Инженер-электронщик Михаил Тер-Казарян

 
 

 П о с в я щ а е т с я   д о р о г о й

   М и л е  К р о л ь, д р у г у  н а ш е й   с е м ь и,

     р у к о в о д и т е л ю  о г р о м н о г о  к о л л е к т и в а

       п о ж и л ы х   л ю д е й  в  Э й л а т е   (И з р а и л ь)               





 1."Внук и правнук равина Менделя в Стране Обетованной".С.Розен, 21 марта 2018.

  Раввин Мендель   Розин (Клинцы 1882-Филадельфия, 1957),  не мог и мечтать, что его внуку (Сергей Розен, центр Бактаксон)) и правнуку (Михаил Тер-Казарян, компьютерная лаборатория) через столетие удастся осуществить тысячелетнюю мечту всех иудеев – оказаться в Стране Обетованной. Как он был бы рад, что  им посчастливилось оказаться востребованными, преданно послужить этой стране, он не мог себе представить ситуацию, если бы оказалось, что проявленная ими любовь к своей профессии и этой стране оказалась бы безответной, и как бы это огорчило его.

  2."Кошерность – становление медицины и санитарии". Автор - газета. 8 марта 2017.

 «Древние евреи были первым народом, заботившимся об общественным здравоохранением, и Библия может считаться первым учебником санитарии» - Энциклопедия Кругосвет.08.03.2017
 
  3."Журналисты о руководителях центра Бактаксон".16 июля 2014 г.
 О Михаиле Тер-Казаряне. Интервью с  Аркадием Красильщиковым

 
   Собираясь в Израиль в 1992 году из блокадной Армении, я имел опыт работы по специальности «инженер-кибернетик», которую я получил в Ереванском политехническом институте, и в организованном отцом центре «Бактаксон», работа в котором строилась на общественных началах. Очень хотелось на новом месте  оказаться  востребованным в соответствии с этим опытом. Местом жительства был выбран город Эйлат, который находится на юге страны, на берегу Эйлатского залива Красного моря, рядом с Иорданией и Египтом,  и в котором со времени образования государства Израиль, с 1948 года, жил двоюродный брат отца, фармацевт Эммануил Розен. Волею судьбы, я оказался правнуком  двух служителей религиозных культов – иудейского в лице Менделя Розена, раввина в Клинцах Брянской области России, и христианского в лице тер Казара, священника поселка Сисиан, находящегося  на юго-западе  Армении, по соседству с Турцией и Ираном.  Так как Эммануил был правоверным евреем, и отчасти по указанному выше обстоятельству, он решил, что я и моя жена Рузанна, которая окончила политех по той же специальности, будем  востребованы  в   реформистском  кибуце Яхель,  в окрестностях Эйлата, куда он и устроил нас.

     История Михаила Тер-Казаряна -. Михаилу 44 года, детей - двое,

     На здоровье не жалуется, но недавно сердце прихватило. Даже в больницу отправили Михаила. Но обошлось. Здесь резанула по сердцу обида.

     Несколько лет Михаил налаживал электрическое хозяйство кибуца. Автоматизировал все, что только было возможно: от  въездных ворот до полок в телятнике. Сам  видел,  что сотворил. Чудеса, да и только.

     Дали умные руководители талантливому человеку волю и деньги. Он и совершил революцию в отдельно взятом хозяйстве.

     Поставил точку, пришел с отчетом к директору, а ему и говорят:

     - Зря ты парень, суетился. Нам бы лучше этот миллион, тобой на ветер выброшенный, потратить на лишний трактор.

     Вот такую награду получил человек. А хозяйство его, между прочим, продолжает успешно действовать и приносит кибуцу солидную прибыль. Мало того, к хзяйству,  Михаилом созданному, приставили командира, "своего человека".

     Вот тут Тер-Казаряна и прихватило с сердцем. И так он разобиделся, что ушел из "Яхеля". Нашел работу в Эйлате, в компьютерной фирме. Жить продолжвет в кибуце. Всю зарплату, как положено, отдаент коллективному хозяйству, и продолжает радоваться, глядя на отлаженное им электрохозяйство.

     Добрый человек Михаил Тер-Казарян. Добрый и талантливый. Чтобы обиду в себе не нянчить, даже придумал теорию, по которой он сам  во всех своих неприятностях  виноват. Характер, мол, неподходящий.

     Вот  недавно новый хозяин назвал его так же, как звали в кибуце - ахшан - упрямый. Говорит, отцово это наследство.

     Поговорил с отцом Миши. Он мне долго рассказывал, как сделать, чтобы бактериологи  страны и мира говорили на одном языке. Увлеченно рассказывал, недоумевая при этом, как могут другие люди не быть бескорыстными энтузиастам и в  этой самой замечательной и самой важной для жизни человечества области.

