Всепоглощающие

Дом стоит, свет горит, из окна видна даль.
Так откуда взялась печаль?
И, вроде, жив и здоров, и, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?

Виктор Цой «Печаль»

Глава 1
 Устраивает ли вас ваша жизнь? Настолько ли она прекрасна, как вам этого хотелось бы? Всеми ли цветами радуги раскрашены предметы и явления вокруг? А люди? Нужные ли люди окружают вас? Те ли?
 Жаловаться на жизнь, в которой ты работаешь, учишься на профессию мечты, имеешь много друзей и любящего спутника жизни, - выглядит полнейшим абсурдом. Лена позволяла себе пессимистические мысли хотя бы раз в день.
 Ее все устраивало. Но удовольствия от жизни никакого не получала. Не доставало одного элемента для полного удовлетворения - компания.
 Ни какая-нибудь, а они.
 Любой проходящий мимо них, сказал бы, что это обычные ребята, однако для Лены они были не как все.
 Каждый день и вечер она видела их черный запыленный вазик, разъяренно подъезжавший к заправочной колонке и с рокотом заглушающийся. Они даже выходили по-особенному, как волна, разливавшаяся по морю, черному и всепоглощавшему.
 Да, они были всепоглощавшими, и Лена растворялась в них, словно шоколад в свеже сваренном горьком кофе, когда они набирали пачек чипсов и охлажденного пива, и оплачивали продукты совместно с бензином. Сердце ускорялось в биении, а руки запотевали. Они просто болтали, смеялись, обсуждали проведенное время в поездке по бескрайним степям и ловле границы яхонтового заката.
 Они сказка. Они бескрайние. Им не виданы житейские проблемы, суета рабочего мира. Они свободные, и делают, что им заблагорассудиться. Они живут вне правил этого мира. Они другие.
 Лена была гаечным механизмом в большой цепи машины. Она всегда будет двигаться по той же траектории, делать то, что привыкла делать. Рано вставать, идти на учебу, затем ее ждет касса заправки, потом Вова подвозит до дома, ужин, сон и все сначала. Повезет, если рутина разбавится походами в кино и кафе, пьянками с друзьями и поездками раз в год в гости к бабушке.
 А они словно январский воздух, словно вечное пламя, словно жвачка с мятой после чашечки горького кофе.
 "Хочу быть частью их", - все, о чем мечтала Лена последние два года осознанной взрослой жизни.
 Мы сами выбираем свой путь. Никто за нас этого не сделает. Если нам дан шанс - хватайся за него. Такая мысль всплыла в голове Лены, когда девушка с туго затянутым пучком на макушке и в толстом черном свитере, оголяющем лишь костлявые ключицы, подошла к ней и предложила прокатиться. С ней был долговязый парень с коротким ежиком на голове и толстой косухой на плечах. Его кожа была болезненного желтого оттенка.
 В этот самый момент Вова, моющий полы, поднял не понимавший голубой взгляд на замеревшую Лену. Ее будто заморозили в морозильнике вместе мяса. Щеки пылали.
 - Чего молчишь? Разве не хочешь с нами? - спрашивала она, девушка из той компании.
 - Лена, все в порядке? - Вова, сняв мокрые перчатки, направился к кассе, внимательно оглядывая ребят.
 - Второй раз не предложим, - девушка не обращала внимания на второго работника.
 Лена вышла из-за рабочего места и из самого магазинчика. Девушка с кошачьими стрелками улыбнулась Вове и вместе с парнем последовала за новой знакомой.
 Вова был непросто в шоке, он налился краской, как вареный рак, и кинулся в порыве гнева за ребятами.
 - Что ты творишь, Лена? - закричал он на прохладном воздухе, прожигающем гортань. Он не ожидал подобного от своей подруги, тихой и скромной.
 - Лена, вернись, - кричал Вова.
