II 5 Галаистем

К утру добрались до таверны.
Взгляды больше привлекал Дэннер – медно-рыжий, шея в чудовищных синяках и кровоподтёках, сам в грязной окровавленной рубахе с мечом за спиной и израненным ребёнком на руках.
Так что Аретейни напрасно беспокоилась: на таком колоритном фоне обнажённую девку с белоснежными крыльями могли и не заметить. Люди почему-то скорее замечают плохое, чем хорошее.
Хорошее заключалось для троих в том, что Дэннеру все уступали дорогу, а если быть точнее – просто разбегались в испуге.
Галаистемская таверна, маленькая и уютная, служила главным источником всевозможных сплетен, слухов и суждений. Поэтому, когда Дэннер, с ноги распахнув дверь (а что поделаешь, если руки заняты), вошёл в питейный зал, а за ним, вежливо улыбаясь, бочком протиснулась Аретейни, встретили их, как старых друзей.
Ещё бы: мало того, Дэннера уже принимали за представителя таинственного ордена Грифона, видимо, охраняющего здесь порядок, так ещё и платит ксилинием. И какая пища для обсуждений! Теперь народ в таверну повалит...
Самим друзьям, разумеется, было вовсе не до того. Они запросили еды, баню и одну комнату на троих – в целях экономии и сохранения нервов. Надо было ещё много чем обзавестись, денег мало, а дорога дальняя. К тому же Дэннер ни в какую не желал селить больную девочку в дешёвой комнате, и пришлось заплатить за номер люкс – дорого, разумеется, но зато без грязи, клопов и тараканов... почти.
Пока суд да дело, пока отдохнули и пробежались по рынку, наступил вечер.
Аретейни, как единственная женщина в компании, штопала зелёный шарфик Дерр, который распорола инквизиторская стрела и с которым дитя, вопреки всему, никак не хотело расставаться. Сама Дерр, с разрешения поставившего блокировку на комнату Дэннера, вдохновенно творила для крылатой корабли, птиц, бабочек и целые букеты цветов. Под потолком кружился сияющий калейдоскоп образов. Дэннер, по своему обыкновению устроившись на подоконнике, смазывал, точил и подгонял по руке новые метательные ножи. Время от времени кто-нибудь из троих отрывался от своего занятия и завязывался неспешный разговор.
— А Хорлонд в штаб не заявится? – в какой-то момент спросил Дэннер. – Ещё перебьёт там всех...
Окно выходило в сад. Дэннер задумчиво потеребил заглянувшую в комнату, усыпанную белыми цветами ветку яблони. Сад имел практическое назначение: из яблок, груш, вишен и слив получалось знаменитое галаистемское вино.
Аретейни привычным движением тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица.
— Не-а, – ответила она. – Там два отряда Крылатых. Он не сунется.
— Мутный дядька, – исчерпывающе констатировала Дерр. Сияющий венок из незабудок оторвался от её ладони и медленно поплыл к Дэннеру, в конце с триумфом водрузившись ему на голову. С ножами в его руках венок составлял комичное сочетание. Дерр закинула руки за голову. Она уже могла лежать на спине, но вставать ей всё равно запретили.
— Готово, – объявила Крылатая, срезая нитку и любуясь собственной работой. – Держи.
Дэннер коснулся рукой шеи и сообщил:
— Вот теперь я начинаю осознавать пользу шарфов.
— На висельника похож, – улыбнулась Аретейни, взбираясь на подоконник и увлечённо нюхая цветочки.
— Спасибо.
— Тебя это не портит.
— Ты где и почём берёшь этот невинный голосочек? – поинтересовался Дэннер.
— С распродажи, – отпарировала девушка и как-то странно посмотрела на него. – Скажи... – шёпотом произнесла она. – То, что Хорлонд говорил – это ведь правда, верно?
— Опять ты за своё?
— Я первая спросила.
Дэннер отвернулся. Венок перелетел на Аретейни.