     Он говорил о революции в сфере своей деятельности. Революцию в кибуце устроил его сын. Маленькую, но революцию,    а тут, как известно, одни ее устраивают, а другие ею пользуются. Так устроен мир, даже в тишине далекой пустыни.

     Миша Тер-Казарян занимался своим любимым делом. А итог, похоже, у этих людей сходен. Обида в осадке, на дне души. Кому-то, зачем-то это нужно - выдержать жестокую канву эмигрантской судьбы.

    Не устаю вспоминать слова великого человека, кибуцного, кстати, мировоззрения - Бен-Гуриона, сказанные о взрослых репатриантах: "Это пыль. Нам нужны их дети".

     Господи, неужели такие замечательные люди, как Дмитрий и  Михаил - пыль. Какие же "гаганты мысли и демократии", в таком случае, коренные жители Израиля.

     4. СДЕЛАЛ ДЕЛО. РЯДОМ С НАМИ. АРКАДИЙ КРАСИЛЬЩИКОВ. 10.01.2002. РАЗДЕЛ ГАЗЕТЫ ВРЕМЯ: "НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ".

     Мастер говорит, что пытается воспитать заказчика. Вот он приходит в контору, приветствует публику, а его никто не замечает. Ждут, когда станет унижаться, представляться и просить работу, ему же и заказанную.

    В таких случаях Михаил Тер-Казарян  просто поварачивается и уходит. Ему не жалко потраченных денег. Ему себя жалко, своих нервов, своего человеческого достоинства.

     Михаил - человек творческий, увлекающийся, любящий свое дело. Он своего рода поэт - поэт электричества. Мастер не в обиде, что ему, человеку с высшим образованием, приходится заниматься ремонтом всякой конторской техники. Он обижается, когда в нем не видят человека и все сводят к  пошлому принципу взаимоотношения хозяина и слуги, заказчика и мастера.

     Тер-Казарян прислуживать не умеет. Обслуживаать - пожалуйста. С техникой - компьютерами, принтерами, ксероксами, факсами, сканерами - он "на ты". И техника отвечает Михаилу взаимностью.

     С людьми все сложнее. 10 лет назад оказали Тер-Казаряну высокую честь: приняли в один из самых отдаленных кибуцов Израиля. Электрическое хозяйство кибуца находилось в первобытном состоянии, за несколько лет Михаил сделал его образцовым.

     Он сам  для себя составил план из 43 пунктов. Для стороннего человека пункты эти покажутся скучными. Для Михаила каждое слово в списке полно высокого смысла и даже поэзии:

     1.Сконцентрировать органы управления процессов дойки и промывки на одном пульте, добиться простоты управления.

     2.Повысить надежность конструируемых устройств, тем самым сократить количество ошибок и сбоев.

     3. Максимально автоматизировать процессы, сократить количество процессов, требующих ручного вмешательства.

     И так далее, и тому подобное. Все задуманное Тер-Казарян выполнил. Создается впечатление, что в коровнике этого кибуца сами телки руководят всеми процессами. Людей там не видно - при  полном порядке, чистоте и удивительной тишине.

     Скотина в этом кибуце будто разучилась мычать требовательно или гневно, и молчание это, как говорит Михаил, самая большая благодарность за его труды.

     С людьми и здесь оказалось сложнее. Никто даже не подумал доверить    мастеру руководить тем хозяйством, которое он сам  выстроил. Решили, что с этим справится очередной начальствующий бездельник, а Михаилу указали на дверь.

    Сделал, мол, дело - и гуляй. Крепко тогда обиделся Тер-Казарян, будто забрали у него родное, выпестованное дитя. Хотел даже уйти из кибуца, но прижился в этой дикой пустыне, домишко свой полюбил, да и соседи оказались душевные. И прежде он не хотел, и сейчас не хочет перебираться в город.

     Прав Михаил. Природа, даже самая дикая и опасная, не может оскорбить человека. Испугать способна, даже убить, но  не обидеть. Вот  люди в городской толчее ранят друг друга постоянно и повсеместно.

     Впрочем, и в пустыне достала мастера человеческая неблагодарность. Нашел в себе силы простить, понять, оправдать. Отладив коровник, принялся за другие задачи. Все электрохозяйство кибуца довел до полного блеска, устроил местную телевизионную связь. У ворот, к примеру, установил камеру слежения, но и эта работа оказалась не бесконечной.

     Вот Тер-Казарян и устроился мастером в фирму по ремонту. Кибуц не возражает. Свою зарплату Михаил от дает хозяйству, себе оставляет немного. Такой порядок.

