Начало времени

               
 
                Памяти  Эдуарда Баранникова,               
                редактора моих первых книг.
               

           К концу вступительных экзаменов будущие  юристы-заоч –
ники почти все перезнакомились между собой. Костя как-то сра –
зу потянулся к Терехову, хотя по годам тот был заметно старше.
          Костя  -    восторженный и в то же время застенчивый до
мучительных приступов, какие вызывала в нем, скажем, необ –
ходимость спросить у кого-то постороннего время. Терехов      
меньше Кости  ростом, светловолосый и голубоглазый, с все –
знающим прищуром. Одним словом , вид у него  конкретного
человека, - сказывался боевой год в Чечне. У себя же в Тишанке
он  – фельдшер, но эта работа ему никогда не нравилась, хотя он
благодаря  ней  далеко не бедствовал,  а из-за отдаленности села,
из-за бездорожья  почти не знал надзора свыше.  Он даже не от –
прашивался ни у кого насчет поездки в Воронеж, а поднялся и
уехал,  переложив свои  обязанности на жену Валентину, вете –
ринара, и медсестру Любку. Только вот устроиться в городе с
жильем оказалось едва ли не сложней, чем попасть в вуз. И Те –
рехов уже месяц  кантовался  на какой-то даче, вернее в сарай –
чике, стоявшем посреди  заросшего бурьяном  участка.
          За день до отъезда Терехова Костя пригласил его к себе.
Жил он с мамой и бабулей в крупногабаритной «сталинке» с ок –
нами на  главную городскую площадь. Обедать женщины подали
им по- праздничному , застелив  массивный стол  изысканно- бе –
лой, накрахмаленной скатертью. Если провести по ней рукой ,
она похрустывала как тонкий, молодой ледок.
           Угощали Терехова  крольчатиной в сметанном соусе и
расстегаями с жирной  рыбой. Наливали нечто серьезное , собст –
венного изготовления, очищенное сухим молоком и настоянное
на боярышнике, зверобое и мяте.
          И мама, и бабуля Кости с уважением смотрели на деловито
бодрого гостя, словно от того напрямую зависело нечто очень
важное в судьбе их сына и внука. Терехову даже разрешили ку –
рить за столом, чего покойный отец Кости, профессор психиат –
рии, не мог добиться  для себя ни гневом, ни подхалимством.
- Знаешь, я еще с пятого класса твердо решил, что стану
юристом! – восторженно  сказал Костя и покраснел.
          Терехов строго улыбнулся:
- А я собирался в МИМО, да сорвалось. Рожа  моя  там
не понравилась.
          Костя  с готовностью засмеялся.
- А  хочешь, я тебе свои стихи почитаю?.. –  вдруг судо –
рожно выдохнул он.
- Чего-чего?! – весело дернулся  Терехов. – Да ты же в
жизни ни черта не петришь!  У тебя хоть баба-то есть?
          Костя  отчаянно кивнул.
- Врешь! – как обрадовался Терехов. –  Ладно , возьму-ка
я тебя с собой ...Будешь приобщаться  под моим мудрым руко –
водством  к  жизненным  реалиям! На охоту сходим, с Любкой
познакомлю! Станешь у нее юбилейным тысячным мужиком!
          На другой день Терехов, в самом деле, пришел на автовокзал
не один, а  с Костей. Только выяснилось , что с их маршрута из-
за нехватки бензина автобусы сняли, а на попутный все билеты
проданы.
- Сейчас ты выполнишь упражнение на самостоятельность
номер один! – улыбнулся Терехов. – Иди , договаривайся с
водителем, чтобы нам тут не торчать до морковкина заговенья.
          И  Костя послушно, но безнадежно  шагнул к автобусу.
- Мы студенты ... – тоскливо начал он. –  Возвращаемся
домой после экзаменов ...
- А у меня ревизор на шее! – отмахнулся водитель.
- Извините ... –  сказал Костя, презирая себя.
Голубоглазый Терехов весело отодвинул его в сторону. И
вот уже он говорит какие-то слова  водиле, но их  смысл почему-
то никак не доходит до Костиного сознания. Точно  Терехов
объясняется на каком-то неизвестном, понятном только этим
двоим языке. В итоге водила бодро загоготал и , ухватив Костю
за плечо,  втащил  в салон. Следом  сильным , выверенным
рывком  влетел  Терехов.
          Где-то в полдень  уже не за одну сотню километров от го –
рода они сошли на трассе. Отсюда  во  все  стороны  было так
много широко  открытой земли, что  Костя  не сразу добрался
взглядом до горизонта. Будто  стоишь посреди планеты всей .
Казалось бы, уже виден предел, но, если всмотреться, за ним
проступает новый  размах перспективы, потом  другой ...
- Даю вводную! –  постановил Терехов. – Как поступим ?
Местные автобусы здесь с  начала перестройки не ходят!
- А далеко ... Тишанка?.. –  осторожно поинтересовался
Костя.