— Это неважно, ласточка.
— Почему ласточка?
— Потому что с весной ассоциируется, – пожал плечами Дэннер, проклиная себя за очередное проявление слабости. – И вообще, не спрашивай об этом, а?
Аретейни упрямо уселась подле него, обхватив руками колени.
— Не отстану. Тебе неважно – а мне важно.
Дэннер искренне удивился.
— Да тебе-то что с того?
— А ты скажи.
Он замолчал. Надолго.
— А я не знаю, как сказать.
— Скажи, как есть.
Он принялся разглядывать собственные руки, лежащие на коленях.
— Я, правда, не знаю. Я никогда никому такого не говорил. Мне… тяжело сформулировать мысль.
— Ты ж менестрель! Вот и сформулируй.
— Я не менестрель. Это вы меня так назвали. Я просто изредка пишу песни, чтобы совсем не рехнуться. А только для этого у меня слов нет. Считай, что у меня творческий кризис.
— Скажи, как все!
— Я люблю тебя.
— Вот видишь! Всё просто.
— Тебе мало?! – Дэннер резко развернулся к ней, повысив голос. – Мало Хорлонда? Ещё хочешь?
Аретейни не отпрянула. Взгляд у неё был прямой и спокойный.
— А может, ты перестраховываешься?
— Кто?! Я?! Уже перестраховался! С избытком! – Дэннер вдруг переменился, стряхнув терпкий вечерний уют. Он задыхался, побелевшие пальцы вцепились в подоконник. Злость перехлестнула все остальные чувства. – Будет тебе ещё! И Инквизиция, и имперская гвардия, и Хорлонд, и твари – все будут! Ты этого хочешь? Этого?!
Крылатая по-прежнему глядела ему в глаза. Голос звучал тихо и твёрдо.
— А я не боюсь.
Дэннер перестал орать и снова отвернулся. Голос его сделался хриплым. И очень, очень усталым.
— Зачем ты спрашиваешь? Тебе-то что до меня?
Крылатая вдруг вскочила, порывисто обернувшись. Дэннер удивлённо поглядел на неё – взгляды встретились.
— Дэннер, ты что, совсем дурак, да? – тихо и очень сдержанно проговорила Аретейни. – Я-то думала – ты всё видишь. Всё знаешь. А ты… задаёшь такие вопросы. Я… – Тут она осеклась и замолчала. Она стояла, прислонившись к стене и неестественно выпрямившись, стояла недвижно, широко раскрытыми блестящими глазами глядя в одной ей ведомую точку и прижав стиснутую в кулак руку к тяжело вздымающейся груди.
— Что – я? – тихо уточнил Дэннер. Крылатая медленно улыбнулась – светло и как-то грустно.
— Я ведь обыкновенная, Дэннер, – необычайно спокойно проговорила она. – Я ничем не выделяюсь. Ни умом, ни красотой, ни талантами. С чего бы тебе было обращать на меня внимание? Я не дёргалась. Зачем причинять себе лишнюю боль. Я никогда бы не подумала, что такому человеку, как ты… вдруг станет интересна такая, как я – ничем не примечательная.
Дэннер порывисто обернулся и уставился на неё, вцепившись в подоконник уже вполне осознанно. Он просто опасался свалиться в окно от изумления.
— А я… – Аретейни вдруг опустила голову, крепче сжимая рубаху на груди, так, что побелели пальцы. Голос её зазвенел. – Я ничем не выделяюсь, Дэннер. Особенно, на фоне других. Я не умею играть на лютне, как Эндра, нет у меня ни красоты Магдалены, ни ума Маргунд. Тебя всегда окружали красивые, одарённые, достойные. И только я – обычная. Да я бы никогда…
— Необычная!.. – выдохнул Дэннер, которому только и осталось, что смотреть на неё широко распахнутыми глазами да слушать несправедливые, глупые слова. – Совсем необычная! Ты очень даже особенная… ты… – Он резко поднялся, развернулся обратно, шагнул навстречу и перехватил тонкое сильное запястье. – Ты необыкновенная. Тебе не нужны ни лютня, ни ведовство, чтобы выделяться. Ты для меня лучше всех. Всегда была, и всегда будешь. С самой первой минуты. Ласточка…
Она вскинула голову, прямо глядя ему в глаза.