     Каждое утро он направляется в Эйлат по делам ремонта. Все бы замечательно, только воспитательная работа с клиентами не всегда приносит результат. И все-таки мастер упорно ее проводит. Он уверен, что человека можно отремонтировать точно так же, как принтер или факс. Он не желает мириться с хамством ни в каком виде.

     Михаил говорит так:

      - Уважаю тот прибор, с которым работаю. Жалею, как живое существо. Стараюсь его понять. Почему я, мастер, должен терпеть к себе презрительное, грубое отношение? Чем я хуже прибора из железа, пластмассы и проводов? Может быть, я чем-то даже лучше, поэтому что не меня прибор ремонтирует, а я его.

   Пробую кое-что объяснить Михаилу:

   - Тут такая психология: я даю тебе работу, значит, кусок хлеба, а потому имею право над тобой измываться. В натуре человека издеваться над слабым, а зависимый - всегда слаб.

   -Это в натуре негодяя, а не человека, - спорит мастер. - А потом, заказчик тоже зависит от моего умения, от моих знаний. Ему помочь только я могу. Больше никто.

   - Стоп, - говорю я. Заказов много. Мастеров много. Конкуренция. А где конкуренция, там и неизбежное унижение в борьбе за рынок.

   - Нет, - говорит Михаил. Я берусь сделать то, от чего другие отказываются. Это все знают. Я не беру лишних денег. Я человек не жадный. Только требую уважения к себе, и сам готов уважать любого.

   - Трудно жить человеку гордому и с тонкой кожей, - говорю я.

   - Ничего, - улыбается Михаил.  - Раньше жил, и здесь проживу.

   "Раньше" - это в Ереване (отец Тер-Казаряна - армянин, мать - еврейка).


    Были у него с хозяином бизнеса конфликты. Вел он себя всегда независимо и гордо. Знал себе цену. И, в конце концов, высокая цена его мастерства оказалась определяющим фактором.

    Михаилу "прощали" его человеческое достоинство. Дико звучит, правда? Но это так. И за этим - вечная проблема отношений в сфере наемного труда. Проблема острейшая. Одна из самых серьезных гуманитарных проблем в обществе потребления. Впрочем, всегда, везде, в любом обществе.

    Вспомнил серию рисунков Херлуфа Бидструпа на эту тему. В семье герой рисунков - хозяин. Он возвышается над женой и детьми, он грозен и силен, но по пути на работу становится все меньше и меньше, а у босса под его тяжелым брюхом, превращается в скорченного в поклоне карлика.

    Тер-Казарян говорит так:

    - Я согласен уважать своего хозяина. Он отличный организатор, хорошо разбирается в людях, умеет считать деньги. Но я требую уважения к себе. Я за равенство, потому что нужен моему хозяину точно так же, как он нужен мне. Я понимаю, что бизнесмен из меня никакой, но и он должен понимать, что ничего не смыслит в технике. Мы нужны друг другу. Сотрудничество - вот принцип благодатный. Подчинение - дрянная система.

    - Ты идеалист, говорю я Мише. - За твоим хозяином главное: право на прием и увольнение работников. За этим правом сила и власть. А ты хочешь, чтобы он считал тебя своей ровней. Этого не было никогда и не будет. За силой и властью всегда стоит презрение к тем, кто от тебя зависит. Так было тысячи лет назад, и сегодня дела состоят не лучшим образом.

    - Так не должно быть, - настаивает на своем Тер-Казарян.

    - Знакомая песня, - говорю я. Все бунты, мятежи, революции - от  этой убежденности в несовершенстве рода людского. Но в итоге побед и поражений революционного духа ничего не менялось и ничего не изменится.  Только множились страдания человеческие, становилось больше крови и боли.

    - Не хочу мириться с несправедливостью, - упрямо повторяет Миша. - Глобальных задач перед собой не ставлю, но мир вокруг себя хочу перестроить. И добьюсь этого.

    - Возможно, - соглашаюсь я, - в своей революции ты победишь. Ты научишь заказчиков и хозяина тебя уважать, но вот вместо Тер-Казаряна придет другой мастер, и на нем они отведут душу. Тебе поклонятся, а об него вытрут ноги. Так устроен мир.

    - Плохо устроен, - нахмурившись, говорит Михаил, и видно, что больше разговаривать на эту тему у него нет желания, а мой цинизм обреченности он не может принять всем своим существом.

    Тем временем мы подкатываем к стальным и могучим, автоматическим воротам фирмы, куда вызвали Михаила по делам ремонта. Ворота эти услужливо раздвигаются перед нами, открывая дорогу.

