II 7 Побег из штаба

Эндра сдерживалась из последних сил, чтобы что-нибудь такого не сделать. Хотелось зареветь, закричать во всё горло, убежать и не возвращаться... или просто – бежать и не останавливаться. Друг... Ну, да... И любит другого. Конечно. Она сама так сказала. Но кто-то же должен принести себя в жертву... да, вот так пафосно.
Она незаметно ретировалась и через пять минут была уже на могилке дочки. Сидя всё на том же камне, эльфка рассеяно плела розово-белый венок из клевера. Мыслей не было.
«Я люблю тебя... люблю... ласточка... моя ласточка...»
Она закусила губу. Пальцы задрожали и оборвали стебель.
Она ведь с самого начала знала, что так будет. Ещё когда призналась ему там, в таверне. Всегда знала. Ничего-ничего... пережили один раз, переживём и второй... подумаешь...
«А ты сможешь видеть их вместе? – ехидно интересовался внутри чей-то противный холодный голос. – Сможешь видеть их каждый день? Слушать, как он зовёт её ласточкой? Он ведь ещё тебя на свадьбу пригласит свидетелем, с него станется. Ты же его друг.»
— Заткнись! – рявкнула Эндра.
— Сердцу не прикажешь, – неожиданно послышалось рядом. Маргунд подошла, неслышно ступая, и крепко обняла её. – Знаешь, а он ведь тоже приносил себя в жертву. Слишком долго... Душил в себе все чувства... Но люди такие слабые. Даже если сильные – всё равно что-нибудь, да сломит их в конце концов. Может, страх. Может, любовь. Он не хотел сближаться с тобой, потому что ты слишком дорога ему. Тогда ещё говорил мне, что ты молодая, и он не посмеет ломать тебе судьбу... Говорил, что ты его дорогой друг. А тут...
— А хочешь, – неожиданно предложила ведьма, – я поделюсь с тобой Даром? Научу ведовству. Мы, ведьмы, много больше знаем, мы с самой природой дружбу водим. Ведьма означает – ведает, знает. Хочешь, научу? Будешь моей ученицей.
— Нет, – покачала головой Эндра. – Не хочу. Я же ордалианка, забыла?.. – Эльфка доплела венок и положила на холмик. – Знаешь, мне иногда хочется вернуться домой... И я думаю: а где он, мой дом? В повозке мастера Фаррада? Нет, не то. Да и мастера нет уже в живых. Или в Школе Менестрелей? там хорошо, но там свои трудности... И дело даже не в том, что, из-за того, что там учится много эльфов, Школу контролирует Инквизиция... Просто, мастер Торнеган, конечно, меня любит, и он всегда мне рад, но у него много таких, как я... Или в Эльф-Рин?.. Но и от него остались одни руины... Нет у меня дома, и некуда вернуться... Понимаешь? Только ты Дэннеру ничего не говори, – перескочила она уже совсем на другое, – я ему сказала, что влюбилась в Эланденора. Пусть ему будет спокойно... – она посмотрела на Маргунд. – Ты прости, что я тебе жалуюсь...
Ведьма шагнула за ней и взяла за обе руки.
— Не скажу, – пообещала она. – Ты не переживай по поводу дома. Значит, твой дом – дорога. Мне кажется, это лучше, чем тихо и нудно стареть, приковав себя к одному месту и окончательно погрязнув в быту. Ты сильная, Эндра, ты лучше многих. И, кстати, я не говорила о колдовстве. Я говорила о ведовстве. Колдуют чародеи. А мы – ведаем, – назидательно подчеркнула она. – И вообще, ты меня прости, но богов придумали люди. И сами же люди придумали для себя запреты – якобы, от лица богов, чтобы загонять себя в рамки. Люди создают богов исходя из своих суждений. А на самом деле всё гораздо проще.
— Если нет богов, – сказала Эндра, радуясь, что Маргунд сумела втянуть её в дискуссию и тем самым, отвлечь, – то что же тогда есть?
— Знания, – просто ответила ведьма. – Природа.
— Нет, – нашлась Эндра. – Аретейни же видела богиню и разговаривала с ней.
— Это она тебе сказала? – улыбнулась ведьма.
— Да...
— Допустим, она видела... кого-то. А кто сказал, что это и есть богиня?
— А то кто же?
— А тот, кого вы, смертные, называете богами за неимением других определений. Все эти религиозные войны, Эндра – всего лишь войны за названия. Но никак не войны за богов. Просто вы об этом не знаете. А мы знаем. И за это религиозные фанатики нас ненавидят и жгут на кострах, называя наши знания ересью. Потому что не хотят расставаться с правом давать свои имена тем силам, о которых они и не представляют.