— Не нужно меня успокаивать, Дэннер.
— Чёрт побери! – вздохнул он. – Сама же спросила – и сама же мне не веришь! – Тут Дэннер позволил своей руке отвести непослушную прядь с лица Крылатой. Она вздрогнула, словно он её ударил. Теперь двое просто смотрели друг на друга и молчали. Кончились слова. Кончились фразы. Осталось одно – взгляд и сумасшедшая вольность прикосновения.
— Верю... – прошептала Аретейни. – И никого я не боюсь.
— И вот так вот пойдёшь за меня?
Быстрый шёпот слышали только они двое, да, пожалуй, ещё ветка яблони в окне.
— А ты возьмёшь?
— А если меня через месяц на костре сожгут?
— Я тогда тоже утоплюсь.
— А вот этого не надо! – Дэннер выдохнул, резко шагнул назад, сжав в кулак непокорную руку. Зелёные глаза сверкали. – Не буду я тебе судьбу ломать. Даже не проси. К чему всё это… – Он прижал ладонь к стене над плечом Аретейни, глядя вниз – волосы закрыли лицо. – Прости меня. Я слишком много себе позволяю. Не будем.
Дерр притихла, забравшись в уголок постели и наблюдала за ними, пытаясь сообразить. Вон оно как... Совсем не мутно. Знатно, даже... Только Остроухий мутит опять.
Дэннер почувствовал, как кто-то тянет его за рукав, и только тогда заметил стоящую рядом Дерр.
— Ты чего? Вернись в кровать.
— Слышь, Остроухий... – Дерр, проигнорировав замечание, забралась на подоконник. Аретейни подвинулась.
— Ты это... не мути. Ты же не мутный. Вот и не мути.
— Дерр…
— Я говорю, если любишь – женись и не мути, – отрезала девочка. Она переводила гневный взгляд с одного на другого, ужасно похожая на растрёпанного воробышка.
Повисла пауза. Но уже через мгновение Дэннер пришёл в себя, подхватил дитя на руки и вернул в постель, аккуратно укрыв пледом.
— Тебе лучше не вставать, ясно? – строго сказал он.
Крылатая равнодушно отвернулась к окну. Затем плавным, танцевальным движением развернувшись обратно, весело предложила:
— А давайте чай пить?
— Слушай, что тебе говорят! – строго повторила Дерр, не отпуская взгляда.
— Слишком многое от меня не зависит, – тихо проговорил Дэннер.
«Я не реву, я не реву,» – убеждала себя Аретейни.
— Не мути! – прикрикнула Дерр. – Чего мутишь?
«Не реву,» – решительно прошептала Крылатая. Вслух же она сказала:
— Прости, что я так... Конечно же, мне не стоило приставать. Ты забудь, хорошо? – слезы предательски навернулись на глаза посередине фразы, смазывая весь беспечный тон, и Аретейни сбивчиво выпалила: – Ну, ты, главное, не бери в голову, и... ну, вот. Давайте лучше чай пить.
Дэннер поглядел на Дерр, поглядел на Аретейни, прошептал «А, к чёрту!», шагнул к Аретейни, притянул её за плечо и крепко обнял.
— Ну, вот... – радостно улыбнулось дитя. – Вот это знатно... И не мутно совсем.
А Аретейни почему-то разревелась, уткнувшись в плечо Дэннера. А он гладил её спутанные волосы и тихо повторял:
— Ты чего?.. Всё хорошо, чего же ты…
Дерр отвернулась, чтобы им не мешать. Дэннер усадил Крылатую на постель.
— Вам освободить? – спросила Дерр и огребла от него крепкий подзатыльник.
