь и не ори. Не дома, блин.

Дама вдруг затихла. Собрала сдачу, но слышно для всех прошипела:
- Я этого так не оставлю Последний день ты здесь сидишь. Я сейчас же позвоню куда следует. - Лицо красное, глаза сузила недобрым прищуром.

 Повернулась к мужчине и вдруг выдала:
- А ты чего этих нищенок защищаешь? Ездили без них и ничего. А теперь им рабочие места  дали,  рвани. Босячкам. Что она ещё  может? С чего это ты их защищаешь? Может,  ты с нею заодно?

Кондуктор вздрагивала при каждом определении, как от выстрела,  смотрела на пассажирку  и думала: взять бы её рожу впятерню и вон отсюда, чтобы не смердела, но сказала  другое:

- Духи у вас – блевать хочется,  мне дурно, тошнит, не могу...
Дамочка   снова:

- Как жить с быдлом?
Мужик странно взглянул на неё, но сделал усилие и промолчал, только губы беззвучно шевелились.
Женщина  вышла и в дверях  мстительно закончила:
-  Погоди, побирушка автобусная, я  пожалуюсь, как ты работаешь с порядочными людьми. Ты ещё не знаешь, кто я и с кем связалась!


Реплики пяти-шести человек были возмущёнными. Посидели, приговорили  «новую русскую богачку».
- Это не деньги и не сто тысяч, это кому как - для кого-то  лакмусовая бумажка, - сообщил, отвернувшись, пассажир то ли окну, то ли стене.

Но история продолжилась.

Через недели две эта пассажирка вновь появилась с утра и высыпала за проезд  пакет мелочи по  пять , двадцать и пятьдесят рублей, а также  по 1, 2, 5 копеек прямо на сидение.

- А-а, это опять вы,  – кондукторша принялась считать, стараясь не слушать дикий голос, который (смотри начало).

- У вас не хватает  57  рублей и 11 копеек. Считайте сами.

- Возьмите  деньги, я оплачу её  проезд,  народ-то обнищал. – Какой-то парень  доброжелательно  погладил плечо пассажирки. – Да, бабушка, мы вас понимаем!


Ещё не нашла я ту ручку, что смогла бы описать  взгляд и выражение лица «бабушки»,  а когда найду, всё будет другим.