 Но девушка не слушала его. Она непослушно, словно под гипнозом, забралась в кузов вазика. Вова бежал к машине, чьи фары уже зажглись, и она, заскрипев пронзительно покрышками, молниеносно скрылась вдалеке.
 Глаза непривычно слезились от встречного дуновения ледяного режущего ветра, уши закладывало от бешено орущих колонок вазика вперемешку с злыми гудениями проезжающих машин. Вазик рассекал полупустые дороги засыпающего города, подобно молнии. Но девушке с кошачьими стрелками вокруг серых белков глаз не хватало драйва.
 - Добавь скорости, - промурчала она.
 Водитель лишь расплылся в ехидной улыбке и, продолжая наслаждаться обильным вкусом жвачки, надавил толстой подошвой ботинок на педаль грубее.
 Лену дернуло от неожиданности. Ее вовремя поймал желтокожий парень. Он лукаво усмехнулся при виде красных щек девушки, все же замеченных в отблеске фар.
 Вазик ехал недолго. Остановилась машина в бескрайнем поле. Опускался покрасневший круг солнца, черная линия земли тянулась вверх. Сумерки стремительно набегали на Землю. Казалось, конец всему: последний вдох мира.
 Другие повыскакивали из вазика с дикими криками навстречу концу. Холод продирал до мозга костей. Тело резало порывами сильного ветра. Они бегут вдоль линии, ведущей к границам кровавого горизонта.
 Что особенного в попытках достичь заката? Что невообразимого в том, чтобы обгонять на бешеной скорости спокойные автомобили и подпевать бессмысленной орущей из колонок музыке?
 Для Лены во всем этом заключался огромный смысл. Это объяснялось двумя словами: они другие.
 Что было в них отличительного?
 Желтизна одного, лукавость другого, прямота третьей и неразговорчивость четвертого?
 И здесь ее ответ был положительным. Да, этим они отличаются. Этим они выделяются на блеклом фоне большинства людей.
 - Ты сумасшедшая, - рассерженным почти срывающимся голосом встретил Лену ее парень. Он злился на нее, хотя, по идее, должен был провожать ненавистным взглядом других, которые, высадив девушку, быстро скрылись вдали, посмеиваясь, скрипя покрышками.
 - Тебя могут уволить! И что это вообще было?! Что за выходка???
 Лена направилась к магазинчику, не сказав ни единого слова, чем только больше озадачила Вову. Ей было, мягко говоря, все равно.
 С этого вечера девушку не занимали мысли ни кто она, ни какой смысл несет ее скудное существование. Теперь она обрела себя и то, что так желала. Она смело называла себя особенной, рассекая неведанные просторы города на черном вазике в компании других. Она другая.
 Учеба, работа, дружба, любовь… Это ничто. Всего лишь слова, даже никак не отмеченные на бумаге с ярким заголовком «счастье».
 «Счастье» – другие.
 Поэтому телефоны ломились от звонков друзей, на почту пришло сообщение, что она уволена, университетские книги покрылись пока еще легким слоем пыли.
 Жизнь обычных людей не для Лены…
 Однако так думала лишь она одна. Другим не достаточно было только побега с работы, прогулов пар и отчуждение от любимых и близких. Другим необходимо было большее. Более весомое и стоящее.
 Им не нужен был не свой, чужой.
 - Нравится тусоваться с нами? – спросила девушка с тугим колючкой-пучком на голове. Она выпускала круги черного дыма из тонкого рта. Взгляд из-под черной подводки, смеючись, пал на новенькую.
 - Да, - решительно ответила Лена, сверкая белизной зубов. Сегодня и закат, и тишина, и холод вторил приобретенному счастью в сто крат сильнее.
 Давно не было приятной пустоты в мыслях.
 - Тогда тебе придется доказать свою преданность, - ответил желтый парень.
 - Как? – последовал логичный вопрос.
 - Увидишь, - желтый расплылся в гнилой с черными деснами улыбке.
 Лена была готова на все.