— Противный дядька... – сердито констатировала Дерр.
— А ещё я вредный, злой и вообще, повесить меня давно пора! – охотно согласился Дэннер. – И что она во мне нашла?
— Дурак, – шмыгнула Аретейни, прижимаясь к нему.
— Ага, – согласился Дэннер и устроился между ними.
Аретейни зарделась.
— Не. Ты знатный, – покачала головой Дерр. – Тока иногда тебя на муть тянет.
— Меня часто мутить тянет, – признался Дэннер. – И я очень рад, что с вами всё в порядке. Вот только добраться бы до штаба... а там уж я хотя бы буду за вас спокоен.
— А... И я? – растерялась Дерр. – А я зачем?
— Что ты имеешь в виду? – не сообразил Дэннер. – Кому зачем?
— Ну, мне тож в этот твой... в штаб? Зачем? – Дерр нахмурилась. – Не, мутно. Вот, немножко вылечусь и пойду...
— Ну, как знаешь, – пожал плечами Дэннер. – Я думал, ты с нами.
— А что, есть срочные дела? – расстроилась Аретейни.
— Да не... просто... там мутно, наверное... – смутилась Дерр.
— Почему? – заинтересовался Дэннер, которому очень не хотелось снова оставлять её одну.
— Не знаю... – пробормотала Дерр. – Там... дядьки всякие...
Дэннер рассмеялся и обнял её за плечи свободной рукой.
— Видишь ли, – пояснил он, – просто там-то уж тебя точно никто не обидит.
— Женщины там тоже есть, – вмешалась Аретейни, которая всё ещё шмыгала носом. – Там вообще уютно. Лес, речка... – Она мечтательно вздохнула, размышляя, что Хорлонд, возможно, её туда и не отпустит.
— Лес? – переспросила Дерр. – Лес – это знатно... А кто там ещё есть?
— Ну... – задумалась Крылатая. – Два отряда небесных легионов, один ребёнок, кошки есть... – Она замялась, размышляя, уместно ли называть горных манулов кошками. – Лошади... Много, кто есть...
Дерр шмыгнула носом.
— Не... на что я там... Я ничего не умею... Мутно сие... Я мешаться стану...
— Не станешь, – заверил её Дэннер, наконец, сообразивший, что к чему. – Мы же тебя не на работу принимаем, в конце концов. Захочешь быть полезной – всегда сможешь чему-нибудь научиться. Не захочешь... – Тут он едва не сказал, что, мол, кто будет требовать с ребёнка, но вовремя прикусил язык. – ...значит, не захочешь. Долина большая, места хватит всем.
— Правда? – спросила Дерр. – Да? А там волшебствовать можно? В холодное железо не закуют?
— По-моему, это единственное место, где её за это не закуют... – пробормотала Аретейни.
— Думаю, ребёнок точно будет в восторге, – улыбнулся Дэннер, размышляя, как там Эндра. Похорошела, наверное... и дочка уже подросла... посмотреть бы на них... Он тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Счастье, которое ему недоступно.
— В общем, именно там наибольшее количество таких вот волшебников и живут. Чтобы их черные не достали.
— О... – оживилась Дерр. – Я ж говорю, где-то они живут! А они «заткнись, заткнись, короедка»... И в железо...
— Мразь. – Дэннер стиснул край одеяла. Глаза у него загорелись. Аретейни отпрянула. Нет, таким даже она его боялась.
— Ты... это... – нерешительно протянула она. – Не вспоминай об этом сейчас... ты тоже, Дэннер...
Дерр потянула его за рукав.
— Эй... Ты глазами так не сверкай. А то мутно. Остроу-ухий... А ты в море ходил когда-нибудь? – поинтересовалась она. – Я, вот, да... там знатно... краси-иво... И не очень мутно. Не так, как у черных....
Дэннер немного успокоился и заставил себя улыбнуться.
— Ходил... Один раз меня черные на галеру отправили, второй раз сам уже. С путешественниками...
