Принц и Золушка

               
   Я был осветителем в ТЮЗе, когда наш главреж, -   он 
любил называть  меня «наше солнце!», -  решил обновить репер –
туар по части классики. Его выбор без колебаний  пал  на
«Золушку».
              Будущим Принцем стал студент местного театрального
института, чемпион области  по боксу в легком весе, который, ко
всему, был сказочно красив, правда, какой-то словно бы чужой 
красотой.
              Золушку главреж  нашел в заезжем цирке: она выступала
там с пластическим номером, у которого было несколько зоологи-
ческое название «Девушка-змея». И вот там, на манеже, пропахшем
лошадиным потом и слоновьей мочой, под бодрый хрип циркового
оркестра наш главреж в печально-гибком  подростке разглядел
будущую Принцессу.
            Одним словом, он был доволен своим выбором и, конечно
же, хотел от них невозможного. «Талантливые бездари! Холодно!” -
кричал он на репетициях из мистической темноты пустого зала.
Он старался, как мог, а мог он многое. Прогон за прогоном сказоч-
ная любовь Принца и Золушки становилась все более  достовер-
ной, а их финальный поцелуй уже был способен смутить даже
взрослых зрителей.
... Так что никто в театре не удивился, когда после премьеры
Принц и Золушка поженились в полном соответствии с сюжетом
и Загсом.
          ...По ходу пьесы  Она, убегая с бала, каждый раз в одном и
том же месте теряла свою туфельку. В это время на сцене делалось
полное затемнение. Через секунду-другую я говорил себе : «Да
будет свет!». И тогда из моей осветительной ложи  на эту рекви –
зитовскую обувку снайперски бил луч прожектора - “пистолета”.
Принц  гамлетовским  жестом возносил над собой сверкающую
туфельку. Зрители очень любили это место, и мне не стоило труда
легким детонирующим хлопком   вызвать обвал азартных, наивных 
аплодисментов.
            Но однажды  я как бы случайно направил  луч  прожектора
немного в сторону на заведомо пустую сцену...
...Принц отработанно бросился к пятну света, но туфельки
там не было. Он машинально посмотрел вверх по лучу, словно она
могла улететь по нему. Как у всех актеров, которым прожектор
бьет в лицо, глаза Принца стали кроваво красными. И хотя со
второго захода туфельку он нашел, - я таки высветил  ее как
полагается, - однако, именно с такими глазами  он и ждал меня в
антракте возле лестницы.
- Что ты себе позволяешь, «солнышко”?!– хорошо
поставленным, чуть ли не королевским  голосом сказал Принц. –
Сейчас же проваливай! Ты уволен!
Мне было нечего ответить ни ему, ни себе. В этой ситуации
можно было разобраться, наверное, только с помощью Фрейда. Од-
нако Фрейда я  не читал. Вообще мало кто мог тогда похвастать
этим. В эпоху раннего Брежнева буржуазных извращенцев публи-
кациями у нас не баловали. И все-таки я смутно чувствовал, что за
этой историей с туфелькой таится  мое подсознательное влечение
вполне определенного характера...
            Главреж все-таки отстоял меня. А потом  были счастливые,
долгие летние гастроли, и театр как  цыганская птица-табор пере-
летал  из города в город...
            Однажды в Ельце часу в третьем ночи мы увидели из гос-
тиницы пожар . Даже издалека чувствовалась штормовая сила ог-
ня. Сирены пожарных машин  перекликались в ночи звериными
голосами. Это было  похоже на охоту на крупного зверя. Как
потом мы узнали, горела здешняя мебельная фабрика.
Гостиница в минуту стала похожа на казарму, в которой
сыграли боевую тревогу. Вся труппа через полчаса была на пожа-
ре.
Мы с Принцем оказались рядом на крыше. То там , то там из –
под ног взрывчато  били искры. Низко над нами судорожно наре –
зали круги  краснокрылые от огня голуби. Железо крыши уже
опасно раскалилось. Помогая пожарным, мы срывали листы багра-
ми, но это было бессмысленно. Никто ничего не мог толком сде-
лать. Даже  подкативший пожарный поезд, который попытался
накрыть огонь вязкой, удушающей пеной.