Глава 2
 Лена рассчитывала на что угодно, будь это прыжок с моста или кража в магазинчике спального района алкоголя. Но она никак не рассчитывала, что другие привезут ее в старую часть города в умиравшее время суток.
 Дико темно: словно провалился в черную дыру. Мерцал всего лишь один уличный фонарь, и то, где-то вдалеке. Он напоминал отчаянно борющегося светлячка, окруженного всемирным злом. Деревья покоились в мертвой тишине: длинные голые ветки крюками и наточенными иглами тянулись вверх к Космосу.
 Воздух стоял такой же острый, продирающий до кашля. Холодно.
 Среди уснувших жилищ стояло оно: здание, чьи владельцы съехали уже несколько лет назад после страшного пожара. С тех пор зимой там грелись бродяги, а в летнее время года толпились подростки, возомнившие себя сатанистами. Около сгоревшего дома ходило множество слухов: начиная от обители ведем до приюта русских психбольных времен Отечественной войны.
 - Зайди туда, - лопнув серый пузырь жвачки, сказал лукавый с шрамом на щеке. – И принеси вот это, - парень поднес телефон к лицу Лены.
 Яркий экран ослепил глаза девушки, от чего она молча поморщилась. Затем, когда ее глаза привыкли, она рассмотрела изображение. На фотографии, открытой в Интернете, был изображен громоздкий перстень с ярким красным рубином. Древнее, окутанное тайнами, оно лишь одним своим видом скрутило желудок Лены в тугой узел.
 - Что это за кольцо?
 - Какая-то древняя безделушка. Сказали, что она здесь осталась после пожара. Принадлежало какой-то старухе.
 - Это… мое испытание? – не сразу спросила Лена. Она надеялась, что ребята просто пошутили. Но их лица были непоколебимы. А девушка с пучком продолжала наслаждаться жвачкой.
 - Да, - просто ответил желтокожий, затягиваясь тонкой сигаретой низкого качества. Выдыхавшийся пар обжигал глотку Лены.
 Девушке ничего не оставалось, кроме как принести желаемое другим.
 Она была готова на все.
 «Я принесу все, что им потребуется, - настраивала себя Лена, приближаясь медленными неуверенными шагами к растущему зданию. – Потому что я хочу быть с ними. Я одна из них. Я это знаю, и я докажу это. Да, я принесу это чертово кольцо, что бы мне это не стоило».

 Лена не смогла ничего запомнить, с тех пор, как ржавая дверь захлопнулась за ней, обдав прикрытую лишь курткой и связанным свитером спину ноябрьским жгучим холодом. Она будто бродила в тумане. Вокруг была полная тишина и дьявольская темнота. Лена бродила в космосе здания. Девушка не могла вспомнить, как она вышла из сгоревшего дома, как она вернулась к ребятам и отдала перстень лукавому.
Тот внимательно осмотрел предмет и равнодушно передал его молчаливому. Тот тоже без энтузиазма поглядел на безделушку и кинул ее желтому. Приняв выполненное задание, как должное, он с ухмылкой оглядел Лену.
 С ней явно что-то произошло.
 - Прекрасно, - пучок-колючка одела принесенный дар на безымянный палец и, даже не полюбовавшись «подарком», с видом понимания взглянула на пришедшую. – Ты молодец.
 Лена продолжала стоять в ступоре. Всем своим существом она была все там же в этом доме. Она не ушла из него. И уже невлажную ладонь все также обдавало горячей тяжестью кольца.
 - Ты будто призрака увидела, - желтый парень протянул Лене сигарету. – Расслабься. Поверь, это самое малое, что мы могли придумать… Я тебе даже большое скажу, мы сомневались, что ты сможешь выполнить задание. Но ты справилась.
«… чтобы мне этого не стоило».
 Казалось, что все приобретенное, насытилось. Больше не было счастья.
 Лена не могла заснуть в ту ночь. Облокотившись лбом о твердое стекло, она думала о том доме, в котором побывала.
