II 6 Сны

Долина раскинулась перед ними сочной вышитой скатертью, едва они только вынырнули из сырого холода ущелья под летнее солнце.
— Командир! – навстречу шустрыми воробушками выкатилась стайка ребятишек. Предводительствовал знакомый мальчик, который беседовал с Эндрой у костра. – Командир вернулся!
— Ну, ладно-ладно! – засмеялся Дэннер, которого тормошили, обнимали и дёргали в разные стороны. – Как дела, ребята?
— Хорошо!
— А теперь, с тобой, ещё лучше будет!..
Когда «воробьи» «разлетелись», остался только Эндрин «кавалер».
— Всё спокойно, – рассказывал он по пути, сбивая розовые головки клевера, – никто нас не атаковал. На днях закончили строительство конюшни…
— А Эндра как? – уточнил Дэннер, и мальчишка недоуменно обернулся к нему. – Рыжая. Которая с нами пришла, родила недавно.
Мальчик остановился. Аретейни и Дерр, почуяв перемену настроения, остановились тоже. Дэннер затормозил последним.
— Эндра, она… – Мальчик вздохнул. – Она рехнулась…
— Что?.. – выдохнул Дэннер, делая шаг навстречу. – Ну, говори.
— Она рехнулась и дите убила…
— Как – убила?.. – тихо проговорила Аретейни. Мальчик, шмыгнув носом, чиркнул себя большим пальцем по горлу.
Повисла пауза.
— Это не она. – Звучный голос Дэннера будто разрубил звенящую напряжённую тишину. Он развернулся и жестом подозвал проходившего мимо патрульного.
— Командир… – молодой лейтенант распахнул глаза.
— Удвоить охрану. Обыскать долину. Где Эланденор?
— У себя…
— Приказ ясен?
— Так точно, това…
— Выполняйте. – И Дэннер бегом кинулся в сторону общинного дома, где поселили Эндру.
Дерр и Аретейни, переглянувшись, направились следом. Угнаться за Дэннером они и не надеялись.
А он, перепрыгивая камни, вброд перебежав речку в каскаде сверкающих брызг, споткнувшись о забытое кем-то бревно и кубарем скатившись по склону оврага, оказался в посёлке. Затормозив перед раскосым южанином и ухватив его за плечо, выговорил:
— Стой...
Тот увернулся.
— Нет, это ты стой. Тебя, что, змея ужалила?
— Артемис... где Эндра?
— Да вон там, – махнул рукой тот. – Ты, часом, это...
— Благодарю.
Эльфка, и правда, нашлась довольно быстро. Она стояла у колодца и умывалась, склонившись над стоявшей там же кадушкой. Дэннер подошёл к ней.
— Привет, – осторожно сказал он. – Что произошло? Что с ребёнком?
— Ой... – растерянно проговорила Эндра, – Дэннер...
— Так, что у вас случилось?
Эндра как-то беспомощно сжалась и махнула рукой в сторону леса. Там, хоть было и далеко, можно было разглядеть небольшой холм земли, который венчал ордалианский символ, Дэннеру незнакомый.
Дэннер быстро обернулся.
— Эндра…
— Я... я не знаю... Пусти...
Только тут Дэннер заметил, что она совсем не такая, как раньше. На ней, вместо привычной зелёной туники, было простое крестьянское платье. Чёрное. Траурное. А в руках эльфка держала букет из клевера.
Эндра повернулась и двинулась в направлении леса, к могиле.
— Я же говорю, – негромко констатировал подоспевший мальчишка и выразительно покрутил пальцем у виска.
Дэннер направился следом за эльфкой. Они подошли к могиле, где Ушастая остановилась и опустилась на колени. Дэннер остановился неподалёку, наблюдая за ней.
Эндра положила букет на могилу. Там уже было множество цветов – видимо, она приходила сюда часто. Бродяга поднялась и присела на большой камень рядом, где она провела неподвижно несколько минут. То ли молилась, то ли думала о чём-то, то ли просто молчала – Дэннер не знал. Эндра вздохнула, посмотрела на него. Потом отвела взгляд, прошептала молитву и встала.
Дэннер ухватил её за руку, усадил обратно на камень и велел:
— Рассказывай.
— Что? О чём?
— Как всё произошло.
— Я не знаю...
— Рассказывай, что знаешь.
Эндра поёжилась.
— Дэннер... – Она уткнулась ему в плечо и прошептала: – Как хорошо, что ты вернулся... Здесь никто мне не верит... Но ты ведь мне веришь, правда?
— Да, если ты мне предоставишь хоть какую-нибудь информацию. – Дэннер взял её за руку. Остроухая вздрогнула и подняла голову.
— Может, прочтёшь мысли?..
— Не самый подходящий момент. Ты поэтому отправила птицу?
— Да... – Эндра стиснула зубы, – вечером... все были во дворе у костра, а у меня так разболелась голова, что меня отправили в постель... Мне снился какой-то очень странный сон... А потом я проснулась. Меня словно подбросило... И стало как-то страшно. По стене метались тени от костра во дворе... как живые. Я подошла к колыбели... Только в темноте не видно... Я протянула руку – а там что-то тёплое... и липкое... Я отыскала огниво, зажгла лучину... а там... у неё горло... – она сглотнула и вскинула руку к шее, но быстро справилась с собой и продолжала. – Мне кажется, я закричала... может, потеряла сознание. Они все прибежали... Дэннер, они думают, что это я...
— Опоздал... – тихо проговорил командир.
— Что?
— Неважно. Ты... – Слов не было. Дэннер отыскал вторую её руку и крепко сжал. – Мы их найдём. Обязательно найдём.