Слушай, может, тебе пора снять траурное платье?
— Нет-нет! – почему-то очень испугалась Эндра.
— Почему? – искренне удивилась Маргунд.
— Я его никогда не сниму, – ответила Рыжая. Потом, помолчав, прибавила: – У меня никогда не было детей... И больше не будет.
— Как так – не будет? Очень даже будет! Если захочешь.
— От кого?! – вздохнула Эндра. – Опять – от насилия и от боли... Не хочу... А по любви... тоже не будет.
— Не зарекайся, – заметила Маргунд. – Один такой уже божился, что никогда никого не полюбит... ой... прости.
Неловкое молчание прервал своим появлением запыхавшийся Артемис.
— Так и знал, что вы тут, – сообщил он. – Всё, бегом на собрание, только вас и ждём.
И он решительно потащил обеих женщин за руки. 
 
 
— Итак, среди нас скрывается опасное существо, – начал при виде троицы Эланденор. Он сложил руки на груди и принялся ходить туда-сюда. Остальные молча ожидали продолжения, но вождь, казалось, призадумался.
— И что за существо? – наконец, не выдержал кто-то.
— Как оно выглядит-то, хоть?
— А пусть Дэннер расскажет, – неожиданно выдал Эланденор. Он отступил в сторону, всё ещё глядя куда-то вниз – похоже, был не на шутку взволнован. Упомянутый Дэннер даже не потрудился подняться.
— А вот в этом, как раз, и заключаются наши трудности. В прошлый раз он провёл меня за нос, обернувшись Аретейни. Когда убивал младенца – могу поспорить, прикинулся Эндрой. Так что, в любой момент к любому из вас могу явиться, к примеру, весь такой натуральный я и оттяпать голову мечом. В связи с этим рекомендую придумать что-нибудь вроде паролей, для проверки.
Поднялся недовольный шум.
— И как его ловить?! – громче всех выделился Кэссин. – Кто будет этим заниматься?
— А кто у нас тут весь из себя сильный? – парировал Эланденор. – Значит так, Дэннер, Хельга, Кэссин – проверьте народ. Азариэль, до своей смены вместе с Маргунд и Меригуаном прочешите долину. Да, браги им не давай...
— Гад ты, твоё величество! – возмущённо завопил Меригуан.
— ...пока работа не будет завершена. Чтобы муха не пролетела! Приступайте.
— А я? – раздался вдруг голосок Дерр. – А мне что делать?
— А ты тоже умеешь? – повернулся к ней Эланденор.
— Волшебствовать умею, – дитя кивнуло и вырастило на ладони тюльпан, подбросило в воздух, где тот и повис. Потом с сосредоточенным видом достало из кармана самую настоящую мышь и оглядело её. – А ещё это... умею видеть, кто где есть... Ну, если знаю, кто или по вещичке.
— Прекрасно, – улыбнулся вождь. – Ну, если хочешь, то помоги.
— Товарищи...
Все обернулись. Аретейни стояла посреди поляны, подняв руку с конвертом. Она побледнела, но держалась достойно.
— Это от Хорлонда.
Уже развернувшийся к очередному товарищу Дэннер одним прыжком оказался рядом с ней и выхватил конверт.
— «Оборотня здесь нет, – сильным, звонким голосом прочёл он. – Я обращаюсь к крылатой: подчинись, пока не поздно, и все твои друзья будут в безопасности. Портал на выходе из ущелья. Даю тебе ровно сутки. Подумай.» Всё. – Дэннер швырнул письмо в костёр. – Надоел. Маргунд, помоги его замочить уже.
— А что я? – развела руками ведьма. – Я не имею права покидать лагерь, я тут за защитой слежу. Поэтому и портал снаружи.
С этим Дэннер поспорить не мог.
Аретейни, побледневшая ещё больше, но решительная, вдруг поднялась и попыталась куда-то направиться под шумок.
— Ку-уда? – ухватило её за рукав дитя. – Ну-ка, не мути. С беглецами по военному времени, знаешь, чего бывает?
— Я не беглец, – возразила Крылатая.
Дитя выразило своё мнение, презрительно сплюнув ей под ноги.
— Выпить бы...
Аретейни уставилась на юное создание.
— Всё просто, – сказала Дерр, проигнорировав её взгляд. – Надо этого... Хорголда того.
— Что «того»?
— Решить.
— Решить-разрешить… как?
— Пером.
— И как к нему подобраться?
— Пф, – фыркнуло дитя.
— Слушай, – сказала тогда Крылатая, – мы тогда втроём с ним не смогли справиться. Он слишком силен. И времени у нас нет. Пока мы будем его искать, он никого в живых не оставит. Дай мне уйти. Просто дай мне уйти и сделать то, что я должна.