 Ничего страшного, лишь темнота, но что-то да скребло на ее душе. Она чувствовала, что что-то изменилось, что-то не так…Того счастья больше не будет.
Наступило пасмурное утро: тяжелые серые тучи давили на землю, закрывая солнце от грешных глаз человечества.
 Лена стала частью невообразимого, но одиночество резало гортань похлеще вчерашней впервые затянутой сигареты.
 Зазвонил телефон. На экране высветилось радостное лицо Вовы.
Лена уже почти забыла ее, но светлая мелодия вернула девушку в памятный день, когда была получена эта фотография.
 Стояло прохладное солнечное лето. Веял ласковый ветерок, окутывая легкие двух молодых сладким трепетом.
 Они отдыхали под кронами высоких деревьев после долгой прогулки. Вова лежал на ее оголенных коленах и любовался каждой чертой еще живого родного лица. А Лена сделала эту фотографию, чтобы всегда помнить его таким.
 Мелодия прервалась. Высветилась надпись: "Пропущенный вызов [149] от абонента "Вова".
 Тогда она еще любила его. Тогда она еще ценила своих друзей и не забывала про родителей. Теперь ей было не все равно.
 Ни с того ни с сего, схватив кожаную черную куртку, Лена кинулась на улицу. Свежий воздух встретил девушку промозглым ливнем.
 Она направлялась к "логову" других, где сможет снова вернуть себе счастье.
Стояла странная нагнетающая тишина, плакали запотевшие стекла. Что-то изменилось. Не было счастья.
 Девушка с пучком-колючкой прибывала в раздумьях, испепеляя отстранившимся взглядом истертый пол. Желтокожий парень выкуривал очередную дешевую сигарету, нервно перебирая сухими пальцами завядшие лепестки роз. Он сжимал их в кулаках, а затем отпускал в долгий полет к полу. Лукавый выглядел на удивление безэмоционально. Не хватало молчуна.
 Когда вошла Лена, каждый из тройки уставился на девушку ненавистным взглядом.
 - Зачем ты пришла? - пучок-колючка прожигала ее всю, вплоть до самых костей.
 - Я одна из вас, - ответила Лена.
 - Ты не одна из нас, - прошипел желтый, кидая бычок в угол.
 - Ты ничтожество, - девчонка чуть ли не плакала. Она оскалила зубы и закричала. - Ты уродина. Из-за тебя умер наш друг! - и в то же мгновение она кинула Лене в ноги заветный перстень.
 Лена осознала абсолютно все. Слезы уже навернулись в зеленых глазах девушки. Побледневшие губы задрожали.
 - Нет, я не хотела этого, - жалобно проскулила Лена. - Это не я.
 - Вали отсюда, - девушка с пучком на голове вскочила с потрепанного черного дивана.
 - Но я одна из вас, я должна быть с вами, - умоляла Лена. Горячие слезы обильными ручьями капали с подбородка.
 - Сколько тебе повторять? - рявкнул лукавый. - Проваливай, - он стукнул кулаком по придиванной тумбочке, от чего последние алые лепестки увядавшей розы опали.
Вздрогнув, Лена кинулась вон.

 Жизнь превращается в сущий ад, когда мы получаем то, о чем так искренне желали, а полученное не оправдывает наших ожиданий.
 Лена вернулась к обычной жизни. Скучная учеба как-то давала отвлечься от случившегося. Не составило ей и труда найти подработку. Однако девушка все также пропускала звонки и сообщения близких ей людей.
 Все происходившее вокруг казалось живым, но существование Лены никак не вписывалось в рамки жизни. Она всего лишь блуждала по улицам после долгой учебы, смотрела на размеренно засыпавшую природу, сравнивала себя с опавшими листьями и голыми твердыми деревьями в парке. Внутреннее уныние превосходно сочетались с меняющейся погодой. Даже замерзнув, не чувствуя пальцев рук, она продолжала сидеть на покрытой инеем скамейки. Лена не хотела никуда идти, да и некуда было идти.
