День 9. Ла-Рошель, начало

День 9, 30 сентября, воскресенье.
«КАК БЫТЬ, УКРАДЕННОЕ СЕРДЦЕ?»

Проснулись мы не быстро, около 8 утра. Во-первых, вчерашняя встряска даром не прошла, а во-вторых, жалюзи намертво отсекали дневной свет. Когда окно открыли, увидели, что день уже разгорается.

Сильветт и ее муж Рене нам дружелюбно улыбались и говорили-говорили-говорили без умолку. Если вчера я была несколько обескуражена, когда выяснилось, что мы снимаем не номер, а комнату в квартире с хозяевами, то сегодня я была этому рада – еще бы, такая практика! Они с готовностью нам объяснили, в какой части города мы находимся, куда нужно идти, чтобы попасть в центр, а куда – к морю. Подсказали, где тут можно позавтракать прямо на набережной. Написали все маршруты общественного транспорта, который здесь останавливается (нам не понадобилось, мы всюду ходили пешком). Выдали ключ от подъезда, а дверь в квартиру, сказали, будет и так приоткрыта. Ну а буклетами и рекламными листками местных достопримечательностей нас снабдили еще вчера, но я и так знала, что хочу увидеть. Мы набрали во вчерашнюю аэропортовую бутылку воды из-под крана и пошли навстречу новому дню и новому городу.

Выходя на улицы Ла-Рошели застройки 1960-80-х годов, я опять думала о том, что новый город – это как новая любовь, и что же делать, если пришло время для новой любви, а сердце еще до краев полно старой? Как впустить в себя этот совершенно новый мир, который вот-вот нам откроется, и не потерять тот, который в воспоминаниях еще такой живой и яркий? Не представляю, как справляются люди, которые много путешествуют. Как они каждый раз «выдирают» себя из каждого обжитого места и открывают свой ум для нового? Лично я, хоть и люблю кошек, сама по натуре привязчивая как собака, если уж вовлекаюсь во что-то – то с головой. И упускать впечатления от Грайфсвальда не хочется, и немного страшно оттого, что Ла-Рошель при таком нашем уже не девственном восприятии может оставить нас равнодушными. И понимаешь, что нет, конечно, не оставит, сейчас я увижу мачты, море и все остальное, и на меня обрушится такой поток образов, мыслей, картинок, запахов, звуков, что как бы не случилось короткого замыкания! Потому-то я и дала нынешней главе название, взятое из стихотворения Артюра Рембо: «Comment agir, о coeur volе?»

Юре было проще: он изначально не ждал от Франции вообще и от Ла-Рошели в частности ни плохого, ни хорошего. Мои вчерашние восторги при виде Старого Порта его не заразили, а даже скорее наоборот: он еще сильнее напрягся в ожидании столкновения ожидаемого с реальностью. И когда мы покинули квартиру и пошли к морю через парк Франка Дельма, и он увидел пальмы и синий горизонт сквозь деревья, то скривился: «Фу! Пошлый курортный город с открыточными видами. Может, тут еще и пляж есть?»

А как же, есть, – бодро ответила я, – и мы туда обязательно пойдем после того, как позавтракаем!

Ко мне при виде пальм и моря, наоборот, вернулось отличное расположение духа. Мы не сразу, но отыскали кафе La Corniche на бульваре Уинстона Черчилля. Пока шли туда, навстречу нам поодиночке и стайками тянулись бегуны. Мы за эти дни убедились, что французы помешаны на джоггинге точно так же, как немцы – на велосипедах. Бегают утром, днем, вечером, почти ночью (на следующий день поздно вечером, уже после заката, мы сидели на скамеечке в компании бургундского и предавались нездоровому образу жизни, а мимо нас даже в этот час пробегали адепты здорового!)

Столики кафе стояли у парапета, и вид открывался, без преувеличения, роскошный! Меню не принесли, просить было неохота (никто вокруг этого не делал), так что мы просто спросили у официантки по круассану без ничего и по американо (во Франции надо говорить: cafе allongе). Сохраненный чек напоминает, что завтрак обошелся в 7,40 евро. Да, цены здесь другие (я вспомнила Wicker Fisch и сглотнула: после вчерашних приключений натощак мы были очень голодные).

Но так ли это важно, когда мы сидели на набережной, и перед нами был Атлантический океан, точнее, его часть – Бискайский залив, или, по-старинному, Аквитанское море? Прямо напротив кафе в море виднелся интересной формы маяк – реплика маяка с мыса Горн. Такие маяки по какому-то международному проекту с 1995 года стали ставить в разных портах Европы, до Ла-Рошели очередь дошла в 2000 году. «Маяк с мыса Горн» – это также название последнего романа Жюля Верна, опубликованного уже после его смерти.

Круассаны были вкусные, но маленькие, и мы решили, что при удобном случае устроим себе второй завтрак. Правда, от намерения до исполнения прошло очень много времени.