— Фиг тебе, – отрезала волшебница. – А че его искать – мы ж знаем, где он. И леталка, вон, есть.
— Что есть?
— Леталка. Он мутный. А мутных завсегда сделать можно, – авторитетно сказало Дерр.
— Дерр... – Аретейни устало присела на камень, опустив голову. – Мы не успеем. Не по зубам нам Хорлонд. Я пойду, ладно? А то у меня смелости не хватит...
— Сидеть, – сурово повелела волшебница. – Тада на пару пошли. Ага?
— Ты-то ему зачем? – удивилась Ласточка. – Он меня ждёт. Может... Может, снова астральные пытки устроит... незачем тебе на это смотреть...
Она, сама того не осознавая, радовалась отсрочке и поэтому продолжала разговор. А потом, у Хорлонда... Аретейни вздрогнула. Она знала, что не уступит. И ей, так же, как и Эндре, пришла в голову простая мысль: кто-то должен пожертвовать собой. Так почему не она?
— Я тогда твоему хахалю расскажу, – пригрозило дитя. – Остроухому. Слышь... – Дерр притихла, – а астральные – это как?
— Не надо, – вздрогнула Аретейни. – Он меня не отпустит.
— Это кто кого не отпустит? – появился Дэннер.
— Никто, – быстро сказала Крылатая. – Это мы о своём.
— Батя, говорит, под венец её не отпустит... – кивнуло дитя.
Аретейни вспыхнула.
— Не ходи, – велел Дэннер.
— Не читай мои мысли! – велела Крылатая.
— Запросто, – согласился Дэннер. – Уже не читаю.
— Спасибо.
Дэннер присел рядом и прижался к её плечу.
— Если вы твёрдо решили идти, – тихо сказал он, – держать не стану. Но знайте: от меня вы, в таком случае, не отделаетесь.
— И от меня! – невесть откуда очутилась рядом Эндра, старательно прячущая покрасневшие глаза.
— Товарищи, – всхлипнула Аретейни, глядя на всех по очереди широко раскрытыми умоляющими глазами. – Ну не стоит... а? Пожалуйста...
— Засохни, – строго сказало дитя. – И не мути. Достанем Харгалда.
— Хорлонда, – машинально поправил Дэннер.
— Это он мою дочку... – глаза Эндры потемнели.
— А если портал остальных не пропустит? – задумался Дэннер. – Ещё отправит куда-нибудь... Меня-то он точно примет. И Дерр тоже. А вот как насчёт Эндры?
— А... А что я? – не поняла Эндра. – Почему меня?
— Потому что нужна ему Аретейни, – пояснил Дэннер. – А мы с Дерр – так, на сладкое. Насчёт тебя он ничего не говорил.
— Его трудности! – вскинула голову эльфка. – Я ему... я... я...
— Что, отомстишь? – усмехнулся командир.
— Нет. Но я с вами.
— Не надо! – вскочила Аретейни. Впрочем, она тут же обессиленно опустилась обратно на камень. – Я не хочу... Он уже чуть не убил Дэннера. Я лучше одна как-нибудь.
Дэннер не выдержал, опустившись на траву, спрятал лицо у неё на коленях.
— Нет, – сдавленным голосом проговорил он. – Сама меня выбрала – так теперь не гони. Я не смогу снова потерять тебя... ласточка...
— И я не смогу тебя потерять, – ответила Аретейни, растерянно гладя и перебирая тяжёлые темно-медные пряди. Голос медленно обретал твёрдость. – И Эндру. И Дерр. Поймите, я хочу отгородить вас от опасности, и поэтому иду.
— Нам тут мутнее будет, без тебя, – сказало дитя.
— Никуда ты одна не уйдёшь! – рявкнула Эндра, которую «ласточка» резала положительно, хуже инквизиторских ножей. – Я иду с тобой, и баста. Если я подохну, значит, так тому и быть. Мне всё равно. Ясно?
— Мутно ей, – догадалось дитя.
Остроухая тяжело вздохнула.
— Просто... тут меня ничто не держит. У меня ничего не осталось...
— А мы? – спросил Дэннер.
Эндра сверкнула глазами и едва поборола в себе вдруг возникшее острое желание залепить ему пощёчину.
— Хватит, – повторила она.
— Хорошо, – согласился Дэннер. – Ну, так, что, дорогие мои товарищи, у меня для вас потрясающая новость, и знаете, какая? А вот такая: никто нас никуда не отпустит. Мы не сможем при всём желании уйти незаметно.