Самое убедительное из предположений – перевёртыш всё ещё здесь, в лагере. И действует по приказу Хорлонда. Но чего последний хочет этим добиться?.. Почему не стал останавливать их по пути сюда?.. Если он прав – то надо найти тварь как можно скорее. Сначала ребёнок. Кто следующий? Эндра?
...Он бегом взлетел на крыльцо, миновал сени и кухню и сильно постучал в дверь. Ответа не было. Дэннер постучал громче.
На пороге возник Эланденор.
— Рыжий, тебя мама в детстве вежливости не учила? Кто ж так стучит? Пинай со всей дури!
— Если я пну со всей дури – дверь слетит с петель. А мама, наверно, рада бы – да вот не успела. Мёртвые не пишут писем, Эланденор.
— Прости. – Эланденор вздохнул. – К чему это?
— К тому. У меня к тебе разговор.
— Проходи. Насчёт чего?
Дэннер быстро прошагал по комнате и остановился посередине.
— Я же тебе только что сказал. Мёртвые не пишут писем.
— Ты о чём?
— Повернись ко мне лицом и подойди поближе, – любезно попросил Дэннер.
Эланденор подошёл. Дэннер коротко размахнулся и ударил его в нос. Вождь отшатнулся, потряс головой и вытер рукавом кровь.
— И за что?
— А теперь скажи мне: где ты видел мать, в здравом уме и твёрдой памяти убивающую собственного ребёнка?
— Много где видел... – вождь поднялся. – Чего ты от меня хочешь?
— О, вот это разговор! – широко улыбнулся Дэннер. – Хочу, чтобы ты немедленно – слышишь?!  – немедленно перестал вытирать нос и поднял лагерь по тревоге. А ударил я тебя за то, что мозгов нет.
— Да говори ты толком!
— Достанет уже и того, что ты доверяешь, кому попало, тащишь сюда кого попало, – Дэннер ухватил его за воротник и хорошенько встряхнул, – и тебе, черти тебя дери, даже в голову не пришло, что перевёртыш может быть всё ещё здесь. Кто догадался свалить вину на мать?
— Элисон. Сейчас ты меня отпустишь. Она с ней в одной комнате живёт.
— Что?.. – выдохнул Дэннер, отпуская его и отступая к скамье, чтобы хоть на пол не упасть. – Элисон? Элисон в штабе?..
— Дэннер, твоя личная жизнь не должна играть роли...
— Эланденор. – Взгляд Дэннера ясно выражал все его мысли по поводу состояния разума вождя. – Эланденор, как бы тебе это помягче сказать... На случай, если ты вдруг забыл. Элисон выдала меня Инквизиции...
— И что теперь, отказываться от её помощи?
— При чём здесь я? Если она предала один раз – где гарантия, что не предаст снова? – Он вздохнул. – Идём. Поднимай лагерь. Проверить нужно всех.
— Дэннер.
— Да.
— Повернись ко мне лицом и подойди поближе. Это тебе за перевёртыша.
— Ты не мог ударить куда-нибудь ещё?
— Прекратите! – Эндра остановилась на пороге, устало прислонившись плечом к дверной раме. – Перестаньте... Дэннер, можно тебя...
— Что-нибудь полезное? – осведомился командир, когда они вышли в коридор.
Эндра зябко обхватила себя за плечи и выпалила:
— А вдруг это, и, правда, я!
— Исключено, – уверенно возразил Дэннер. – Сама подумай: ну, какая из тебя убийца?
— А почему мне тогда снятся такие странные сны?.. Может, у меня и правда, крыша поехала после войны?
— Чтобы в этом убедиться, надо всё же проверить остальных.
— Но там же никого не было... Я ведь чутко сплю – я бы слышала... Да и потом... – она отвернулась, – какая теперь разница...
— Большая. – Дэннер подумал, что, должно быть, выглядит не слишком ободряюще, и вытер нос рукавом. На рукаве осталась красная полоса. – Потому что, кем бы ни был убийца – он может не остановиться на достигнутом. – Он шагнул к ней. – Я понимаю, что у тебя горе, но и ты пойми: нельзя допустить других смертей. Я уверен, что будут и другие. – Он помолчал и внезапно спросил: –  А что был за сон?
— Это... Это так странно, что не расскажешь... Тут, хочешь-не хочешь, придётся читать мысли... Идём...
Эндра потянула его в спальню, усадила на край кровати, плеснула воды в медный таз для умывания и принялась осторожно смывать кровь с его лица. Сейчас она была больше всего похожа на самую обыкновенную крестьянскую девушку.
— Очень больно? – Остроухая поморщилась. – Ох, как тебя...
— За дело, – улыбнулся Дэннер. – Ну, давай, я просто настроюсь на твои мысли – а ты вспоминай.
— Давай, – согласилась Эндра и присела рядом, теребя в руках мокрую тряпицу, перепачканную в крови. И – принялась вспоминать...
 
 ... — «Мессер»!
Этот крик взрезал тёплый июльский воздух. Из-за ближайшего леса вылетела огромная чёрная птица, грянула гулом мотора. В следующую секунду поле взорвалось и разверзлось воронкой.
Все бросились врассыпную, а Эндра – почему-то – наоборот, вперёд.
— Рыжая! Куда?! – заорал кто-то в спину.
Механик рванул следом.
— Куда?! Дура...
— От винта!! – рявкнула Рыжая, взбегая по крылу «девятки», вскакивая в кабину и с грохотом захлопывая дверцу.
Механику не оставалось ничего другого, как убрать с крыльев маскировку – еловые ветки – и убраться «от винта».
«Мессер» снова прошёл на бреющем, оставив новую воронку. И, вслед за ним, взмыла «девятка» Эндры... И погнала его прочь.
