В дни не покоя. Радушный приём

Радушный приём.

     Жили-были два друга-товарища. Сами по себе люди разные, как по характеру, так и по сословию, но объединённые одной  давней страстью – охотой. Обоим было изрядно за тридцать, и тот и другой был обременён семейным положением и у обоих подрастали дочки-ровесницы. Какие лабиринты судьбы свели их вместе, нам не известно, но, хотите смейтесь, хотите сочувствуйте, одного господь наградил фамилией Ширинкин, а другого Мошонкин.
      Жёны страсти мужей не разделяли и тихо ненавидели друг друга и товарища супруга. Те немногочисленные охотничьи трофеи, которые друзья приносили  домой, встречались жёнами без особого энтузиазма, граничащего с отвращением.
    - Опять, ты этих задохликов притащил? – зло вопрошала супруга, брезгливо отодвигая носком тапочка пару чирят гордо выложенных Ширинкиным на кухонный линолеум: - Я же просила не приносить в дом всякую дрянь!
   - Это не дрянь! – обижено восклицал Ширинкин: - это УТКИ!
   - Какие утки? – парировала жена: - ты уток-то настоящих видел? Охотничек несчастный!
    Почему эта фраза, из детского мультика, так прижилась в семьях, где живут охотники – непонятно. Но вот уже три десятка лет, с лёгкой руки мультяшного героя Матроскина, любая жена российского охотника, время от времени, оставляет за собой право наградить своего супруга этим небезобидным эпитетом.
     Ширинкин в этот момент был действительно несчастен. Он только что набрал в грудь воздуха, собираясь рассказать жене о своём замечательном дуплете, о том, как он ловко вышиб из налетевшей стайки двух чирков, как долго потом гонялся по лиману за подранком с полными болотниками студёной воды. Но финальная фраза жены:
  - Опять нажрался со своим Пухляком? – отбила у него всякое желание делиться со своей половиной самым сокровенным, что произошло с ним за последние сутки. «Несчастный охотник» ретировался на балкон, перекурить обиду, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Похлопай мне тут ещё дверями – рявкнула в след супруга, привычная к такому развитию  событий. «Пухляком» жена, за глаза называла Мошонкина, который в отличии от сутулого и долговязого Ширинкина был человеком упитанным.
     Сценарий домашнего скандала в семье Мошонкина мало чем отличался от описанного выше. Разница была лишь в том, что кухонном полу Мошонкина лежал красавец-селезень обезображенный выстрелом с близкого расстояния. Не разошедшийся дробовой заряд оторвал заднюю часть птицы вместе с первичными половыми признаками и вынес часть внутренностей.  Хоть данное обстоятельство, по мнению охотника, нисколько не умоляло ценность трофея, жена Мошонкина вот уже полчаса тыкала указательным пальцем поочерёдно, то в селезня, то в окно, за которым угадывались контейнеры дворовой помойки.
  - Ты хоть знаешь, в какой класс дочь пошла? – повысив тональность, то и дело меняла направление «удара» супруга: - Маме мешок сахару не можешь привезти, она деньги ещё на Пасху передала, тебе же всё-ё друзья не дают.
     При упоминании тёщи Мошонкин поморщился, как от зубной боли.
   - Кран уже месяц течёт, – опять переключилась благоверная, забыв про маму, сахар и селезня: - ты ждёшь, пока мы соседей затопим?
     Течь из прохудившегося крана, стала последней каплей переполнившей чашу терпения Мошонкина. Он сгреб в полиэтиленовый   пакет дичь и рванул прочь из дома. Примерно через десять минут в пакет, на тушку птицы, легла поллитровка беленькой. А ещё через столько же, родной гараж, распахнул приветливо двери своему хозяину. Излишне резко крутанув пробку на бутылке, Мошонкин наполнил двухсотграммовый стакан на две трети водкой, бросил в сторону вешалки, где висел старый плащ жены недобрый взгляд. Именно в этот плащ была одета девчонка, покорившая пятнадцать осеней назад сердце Мошонкина. Произнеся вместо привычного «ну, будем!», «вот, сука!», он опрокинул стакан. Дверной проём заслонила знакомая и до боли родная в этот момент, своей сутулостью, тень. Пытаясь хоть что-то разобрать «со света» в гаражной тьме Ширинкин, а это безусловно был именно он, почему-то шёпотом, протянул:
    - Михалыч, ты ту-ут?
    - Заходи – ответил Мошонкин, с полуслова поняв вопрос друга, как «Ты один?». Ширинкин переступил порог гаража, в руках он держал полиэтиленовый пакет, во впалых складках которого легко угадывался силуэт поллитровки и ещё что-то бесформенное.
    …Когда стемнело, две разновеликие тени, освещая себе дорогу сигареткой долговязой, миновали сторожку гаражного кооператива. Молча вручив скучающему сторожу каждый по пакету, они растворились на фоне мерцающих, бесконечными сериалами, окон хрущёвок. Сторож, разглядев на дне пакетов диких уток, крикнул в темноту «Благодарствую!», но ответа так и не получил.

02.09.2010г