Пред тем, как перечесть...

ON SITTING DOWN TO READ…

1.  A PRAYER

#
       «Есть в светлости осенних вечеров / Умильная, таинственная прелесть: / Зловещий блеск и пестрота дерев, / Багровых листьев томный, лёгкий шелест, /Туманная и тихая лазурь / Над грустно-сиротеюшей землёю, / И, как предчувствие входящих бурь, / Порывистый, холодный ветр порою, / Ущерб, изнеможенье – и на всём / Та кроткая улыбка увядания, / Что в существе разумном мы зовём / Божественной стыдливостью страданья.» (1).

#
       В 1854 году И. С. Тургенев писал о Тютчеве : «Легко указать на те отдельные качества, которыми превосходят его более даровитые из теперешних наших поэтов: на пленительную, хотя несколько однообразную, грацию Фета, на энергическую, часто сухую и жёсткую страстность Некрасова, на правильную, иногда холодную живопись Майкова; но на одном г. Тютчеве лежит печать той великой эпохи, к которой он принадлежит и которая так ярко и сильно выразилась в Пушкине; в нём одном замечается та соразмерность таланта с самим собою, та соответственность  его с жизнью автора – словом, хотя часть того, что в полном развитии своём составляет отличительные признаки великих дарований.» (2).

#
       В юности, когда я впервые прочла тургеневские стихотворения в прозе, мне было трудно понять, нравится ли мне эта полупроза (или полупоэзия, как знать...), приведшая меня в замешательство необычностью текстовой формы?.. Моё, ещё не сформировавшееся в то время, детское существо противились столь своевольному, как мне ощущалось, смешению прозы и поэзии (последняя мне всегда была более близка). Что-то в текстах Тургенева меня особенно впечатляло, а что-то категорически отталкивало. Мне никто не мог тогда объяснить, в чём причина? Впервые я прочла Тургенева задолго до того, как мы стали изучать его произведения в школе.

 #
       Философские раздумья Тургенева о главных вопросах бытия за своей лаконичностью скрывали изобилие мыслей и присущую великому русскому писателю живописность. Только чёрствое сердце не тронут эти изумительные строки: « …в часы уединения, когда найдёт на тебя та застенчивая и беспричинная грусть, столь знакомая добрым сердцам, возьми одну из наших любимых книг и отыщи в ней те страницы, те стррки, те слова, от которых, бывало, - помнишь? – у нас обоих разом выступали сладкие и безмолвные слёзы. Прочти, закрой глаза и протяни мне руку. Отсутствующему другу протяни руку твою.» (3).
       В ''стихопрозе'' Тургенева, датированной апрелем 1878 года и озаглавленной «Житейское правило», всего три строки: «Хочешь быть спокойным? Знайся с людьми, но живи один, не предпринимай  ничего и не жалей ни о чём. Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать.»

#
       Я росла счастливым и радостным ребёнком, и мне мало что говорило слово ''страдание'', о котором упоминается в произведениях Тургенева. Писать первые свои стихотворения я стала ещё в дошкольном возрасте, в то время, как большинство начинают версифицировать и графоманствовать лишь в пору своего полового созревания, когда влюбляются, и бурлящие гормоны не дают им покоя. Так что в моих первых несовершенных виршах не было ничего этого:  ''розы-слёзы-морозы'' и ''любовь-морковь''. Напротив, такие примитивные образы и ассоциации меня крайне смешили. Как и дурацкие рифмы типа ''ботинок-полуботинок''.
       Думаю, Пушкин, Лермонтов,Гоголь и Тургенев с Тютчевым были той целебной прививкой от столбняка вопиющей пошлости и бескультурья, которые царили среди моих сверстников. Я знала вышеперечисленных авторов ещё до того, как научилась читать и писать. Моя бабушка постаралась на славу, читая мне вслух и стихи, и прозу отечественных авторов-классиков.