- Мы с тобой могли погибнуть...- сказал мне Принц,
когда мы спрыгнули с крыши в тлеющий сугроб опилок.
- Наверное... – согласился я.
- Извини, что я недавно сорвался... Помнишь, в антракте?
 Нет... 
- Я последнее время  стал полным психом! Мы с ней 
основательно  достали друг  друга ...Не жизнь, а дурдом!
Утром местное радио передало, что мебельная фабрика пе-
ревыполнила квартальный план.
           ... Осенью, после гастролей, Он и Она развелись...
            Они  развелись и продолжали играть влюбленных Принца
и Золушку. И по-прежнему их финальный голубиный поцелуй вы-
зывал  счастливые  аплодисменты и  еще более счастливые  слезы.
            Между прочим, главреж только теперь стал  вполне дово-
лен, как Он и Она работают на сцене.
...Однажды сломался каблук Золушкиной туфельки. В мо-
ем доме в соседнем подъезде жил  сапожник, однорукий
Илья. Ему я и принес поврежденный реквизит. И еще я принес бу-
тылку портвейна с поэтическим названием «Солнцедар». Это бы-
ло что-то. Это было что-то цвета грязно-бордовой половой крас-
ки, а вкуса, если так можно сказать, подслащенного керосина. Илья
почему-то был к нему  неравнодушен. В самом деле, «Солнце –
дар», мелькнув в шестидесятых на наших прилавках, успел-таки
стать почти  легендарным.
- Работы на десять минут ! - сказал Илья, под-
няв перед собой аккуратную искристую туфельку. И в этом  жесте
его единственной руки было  что-то  от Принца, но уже, прав-
да, постаревшего и очень усталого, самого собой, увечного.
- Твоей крали? – сказал Илья.
- Нет...
- Врешь, пацан! Ладно, наливай!..
- Может, потом?.. – знающе заметил я.
Он  снес зубами пробку с бутылки, как в решающий момент
боя срывают чеку с последней гранаты. Илья налил себе совсем
немного, но даже не успел закурить свой “Памир”. Через мину-
ту он  спал.
Я поставил между ног сапожную лапу, взял молоток, зажал
губами гвозди. На другой день туфелька Золушки  вернулась- таки
в сундук с реквизитом.
- Спасибо и все такое...- сказала Она в антракте, только что
превращенная Феей из замухрышки в Принцессу. – Но учти на
будущее: засматриваться на меня не стоит! Я по жизни такая
стерва...
К концу спектакля туфелька снова сломалась. Доигрывала
Золушка в разных, но этого никто не заметил.
            А  вскоре Она ушла из театра. А потом был новый муж ,
дипломат, и он  увез ее в дальние дали. Правда , и с ним она жила
недолго: через год  умерла при родах в какой-то первоклас-
сной  лондонской клинике.
Главреж  не нашел замену на роль Золушки. Спектакль
сняли. К тому же в труппе уже не было и Принца: его пригласили
на «Мосфильм», он успел мелькнуть  там пару раз на вторых
ролях в каких-то никому не запомнившихся фильмах и быстро,
провально спился.
            
Сказать, что после  этого прошло лет тридцать, значит
ничего не сказать. И все-таки они прошли .Эти тридцать лет были
как геологическая эпоха. Одни материки жизни траурно ушли в
глубины бытия, другие с мрачной торжественностью выступили
из пучины будущего. Мы  жили в другой стране.
За это время я успел побывать помрежем, таксистом, пожар-
инком и даже барменом, а сейчас у меня собственное, пахнущее
нефтью конкретное дело. Его  помог сделать Золушкин дипломат, моя добрая Фея, правда, как бы поменявшая свою половую принадлежность.
            Недавно навестил я наш театр. Само собой , они сидят без
средств и о новых постановках приходится только мечтать.
            Я дал деньги. Условие мое одно: вернуть «Золушку» в ре-
пертуар. При  этом  исполнителей  на главные роли я нашел сам .
Мне, кстати, хочется, чтобы эти  Принц и Золушка тоже поже –
нились  не только на сцене и жили счастливо. Главреж уже
не называет меня  «солнцем». В порыве благодарности он дал
мне новую, заглавную роль  и  теперь  обращается  в мой адрес
только так: «Наш бог!».
Само собой, это накладывает на меня дополнительные обязательства ...