- Отсюда не видать! – засмеялся Терехов. – Тридцатник
с гаком. В общем , часов за пять , хотя с тобой за все восемь , мы
эти суровые километры пропехаем!
          Впереди на дороге, утекавшей за горизонт, Костя разглядел
идущего человека. Вернее , какую-то черточку , которая , посте –
пенно  укорачивалась, пока не исчезла вовсе: казалось, дорога,
все, уменьшая и уменьшая  шагавшего по ней человека, не  заме –
тила тот необратимый  рубеж, за которым он перестал быть.
- Идем! – сказа Костя, стараясь, чтобы его тон был спо –
койным, даже небрежным.
Невесть откуда налетевший слепень щелчком ударился ему
в грудь, словно нагло задирал, потом цепко сел на Терехова. Тот
убил его машинальным шлепком, точно  и  не заметил, что сде –
лал.
           Над ними, строго наблюдая за вторжением людей, черный
коршун с бдительной, суровой медлительностью просто- таки
разбойно вычерчивал вираж за виражем. Как бы  нехотя по –
шевеливая крыльями, он, казалось, тяготился своей отчужден –
ностью хищника ото всего живого в этой степи. Из заморенной
зноем травы с  первобытным, ленивым  любопытством глазели
нежно - жирные  холмики сурков.
      Через некоторое время Костя  обернулся: далеко за ними
снизу вверх  зыбко поднималось что-то жидкое, блескуче пере –
ливчатое. И в этом  густом , текучем  потоке июльского воздуха
все: и оставшиеся позади костяного цвета меловые холмы, и
придорожные посадки,  -  уменьшалось в размерах,  проседало 
за горизонт, будто подтаивало, как сугроб от бодрого апрель –
ского тепла.
- Движемся ... – вздохнул Костя.
          Часа через два они остановились около степной рощицы,
колка, и Терехов в известном ему месте опустился на колени,
низко нагнулся, словно стараясь что-то ухватить зубами в траве.
Через минуту он поднялся с блестко-мокрым, посвежевшим
лицом:
- Иди попей! Небось, родниковой водицы в жизни не про –
бовал!
- Не пробовал... – судорожно улыбнулся Костя.
          Он надолго  и  как-то молитвенно застрял над ручьем.
          Наконец губы, рот онемели от глубинного, сокровенного
холода этой усердно, весело бежавшей из земли струи ...
        Оторвавшись от щекотавшего рот родника, Костя вдруг по –
чувствовал, что вода словно растворила его последние силы. И
уже никак  невозможно идти дальше. Костя растерянно посмот –
рел на своего голубоглазого, бодрого приятеля и огорченно ре –
шил, что он для того, в сущности, просто обуза.
- Рано ты сдал! – улыбнулся Терехов и занялся Костиной
сумкой:  выложил колбасу,  вареную курицу и пару бутылок
пива, которые ногой подкатил охлаждаться под шуструю ручей –
ную струю.
          Костя есть не стал.
          Скоро они снова шли, и шли часа три без остановки. Впе –
реди и позади только дорога. Костя вымотался . Под мышками у
него до неприятного мылко, дышится так, словно через проти –
вогаз. И кажется , что в небе горит не одно , а несколько солнц .
- Ой, мороз, мороз! – как ни в чем не бывало азартно за –
тянул Терехов. – Не моро-о-озь меня -я-я !
- Сколько мы уже прошли?.. – тихо спросил Костя.
- Немного больше половины. Ты же не идешь , а пле –
тешься! А может, для бодрости духа почитаешь  свои стихи?
          Покривившись, Костя бессильно опустился на корточки.
          Прошло минут пять. Терехов терпеливо ждал его , подняв
над  головой жилистую лопушину.
- Я дальше не пойду ...  – расстроено  сказал Костя.
             Его голос раздался неожиданно громко. Но это оттого , что вокруг уже не было ни звука : тишина в воздухе , тишина в траве .
            Грозовая черно- сиреневая туча двигалась на них . Ее пока
что далекие и от этого маленькие, какие-то просто игрушечные
молнии, отлетая, сердито жалили землю. Сильный порыв ветра
пронесся рядом по полю ржи, опрокинув, разворошив колосья,
будто искал что-то между ними. В той стороне , откуда сейчас
напирала тяжеловесная туча, горизонт подернулся волглым жел -
товатым туманом. Низко , судорожно пролетела ворона . И при
этом  как-то неестественно, боком, цепко подхваченная ветром.
Казалось, ей уже не освободиться из этого вихря, не долететь до
своего гнезда ...
          Костя напряженно посмотрел на Терехова.
- Танки грязи не боятся! – крикнул тот.
- Я не дойду ... – как повинился Костя.
- Значит, я понесу тебя, - усмехнулся Терехов.
Неподалеку громко взорвалась едко-розовая, огромная,
словно бы  крупнокалиберная  молния. Терехов , задрав голову ,
строго посмотрел на уже разбухшую во все небо тучу, вроде как
на живое, но, в общем-то, бестолковое, даже глупое существо,
матерно выругался.
