Память сохраняет малое и серьезное

       Случается – настоящее утомляет, и уходишь в прошедшее

  Вынужденное примечание:
   К сожалению, сайт допускает лишь одно фото в начале, и оно относится к окончанию рассказа

   Вот выплывает памятный пустячок.
   Я – студент, еду из своего Иваново в Курск к тёте и дяде. В Москве пересадка. Ранее утро. Только сонные пассажиры  двигаются по перронам. Обратился к одному из попутчиков – как перебраться с этого Ярославского на Курский вокзал? Он  охотно обернулся ко мне:
 - Через 10 минут  пойдет туда электричка.
 И он показал на перрон внизу под мостом, к которому мы подходили. Я ускорил шаг, но чемодан сопротивлялся, и он взял его из моих рук. На мосту попутчик остановился и протянул ко мне руку:
 - Пожалуйте за обслуживание.
  Я опешил от такой неожиданности и только тут заметил, что в отличии от всех мой попутчик шел налегке.
 - Извините, но у меня ничего нет, -  Сунул руку в карман:
 - Вот только пять рублей до самого Курска.
 - Ну что ж, давайте пять.
 - Но это все деньги на всю дорогу…, вот возьмите три рубля…
  Человек поморщился, взял мои деньги и исчез. Я спустился на перрон, смахнув пот со лба, взглянул на табло: действительно будет электричка на Курский… через час.


  Но этот рассказ – действительно пустяковина, по сравнению с тем, что я должен рассказать, раз уж упомянул своих тётю Дору и её мужа.
 
  До войны они жили в Минске. Дора работала в лаборатории мединститута, дядя Виля инженером на радиозаводе. Девять лет брака не принесли в их семью никого, но теперь 22 июня 41-ого, когда немцы бомбили город, Дора была на 7 или 8-м месяце.
  Поезда уже были забиты, и они пошли на Восток пешком. Через некоторое время им стало ясно, что никуда они не уйдут. Дора решила вернуться, а дядя в ближайшем военкомате призвался в армию.
 
   Наша Дора была исключительно общительна, все вокруг были её друзьями или по крайности хорошими знакомыми. Всем она не покладая рук помогала и делала добро.
  Дотащившись до дома, она знала, что соседи, увидев её в таком положении, сейчас заохают и утешат её мучения. Но, войдя в квартиру, она увидела, что соседи спешно тянут мебель из её комнат. И услышала:
  -  Немцы уже приходили, разыскивают евреев, уходите скорее.

   Дора забилась в какой-то угол гетто. Родила девочку, а в ноябре с тысячами людей её пригнали к яме, где расстреливали евреев.
  Дора успела сговориться с ещё одной женщиной с грудным на руках, и они бросились в яму раньше, чем в них попали пули живодёров. После немцы ходили и достреливали несчастных по голосам. Дети у матерей молчали.
  Ночью они выбрались из-под трупов, и пошли прочь из города. Через несколько дней  голодные и без сил остановились в лесу. Женщина спутница положила дитя под дерево и ушла. Дора несла ребенка до селения в Польше, назвалась украинкой и её взял в прислуги местный ксендз.
  В это время дядя Виля писал нам, что всех евреев Минска убили.
  В 1944-м мы вдруг получили по почте затертый конверт, в котором на клочке бумаги карандашом было что-то написано. Мы с мамой вырывали друг у друга из рук это письмо – это нашлась наша Дорочка! 
  И полетело дяде в армию сообщение, он приехал за Дорой, а к концу войны они приехали к нам с маленькой  и миленькой дочуркой.