— Дела... – сказал механик, сдвигая пилотку на затылок.
— Вернётся, – уверенно сказал командир эскадрильи.
В этот момент за лесом что-то грянуло, как близкий гром. И – сразу же – ещё раз.
— Вернётся, – повторил командир после молчания.
...Эндра висела на хвосте мессера. Потом плавно повела штурвал, и «девятка» потекла вбок...
Пот застилал глаза, и она поспешно вытерла его рукавом гимнастёрки. Немец пошёл на лобовую. Рыжая вцепилась в штурвал, до крови прикусив губу. Он не отвернул. Она тоже...
... — Стой, кто идёт.
— Свои... – отозвалась Эндра, еле волоча ноги по сухой траве.
— Рыжая!! – к ней кинулся кто-то, её обступили, закружили, затеребили. – Живая, живая...
Механик притиснул Рыжую к груди.
К ним протолкался командир.
— Рыжая! Что за самовольство?! Где девятка?
— Догорает в бурьяне...
— А Мессер?
— Там же...
— Надеюсь, что ты не только самолёты гробишь, но и фашистов.
Он, улыбнувшись, обнял её. У Рыжей подогнулись колени, перед глазами всё завертелось, и она осела на руки капитану.
   
Эндра вздрогнула и открыла глаза. Обнаружила, что сидит, вцепившись в рукав Дэннера.
— Ну... вот...
Она подождала немного. Дэннер не отвечал.
Эндра вскочила и тряхнула его за плечи. Он не реагировал. Взгляд сделался пустым.
— Дэннер! – Эндра опустилась напротив, с тревогой глядя на него – и вдруг комната снова померкла.
А появилась истоптанная поляна, серое небо и запах железа с чем-то ещё, резким. И лес позади, в двух шагах. Пожухлая истоптанная трава мешалась с размытой глиной, рябили лужи порывы хлёсткого ветра. Справа, из-за зубчатых крон деревьев, поднимался столб чёрного дыма – там что-то горело.
— Вы здесь!
К ним через поляну, оскальзываясь на грязи, быстро шагала медсестра.
— Все целы?
— Не все, – сказала Эндра. – Только наши.
— Ты в порядке?
— Ссадины в счёт?
— Нет, не в счёт, – улыбнулась медсестра. – Ух, и отчитает тебя Селиванов!
— Ах так? – обиделась Эндра.
— Победителей не судят, – ввернул механик.
Медсестра развернулась в обратном направлении.
— А вы это Селиванову скажите, когда он будет делать выговор за неоправданный риск и потерянный самолёт.
— Почему это неоправданный?! Я же его протаранила – и вот, жива, стою рядом с вами!
— Вот Селиванову и скажи!
— Селиванов, Селиванов! Сама найдёт, что сказать. А я послушаю.
— Ой... Здравия желаю, товарищ капитан.
— Вольно... – Капитан подошёл к лётчице. Лицо было суровым, но глаза улыбались. Странные, изумрудно-зелёные глаза. – Ты меня до инфаркта доведёшь своим героизмом. Где самолёт?
— Там, – честно сказала Эндра, махнув в сторону дыма.
— Умница. Канцелярией давно не занималась?
— А...
— Вот и займёшься. Работы мно-о-ого, ох, как надолго тебе хватит. Пока новой машиной не обзаведёшься...
— А дадут?
— Чёрт их там всех разберёт, этих снабженцев... – Капитан чиркнул спичкой и медленно затянулся. Затем оглядел собравшихся и вдруг рявкнул:
— А ну, марш отсюда! Чего встали? Может, ещё диванчик вам приволочь? Журавлева!
Надеявшаяся, что Селиванов её не заметит, медсестра, поспешно выскочила у него из-за спины.
— У неё на боку царапина. Обработай.
Царапина представляла собой длинную рану через весь бок, которую Эндра второпях не заметила. А у капитана всё, что не сквозное в упор из пулемёта – «царапина». И поди, докажи ему обратное...
— Слушаюсь...
— Вот и выполняй. Вы всё ещё здесь?
 
Сквозь приоткрытые занавески пробивалось жаркое июльское солнышко. Дэннер тряхнул головой и произнёс:
— Так вот. О чём мы там говорили?..
Эндра облизнула пересохшие губы.
— О... о снах... кажется... Ты видел?
— Да. А ты?
— И я... – Эндра машинально опустила тряпицу в таз. – Дэннер, а это чего?
— Не знаю. Может, память? – Он встал, прошёлся по комнате. – Видимо, там была война... Знаешь, я видел Аретейни. Она... Она застрелилась в конце.
— Что-о? Как з-застрелилась? – глаза Эндры расширились. Она махнула рукой, словно отгоняя наваждение. – Ерунда это всё... галлюцинации...
— Может и не ерунда.
— В любом случае, я больше не хочу это видеть... В прошлый раз я это видела, когда нас везли к дону Марецу – я тогда чуть не потеряла ребёнка, когда нас морили голодом. Теперь – вот... не чуть...
— Это не связано, – заверил её Дэннер.
— Откуда ты знаешь?
— Я ведь тоже это вижу. И Аретейни. Но мы никого не убиваем... Она, во всяком случае... а я не поэтому, – сбивчиво закончил он. – Может, это как-то связано с Бездной?
— Почему?
— Самоубийство. В Бездну просто так не попадёшь. Туда нужно себя именно загнать. Аретейни чувствовала свою вину за что-то. Кого-то убили. Много народу. Она считала, что она в этом виновата. И в конце застрелилась. Вполне возможно, что это чувство вины в итоге и привело её туда.
Эндра задумалась.
