Преждевременный. Исторический роман. Глава 26

Глава 26.  Восемь + восемь.

Во времена Римской империи появился нехитрый закон, не позволяющий смутьянам, пьяницам и прочим врагам империи жить ближе ста километров к столице.

Империалистам Сталина этот закон, похоже, показался мудрым, потому как с тех времён и поныне перекованных в ГУЛАГе врагов народа отправляют на поселение именно туда, за сто первый километр…

Александр Леонидович про это знал, поэтому и не тешил себя надеждой по окончании срока отсидки вернутся в Москву.

А он, этот срок, неуклонно приближался, вызывая волнение и трепет…

В начале декабря 1949 года ЗК Чижевский пишет письмо заведующему Карагандинским облздравотделом:

«22 января истекает срок моего заключения.
Желая остаться работать по своей специальности в Караганде, позволю себе адресовать Вам это заявление.

Последние годы моей научной исследовательской работы я был занят разработкой новых методов лечения ран, разработкой нового метода дифференциальной и ранней диагностики рака в связи с изучением электрического заряда нормальной и патологической крови, изучением геометрии и физической структуры крови путём применения высшего математического анализа (этим и занимался челябинский математик Павел Григорьевич Тихонов - авт.).

Мною экспериментально доказана необходимость коренной ревизии метода введения консервированной крови в отношении предварительной стабилизации эритроцитов, что может привести к резкому снижению посттрансфузионных шоков, а, следовательно, иметь особое значение в военной медицине».

Что касается изучения свойств крови, так Александр Леонидович, жалея зэков, обычно брал её у себя…

Нина Вадимовна щадит нервы читателей, когда описывает состояние профессора Чижевского после экзекуции того над собой.
Вдумчивому человеку нетрудно представить, как этот донор-экстремал восстанавливался на «высококалорийной» лагерной баланде…

В архивах сохранилось заключение консилиума врачей по результатам обследования Александра Леонидовича после очередного приступа ишемии:

«Заключённый Чижевский А.Л. страдает миокардиодистрофией с расширением сердца, стенокардией с частыми принципами удушья, генерализованным артериосклерозом периферических сосудов мозга, эмфиземой лёгких, парахиматозным гепатитом, хроническим колитом, грыжей белой линии живота.

Профессор, д-р Г.С. Вацадзе, профессор, д-р В.В. Оппель, д-ра Л.Е. Паценко, Г.Г. Эрнезакс, И.И. Козаковский».

7 января 1950 года выписан наряд:

«Направляем во вверенную тюрьму № 16 19-го отделения ЗК Чижевского А.Л.
Начальник отдела “А” МГБ СССР полковник Заславский, зам. нач. подполковник Шашков».

Когда в Карагандинском областном онкологическом диспансере однажды объявился высокий, худой старик с окладистой седой бородой, живописно одетый в телогрейку и кирзачи, персонал подумал про нового истопника с тайной надеждой: «может, этот, наконец, непьющий».

«Знакомьтесь: профессор Чижевский. Будет работать у нас лаборантом», – категорично, по-военному представила его главврач.

И продолжила: «Ирина Николаевна Куланова - заведующая клинической лабораторией».

Завлабу было от силы двадцать пять лет, поэтому её, как недавнюю выпускницу мединститута, изрядно смутило сочетание профессор-лаборант.

Смена режима, активная исследовательская работа, доброжелательность коллег, любознательность молодёжи и трогательная опека жены медленно, но верно отогревали его душу…

Потрясающая эрудиция, феноменальная память, острое научное чутьё постепенно дополнялись присущим ему тонким юмором, весёлой иронией и общепонятной железной логикой.

Так, вокруг него образовалось сообщество единомышленников, куда входили и недавние выпускники медицинских вузов, и умудрённые жизнью ветераны.

Предпочитали говорить о медицине, о науке, о музыке, о художниках, но только не о политике или власти. И это понятно.

Только, видно, в органах ГБ не были уверены в окончательном перевоспитании врагов народа…

«Управление МГБ по Карагандинской области.
Помощнику начальника отделения “А” Челябинской области, г. Челябинск.
Начальнику отдела МГБ Особого лагеря МВД № 4 пос. Джезказган.

Просим проверить, какими компрматериалами Вы располагаете на Чижевского А.Л., в положительном случае имеющиеся у Вас материалы вышлите нам для оперативного использования.

Зам. нач. Управления МГБ Халидулин.
Начальник отделения “А” УМГБ майор Стрельцов
1 апреля 1950 года»

Александр Леонидович не обижался, когда, например, одна семейная пара вдруг перестала бывать у них в доме.
Не всем нравились вызовы и беседы в органах госбезопасности…

К слову сказать, для молодёжи очарование личностью профессора Чижевского оказалось сильнее страха перед органами ГБ.

Преследуемый Александра Леонидовича всю жизнь синдром преждевременного человека вроде бы стал забываться, казалось, он был нужен для нации, для людей…

В открытых им электрических свойствах движущейся крови и установлении методов ранней диагностики рака по электрическим показателям нормальной и патологической крови виделись колоссальные перспективы.

Фантастические возможности ионизированного его аэроионизаторами воздуха поражали воображение…

Временами ему казалось, что вот-вот всё пойдёт как надо…

Ну, наделали ошибок, ну, купились на клевету, ну, убедились, что зря, но наука-то причём…

Разве можно судьбу архиважных для людей открытий ставить в зависимость от внешности автора, или цвета его глаз, или наличия бороды?

Ещё как можно, если власть идёт своим путём.
Абсурдным, но своим…

Сидевшие в верхах рецензенты - друзья и слуги народа - намертво блокировали все старания врага народа…

Было от чего загрустить…

«Ну, что ты скис, голубчик, Александр Леонидович", – как могла, утешала его Нина Вадимовна.
"Тебе же и Константин Эдуардович говорил, что ещё не пришло твоё время, и Бехтерев, и Павлов предупреждали…
Вспомни, как Макс Планк сказал – это будет очень нескоро…»

Милая Нина Вадимовна!
Если бы вы знали, что и теперешние слуги народа, похоже, не понимают, какой прок сырьевому придатку от действительного члена тридцати зарубежных академий…

Одна морока…

Мудрая Нина Вадимовна всё время искала возможность переключить самоедствующие терзания супруга на что-нибудь отвлекающее, понимая, однако, что манёвр этот не может быть из разряда дешёвых.

Ей повезло…

Приспичило в ту пору обследоваться у неё некоему изобретателю-ситцевику из Иванова.
Что-то он там сильно продвинул в технологии нанесения рисунка на ткань.
Европа мигом подхватила.
Мыслитель случайно получил бешеный гонорар.

Потом власти опомнились. Мыслитель сел.
Эйфория же от фантастических гонораров преследовала его до конца жизни.

Нина Вадимовна пригласила мыслителя на чай.
Манёвр удался…

Подговорённый мыслитель между делом (то есть между чаем) мигом прикинул плюс-минус миллионы долларов экономического эффекта от изобретений Александра Леонидовича.

Сам он, мыслитель, пусть на короткое время, но всё же сумел ощутить трепет от волнующего эквивалента своего труда.
Его-то, трепет, он и сумел передать врождённому идеалисту А.Л. Чижевскому…

Реакция того была довольно странной.
Он неожиданно... развеселился.

А вот Нина Вадимовна, наоборот, погрустнела; она поняла, что причина его веселья – в абсолютном неверии…


Не плачь, как плачут лицемеры,
И полудиких не смеши…

А. Чижевский


Продолжение следует...