#
       «Когда в кругу убийственных забот / Нам всё мерзит – и жизнь, как камней груда, / Лежит на нас, - вдруг, знает Бог откуда, / Нам на душу отрадное дохнёт, / Минувшим нас обвеет и обнимет / И страшный груз минутно приподнимает. // Так, иногда, осеннею порой, / Когда поля уж пусты, рощи голы, / Бледнее небо, пасмурнее долы, / Вдруг ветр подует, тёплый и сырой, / Опавший лист погонит пред тобою / И душу нам обдаст как бы весною.» (4).

#
       «Нам скажут, что мы напрасно восстаём на  с о ч и н е н и е  в поэзии, что без сознательного участия творческой фантазии нельзя вообразить ни одного произведения искусства, кроме разве каких-нибудь первобытных народных песен, что у каждого таланта есть своя внешняя сторона, - сторона ремесла, без которой ни одно художество не обходится; всё это так, и мы нисколько этого не отвергаем: мы восстаём только против отделения таланта от той почвы, которая одна может дать ему и сок и силу – против отделения его от жизни той личности, которой он дан в дар, от общей жизни народа, к которой как частность принадлежит сама та личность.» (5).

#
       К двухсотлетию Ивана Сергеевича Тургенева мне хотелось бы вспомнить его строки о молитве. Русский человек, даже если он не ходит в церковь и не носит нательного крестика, волей-неволей вовлекается в религиозную ментальность, которую пытались истребить десятилетия безбожного режима в России. Русский человек умеет молиться с детства – пусть и своими словами. Нет стопроцентных атеистов среди тех, кого воспитывали и порой водили в церковь, а также тайком крестили в младенчестве  верующие наши бабушки. Это тема особая. А пока позвольте процитировать Тургенева:
       «О чём бы ни молился человек – он молится о чуде. Всякая молитва сводится к следующему: ''Великий Боже, сделай, чтобы дважды два – не было четыре!''
       Только такая молитва и есть настоящая молитва – от лица к лицу. Молиться всемирному духу, высшему существу, кантовскому, гегелевскому, очищенному, безобразному Богу – невозможно и немыслимо...» (6).

2.  MY ANGEL

#
       «Нет, я не Байрон, я другой, / Ещё неведомый избранник, / Как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой. / Я раньше начал, кончу ране, / Мой ум немного совершит. / В душе моей, как в океане / Надежд разбитых груз лежит. / Кто может, океан угрюмый, / Твоей изведать тайны? Кто / Толпе моей расскажет думы? / Я – или Бог – или никто!» (7).
       После прочтения биографии Байрона (в 1830 г.) Лермонтов, будучи ещё шестнадцатилетним юношей, на долгое время страстно и глубоко увлёкся творчеством и судьбой английского поэта. У Лермонтова несомненно было душевное родство с автором «Чайлд Гарольда», всем тогда известного и весьма популярного. Вспомним попутно пушкинского «Евгения Онегина», в котором упоминается герой произведения Байрона. Кстати сказать, Александр Сергеевич заказывал в церкви молебны с упоминанием русифицированного имени Байрона, возжигал свечи , поминая душу собрата по перу. Так поэты разных отчизн тонко чувствовали и принимали душевное и духовное участие в судьбе друг друга.

 #
       В 1830 году под влиянием чтения и изучения стихов Байрона, над переводом которых ( к примеру, ''Мрак'' и ''Тьма'') Лермонтов в то время работал, он написал стихотворение ''Ночь''.  В том же 1830 году Лермонтовым написано замечательное стихотворение ''Предсказание'', в котором имеются следующие строки:
       «Находишь корень мук в себе самом / И небо обвинить нельзя ни в чём. / Я к состоянью этому привык, / Но ясно выразить его б не мог / Ни ангельский, ни демонский язык: /  Они таких не ведают тревог, / в одном всё чисто, а в другом всё зло. / Лишь в человеке встретиться могло / Священное с порочным. Все его / Мученья происходят оттого».
       Лермонтов всю свою жизнь чувствовал эту''страшную смесь противоречий''(слова Гоголя) и мучительно страдал. Похожее описание человеческой природной душевной раздвоенности наблюдал и описывал Достоевский.