— Не знаю, – сказала она. – А если это всё-таки галлюцинации?
Дэннер отрицательно мотнул головой.
— У неё шрам на груди.
Эндра захлопала глазами.
— А ты... ты откуда видел её... Прости...
— Нет, ничего! – Дэннер, казалось, смутился. – Просто... она же превращалась... Ничего у меня с ней не было, в общем...
— А чего ты оправдываешься... – Эндра заалела и спрятала румянец в ладонях, поспешно отвернувшись. – Это ведь твоё дело... личное...
— Кто?.. Я?.. Вовсе я не оправдываюсь... это я так... для ясности... – тут он как-то неуютно передёрнул плечами, отвернулся и замолчал.
— Я поняла... Ну, всё равно... это же твоё дело – кто тебе нравится... и... вот… – Эндра опустила руки в таз, надеясь, что холодная вода приведёт её в чувство.
— Да я не об этом! – Дэннер, похоже, чувствовал себя ничуть не лучше. Постарался совладать с эмоциями, присел рядом. – Слушай, я должен тебе кое-что сказать.
— Ну, так говори.
— Тот, кто похитил Аретейни, – начал Дэннер внезапно охрипшим голосом, – нашёл её через меня. Ей пригрозили убить тебя и твоего ребёнка. А она сбежала. Вас обеих тоже нашли через меня. Аретейни угрожали расправой с теми, кто ей и мне лично дорог – а я всё равно нарушил условия и утащил её оттуда... – Дэннер чувствовал, что слова вдруг перестали послушно выстраиваться во фразы, что его речь стала сумбурной и непонятной, но старался, как мог. – Так что... Его зовут Хорлонд, и он как-то связан с Древними. Ты ничего не слышала о нём?
— Я даже не знаю, кто такие Древние, – ответила Эндра, снова присаживаясь рядом. И, честно говоря, ей было не до Древних и не до Хорлонда. – Нет, не слышала...
Он повернулась и столкнулась с Дэннером лицом к лицу. И вдруг, повинуясь внезапному порыву, подвинулась ближе. Сама не заметила, как её руки оказались на его плечах. Она коснулась губами его губ и, секунду спустя, отпрянула. Вскочила и подошла к окну.
— Прости... я случайно... Ты не волнуйся, я уеду...
— Куда? Не уходи. – Он поднялся следом за ней, не понимая, отчего ему так невыносимо тоскливо. – Не оставляй нас, Эндра. Всё будет хорошо, не нужно уходить.
— Я же тебе только мешаю... – во рту у неё разом пересохло, – уеду... домой... если он там есть... вот... Ты не волнуйся... я... ты даже не заметишь... – пробормотала Рыжая, прижимаясь лбом к оконной раме.
Дэннер подошёл и осторожно коснулся её плеча. Голос зазвучал едва различимо.
— Замечу. Мне будет тебя не хватать. Очень. Если тебе так лучше – я не стану тебя удерживать. Но я тебя никогда не забуду.
— Правда? – Эндра хотела обернуться, но поняла, что слезы потоком льются у неё из глаз, и передумала. – От меня же одни неприятности...
— А вот здесь ты не права. Ты мой друг. Поверь мне. Если бы не ты – я бы, наверное, сдался тогда в таверне... а ты вернула мне надежду.
— Д-друг? – переспросила Эндра. – А, ну, да... Ты тоже мой друг... Извини, я сейчас...
Она перемахнула через подоконник и, оказавшись на улице, бегом кинулась через двор, к сараю, и взлетела по лестнице на чердак, где сушилось сено. Тут было жарко, темно и не было посторонних. Эндра зарылась в золотистое душистое сено и горько зарыдала, жалуясь кому-то, что второй раз на те же грабли может наступить только совершенная идиотка.
Снизу постучали.
Эндра примолкла, приподняла голову, глядя, кто это там пожаловал. Как назло, объявилась Крылатая.
— Прости, – смущённо проговорила она. – Я услышала с улицы. Это из-за ребёнка, да?
Эндра молчала, не зная, что на это ответить. Аретейни поднялась и присела рядом.
— А я не верю, что это ты, – сказала она. – Ты не могла такого сделать. И не слушай их, они все дураки. Я-то знаю, что ты на такое неспособна. Хочешь, я им скажу, чтобы не смели так про тебя думать? А то, вон уже, до слез довели.
— Спасибо, Аретейни, – Эндра хлюпнула носом, – спасибо... А мне всё равно, что они думают. Знаешь, они меня даже под замком хотели держать, – почему-то сообщила она и уселась, обхватив колени руками. – А, может, оно было бы и лучше...
— Неправда, – спокойно возразила Аретейни. – Они так думают потому, что ты этого ребёнка не хотела. Но мы-то тебя хорошо знаем. И можем за тебя поручиться. Я могу за тебя поручиться.
— Не надо им ничего говорить, – попросила Эндра, взяв Аретейни за руку. – Они просто... да, просто они меня не знают совсем. – Она вздохнула, расправила юбку, стряхнула соломинки.
— Точно? Ну, как знаешь. Но если кто ещё какую-нибудь гадость скажет, ты мне скажи. – Крылатая замолчала и вдруг дёрнулась, словно её ударили.
— Ты чего? – удивилась Эндра.
Аретейни резко выдохнула и ухватилась за воротник.
— Я... прости меня. Это я виновата. Если бы я не убежала от Хорлонда…
— Да брось! – строго сказала Эндра и, притянув Аретейни к себе, обняла её. – Знаешь, если что-то случается, значит, так должно быть. Значит, так лучше... Понимаешь? Всё к лучшему... всё-всё...
— Наверно, – прошептала Аретейни.