    - Ждали, увидели, открыли... То-то же, - бормочит мастер. Вчера приехал, стою - ноль внимания. Минуту стою, пять. Тогда я развернулся - и привет. Вечером звонят, уговаривают приехать опять. Согласился. И видишь - совсем другое дело. Можно клиента воспитать? Да, конечно. Можно и нужно воспитывать.

    Он уходит за очередным принтером. Жду Михаила, размышляя о цене мастерства, о невольной и естественной гордости таланта, о вечной проблеме классового мира,  о гордыне несовместимости между хозяином и работником.

    Казалось бы, как просто построить мир наш на уважении друг к другу, без грубости душевной, жестокости, хамства.  Но в этой простоте и полная невозможность такого мира. Мира между разными странами и народами, мира в семье и на работе.

    Михаил возвращается, возвращая меня на землю. Неисправный принтер бережно устраивает на заднем седенье. Садится за руль, включает магнитофон.

    Дети Тер-Казаряна слушают нормальную современную музыку. Он любит песни Окуджавы, Высоцкого, Кима, Никитиных, Долиной. Судя по всему, в песнях этих Михаил слышит мечту о гармонии в человеческих отношениях и надежду на


   5. Аравская компьютерная лаборатория С.Розен,27 декабря 2015 г.
 
    Собираясь в Израиль в 1992 году из блокадной Армении, я имел опыт работы по специальности «инженер-кибернетик», которую я получил в Ереванском политехническом институте, и в организованном отцом центре «Бактаксон», работа в котором строилась на общественных началах. Очень хотелось на новом месте  оказаться  востребованным в соответствии с этим опытом. Местом жительства был выбран город Эйлат, который находится на юге страны, на берегу Эйлатского залива Красного моря, рядом с Иорданией и Египтом,  и в котором со времени образования государства Израиль, с 1948 года, жил двоюродный брат отца, фармацевт Эммануил Розен. Волею судьбы, я оказался правнуком  двух служителей религиозных культов – иудейского в лице Менделя Розена, раввина в Клинцах Брянской области России, и христианского в лице тер Казара, священника поселка Сисиан, находящегося  на юго-западе  Армении, по соседству с Турцией и Ираном.  Так как Эммануил был правоверным евреем, и отчасти по указанному выше обстоятельству, он решил, что я и моя жена Рузанна, которая окончила политех по той же специальности, будем  востребованы  в   реформистском  кибуце Яхель,  в окрестностях Эйлата, куда он и устроил нас.
 
   Образована в 1999 году в прогрессивном кибуце Ягель долины Арава, Израиль. Обслуживала все кибуцы региона  с выездом на места. Ежегодный  оборот достиг миллиона шекелей. Количество работников - 3. Была обеспечена самоокупаемость и даже доходность, несмотря на то, что новое подразделение кибуца вынуждено было арендовать занимаемое помещение. Была закрыта в 2009 году. Опыт организации и успешной деятельности подобной лаборатории несомненно может  оказаться полезным для сельских поселений мира.

   Организатор лаборатории - ленинградец Михаил Тер-Казарян, окончивший Ереванский политехнический институт  по специальности инженер-электронщик. Как представляется, лаборатория - один из посильных крошечных вкладов постсоветской алии и в культуру Страны Обетованной.               

     6."Как я учил иврит Михаил Тер-Казарян"  6 декабря 2010 г.