— Знатно, да? – Дерр снова потянула его за руку. – Я тоже...это... юнгой, с пиратами. Тока у пиратов мутно. Хотя там кто и знатные есть...
— Встречаются, – согласился Дэннер, размышляя о том, что в обществе пиратов он точно чувствовал себя своим. Те же смертники, которых за последнее время развелось немало. Они просто предпочли другой путь. Церковь объявила тебя вне закона? Море большое. Отправили на эшафот? Попробуй, догони! Не можешь больше находиться на земле? Зато в морских просторах, с командой таких же, как и ты, обречённых, ты всегда сможешь протянуть ещё пару месяцев... если, конечно, товарищи по несчастью не потопят.
— А долго ты ходила с пиратами? – поинтересовался он, разглядывая Дерр и размышляя, как маленькая девочка вообще смогла выжить на корабле. Хотя... сам он ведь выжил. И ребёнком в лесу, и подростком на галере... и в подвалах церковных тюрем... да и вообще, столько всего произошло за каких-нибудь два с половиной десятка лет, что и в голове-то не укладывается. А потом спрашивают, отчего он такой нервный. Дэннер усмехнулся. Последнее время он всё больше ловил себя на мысли, что держит его в этом мире некая неведомая сила. А как иначе это ещё объяснишь?
— Ну, так… было… – уклончиво ответила Дерр. – Не очень… не то, чтоб так…
— Слушай, а сколько тебе лет? – поинтересовалась Аретейни.
— Пятнадцать.
— Ого! – удивился Дэннер. – Тебя, что, не кормили? Ты и на двенадцать-то от силы тянешь.
— А кто должен? – удивилась Дерр. – Не, ну, в камере, оно, конечно, кормили... а так...
— Спокойно-спокойно! – снова взялась за своё Крылатая. – Мужчинам больше нравятся хрупкие женщины, так что, всё в порядке!
— Откуда тебе знать, что нравится мужчинам?! – ещё больше удивился Дэннер.
Крылатая хитро прищурилась.
— Скажешь, не так?
— Да по-разному... – машинально отозвался он.
— Запомню.
— Ну, то ж женщины... – возразило дитя.
— А ты кто?
— А я – Дерр... Просто, Дерр.
— Ну, Просто Дерр у нас пола женского, – заметил Дэннер.
— Ага, – кивнуло дитя, – не свезло.
— Почему это?
— Ну... так вот... Ты, вон, какой сильный. Потому что дядька. А я – так... Девкам всегда хужее достаётся. – Дерр пожала плечами.
— Не всегда, – возразил Дэннер, вспомнив некоторых своих знакомых. – А я для того и с тобой, чтобы тебе не досталось. Так Природой устроено.
— Ну, ты ж не всегда со мной был... – возразила Дерр.
— Зато теперь буду.
— Правда?
— Правда. И никто тебя больше не тронет, – пообещал Дэннер.
— Почему?
— Потому что я ему не позволю. И больше не оставлю тебя одну. Ты не бойся ничего.
— А я и не боюсь...
— Слушай, – осторожно спросил Дэннер, – а, всё-таки, что они от тебя хотели?
— Ну... – Дерр замялась. – Мутные они...
— Это я уже заметил. И всё же?
— Ну, вот... допрашивали, значит... – пояснила Дерр.
— А о чём?
— О... о всяком... значит...
— И что же ты такого натворила, что тебя допрашивали? – ласково спросила Аретейни.
— Я? Ничего...
— А черные тебя за что пытали? – спросил Дэннер. – За ведовство?
— У меня волшебство. Не, не за то...
— А за что?
— Я, это... – дитя поколебалось, потом решило, видимо, рассказать, – умею всяких искать на расстоянии. Если вещичка есть, особенно. А у черных сбежал кто-то. Они мне и велели искать.
— А ты? Отказалась?
— Ну, да. Это ж мутно.
— А кто сбежал, не знаешь?