Послышался шорох и на чердак протиснулась встрёпанная соломенная головка.
— О, я тебя нашла! – радостно объявила Дерр.
— О... – Эндра уставилась на дитя. – Ты-ы? А... ты откуда?
— А меня Остроухий привёз. Он знатный... – Дерр вскарабкалась на чердак. – Ну, эллат отре.
— Эллат отре, – машинально ответила Эндра. Ей было странно произносить эти когда-то родные слова. – Это морулийское приветствие, – пояснила она Аретейни. – На эльфском диалекте...
— А, опять Морулия? – оживилась Крылатая. Даже удивительно, как быстро у неё высохли слезы, а глаза оживлённо заблестели. – А мне никто ничего не рассказывает...
— А чего рассказывать-то? – удивилась Дерр. – Мы морулийки обе. И обе – короедки...
— Ага, короедки... – кивнула Эндра, потрогав своё острое ухо.
— Ну, а ещё что-нибудь? – попросила Аретейни.
— Ну, Морулия – это самая прекрасная страна на свете. Там есть самое красивое растение в мире – зовётся зеленоцветник. Из него делают олли – вроде вина, только зеленовато-золотистого цвета. И птички-перелетки. Они умеют телепортироваться и переносить письма. Там живут форанги-люди и Давние. Давние – это лодра-гордры и народ элвилин – эльфы, то есть. Эльфы живут в лесу в большом замке. – Глаза у Эндры стали мечтательными и замерцали как звезды. – Народом элвилин управляют четыре мевретта... – тут она замолчала, как будто что-то вспомнив.
— А ещё, – продолжила за неё Дерр, – там круглоухие, ну, как ты. Тока без крыльев. Называются форанги.
— Люди, – машинально пояснила Эндра.
— Ага. А у них черные есть. Они мутные. Волшебствовать не велят и за острые уши казнят...
— И за рыжие волосы и зелёные глаза, – вздохнула Остроухая.
— За рыжие волосы?
— Ну, да. Лодра-гордры обычно рыжие и зеленоглазые. Они очень хорошие маги... Вот их и травят.
— А ты? – Аретейни поглядела на рыжие Эндрины волосы. Эльфка пожала плечами.
— Ну, видимо, у меня тоже есть лодра-гордрская кровь... Ну, вот. А потом там началась война. И нас разбили.
— Кто?
— Форанги. Нас – Давних. Сначала была битва на Гнилом Болоте. Резня. Трупов было столько, что они уже не тонули в болоте... Потом те, кто остался в живых, отступили в Эльф-Рин. Ну, это замок эльфов. Осада была. Вот... – Эндра рассеянно вертела в пальцах соломинку. – А потом Эльф-Рин пал. Кого не перебили в бою – повесили. Кого не повесили – взяли в плен. Военачальников, в основном. И я в плен попала.
— А как ты оказалась здесь?
— Сбежала, – фыркнула Эндра. – Что ж мне вечно там сидеть. У меня и так память осталась. – Она оттянула ворот платья – через горло тянулся едва различимый шрам. – От ошейника.
— Хм... У Дэннера тоже такой шрам на шее. И на запястьях от кандалов. Только он тоже ничего не рассказывает. Так, обмолвился про инквизиторов и каторгу, а дальше молчит, как партизан на допросе. А у меня на груди слева шрам. И я тоже не знаю, откуда...
— Относительно Дэннера я не в курсе, – отрезала Эндра и прибавила, сообразив, что вышло резко: – Он и мне не рассказывал. А может, ты тоже воевала? – спросила она.
— Может быть, – пожала плечами Крылатая. – Только я не помню. Знаешь, я вижу странные сны. Там идёт война. Оружие там не такое, как у нас, и есть такие машины, которые могут летать по небу. И много чего ещё. Мне кажется, если я воевала, то воевала там. А может, я просто схожу с ума
— Ну, тогда мы сходим с ума на пару, – пробормотала Эндра. – Вернее, втроём.
— Втроём? – встрепенулась Аретейни. – Ты тоже? А ещё кто?
— Полуэльф, – хмуро уронила Эндра.
— А он мне опять ничего не рассказал. – Аретейни вздохнула.
И, наверное, просто повезло – но тут все участники драмы собрались в одном месте. Должно быть, чердак был просто очень уютный.
Внизу хлопнула дверь. Затем шумно обрушилась полка, раздался женский взвизг и торопливые шаги. На какое-то время всё стихло, затем послышались голоса. Слышимость была превосходная, так что три девушки, сидя на чердаке, разбирали каждое слово.
— А ну, стой! Я требую объяснений!
— Отвяжись! Я не намерен вообще с тобой разговаривать!
— Нет уж, ты стой!
Возня.
— Отстань!
— Прекрати свои выходки!
— Что ты вообще тут делаешь, а, Элисон?
— Хам!
— Предательница.
— Ах, так? Ну-ка говори, что это за рыжая и откуда она взялась?
— Тебе какое дело?
— А такое! Они обе за тобой бегают!
— Оставь меня в покое!
Грохот, лёгкие шаги по лестнице. Дэннер влетел на чердак, остановился, увидев Эндру, Дерр и Аретейни, и сказал:
— Простите...
— Я ей патлы поотрываю, – сердито пообещала Эндра потолку, стараясь не смотреть на Дэннера.
— А можно, я тоже присоединюсь? – воодушевился последний и обеспокоенно поинтересовался: – А... можно, я ещё закопаюсь в сено?
В сено он, однако, закопаться не успел: Элисон вскарабкалась на чердак. Стало тесно.
— Я эту шлюху рыжую и дуру крылатую ещё спрошу, как они сюда попали! Ни одной юбки не пропустишь... Смотри, сдам тебя церкви, научат уму-разуму!