#
       В письме к М. А. Лопухиной от 28 августа 1832 года Лермонтов упоминал, что пишет какой-то роман: «Пишу мало, читаю не больше: мой роман – сплошное отчаяние; я перерыл всю свою душу, чтобы добыть из неё всё, что только способно обратиться в ненависть, и в беспорядке излил всё это на бумагу». Речь шла о той повести, которая известна ныне под заглавием '' Вадим''. По словам Лермонтова, пугачёвское восстание объясняется тем, что «дворянство, в 18 столетии, потеряв власть и способы её поддержать – не умело переменить поведения». Стоит обратить внимание, что лермонтовский роман (повесть) ''Вадим'' писался одновременно с «Историей пугачёвское бунта» Пушкина. Свой роман Лермонтов писал в 1832-1834 гг. Из-за невероятной сложности темы – ''связи добра и зла'' – он не закончил своего произведения.

#
       «Любовь к В. А. Лопухиной внесла в душевный мир поэта полноту и ясность чистого чувства, которое можно было бы назвать истинным человеческим счастьем. Но это чувство прошло трудные и мучительные испытания», - пишет профессор И. М. Андреев, который среди наиболее духовно просветлённых называет стихотворение М. Ю. Лермонтова «Я, Матерь Божия» (1837):
      
       Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
       Пред Твоим образом, ярким сиянием,
       Не о спасении, не перед битвою,
       Не с благодарностью иль покаянием,
       Не за свою молю душу пустынную,
       За душу странника в свете безродного;
       Но я вручать хочу деву невинную
       Тёплой Заступнице мира холодного. (8).

 #
       Когда поэту шёл семнадцатый год, он написал одно из самых замечательных стихотворений. Эти стихи связаны с воспоминанием о материнской песне, которую автор стихотворения ''Ангел'' помнил ''без слов''.  «Если бы Лермонтов написал только одно это стихотворение, то он заслуживал бы бессмертия», - сказал митрополит Анастасий. «Ветка Палестины» была посвящена известному духовному писателю и путешественнику по святым местам Андрею Николаевичу Муравьёву. ''Молитва'' – посвящена кн. Марии Алексеевне Щербатовой, с которой в последние годы жизни М. Ю. Лермонтов был связан нежной дружбой. О ней поэт писал: «…В надежду на Бога хранит она детскую веру» и «От дерзкого взора в ней страсти не вспыхнут пожаром, полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром».

#
       Вся русская классическая литература - христианская. О Михаиле Юрьевиче Лермонтове есть свидетельства,указывающие на молитвенную настроенность души поэта. В его скромном жилище после кончины были найдены четыре иконы и вызолоченный серебряный крестик с частями святых мощей. Одна из икон была св. Иоанна Воина – благословение любящей и любимой бабушки.
      
       По небу полуночи Ангел летел
       И тихую песню он пел,
       И месяц, и звёзды, и тучи толпой
       Внимали той песне святой.
       Он пел о Блаженствах безгрешных духов
       Под кущами райских садов,
       О Боге великом он пел, и хвала
       Его непритворна была.

ПРИМЕЧАНИЯ:

(1)  -  стихотворение Ф. И. Тютчева «Осенний вечер»; 1830.
(2);(5)  -  И. С. Тургенев: «Несколько слов о стихотворениях Ф. И. Тютчева»; 1854.
(3)  -  И. С. Тургенев: «Когда меня не будет»; 1878.
(4)  - стихотворение Ф. И. Тютчева «Когда в кругу убийственных  забот...»; 1849.
(6)  - И. С. Тургенев: ''Молитва''; июнь 1881.
(7)  -  строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова; 1832.
(8)  -  строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Я, Матерь Божия»; (1837).
(9)  -  строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова ''Ангел''; (1831).

Март 1993; ноябрь 2018.