- Ур-бух-гух-ах! – примирительно пробурчала та неторо –
пливым, длинным громом.
           Первые капли дождя зарылись в пыль. Их , когда они пада –
ли, было видно каждую в отдельности  - студенистые, крупные
комочки. Дорога стала в черных рябинах . Наконец тех появилось
так много, что они слились в одну темную  поверхность.
- Как оно ничего!? – крикнул Терехов, смачно отфырки –
ваясь от дождя.
          У Кости  не нашлось сил  ответить. Он вдруг вспомнил , как
однажды, - это было в тот раз, когда его впервые отпустили
одного на речку, - он увидел на пляже у незнакомого мужчины
наколку на ступнях ног: « Они устали».
«Устали! Устали!» – лихорадочно завертелось у него  в го –
лове.
           В это время в стороне, в низине показалось какое-то село.
           Гроза прошла мимо него, и там было солнечно и сухо. Во
дворе крайнего дома, развесив белье,  женщина внимательно
смотрела на тучу.
- Тишанка!.. –   вскрикнул Костя.
- Крысиные Дворики, - поправил  Терехов.
Много ли, мало ли прошло после этого времени, только
вдруг показалась попутка: молоковоз, который судорожно рыс –
кал по грязи из стороны в сторону, точно его хватали, удерживая,
за задние колеса.
          Терехов, сейчас уже не такой светловолосый и голубогла –
зый, словно с него под грозовым ливнем несколько сошел преж –
ний цвет, напряженно улыбнулся:
- Упражнение на самостоятельность номер три: пойдем
или поедем?
- А сколько осталось?..
- Километров десять.
- Неужели так много?! –  обиженно удивился Костя.
- Дело в том, - снисходительно сказал Терехов, - что я
вначале умышленно дал ложную вводную с тридцатью километ –
рами. Здесь  все сорок . Но ты бы сдох  от этой цифири .  В
общем, брателло, тормози, «такси»!
          Молоковоз поравнялся с ними и, пыхнув искрами из вых –
лопной трубы, обогнал. Но Костя так и не поднял руку .
- Ты что?! - Терехов схватил его за плечо. -  Ты  же
к концу на четвереньках поползешь!
          Но Костя, вырвавшись, молча пошел дальше. Терехов
глядел ему вслед с таким выражением, будто  ждал, что тот с
минуты на минуту упадет.
          ...Всю оставшуюся  дорогу они шли на большом  расстоянии
друг от друга ...
          В Тишанке Костя и Терехов были затемно. Грозовая туча
давно перевалилась за горизонт, но другие, уже не такие боль –
шие  облака, стаей  низко и быстро летели ей вслед, будто сно –
ровисто неся туда, на передовую, свежие запасы грома и огня.
          Кости хватило до крыльца. Здесь он споткнулся , рухнул и
затих. Когда Терехов нагнулся , Костя спал . Вдвоем с Валенти –
ной они перенесли его в комнату.
        На другой день Костя проснулся  к вечеру, около пяти, но
ему показалось, что он спал гораздо  дольше. Может быть , не –
делю, месяц, даже годы ... И теперь надо постепенно привыкать к
новому времени, к новому  себе ...
          Было тихо, только в бревенчатой стене трудился жук-то –
чильщик, издавая четкий, как у часов, звук: тик-так, тик-так ...
          Костя вспомнил нескончаемые, жестокие сорок километ –
ров, дикую степную грозу и то, как он все-таки  решился дойти
дорогу до конца, не сдаваться ей ...
          Тик-так, тик-так, - продолжалось в стене, словно это шел
отсчет нового, сегодняшнего Костиного времени.
          В комнате никого не было. Костя оделся и вышел из дома .
Беломясые, словно бы живые  облака вальяжно утюжили небо.
Ворона, может быть та самая, которую суматошно пронесло
вчера над ними перед грозой, заворожено сидела на дереве.
Костя  свистнул. Ворона  открыла клюв , но , вместо того  чтобы
каркнуть, вдруг стала квакать по-лягушачьи.
          Костя лег на горячую, живущую своей, особой жизнью
траву. В это время к калитке подошли Валентина в купальнике и
Терехов с мокрой сетью на плече.
- Зачем ты притащил его с собой?! – возмущенно сказала
Валентина, продолжая какой-то их разговор и не замечая Кос –
тю. -  Мало я с тобой нянчусь! А тут еще эту дылду корми,
обстирывай!
- Он к нам раз приехал и больше носа не сунет! Шутка
ли: я его полста километров пехом прогнал!  - улыбнулся Тере –
хов. -  Зато на все годы учебы квартирная проблема у меня ре –
шена: чем мыкаться по случайным углам, - я сразу на квартиру к
Косте! И рады будут, и денег  не возьмут.
          Когда они подошли совсем близко, Костя закрыл глаза.
Нет, он не притворялся спящим. Ему просто  уже не было дела
до  Терехова. Костя жил в новом, начавшемся сегодня  времени...