  В 1992 году наша семья переехала в Израиль и мы поселились в кибуце Яхель, что находится в Араве. Нам сразу объяснили, что основной принцип кибуца – эхад ОЗЕР
ле шени, т.е. каждый помогает друг другу.  Так я начал учить слово ОЗЕР
Работая электриком, я начал давать ЭЗРУ различным подразделениям кибуца
Таким как бейт ариза- упаковочная, рефет- коровник, тмарим – финиковая плантация.
и  т.д.   Так как эл. хозяйство  было в очень запущенном состоянии Эзры требовалось много. Руководство, на легчайшем иврите, подкрепленном жестами, объяснило мне что финансовое положение кибуца не из лучших, то слово КЕСЕФ т.е деньги учить  в полном объеме пока рано  и слово ЭЗРА забывать тоже не следует. По сему было решено – учить слово КЕСЕФ – 8 часов в день и слово ЭЗРА – минимум 4  и более часов в день в свободное от изучения слова Кесеф время
Всем нравилась моя Эзра,  даже эл. оборудованию, которое с моей Эзрой начало работать безотказно
Видя это руководство кибуца деликатно посоветовало мне не посещать вечерние занятия ивритом и продолжать учить слово Эзра внутри кибуца и в основном на коровнике.  Давать Эзру приходилось в основном по ночам- днем Эзру кибуцу давали коровы ( трех разовое доение ) а ночью Эзру давал я
Когда  в 1994  я попытался заметить , что слово Эзра  выучил в полном объеме и настала пора в усиленном штудировании слова КЕСЕФ мне возразили,  что они настаивают на продолжении  более глубокого изучения слова Эзра и если я не согласен, то мне и всей моей семье придется продолжить изучение иврита за пределами кибуца
Будучи любознательным в изучении иврита Случайно в словаре я нашел слово МЕНАЕЛЬ т.е. начальник.  Показал его руководству, которое почему-то поморщилось и ответило, что это слово мне учить еще рано
В 1996 году в кибуц вернулся бывший член кибуца ранее покинувший кибуц и уехавший в Америку. Англоязычным трудно дается узучение других языков
И поэтому руководство  заменило для него слово Эзра англицизмом  РИТЕЙНЕР
Что означает КЕСЕФ полученные наперед.   Руководство также посчитало, что изучение
Иврита  в одних и тех же подразделениях кибуца не целесообразно и предложило мне
Слово КЕСЕФ изучать в должности  ОЗЕР МУСАХНИК. а  слово ЭЗРА продолжить изучать на коровнике
Так как изучаемое слово мне порядком надоело я решил слово КЕСЕФ изучать в компьютерной фирме в Эйлате и полность отказаться от уже хорошо выученного слова Эзра  на коровнике  Руководство ненавязчиво объяснило мне что если я отказываюсь учить слово  Эзра, то меня и мою семью познакомят со словами ЛАХАЦ ХЕВРАТИ
что в вольном переводе означает травля
Организм отказывался учить слово Эзра и к сожалению мне пришлось выучить новые ивритские слова=- АШТАЛАТ КАРНИТ , пересадка роговицы и АТКАФАТ ЛЕВ инфаркт.
Последнее слово я учил дважды
Как то подсмотренное слово  МЕНАЕЛЬ мне понравилось и я его начал изучать
в  компьютерной фирме в Эйлате в течение след  4 лет.  Слово Эзра продолжал изучать на коровнике.  Слово РИТЕЙНЕР друдно давалось моему англоязычному напарнику и он тоже продолжил его узучение на коровнике
В 2000 я решил продолжить  изучение слова МЕНАЕЛЬ  открыв компьютерную лаборатории в кибуце.  Руководство кибуца было в принципе не против моему изучению этого слова и поэтому оценило его в 5400 шек в денежном эквиваленте
Что более подходит слову ТЕХНАИ т.е. техник. В тоже время руководство обязало меня
продолжить изучение слова ЭЗРА в коровнике
В 2008 году я категорично заявил, что отказываюсь изучать слово ЭЗРА и прошу полностью заменить его словом  КЕСЕФ Руководство согласилось оценив  его в денежном эквиваленте 150 шек в год
Мне не понравилось оценка этого слова, о чем я и заявил руководству.  Руководство
Согласилось со мной и сказало, что мне необходимо изучить следующие ивритские слова. ПИТУРИМ, увольнение – уволили двух моих работников  АкТАНАТА МЛАЙ –
Уменьшение запчастей на складе, с 60 тыс шеек до 30 тыс шеек АКТАНАТ А НЕСИОТ
Уменьшение поездок (тоже в двое)
 
И было решение  чтобы я  тоже начал изучать слово РИТЕЙНЕР, чтобы не дай бог заподозрили, что имеются различия в узучении иврита русско и англо говорящими
Еще было условие что слово РИТЕЙНЕР я учу одновременно со словом МОББИНГ.
Мне очень трудно давалось изучение слова МОББИНГ
Чтобы я лучше запомнил это слово было проделано следующее:  Лаборатория была переведена в помещение гаража. Из соседствующего с ним помещения типографии через незаделанные щели проникали свободно запахи ацетона и др хим веществ,
Скользкий  пол лаборатории постоянно напоминал – МОББИНГ.  Испорченный
Эл куб непосредственно над входом в лаборатории раскачиваясь  под порывами ветра
уныло повторял МОББИНГ МОББИНГ  и в один прекрасный день удивляясь моей неспособности в изучении иврита пропев в последний раз МОббинг с грохотом свалился на землю.  Перед входом в лабораторию , для лучшего усвоения  мною иврита специально оставили открытый люк. Перед окном лаборатории  поставили компрессор, который включался когда ему вздумается и в течении нескольких минут хрипло пел МОББИНГ МОББИНГ МОББИНГ
На изучения слова МОББИНГ руководство выделило мне шесть месяцев. Этого  времени вполне хватило полностью заменить   построенное мною и прекрасно работающее оборудование на новое. После чего мне было заявлено, что моя ЭЗРА на коровнике  больше не нужна   и освежили  в моей памяти слово ПИТУРИМ – уволив меня с работы
Одновременно со словом МОББИНГ я выучил новые ивритские слова БАЛУТАТА ТРИС-
начались проблемы со щитовидной железой
Руководство осталось недовольно моими познаниями иврита и предложило продолжить изучение слова ЭЗРА предложив мне работу в должности
ОЗЕР ОВЕД МАРКОЛИТ – помошник работника магазина, специально придуманную для меня.
А мне подумалось, что если бы была должность ОЗЕР МЕРАКЕЗ МЕШЕК то это бы помогло МЕРАКЕЗУ МЕШЕКУ вывести кибуц из глубокого минуса, куда он его загнал
Посоветовавшись руководство решило, что мне хватило 18 лет пребывания в кубуце для изучения слова ЭЗРА и перешли к изучению других слов ШОМЕР ЛАЙЛА – ночной сторож.   И проделывая ночные круги по кубуцу я повторяю про себя –
ИВРИТ САФА КАшА