Аретейни выпрямилась.
— Смотрите-ка, разбушевалась. Опасаешься конкуренции? Правильно.
Эндра ухватила Крылатую за руку.
— Кого ещё тут сдавать надо, – спокойно заметила она. – У тебя, небось, пробу ставить негде.
— Что-о? – Элисон заскрипела зубами. – Да ты, потаскуха, неизвестно от кого ребёнка прижила...
Эндра вскочила и одним прыжком оказалась рядом с обидчицей. Ухватила её за волосы и заставила согнуться.
— Ну-ка повтори.
— Так, ну, всё, – поднялась Аретейни. – Сейчас будет убийство.
— Девки, только без кровопролития! – взмолился Дэннер, но никто его не услышал. Сам он рад бы закопать Элисон, скажем, в лесочке, да не позволяло чувство собственного достоинства. Поэтому командир предпочёл ретироваться в угол.
— Подвинься, – сказал он сидящей там Дерр.
— Ты... это... – дитя послушно подвинулось. – Мутная она, вот что я тебе скажу.
— Знаю... Как ты думаешь, они друг другу головы не поотрывают?
Дерр оценивающе прищурилась.
— Не-а, – сказала она. – Остроухий, зачем ты с ней спутался?
— Было дело... вообще-то, не так я ей и нужен. Чего она мутит – не представляю.
— ...а потом пришью, – не унималась тем временем Аретейни, – а потом снова оторву!
— Да таких, как ты, ангелов, как собак нере... – разбушевалась было Элисон, но тут терпение у Эндры иссякло. Она скоренько ухватила упирающуюся мегеру за шиворот и проводила с чердака. Элисон яростно сопротивлялась, ругалась и царапалась. У лестницы она затормозила, но потом с визгом сверзилась вниз.
— Оп-па... – сказало дитя, – могешь...
— Думаете, она теперь отстанет? – поинтересовался Дэннер.
Внизу послышались приглушенные ругательства.
— А голову всё-таки оторву, – не сдавалась Аретейни.
Снова шаги по лестнице.
— Ой... – Дэннер покосился на Крылатую.
— Тебе мало? – свесилась Эндра. Элисон выскочила, как чёрт из табакерки.
— Я вам... я вас... По всем инквизиция плачет, по всем!
— Слушай, ты, швабра лохматая! Ты у меня сейчас так огребёшь, что не отмоешься! – предупредила Эндра в лучших традициях морулийских трущоб. – Вот я те сейчас пандус подмету, круглоухая… – дальше она перешла на эльфский диалект.
Элисон застыла, вытаращив глаза. Такого ей ещё слышать не доводилось.
— Ах ты... ты... – она порвалась вцепиться Эндре в волосы, но та увернулась. Тут на неё напустилась Крылатая со словами «Не тронь Эндру!». Все трое исчезли в проёме и с руганью полетели вниз. Снизу донёсся грохот, потом кто-то крепко выругался мужским голосом и возопил:
— Дэннер, да уйми ты уже своих девок!!
— Не могу!  – отозвался тот. – Скорее они меня уймут! Навечно...
Клубок из трёх сцепившихся тел продолжал кататься, материться и взвизгивать.
— Надо же, и ведь в бою очень даже хорошо себя проявляют, – удивился Дэннер, с чисто научным интересом наблюдая за ними. Он спустился с чердака. – А стоит вмешаться эмоциям, так у них у всех один боевой стиль – «базарные разборки» называется. Ну, как мне их разнимать?!
— А ну, повтори, кто тут шлюха! – шипела Аретейни, его милая и трогательная Аретейни, дубася Элисон всем, чем придётся.
— Ах, ты меня за волосы?! – вторила ей разумная Эндра, дубася с другого бока.
— Ты ещё смеешь сопротивляться?! – взревело милое ангельское создание.
— Всё, – беспомощно сказал Дэннер. – Застрелите меня, кто-нибудь.
— Тока не я, – предупредило дитя, мягко слетая с чердака на первый этаж. – Уй, мутно... А, обожди!
С её ладошки слетел большой алый шар, и устремился к дамам. Над ними он завис на мгновение, сделался прозрачным и обрушился ледяным водопадом. Все трое разом расцепились, отфыркиваясь и отряхиваясь.
— Что за... – начала, было, Элисон, но замолкла под тяжёлым взглядом Эндры.
— Вода... – констатировала Крылатая.
— Ага, – кивнуло дитя, – она.
Дэннер хлопнул маленькую волшебницу по ладошке. Аретейни выжала мокрые волосы и чихнула. Эндра встала и отряхнулась, Элисон тоже.
— Ну всё, – сообщила она. – Вы меня разозлили. Отойди, Дэннер, я ещё не закончила! – В её руке блеснул нож.
— Ненормальная!.. – вздохнул Дэннер, перехватывая её руку. Элисон вывернулась, хватая у него с пояса его собственный нож, и приказала:
— Уйди. Я с тобой ещё разберусь.
— Тебе мало, что ли? – спросила Эндра. – Ну, я и на ножах могу.
— Девки, девки, – обеспокоенно влезла Аретейни. – Ну, в самом деле, подрались и хватит. Все довольны, все разошлись... а?
— Точно, – согласился Дэннер и легонько стукнул Элисон по затылку. Та осела ему на руки.
— Могешь, – искренне восхитилась Дерр.
— О... А что ж ты сначала... – даже растерялась Бродяга.
— Не хотелось портить вам праздник, – ответил Дэннер, размышляя, не воспользоваться ли своими полномочиями и не засадить ли Элисон под замок за нарушение общественного порядка.