 Чуть позже смерти молчуна произошло другое происшествие. Если молчун повесился в своей захудалой квартирке посреди ночи, то лукавый застрелился. Кто-то из его знакомых коллекционировал огнестрельное оружие. Зарядив одно из таких, он решил поиграть в русскую рулетку прямо на глазах своего друга. За экспериментом последовало плачевное последствие.
 Совпадений не может произойти дважды. Об этом подумала Лена, дрожащими шагами бродя по затемненной шторами комнате. Она смотрела себе под ноги, ни о чем не думая. Ей надоело плакать, но она никак не могла справиться с эмоциями.
Во всем произошедшем была ее вина. Не нужно было ходить в тот дом. Не нужно было брать то кольцо. Не нужно было отдавать его им. Она навлекла на них проклятье. Она навлекла проклятье и на себя.
 Однако плакала Лена не из-за жалости, а от отчаяния. Она твердо осознавала, что не может никак повлиять на прошедший ход событий. Все прошедшее не вернуть, а ребятам она не может помочь. Она даже не может помочь себе.
 Неожиданно ей позвонил отец. Она в который раз не желала брать трубку, но внутренний голос подсказывал, что необходимо ответить на звонок. На противоположном конце линии закашливающимся голосом папа прохрипел, что случилось непоправимое: ее мама пала в кому.
 Лена не верила своим ушам. Она догадывалась, что двое, покончивших с собой, это только начало всех бед, которые предстоит ей еще испытать. Она ожидала подобного, но никак не хотела, чтобы оно воплотилось в реальность.
 Лена прибыла в больницу как можно раньше. На пороге ее встретил разъяренный отец. Он крепко обнял ее, прижав к своему телу и внимательно рассмотрел ее лицо. Отпустил свою дочь тоже не сразу.
 - Почему ты не отвечала на звонки все это время? – непривычный сухой кашель мешал папе высказаться, делая его в глазах дочери слабым. Он выдержал паузу, чтобы совладать с эмоциями. - Как ты?
 - Я… в порядке… папа, - ответила она.
 - Я в тебе так разочарован, Елена, - признался отец. – Ты всегда была частью нашей семьи, а потом так резко пропасть… Ты больше не ценишь своих родителей? Или что? Мы больше не нужны тебе?
 - Это не так, - она врала самой себе. – Я очень вас люблю, тебя и маму.
 - Может, это и так, может, хотя бы благодаря этому ты удосужилась сюда прийти, - отец задыхался от настигнувшего его приступа.
 - Папа, - испуганно Лена приобняла отца. ; Перестань курить. Смотри, что с тобой твориться.
 - Заботливая дочь поздно спохватилась, - папа назло достал из кармана пачку и вытащил одну сигарету. – Теперь вряд ли получится.
 - Сколько она там лежит? – спросила девушка.
 - Все то время, которое тебя не было с нами, - он вышел затянуться сигаретой, выпустить из себя весь негатив, окунуться в нирвану окружающего дыма.
 В временное отсутствие папы Лена прошла в отделение больницы, где пребывала ее мама. Дверь палаты была закрыта, но в маленьком окошке девушке удалось разглядеть женщину, окутанную проводами, лежащую на больничной койке. Она чем-то напоминала сломанного робота, лишь кардиограмма, показывающая слабый пульс женщины, позволяла надеяться на ее скорое пробуждение.
 - Вы дочь пациентки? – спросила подошедшая медсестра.
 - Да, - Лена кивнула, вытирая заново выступившие слезы. – Можно к ней войти?
 - Извините, но она находится в крайне тяжелом положении, - уставшее лицо медсестры прониклось искренним сочувствием. Темные круги под глазами, как у отца Лены, свидетельствовали о бессонных ночах. – К тому же сейчас не время посещений.