    7. "Сделал дело - рядом с нами".  Аркадий Красильщиков.Газета "Время",     10 января 2002 г..Раздел "На своей земле"

    Михаил говорит,  что пытается воспитать заказчика. Вот он приходит в контору, приветствует публику, а его никто не замечает. Ждут, когда станет унижаться, представляться и просить работу, ему же и заказанную.

     В таких случаях Михаил Тер-Казарян    просто поворачивается и уходит. Ему не жалко потерянных денег. Ему себя жалко, своих нервов,  своего человеческого достоинства.

     Михаил – человек творческий, увлекающийся, любящий свое дело. Он своего рода поэт – поэт электричества. Мастер не в обиде, что ему, человеку с высшим образованием, приходится заниматься ремонтом всякой конторской техники. Он обижается, когда в нем не видят человека  и все сводят к пошлому принципу взаимоотношений хозяина и слуги, заказчика и мастера.

     Тер-Казарян прислуживать не умеет.  Служить – пожалуйста. С техникой – компьютерами, принтерами, ксероксами, факсами, сканерами  - он на «ты». И техника отвечает Михаилу взаимностью.

     С людьми все сложнее. 10 лет назад оказали Тер-Казаряну высокую честь: приняли в один из самых отдаленных кибуцов Израиля. Электрическое хозяйство кибуца находилось в первобытном  состоянии, за несколько лет Михаил сделал все образцовым.

     Он сам для себя составил план из 43 пунктов. Для стороннего человека пункты эти покажутся скучными. Для Михаила каждое слово в списке полно высокого смысла и даже поэзии:

    1.Сконцентрировать органы управления процессами дойки и промывки на одном пульте, добиться простаты управления.

     2. Повысить надежность конструируемых устройств, тем самым сократить количество ошибок и сбоев.

     3. Максимально автоматизировать процессы, сократить количество процессов, требующих ручного вмешательства.

     И так далее, и тому подобное. Все задуманное Тер-Казарян выполнил. Создается впечатление, что в коровнике этого кибуца сами телки руководт всеми процессами. Людей там не видно – при полном порядке, чистоте и удивительной тишине.

     Скотина в этом кибуце будто  разучилась мычать требовательно или гневно. И молчание это, как говорит Михаил, самая большая благодарность за его труды.
 
     С людьми и здесь все оказалось сложнее. Никто даже не подумал доверить мастеру руководство тем хозяйством, которое он сам выстроил. Решили, что с этим  справится очередной начальствующий бездельник, а Михаилу указали на дверь.

     Сделал, мол, дело – и гуляй. Крепко тогда обиделся Тер-Казарян,    будто забрали у него родное, выпестованное дитя. Хотел даже уйти из кибуца, но прижился он в этой дикой пустыне, домишко свой полюбил, да и соседи нашлись душевные. И прежде он не хотел, и сейчас не хочет перебираться в город.

     Прав Михаил. Природа, даже самая дикая и опасная, не может оскорбить человека. Испугать способна, даже убить, но не обидеть. Вот люди в городской толчее ранят друг друга постоянно и повсеместно.

     Впрочем, и в пустыне достала мастера человеческая неблагодарность. Нашел в себе силы простить, понять, оправдать. Отладив коровник, принялся за другие задачи. Все электричество кибуца отладил до полного блеска, устроил местную телефонную связь. У ворот, к примеру, установил камеру слежения, но и эта работа оказалась не бесконечной.

