Титаровка

                                                     
Вот уже много лет я не живу в Титаровке, но иногда приходится услышать мнение , что слух резанет, да так и хочется и свое что-нибудь вставить.
В декабре 1985-го выпал снег, да такой, что на деревьях и домах выросли белые шапки. Мы с родителями медленно ехали на папином красном жигуле из Сенной в Старотитаровскую.  Природа, укрытая снегом, сверкала  великолепием. На Стеблиевском перекрестке свернули налево и проехав метров с пятьсот, наконец въехали в Титаровку. Вот уже тридцать два года прошло, а очарование того момента не проходит. Беленькие домики с голубыми рамами окон и фронтонами, подведенные цоколя, аккуратные голубенькие заборы, уютный дым, уходящий из печных труб в небо, и вся эта красота была накрыта пушистым снегом. Глядя в отогретое стекло машины я с восторгом вскрикнул: «Папа, мы как в сказке!». Уже и домики здесь разные, а очарование ее только усиливается.
Сразу квартиру нам не дали, какое то время все жили в гостинице на углу Садовой и Ильича, там впоследствии был колбасный цех, а сейчас магазины. С восторгом для себя, обнаружил в этом же здании детскую библиотеку и приветливых библиотекарей. Книги подарили возможность отправляться в путешествия с Жюль Верном , участвовать в приключениях с капитаном Бладом, разгадывать вместе Холмсом и Ватсоном преступления, что долгими зимними вечерами  было очень кстати. Когда меня привели в школу, в дверях меня встретила светловолосая женщина с короткой стрижкой,  в светлом свитере и брюках. Живо поинтересовавшись мной, она не постеснялась отвести маленького очкарика в свой класс. Это была Нина Моисеевна.
В тот день после школы, заинтригованные одноклассники по пути домой устроили мне небольшой экзамен по нашему суржику. Танюха Кобец, уже тогда начинающий альфа самец нашего класса, долго и настойчиво допрашивала меня, шо такое дробына да цеглина, горище да цукер. Ко всеобщему разочарованию срезать меня не удалось, и мы подружились. Мой обычный день мало отличался от жизни моих сверстников, в компьютерах мы днями не сидели. Пока родители на работе, нужно было вычистить печь, наколоть дрова, растопить, засыпать вначале орешек, затем семечку, еще раз спуститься в подвал и на ночь снова засыпать, долить в систему воды. Почистить у свиней и всей живности задать фураж и разнести воды. Сходить в центр, зайти в Ветеран за варенкой по два двадцать. Колбасы на прилавке не было, но узрев перед собой не просто очкарика с авоськой и бидончиком, а таки сына главного зоотехника, продавщица милостиво заворачивала под прилавком батон с колбасой в бумагу и отпускала меня. Затем я ставил свой баллончик в очередь к молочному магазину, а сам бежал к хлебному, в который к пяти, к концу рабочей смены привозили горячий хрустящий хлеб со своего хлебозавода. Стиснутый между работягами так, что можно было поджать ноги, добирался до прилавка, где покупал свои три булки хлеба. Больше в одни руки не продавали, а то говорят, так бедно жили, что свиней хлебом кормили. Потом нужно было вернуться к молочному, дождаться пока занесут бидоны с молоком со своего молокозавода и ящики с бутылочным кефиром. Минут десять девчата продавцы чего то там колдовали, открывали нам двери и быстренько нас отпускали. Зимой еще иногда по графику отключали свет, так что уроки делали при свечах, было очень романтично…
Весной, вся совхозная контора в полном составе пропалывала кормовую свеклу возле фермы, за каждым специалистом были закреплены свои рядки и вся семья участвовала в этом процессе. Наши рядки в тот год были по соседству с директорскими, который для себя исключений не делал. Махая сапкой и поправляя очки на носу, я впервые удивился тогда трудолюбию своих земляков, видя как их спины все дальше и дальше уходят от нас с мамой. Еще в тот год, в начале осени, на школьной практике мы собирали помидоры. Скрипучий автобус отвозил нас на поле, где уже были сложены ящики, и мы каждый на своем рядке увлеченно их выбирали. Костя Баяновский среди нас был самым ловким и норму делал быстрее всех. Собрав четырнадцать лотков, можно было и расслабиться, поиграть в снежки помидорами, за что Галина Захаровна, наша классная,  нас отчитывала. До сих пор помню сладкий вкус спелого совхозного помидора. Домой отвозил тот же автобус, но уже с песнями, нэсы галя воду и варэнычкы особенно хорошо звучали в исполнении Оли Мартыненко и Тани Шевченко, наших запевал. Бригадиры сквозь пальцы обычно смотрели на то, что ведро с самыми спелыми и вкусными помидорами уезжало с каждым в автобусе домой. Всем хватало. Совхоз был миллионером, и в уборке участвовали тоже всем миром. Мамина подруга на уборку ездила на своей новой шестерке. Однажды она нас подвезла, и я удивился жесткости подвески новой машины, на что она ответила, что в задние пружины вставлены резиновые вставки, дабы загруженная машина не просаживалась и выглядела пустой… Описание автобусов с рабочими, едущих с полей, займет слишком много места, поэтому опустим.