— А ей не очень больно? – забеспокоилась Аретейни, чем вызвала взрыв коллективного хохота. Видимо, сказалось нервное напряжение, потому что смеялись минут пять без перерыва. Все, кроме Элисон, разумеется.
— Слушай, а когда ты её тут дубасила, тебя это не беспокоило? – отсмеявшись, поинтересовался Дэннер.
— Наоборот. А когда ты с ней расходился, тебя это не беспокоило? – отвечала языкастая Аретейни.
— Меня беспокоил я, – не растерялся Дэннер. – И камера пыток.
— Знатно ты с ней расходился, – кивнула Дерр.
— А кто кого кинул – ты её или она тебя? – поинтересовалась Эндра.
— Меня кинули, – ответил Дэннер. – В камеру.
— Которая пыток?
— Ага. По её милости. – Дэннер подобрал свой нож и сунул обратно в ножны. – Меня вот что беспокоит...
— Что? – спросила Эндра, разглядывая Элисон и размышляя, что, ладно, за себя она уже на ней отыгралась, а теперь неплохо повыдергать ей косы ещё и за Дэннера. Она вдруг так ясно представила себе, как это – Дэннер, такой сильный, смелый, отважный, такой самый лучший – и вдруг – в камере пыток. Такого же не может быть... Она слишком хорошо знала, что там делают, и теперь вообразила себе это во всей красе. И ей стало страшно. Она вдруг поняла, что легко бы согласилась побывать там ещё раз – вместо Дэннера.
— Ой, мамочки... – пробормотала она растеряно.
— Что с тобой? – одновременно обернулись к ней Дэннер и Аретейни. Первый на всякий случай поддержал её за пояс. – Тебе плохо?
— Да, – согласилась Эндра. – Как-то нехорошо...
До неё как будто только сейчас дошло, что шрамы Дэннера – это не просто так шрамы, а следы ран и последствия пыток, жестоких пыток.
— О-ой... – выдохнула Эндра, утыкаясь ему в плечо. – Дэннер... Дэ-эннер...
— В чем дело?.. – растерялся он, гладя её по голове. – Ты чего? Что-то не так?.. Я тебя чем-то обидел?..
— Не-ет, – пробормотала Эндра. – Просто... Нервы, наверное...
Она не сдержалась и, всхлипнув, погладила шрам на его груди, видный в вырез рубашки.
— Дэннер, как это... Ну, как... Это же... больно...
— Ах, вот в чем дело. Так сейчас всё в порядке. Не плачь. Я того не стою.
— Стоишь... – жалобно сообщила эльфка, хлюпая носом. – Ты самый хороший... а я – дура...
Дэннер принялся её успокаивать, Аретейни и Дерр беспомощно переглянулись. Им было жалко Эндру, но вмешиваться казалось неприличным.
— Никакая ты не дура, – возразил Дэннер. – С чего ты взяла?
— Взяла, вот... – пробормотала Эндра. – Дура, я знаю... Второй раз дура... – она уткнулась ему в плечо, чтоб спрятать заплаканные глаза. Можно было бы, конечно, вырваться и снова убежать, но – не хотелось.
— Ничего дурацкого в тебе не заметил, – авторитетно заявил Дэннер. – Тем более, второй раз.
— Первый раз тебя не было... – глухо донёсся голос Эндры, которая так и стояла, уткнувшись ему в рукав. Оказывается, от него пахло полынью и мятой... Бред... Снова...
— Зато второй был, – не очень уверенно возразил Дэннер.
— А что было первый раз? – шёпотом спросила Аретейни у Дерр.
— Ну, вот, видишь, – пробормотала Эндра совсем уж невнятно, – значит, второй раз был...
Дерр хмыкнула и сделала неопределённый жест.
— Это... когда воевали. Там главный у короедов был... Знатный, такой... Вот, это, видать, первый...
— А что с ним случилось?
— А ниче. Они в плену вместе были. Ну, там шибко мутно было – они и утекли. И он женился... У него невеста была, – Дерр пожала плечами.
— А... понятно, – сказала Аретейни, до которой, наконец-то, начало доходить. Она посмотрела ещё раз на Дэннера с Эндрой и... опрометью вылетела за дверь.
Дерр кинулась за ней и нагнала её, ухватив за рукав.
— Ты чего... Эй... Ты тоже, да... Мутно тебе? Эх... – она погладила Крылатую по плечу. – Ну...
— Очень, – кивнула Аретейни. Видимо, за последнее время она научилась реветь молча, потому что слезы потоками текли ей на воротник – а лицо и голос при этом абсолютно не менялись. – Это я дура... какая же я дура...
— И вовсе ты не дура! – возмутилось дитя. – Дура ему бы не понравилась... – она слегка покраснела – дитя – оно и есть дитя.
Эндра, сообразив, что произошло, отодвинулась от Дэннера.
— Ой, извини. Просто я стала нервная в последнее время...
Она уселась на перевёрнутую бочку, и спросила:
— Слушай, ты умеешь хранить секреты?
— Эндра, я...
— Умеешь?
— Да.
— Вот. А то мне и рассказать некому... Знаешь, я влюбилась.
— Эндра...
— Подожди. Только обещай, что ты ему не скажешь... – она вспыхнула.
— Кому?
— Нашему вождю. Я влюбилась в Эланденора. По уши.
Дэннер прищурился.
— Ах, вот, как.  – Он улыбнулся. – Хорошо, не скажу… В общем, Эланденор хороший человек, так что, правильный выбор.
— Вот... – Эндра с беспечным видом болтала ногами. – Он... милый. Только смотри, ты обещал!