 - Извините, - Лена еще раз взглянула на маму, и, держа руку ближе к сердцу, она пошла по коридорам. Но замерла на лестнице. – Скажите, - медсестра развернулась к ней, - она очнется?
 Поникший взгляд медсестры развеял все надежды и обременил Лену на новые страдания:
 - Все зависит от вашей матери. Мы надеемся на лучшее.

 Девушка бежала вдоль шумных улиц города. Навстречу ей шли улыбающиеся дети, радостные старики, живые молодые люди. Слезы мгновенно замерзали на щеках, превращаясь из горячих капель в ледышки. Чтобы не привлекать внимание пешеходов, она закрыла рот рукой и сдерживала истерику.
 Неожиданно кто-то схватил ее за руку. Она обернулась и замерла. Это был Вова. Голубые глаза печально смотрели на нее и мерцали в радости от появления любимой.
 - Лена, - он прижал ее к себе. – Я так скучал, ; девушка выбралась из нежеланных объятий и направилась дальше. Теперь на лице читалось чувство страха.
 – Куда ты? Что произошло?
 - Я не хочу тебя видеть, - кинула она.
 - Почему? – Вова бежал за ней, крича в след. – Что произошло? Лена, расскажи мне.
 - Просто уходи, - крикнула Лена, от чего горло обжег холодный резкий воздух.
 - Я слышал о твоей матери, Лена, - он не хотел просто так отказываться от нее, так легко бросать. – Я хочу помочь, но не знаю, как. Давай, как взрослые люди, поговорим.
 Он успел схватить ее снова. Но Лена со всей внутренней неожиданной ненавистью оттолкнула его. Вова окаменел от резкости и неузнаваемости любимой. Она не была прежней. Она изменилась.
 - Я не хочу тебя видеть, убирайся, - его появление было последней каплей.
 Молчание пролегло невидимой стеной между ними. В его глазах скопились блестящие капли. Он глубоко вздохнул и пошел в обратном направлении. Лена еще постояла, провожая его взглядом, осознавая, как поступила. Она перечеркнула все, что только можно было. Вычеркнула все ненужные слова из сценария своей жизни.
 Он прав. Она изменилась, и уже никогда не будет прежней. Люди будут такими же, улицы, как и раньше, будут покоиться на своем привычном месте, следующей весной то самое дерево вновь обрастет почками, а затем и листьями, но такая же счастливая фотография уже не получится.
 Вдруг из-за поворота выехал огромный грузовик. Нарушая правила, он ехал на огромной скорости. В этот самый момент Вова переходил дорогу, не смотря по сторонам. Лена кинулась к нему через толпу, но… остановилась… Замерло дыхание… Застыло все ее существо. Глаза расширились от ужаса, сердце бешено набирало обороты от увиденного.
 Вову сбила машина.

Глава 3
 Лена потеряла абсолютно все. Теперь ей не о чем было мечтать, нечего было желать и вообще о чем-то думать.
 Вова мертв, с друзьями творятся различные беды, мама в коме, а у отца обнаружили рак легких. Она лишилась того, что отрицала, чего не хотела иметь. Но потеряв, поняла, что ей не нужно было обретать других. Ее жизнь шла своим чередом, у нее было все. Теперь она отшельник жизни, брошенный на волю судьбы. Лена была готова отдаться велению чего-то Высшего, что еще держало девушку на этой земле.
 «Чудовище».
 «Уродина».
 И оставалось лишь приложить немного стараний, чтобы уйти, пока не поздно. Оставалось одно дело, которое требовало обязательного исполнения.

 Лена брела интуитивно вдоль потемневших улиц, ударяясь о толпу, идущую в противоположно направлении.
 Она не боялась больше никаких последствий, все самое худшее совершилось. Теперь ей было все равно.
 Она дошла до «логова» других, напоминавшее разваливавшийся дом из тонких игральных карт. Без приглашения, как и в прошлый раз, Лена прошла по коридорам с слезающими обоями, и далее в холодную, темную комнату с завешанными дранными шторами. На придиванном столике, рядом с неубранными лепестками роз, горели свечи, освещая мрачное лицо другой. Ее пучок был распущен, и волосы свисали сальными сосульками с бледной головы.