Мы пошли по направлению к знаменитым башням Ла-Рошели, одна из которых, Фонарная, видна издалека. По дороге спустились на маленький городской пляж Конкюранс. Купающихся, естественно, не было. Я зашла по колено в воду и поняла, что купальник и плавки мы притащили зря. Ноги сразу заломило. За все время мы видели только одного купающегося человека, и то в гидрокостюме.

Знакомство со старым городом мы начали с башен, некогда стороживших вход в гавань – Цепной и Св. Николая. Внутрь не пошли, решили оставить это на потом. Вместо этого прошли по узкой улице, проложенной поверх бывшей крепостной стены – Rue sur les Murs. Выплеснулись вместе с туристами (их было довольно много, но слышалась только французская и испанская речь) на набережную, забитую ресторанами. Мы резонно предположили, что здесь самые туристические и дорогие заведения, и для ланча мы лучше углубимся в город.

Через арку под Часовой башней мы вошли в старый город, устремились вверх по Дворцовой улице с нарядным Дворцом правосудия. На улице Мерсье и дальше мы увидели знаменитые дома с аркадами: такие дома строили себе местные купцы, разбогатевшие на торговле солью, вином и рыбой. Свернули было посмотреть знаменитую мэрию Отель де Виль, напротив которой стоит памятник мэру-гугеноту Жану Гитону. И обнаружили, что мэрия вся в лесах. Сильветт вечером рассказала, что там был страшный пожар, и здание уже несколько лет восстанавливается.

Старая Ла-Рошель, та, что исторически теснилась внутри крепостных стен, очень красива, но суровой красотой, там и близко нет того, что так очаровывает и умиляет в Германии – цветов, шторок бриз-биз на окнах, чугунных решеток, фахверков, кирпича. Город выстроен из желтовато-белых известняковых блоков, в нем почти нет зелени, и поэтому кажется, что он вырублен в скале. Узкие высокие окна забраны ставнями от солнца и ветра. Подоконники не украшают ящики с цветами. Фасады строгие и простые. На плане город казался гораздо больше и просторнее. В действительности старые кварталы маленькие и тесные, дома плотно, почти без просветов, прижаты друг к другу. Сами улицы, и проезжая, и пешеходная часть, кое-где вымощены одинаковыми отполированными каменными плитами. Из-за этого, а еще из-за того, что нет палисадников и клумб, и двери ведут в дома непосредственно с улицы, появляется чувство, что ты идешь по длинному коридору большой квартиры, дома вокруг – как стены, под ногами пол, а направо и налево – двери в комнаты.

Здесь все очень близко, гораздо ближе, чем мне казалось, когда я мысленно путешествовала по карте и выбирала локации для своих персонажей. Буквально в двух шагах от Часовой башни – Дворец Правосудия, в трех шагах – Отель де Виль, еще шаг – и мы на улице Сен-Мишель с протестантским храмом, называемым Le Temple.

В храме шло богослужение. Слышались звуки органа. Мы ни за что не стали бы туда ломиться в разгар службы (хотя мне очень хотелось посмотреть), и просто стояли рядом и слушали музыку. Но тут из церкви вышел мужчина, улыбнулся и сделал приглашающий жест. Мы вошли и расположились позади. Богослужение заканчивалось, шла уже общая церковная молитва. За кафедрой стояла женщина-пастор. Потом ее сменила другая женщина, по-видимому, староста. Она сказала после молитвы несколько напутственных слов, среди которых было примечательное: «Те, кто не против нас, те с нами». Прихожан было немного, из них два благоухающих клошара, которые послушали орган, а потом побрели на поиски новых развлечений.

Ну и мы тоже побрели на поиски новых развлечений. Я знала, что точно понравится моему хандрящему спутнику жизни, и держала в рукаве козырь – запланированный на этот день Музей естественной истории, или Musеum. Мы бы, конечно, по-хорошему, сначала перекусили, но из-за того, что было воскресенье и еще довольно рано, по пути не попадалось ничего открытого. Для завтрака поздно, для обеда рано. Таковы французы.

Мы быстро нашли музей на углу улиц Альберта I и Альсида д’Орбиньи. Сам музей был еще закрыт, но можно было погулять по маленькому уютному ботаническому саду. Ботаника на голодный желудок, правда, совсем не шла, так что мы решили вернуться попозже.

На рыночной площади работал рынок. Вот крошечном Грайфсвальде огромная Markt Platz, а в Ла-Рошели, где в полтора раза больше жителей, это маленький пятачок. Но рынок был живописный и богатый. Торговали разной готовой едой навынос, и мы чуть не соблазнились. Однако хотелось поесть за столом по-человечески, съесть какой-нибудь местный специалитет, выпить вина. Так что мы еще пошарили взглядом по сторонам – и ничего привлекательнее, чем рестораны на набережной, не увидели.