— Не... Ну, черные говорили, мятежник и бунтовщик. Полуэльфом звали ещё. Ищи, говорят, если жизнь мила... Мутные они...
— Так... – только и вымолвил Дэннер, снова цепляясь за край кровати – на этот раз обеими руками. Аретейни замерла. – Так это они... – Голос всё ещё с трудом подчинялся ему. – А примет они тебе не давали каких-нибудь?
— Его? – уточнила Дерр. – Не. Дали рубашку тока – я ж по вещичке могу... Говорили, вроде, рыжий... – она захлопала глазами и замолчала.
Дэннер вздохнул.
— И почему меня это не удивляет? – задумчиво проговорил он.
— Ох... – только и вымолвила Дерр. Серые глаза медленно увеличились, и девочка разревелась, уткнувшись в подлокотник кровати.
— Дерр... – коснулся её плеча Дэннер. – Ты чего, Дерр?
— Ниче... мутно... – донеслось сквозь рыдания.
— Эй, Дерр… – Дэннер обнял её за плечи. – Да ладно тебе. Всё прошло…
Дерр подняла голову.
— Они того... тебя не поймали, а? Нет? Они меня заставляли искать, а я всё равно... Это не я... честно...
— Дерр! – Дэннер бережно развернул её лицом к себе. Дитя смущённо спрятало полные слез глаза. – Ты здесь точно не при чём. Поверь мне.
— Они тебе очень мутно сделали?
— Нет, не очень, – соврал Дэннер. – Так что, забудь. Договорились?
— Угу, – невнятно пробурчала Дерр, уткнувшись ему в плечо.
Дэннер погладил золотистые волосы, уложил дитя в кровать и накрыл одеялом.
— Всё, спокойной ночи, – объявил он. – Сейчас полночь пробьёт, а мы болтаем. Все разговоры завтра.
Минуту спустя донёсся далёкий звук боя часов с ратуши. Дэннер на всякий случай закрыл ставни.
— Ты че... приведений боишься? – спросила Дерр, слезы у которой уже высохли.
— Мёртвые не кусаются и писем не пишут, – возразил Дэннер. – А вот живые – очень даже. – Он вернулся в свою кровать и заявил оттуда:
— А вот теперь можете мне сколько угодно говорить, что я перестраховываюсь.
— Ты перестраховываешься, – сказала Аретейни, залезая под одеяло к Дерр.
Дитя хихикнуло.
— А ну-ка, спать, – сказал Дэннер, протягивая руку, чтобы погасить свечу.
 
   
Дерр проснулась от звука, будто чьи–то крылья бились в закрытое и занавешенное окно. Аретейни мирно спала. Дэннер, видимо, тоже. Дерр осторожно перелезла через Крылатую, которая лежала с краю, легко соскользнула с постели. Подошла к окну и заглянула за занавеску...
Как и следовало ожидать, ставни были наглухо закрыты. Снаружи скреблись и даже царапались.
— Не открывай.
Она обернулась. Дэннер стоял рядом. Полностью одетый и с ножом в руке.
— Птица?
— Не знаю. Кто-то более крупный...
— Может, нетопырь... – предположила Дерр и вернулась к постели, чтобы отыскать и натянуть сапоги.
— Вряд ли это почтовый голубь, – согласился Дэннер, задумчиво прищурившись на окно. В ставни стукнуло. Они ясно слышали шелест крупных перьев.
— Отойди, – велел Дэннер и, дождавшись, пока Дерр отбежит, всё же снял засов.
Это и в самом деле был не почтовый голубь. Чудная птичка побольше голубя размером, с пёстрым оперением. Она покружила под потолком и опустилась на плечо Дэннеру. К лапке у неё была привязана записка.
— Ой, опять письмо, – сказала проснувшаяся Аретейни.
— Интересная пташка, – заметил Дэннер. – Никогда таких не видел.
— Это перелетка, – сообщила Дерр.