 - Что ты здесь делаешь? – злой умиравший взгляд столкнулся с красным и уставшим. Стрелки размазались черными кругами по коже. – Убирайся, - прошипела девушка как можно тише, от чего по коже пробежали мурашки.
 - Я уйду, - ответила Лена, - но сначала ответь на один единственный вопрос.
Та промолчала. Ее лицо становилось все темнее на фоне бардовых обоев.
 - Зачем вы так поступили?
 Другая усмехнулась гнилыми кровавыми зубами. Резко отвратительный рот скривился в предстоящем плаче, и она зарыдала. Из красных уст вырывался жалобный, но мерзкий крик мученичества.
 - Мы всего лишь хотели пошутить. Ты так желала быть среди нас, это забавляло. Невозможно было не подшутить над тобой… Но ты убила их всех. Ты погубила нас.
 - Это вы уничтожили себя, - почти безмолвно вторила Лена. – А вместе с собой и меня.
 - Ты во всем виновата, - орала та. – Если бы не ты, то никто бы не захотел так поступить. Никто бы в жизни туда и носа не сунул. Но ты, уродина, испортила наши жизни. Ты не должна была ничего приносить. Ты не должна была отыскать этот перстень. – Рубин игриво поблескивал на тонком пальчике при темно-красном свете.
 – Я тебя ненавижу. Мы все тебя ненавидим.
 Девушка прокашлялась мокротой тяжело больного.
 - Ты жалкая, а жалких всегда хочется унижать. Ты просто не должна была рождаться на этот свет, - она немного стихла, но прежняя истерика вернулась к ней. Она вскочила и молниеносно кинулась на Лену, впиваясь когтистыми пальцами в волосы девушки. – Ты убила всех моих друзей! Ты убила их! УБИЛА! Тварь! Я ненавижу тебя! Чтобы ты сдохла…
 Глубокий и резкий вдох, и она замерла. Хватка рук ослабла, налитые красным глаза впились умолявшим взглядом в Лену, а затем опустились вниз. Они опустели. Из-за рта вырвался пронзительный кашель, и по уголкам губ потекла кровавая вонючая жидкость, собираясь вместе с слюнями на подбородке и капая на пол. В считанные секунды она обмякла, но Лена вовремя подхватила безжизненное тело.
 Девушка аккуратно опустила ее на пол и закрыла отяжелевшие веки.
 С сердца скинули давно залежавшийся камень. Было спокойно и тихо. Свечи мерцали ровным янтарно-желтым огнем. Лена поднялась и осмотрелась: она впервые заметила столько свеч в гостиной старого дома. Все они, словно маленькие ангелочки, порхали крылышками.
 Девушка дотронулась до одного из огней. Он жег, но не обжигал. Лена взяла одну из свеч и обронила с столика. Та покатилась в сторону штор. Моментально вспыхнула бардовая ткань. Лена столкнула другую свечу, и та задела край штор. Одна за другой, они падали. Карточный домик рассыпался.
 Гостиную окутало алым пламенем. Воздух накалялся и обжигал легкие. От едкого непривычного дыма слезились глаза. Лоб покрылся испариной, а одежда намокла от соленого и стекающего пота. Доски трещали, предметы превращались в пепел на глазах.
 Лена села на диван и дотронулась до завядших оставленных лепестков. Шершавые и сухие, они, как странно, не желали загораться.
 Угасая, мерцал рубин на мертвом пальце другой. Девушка в последний раз взглянула на него.
 Угарный газ усыплял, погружая в вечный сон. Лена закрыла уставшие глаза.
 Теперь она отдохнет. Наступит конец страданиям, мучениям и боли. Уйдет ненависть, страх, отчаяние. Все закончится также просто, как и начиналось.
 Всему придет конец.