Я не перестаю удивляться неистребимому духу хозяйственности и предприимчивости моих земляков. Какие бы трудные времена мы не переживали, все кажется шло на пользу. Нет работы? Так а персики, черешня на что? Нет денег? На базар пойдем, торговать будем. Как говорил покойный директор Николай Михалыч –« Свыньи, цэ нашэ реальное богатство». Кто коров держит, кто арбузы растит, кто хамсой кормится, а винщики да коньячных дел мастера – те вообще элита. Моя жена всегда удивляется, когда по телевизору показывают страдающих россиян с драными подъездами и текущими крышами. У них что, рук нету? – восклицает она. Для ее титаровского менталитета странно, когда лодырей показывают по телевизору да еще требуют к ним сострадания. Наш сосед, дядя Женя Заика в своем гараже бадяжил в синих бочках спирт с сахарным колером и ванилью, делал свой фирменный коньяк, а его жена тетя Тамара собирала клубнику, растущую на грядках, укрытых черной пленкой и возила ее в Керчь продавать. Папа, как то придя на обед с работы, маме по секрету рассказал, как директор на планерке поделился, что в Титаровке миллионеров, держащих в сберкассе деньги, было больше сотни. Кажется, это был 1987 год. Делайте выводы господа. Поэтому  совершенно неудивительно, что наши земляки, где бы они не оказались, проявляют себя с лучшей стороны и многого достигают, имея титаровскую закваску. Недавно вот порадовался за своего бывшего коллегу, его сын стал одним из ведущих топменеджеров Зарубежнефти, пройдя все ступени своей профессии без всякого блата, благодаря этой самой закваске и родительскому воспитанию. Да что там говорить, сам губернатор в актовом зале Темрюкской музыкальной школы на одном из выездных совещаний поднял главу Василия Павловича и выразил нашим землякам признательность за красоту нашей станицы, увиденную с вертолета. Сказал, что такое он видел в Швейцарии. Согласен, трудно не поддаться ее обаянию. Но секрет ее, как мне кажется, спрятан не только в красоте палисадников и заборов, в порядке садов и налаженном быте. Много позже я узнал, что у казаков никогда не было крепостного права, а значит дух свободы у них не был изжит вековым рабством.  Свобода как раз и рождает предприимчивость и дух предпринимательства. Титаровке и Курчанке повезло больше других, во время рассказачивания они не так пострадали, как другие. Видимо это и определяет их некоторую особенность. Мои жизненные наблюдения так же подтверждают прямую связь между свободой и уровнем благосостояния. Проехав нашу страну с юга на северо-запад, приятно был удивлен, что земли бывшего войска Донского и Кубанского выгодно отличаются порядком и рачительностью от остальных просторов нашей Родины. Так что не пилите своих детей, а то пеньки получите,  лучше дайте им больше свободы.
Быть титаровцем не каждому под силу, некоторым тяжело физически, некоторым морально, некоторым и так и эдак. Попробуй выжить в условиях такой жесткой конкуренции, когда не успеешь сделать себе забор, а на следующий день сосед мастырит себе ще лучче! А принимают как! И вино свое, и горилка тоже, а окорока, а домашняя ковбаска да кровяночка! А сальце с бекончиком, соломкой шмаленое! Если хозяйка забурится в свой подвал, то вообще домой можно не дойти после вина и закуски. День рожденья – и тот по три дня гуляют, крестины – как свадьба. Кумовство – то вообще отдельная песня. Капец кацапам однозначно. Своим стать очень трудно, как то папа рассказал интересную историю. Когда мы приехали сюда, ему показывать ферму вызвался бригадир. По дороге он комментировал и окрестности и людей. Навстречу попался тяжело груженный мешками велосипед с  фуражиром,  заставленный и завешенный баллончиками с молоком велосипед с дояркой, и одинокая женщина. Когда отец поинтересовался, почему эта налегке, бригадир ответил: Та вона нэ мистна, вона в сорок пятом годе приихала. Заметьте, тогда был 1985-й.
В разной степени такой уклад присущ пожалуй всем кубанским станицам. Мой старший товарищ, Александр Николаевич, родом из Дядьковской, бывший военный, мужик с юмором. Учась по молодости в военном училище где то в России, часто перед обедом любил рассказать истории про свое «голодное детство. Про копченые на вишневых веточках свиные окорока да гусей, висящих на горище, про лучек да редисочку с огорода, про молодую картошечку на сальце, про кровяночку да жареную домашнюю колбаску, которой ему, бедному, давиться приходилось. Про парное молоко да домашнюю сметанку, про бабушкины пирожки с жирным желтым домашним творогом от своей коровки. Не били его только потому, что парень он был крепкий, авторитетный, и пытку своим голодным детством ему вынужденно прощали.
На моем поколении, окончившим школу в 1992 году, Советский Союз закончился. Всякое приходилось переживать, но ни один из нас не пропал, все в люди вышли, имея такую закваску. Так что иногда, если я слышу критику в адрес своих земляков, разрешите с вами не согласиться, вы их просто плохо знаете. Это очень трудолюбивые люди с внутреннем стержнем, со своей удивительной, пронесенной через века  энергетикой.