Дэннер отвязал записку от птичьей лапки. Бумага неуловимо-знакомо пахла хвоей. Он развернул её. Записка содержала всего пять слов:
«Дэннер, пожалуйста, найдись скорее.
Эндра.»
Дэннер достал карандаш, написал на обратной стороне, когда приблизительно они появятся, и привязал листочек обратно.
Птица деловито описала под потолком несколько кругов, схватила кусок хлеба со стола и выпорхнула в открытое окно.
— Быстро она летает, – сказала Аретейни.
— А ей не надо, – пояснила Дерр. – Они так умеют, чтоб раз... и сразу в другом месте.
— Телепортироваться? – догадался Дэннер.
— Угу. Они в Морулии водятся...
— Рыжие и бестолковые тоже там водятся, – фыркнул Дэннер. – Вот, и Эндра. Вы с ней, случайно, не знакомы?
— Может. А она какая? – спросила Дерр.
Дэннер с Аретейни, перебивая друг друга, описали Эндру. Получилось относительно сумбурно, но в целом понятно.
— Знаю, – кивнуло дитя. – Знатная она. И играет красиво. И смешно, когда про черных. Она – короед. Ну, уши у неё острые.
— Это у неё ребёнок родился, – сказала Аретейни. – Она сейчас в штабе.
Дэннер встал и прошёлся по комнате. Ему надо было подумать. Значит, там что-то случилось. Эндра не могла писать просто так...
— Почему ты называешь эльфов короедами? – услышал он голос Аретейни.
— А в Морулии так зовут, – дитя пожало плечами. – Эти – круглоухие, те – короеды... У неё ребёнок? – Она немного растеряно обернулась к Дэннеру. – Как же так... Она ж этого любит... главного у короедов...
— Жизнь не всегда распоряжается так, как хочешь. – Дэннер присел рядом. – А далеко Морулия? За морем?
— Ага, уж-ж-жасно далеко. – Дерр кивнула. – Плыть надо. Мы плыли.
— Вот как. Ну что ж, планы изменились. Отправляемся на рассвете. Всем спать, я сказал.
 

 Следующие недели Дерр с Аретейни помнили плохо. Они шли, шли и шли, практически не останавливаясь, Дэннер всё торопил их, даже пресловутые майские грозы не собираясь пережидать. Шли по колено в воде, по мокрым скользким камням, по зыбкой каменной осыпи, таща в поводу упирающихся лошадей, выбирая понадёжнее место на горных тропках. Обе выматывались до предела.
Наконец, когда Аретейни с Дерр уж потеряли счёт дням и пройденным милям, окружающий пейзаж изменился.
Горы стали ниже, и как-то уютнее. Их склоны уже не покрывал голубой лёд. Узкая тропинка, по которой они шли, как-то незаметно опустилась в небольшое ущелье – горы раздались перед ними в две стороны, и открылась зелёная долина. Справа по склону бежала речка. Вдалеке зеленел лес.
— Ой... – сказала Дерр. – Чего, пришли?
— Пришли, – согласился Дэннер. Они наконец-то остановились. Дэннер обернулся к подругам и ободряюще улыбнулся: впервые за всё время пути. Сухой приказной тон сгладился, голос потеплел. – Можете отдохнуть. А то совсем я вас загонял.
— Слушай, ты вообще, когда-нибудь устаёшь? – поинтересовалась Аретейни.
— Ага. Чаще всего – от глупых вопросов. Идёмте, недолго осталось.
— Опять мутит, – констатировала Дерр, встала, отряхнула землю со штанин.
Они снова двинулись вперёд. На сей раз они почти не устали. Прошло совсем немного времени, когда они спустились, наконец, в долину.
— Глянь, – дитя указало наверх, – перелетка.
— Стой, кто идёт... – показался из-за ближайшего куста дозорный.
— Эй, кто ж так своих, да с победой, встречает! – Дэннер весело помахал рукой.
— Товарищ командир! Вернулся! И Аретейни!