Утешая себя, что мы в отпуске и вообще один раз живем :), мы вернулись на набережную и вместо блюда дня или комплекса из блюда и десерта взяли то, чем наслаждалось большинство обедающих – мидии а-ля мариньер. Ресторан назывался Brasserie Des Dames. Нам принесли по огромной кастрюле раковин в ароматном бульоне, и к ним ломти багета и картофель фри, вкусный, как домашняя жареная картошка. Не отказали мы себе и в пол-литре белого вина, дневник напоминает, что это было Blaye Cоtes de Bordeaux).

Мне и так было хорошо сидеть здесь, под ла-рошельским солнцем, между Часовой башней и Старым Портом, наслаждаться каждой минутой бытия. А после хорошего обеда повеселел и Юра. И мы пошли в музей уже в совсем почти эйфорическом настроении.

Итак, Музей естественной истории. Входной билет стоит 6 евро. Нам не показалось, что это дорого, наоборот, мысли были: «За такое – всего 6 евро?!» Musеum занимает трехэтажное здание, но еще на 2 этажа уходит в землю. И на всех этажах – богатейшие экспозиции.

Огромные коллекции птиц (Юра приник к ним как к потерянным и обретенным братьям), рыб, насекомых, аммонитов, трилобитов, чуть поменьше – растений и млекопитающих. Но среди последних есть выдающиеся экспонаты: утконос, ехидна, броненосцы (причем один в этнографическом зале в виде музыкального инструмента), панголины, в том числе гигантский. В музее Ла-Рошели хранится чучело жирафа, которого (точнее, которую, это самка) в 1820-е годы детенышем подарил Карлу X египетский паша. Жирафиха прожила в парижском зоологическом саду 17 лет и умерла от старости.

Еще там есть очаровательная инсталляция с газелями, прыгающими из стены в стену – это визитная карточка музея. А бабочки! А райские птицы и колибри! А 3D-анимация про мир динозавров! А этнографический зал, на который уже не хватило сил!

Очень интересно было узнать о том, как пополняли музей местные уроженцы и жители города – мореплаватели, купцы, военные, естествоиспытатели. Как они везли из дальних стран коллекции редкостей и оставляли в дар городу, а из этих коллекций трудами ученых и был создан музей. В некоторых залах воссоздана обстановка кабинета ученого-натуралиста XIX века: со старинными инструментами, резной мебелью, глобусами, картами, книгами. Например, "Кабинет Лафая" - дар одного из ученых, с коллекциями и со всей обстановкой.

И если открыточный глянец до сих пор мешал увидеть настоящую Ла-Рошель, то теперь под ним обнаружился совсем другой город – открытый морю и через море всему миру, полный пытливых людей, искателей, исследователей, тружеников.

Потом мы еще погуляли по Ботаническому саду. Вот здесь наконец-то и зелень, которой в старом городе не хватает, и цветы. В павильоне растет бамбук.

Две картинки, реальной и воображаемой Ла-Рошели, в моей голове не находились в оппозиции, но и не спешили совмещаться друг с другом. Однако я не ошиблась в главном – этот город может незаметно и бесповоротно захватить кусочек сердца и заставить возвращаться снова и снова. Как снова и снова в течение жизни возвращался из всех своих передряг на родину вымышленный мной персонаж, и как потом служил своему городу – так же, как все эти люди, оставившие в залах музея свои имена и портреты.

После обеда очень хотелось кофе, а мы как раз, пока бегали по городу, обнаружили несколько кофеен на площади Верден, возле главного городского католического собора Св. Людовика. Зашли в одну, взяли по кофе и эклеру, но цены там грабительские (не знаю, кому как, а мне 3,50 евро за маленькую чашку кофе – это грабеж). Забегая вперед, признаюсь, что кофе во Франции мне совсем не понравился. И французы, и итальянцы сказали бы мне дружное «фи», но мой идеал – венский «меланж», кофе с молоком в огромной лоханке.

Я поглядывала по сторонам в поисках интересных сувениров (сувенирные лавки были открыты, несмотря на воскресенье), но тут ждало разочарование. Магнитики, брелоки и прочая мелочь с символикой города выглядели удручающе банально, прелести Ла-Рошели не передавали ни в какой мере. Попадался местный фарфор, в закрытых витринах было выставлено много местных продуктов – соли с острова Ре, консервированных сардин, вина. Но все это было или тяжелое, или хрупкое, или слишком дорогое, или все сразу.

Темнело. Сильветт просила возвращаться домой не позднее 9-10 вечера (весомое неудобство жизни в хозяйской квартире). Гулять уже не хотелось, и мы просто сели на набережной с пивом и орешками – больше ничего найти не удалось. Был прилив, высокая вода, волны хлестали через волнорез, и я там скакала босиком и собирала ракушки, пока не стемнело, и это было такое счастье – не передать словами! Зажглась подсветка на Фонарной башне. С другой стороны неба горел закат и предвещал завтрашний хороший день.

И пока мы здесь, у нас не может быть плохих дней, я уверена в этом! Мы отправлялись спать в уже привычном состоянии: усталыми и голодными, но в эйфории. Завтра нас ждали музей истории протестантизма и Аквариум. 

Следующая заметка: http://proza.ru/2018/11/23/885