     Вот Тер-Казарян и устроился мастером по ремонту. Кибуц не возражает. Свою зарплату Михаил отдает хозяйству, себе оставляет немного. Таков порядок.

     Каждое утро он отправляется в Эйлат по делам ремонта. Все бы замечательно, только воспитательная работа с клиентами далеко не всегда приносит результат. И все-таки мастер упрямо ее проводит. Он уверен, что человека можно отремонтировать точно так же  как принтер или факс. Он не желает мириться с хамством ни в каком виде.

     Михаил говорит так:

     - Уважаю тот прибор, с которым работаю. Жалею, как живое существо. Стараюсь его понять. Почему я, мастер, должен терпеть к себе презрительное, грубое отношение? Чем я хуже прибора   из железа, пластмассы и проводов? Может быть, я в чем-то даже лучше, потому что  не меня прибор ремонтирует, возвращает к жизни, а я его.

      Пробую кое-что объяснить Михаилу:

      - Тут такая психология: я даю тебе работу, значит, кусок хлеба, а потому имею право над тобой измываться. В натуре человека издеваться над слабым, а зависимый – всегда слаб.

     - Это  в натуре негодяя, а не человека, говорит мастер. – А потом, заказчик тоже зависит от моего умения, от моих знаний. Ему помочь только я могу, больше никто.

     - Стоп, - говорю я. – Заказов мало.  Мастеров много. Конкуренция. А где конкуренция    там и неизбежное унижение в борьбе за рынок.

     - Нет, - говорит Михаил. – Я берусь делать то, от чего другие отказываются. Это все знают. Я не беру лишних денег. Я человек не жадный. Только требую уважение к себе, и сам готов уважать любого.

      - Трудно жить человеку гордому и с тонкой кожей, - говорю я.

     - Ничего, улыбается Михаил. – Раньше жил, и здесь проживу.

     «Раньше» - это в Ереване (отец Тер-Казаряна – армянин, мать – еврейка).

     Были у него с хозяином бизнеса серьезные конфликты. Вел он себя всегда  не зависимо и гордо. Знал себе цену. И, в конце концов,  высокая цена его мастерства оказалась определяющим фактором.

     Михаилу «прощали» его человеческое достоинство. Дико звучит, правда? Но это так. И за этим – вечная проблема отношений в сфере наемного труда. Проблема острейшая. Одна из самых серьезных гуманитарных проблем в обществе потребления. Впрочем, всегда, везде, в любом обществе.

     Вспомнил серию рисунков Херлуфа Бидструпа на эту тему. В семье герой рисунков – хозяин. Он возвышается над женой и детьми, он грозен и силен, но по пути на работу становится все меньше и меньше, а у ног босса, под его тяжелым брюхом, превращается в скорченного в поклоне карлика.

     Тер-Казарян говорит так:

     - Я согласен уважать своего хозяина. Он отличный организатор, хорошо разбирается в людях, умеет считать деньги. Но требую уважения к себе. Я за равенство, потому что нужен своему хозяину точно так же, как он нужен мне. Я понимаю, что бизнесмен из меня никакой, но и он должен понимать, что нечего не смыслит в технике.       Мы нужны друг другу. Сотрудничество – вот принцип благодатный. Подчинение – дрянная система.

     - Ты идеалист, говорю я Мише. – За твоим хозяином главное: право на прием и увольнение работников. За этим главным сила и власть. А ты хочешь, чтобы он считал тебя своей ровней. Этого не было никогда и не будет. За силой и властью всегда стоит презрение к тем, кто от тебя зависит. Так было тысячи лет назад, и сегодня дела обстоят не лучшим образом.

     - Так  не должно быть, - настаивает на своём Михаил.

      - Знакомая песня, - говорю я. – Все бунты, мятежи, революции – от этой убежденности в несовершенстве рода людского. Но в итоге побед и поражений революционного духа ничего не менялось и ничего не изменится. Только множились страдания человеческие, становилось больше крови и боли.

     - Не могу мириться с  несправедливостью,  - упрямо повторяет Михаил. – Глобальных задач перед собой не ставлю, но мир вокруг себя хочу перестроить. И добьюсь этого.

     - Возможно, - соглашаюсь я, - в своей революции ты победишь. Ты научишь  заказчиков и хозяина себя уважать, но вот вместо Тер-Казаряна придет другой мастер, и на нем они отведут душу. Тебе поклонятся, а от него вытрут ноги. Так устроен мир.

     - Плохо устроен, - нахмурившись, говорит Михаил, и видно, что  больше разговаривать на эту тему у него нет желания,  а мой цинизм обреченности он не может принять всем своим существом.