— Обещаю-обещаю! – Дэннер чересчур безмятежно вертел в пальцах соломинку. – Эланденор надёжный, ты не беспокойся, он тебя не обидит, я за него ручаюсь. Единственный минус – так это то, что он... хотел сказать – князь, да не любит он, почему-то, это слово. Предпочитает по имени или, в крайнем случае, «вождь»...
— Странный, – протянула Эндра просто, чтоб хоть что-нибудь сказать.
Дэннер пожал плечами.
— Ну, он считает, что все должны быть равны. А где, кстати, Дерр и Аретейни?
— Ушли... Погулять, наверное... – пожала плечами Эндра, изогнувшись, свесилась с бочки и зачем-то подняла с земли глиняный черепок. – Ты найди Аретейни... Мне кажется, она чем-то расстроена...
— Она так расстроена, что мы её не догнали, – сообщила Маргунд, вместе с запыхавшейся Дерр появляясь в дверях. – Налетела на меня, глаза мокрые, спрашиваю, в чем дело, а она мне – «нормально всё» – и умчалась в сторону рощи. И на ходу ещё реветь ухитряется. Что вы с ней сделали?
— Вы меня с ума сведёте! – взвыл Дэннер, вылетая из комнаты.
— Нехорошо получилось, – вздохнула Эндра, кидаясь за ним. Дерр не отстала.
— Дэннер! Полуэльф!.. – Эндра, подобрав юбку, понеслась по тропинке. – Подожди...
Аретейни, задыхаясь – не то от слез, не то от бега –  сидела на поваленной сосне. Дэннер перепрыгнул сосну и устроился рядом.
— Могу я с тобой поговорить?
— О чём?
— О тебе. Чего ты бегаешь?
— Ничего! – слабенько улыбнулась крылатая, втихомолку вытирая слезы. – Всё хорошо. Я, это… пойду!
Аретейни вырвалась и помчалась дальше. Остальные бегом преодолели половину посёлка, запрыгали по камням осыпи, вброд перебежали речку, влетели под сень деревьев – и тут нагнали её. Крылатая лежала лицом вниз, зарывшись в траву. Дэннер склонился над ней, Эндра, Маргунд и Дерр остановились неподалёку.
— Аретейни...
— Отстань!
— Не отстану. С тобой-то что?
— Ничего... забудь...
— Ага. – Дэннер уселся на траву. – Вот так вот прям и забыл. Ушёл бухать!
— Иди куда хочешь... – заговорила Крылатая. – Я никому мешать не буду... уходи. Пока я ещё не стала тебя удерживать... кому сказала!
— Куда? – осторожно уточнил Дэннер. – Зачем? Так мне уйти или остаться? Я тебя не понимаю. Ты уж определись.
— Определилась. Уйти. К Эндре.
— Да в чем дело?!
— Уйти, – повторила Аретейни.
— Остаться, – тихонько сказала Маргунд, невинно разглядывая тучки.
— Мутит, – констатировала Дерр.
— Не понимаю... – вздохнул Дэннер.
— Как дети, – философски заметила Маргунд.
— Ага, – поддержала Эндра.
Повисло неловкое молчание.
— Дэннер. – Аретейни взяла себя в руки и уселась рядом. – Я понимаю, что нагло вишу у тебя на шее и не даю спокойно жить вам обоим. Так вот, я не хочу мешать чужому счастью.
Командир распахнул глаза.
Эндра открыла, было, рот, но Маргунд придержала её за руку и подмигнула: нас тут нет.
— То есть... – медленно проговорил Дэннер. – Ты... хочешь сказать... Ах, ты про Элисон, что ли?
— Не прикидывайся идиотом, – строго сказала Крылатая. Слезы снова побежали по её щекам, но она заставила себя улыбнуться. – Я про Эндру.
— Я не прикидываюсь. Что?.. Про кого?!
— Ну, разумеется, про Эндру! – нетерпеливо повторила Аретейни. – Я не хочу мешать!
— Аретейни! – застонал несчастный командир, в своей манере хватая её за плечи и начиная трясти. – Да приди ты в себя!
— Такими темпами я, скорее, наоборот, ошалею, – пискнула Крылатая. Дэннер опомнился и отпустил её.
— Эндра мой друг, – старательно разъяснил он. – Она любит другого. Ясно тебе?
Глаза Аретейни медленно сравнялись размером с золотыми имперскими монетками.
— А... – беспомощно протянула она. – А я-то думала...
Маргунд выразительно покрутила пальцем у виска – дескать, вы только посмотрите на этих. Дерр фыркнула.
— Чтоб тебя! – не выдержал командир, принимаясь её целовать. Аретейни не удержала равновесия и шлёпнулась обратно на землю, невольно потянув его за собой.
Маргунд театрально присвистнула и решительно притянула Дерр, уткнув личиком себе в живот.
— Всё... больше не выдержу... сдаюсь... – прошептал Дэннер между поцелуями. – Я люблю тебя... люблю... ласточка... моя ласточка...
— Так, так, так! – резкий окрик заставил вытянуться по струнке всех, кроме Дэннера – тот просто нарочито лениво обернулся и увидел Эланденора.
— Всё, Рыжий. Смерть твоя пришла! Я их по всей долине ищу – а они! Это что такое, я тебя спрашиваю?!
— А что такое? – деловито осведомился Дэннер. Аретейни покраснела так, что, казалось, сейчас капилляры полопаются.
— Что такое?! Ты меня спрашиваешь, что такое?! Кто из нас тут около часа назад вопил на всю общину «немедленно поднимай лагерь, ищи перевёртыша»? Я, что ли?! А сам?!
— Так, высокие чувства снова откладываются до лучших времён, – вздохнул Дэннер. – Прости. Мы уже идём.