     Тем временем мы подкатываем к стальным и могучим, автоматическим воротам фирмы,  куда вызвали Михаила по делам ремонта, Ворота эти услужливо раздвигаются перед нами, открывают дорогу.

     - Ждали, увидели, открыли. То-то же, - бормочет мастер. – Вчера приехал, стою – ноль внимания. Минуту стою, пять. Тогда и развернулся – и привет. Вечером звонят, уговаривают приехать опять. Согласился. И видишь – совсем другое дело. Можно клиента воспитать? Да, конечно. Можно и нужно воспитывать.

     Он уходит за очередным принтером. Жду Михаила, размышляя о цене мастерства, о невольной и  естественной гордости таланта, о вечной проблеме классового мира, о гордыне несовместимости между хозяином и работником.

     Казалось бы, как просто построить мир наш на уважении друг к другу, без грубости душевной, жестокости, хамства.  Но в этой простоте и полная невозможность такого мира.  Мира между разными странами и народами,  мира в семье и на работе.

     Михаил возвращается, возвращая меня на землю. Неисправный принтер бережно устраивает на заднее сиденье.  Садится за руль, включает магнитофон.

     Дети Тер-Казаряна слушают  нормальную современную попсу. Он любит песни Окуджавы, Высоцкого, Кима,  Никитина,  Долиной.  Судя по всему,  в песнях этих Михаил слышит мечту о гармонии в человеческих отношениях и надежду на справедливость.

  8. Киббуц - первый дом репатрианта

Аркадий Малер, Газета «Новости недели» (Израиль), 15 марта 2001 г.

     Об этом кибуце на границе с Иорданией, в пустыне Арава, в 60 километрах от Эйлата, обязательно напишу. Замечательное местечко, оазис среди мертвого песка и камня: сады, коровники, теплицы, промышленность упаковочная имеется. Водичку качают из бездонного моря под Негевом. В первозданном виде годится она для полива и мытья, но пить приходится очищенную.

     Ладно, потом о чуде.  На этот раз поговорим о людях кибуца, о «русских» его жителях, людях, как мне показалось, замечательных, с судьбой, характерной не только для тружеников сельского хозяйства нашей страны.

Бери, хватай, радуйся!  Не берут, не хватают, не рады.Вот передо мной целах папка чиновных,   равнодушных отписок.

      Несколько лет  Михаил    налаживал       электрическое хозяйство кибуца. Автоматизировал все, что только было возможно: от въездных ворот до поилок в телятнике. Сам видел, что он сотворил. Чудеса, да и только.

     Дали умные руководители талантливому человеку волю и деньги. Он и совершил  полную революцию в отдельно взятом хозяйстве.

     Поставил точку, пришел с отчетом к директору, а ему и оворят:

     - Зря ты, парень, суетился. Нам бы лучше этот миллион, тобой  на ветер выброшенный, потратить на лишний трактор.

     Вот такую награду получил человек.  А хозяйство его, между тем, продолжает успешно действовать, и приносить кибуцу солидную прибыль. Мало того, к хозяйству, Михаилом созданному,    приставили командира, «своего человечка».   

     Вот тут Тер-Казаряна и прихватило с сердцем.  И так он разобиделся, что ушел из Яхеля. Нашел работу в Эйлате,  в компьютерной фирме. Жить продолжает в кибуце. Всю зарплату,  как положено,    отдает коллективному хозяйству, и продолжает радоваться, глядя   на отлаженное им электрохозяйство.

     Добрый человек Михаил Тер-Казарян. Добрый и талантливый. Чтобы обиду в себе не нянчить, даже придумал теорию,  по которой он сам во всех своих неприятностях виноват. Характер, мол, неподходящий.

     Вот недавно новый хозяин назвал его так же,  как звали в кибуце – акшан – упрямый. Говорит, что отцово это наследство.

     Поговорил и с отцом Миши. Он мне долго рассказывал, как провести революцию       в другой области хозяйства нашей страны. Увлеченно рассказывал, недоумевая при этом, как могут другие люди не быть бескорыстными  энтузиастами в этой самой замечательной и самой важной для жизни человечества области.

     Он тоже говорил что-то о революции в сфере своей деятельности. Революцию в кибуце устроил и его сын. Маленькую,  но революцию, и тут, как известно, одни ее устраивают, а другие пользуются. Так устроен мир, даже в тишине далекой пустыни.

    Не устаю вспоминать известные слова великого человека, киббуцного, кстати, мировоззрения – Бен-Гуриона,    сказавшего о взрослых репатриантах: «Это пыль. Нам нужны их дети».

     Господи, неужели такие замечательные люди, как Михаил, - пыль. Какие же «гиганты мысли и демократии», в таком случае, коренные жители Израиля?