— Ура, – мрачно сказала Эндра. – И что теперь делать?
— Есть у меня идея. – Глаза Аретейни оживлённо заблестели. В критических ситуациях она соображала быстро. – Только вы все должны мне помочь...
— А то! – даже возмутилась Дерр. – Какая идея?
— Значит так. – Крылатая заговорщицки стянула их в кружок и сообщила: – Я должна отрастить крылья. А потом – прыгнуть в каньон...
— Разобьёшься! – усмехнулся Дэннер.
— Не разобьюсь! – обиделась Аретейни. – Ты меня недооцениваешь. Я хорошо летаю.
— В бою – может быть, – не стал спорить командир. – Но не в мирной ситуации. Твой Дар отнюдь не универсален – захотел и порхаешь за птичками. Это всё же… не заказные способности.
— А вы мне что-нибудь расскажите! – нашлась Аретейни – Я представлю – и...
— Попробуем... Но я уверен, что не получится. Это не от твоих эмоций зависит, – резонно возразил Дэннер.
— А мы постараемся, – отрезала она. – Вот только дождёмся ночи, чтобы народ тут не заметил случайно.
 
 
 — … «Или ты мне расскажешь, где они прячутся, или пеняй на себя!» – гневно вскричал Король. «Я ничего тебе не скажу! – гордо отвечал ему менестрель. – Можешь делать со мной, что хочешь!». И отважного менестреля казнили, потому что он так и не рассказал Королю, где прячется королевская сестра – его мятежная возлюбленная...
Эндра перевела дыхание. Аретейни мрачно чертила по земле шарж на Короля, прижавшись к плечу Дэннера. Дитя хлюпало носом. Дэннер, в свою очередь, методично набивал трубку табаком.
— Н-ну как? – осторожно осведомилась эльфка.
— Мутно! – исчерпывающе ответила Дерр.
— Ну, вы же требовали что-нибудь этакое.
Аретейни повела плечами. Крыльев не было. Она вздохнула.
— Видимо, это не совсем то...
— А по-моему, ничего не выйдет, – скептически заметил Дэннер.
— А ты ещё мутнее могешь? – спросило дитя.
— Могу, – кивнула Эндра. 
 
 
— … «Не убивай меня, пожалуйста!» – умоляла его девушка, и из её прекрасных глаз потоком хлынули слезы. Но он, не слушая, схватил её за волосы и потащил...
— Куда? – ввернула Дерр.
— Гм... В спальню. Не перебивай. Так вот. Он потащил её в спальню. Она сопротивлялась и билась, как пойманная птица. Он швырнул её на постель и сам набросился на неё, подобно зверю, и стиснул хрупкий девичий стан, чуть не ломая кости, и надру...
— Ладно, довольно, – перебил Дэннер. – Не работает оно.
— Больше идей нет? – устало поинтересовалась Крылатая.
— Твоя краса захватывает дух, я утешения ищу у шлюх, – прокомментировал Дэннер Эндрин рассказ. – Ах, как боюсь я подцепить заразу – уж лучше завалю тебя я сразу!
Рыжая вспыхнула до ушей и сверкнула глазами.
— Дурак...
Аретейни прыснула.
Командир пожал плечами.
— Не подействовало? – невинно спросил он. – Тогда... вам письмо.
— Чего?
Вместо ответа Дэннер помахал знакомым беленьким конвертиком.
— Распишитесь. Или прочесть?
Аретейни зло сцепила зубы. Дэннер вздохнул и привычным движением вскрыл конверт.
— «Даю тебе ещё сутки на выход из долины». Замечательно. Добрый какой! Скидочку сделал, щедрая душа... – Он резкими движениями сложил из письма журавлика и запустил в каньон.
— Может, он потом ещё сутки накинет? – усмехнулась Эндра. – Что-то тут не то... Чего он тянет...
— Не знаю, – вздохнула Аретейни. – Но он как-то понял, что у нас трудности.
— Быстро соображает, – усмехнулся Дэннер. – Портал просунуть не смог, а понять, что здесь стоит блокировка – не понял.
— Что будем делать?
— Не знаю, – задумчиво протянула Крылатая. Ею вдруг овладела какая-то апатия. Будто она смотрит на все со стороны. Будто бы и не ей предстоит переупрямить Хорлонда. И даже пытки уже не пугали. – Давайте просто вернёмся и подождём, – предложила она. – А там, в спокойной обстановке, что-нибудь, да придумается.
— Логично. – Дэннер отрешённо смотрел на закат, но руки его при этом увлечённо выламывали друг дружке пальцы. – Раз так – предлагаю напиться. Не сильно, а чтобы отвлечься.
Всё ещё хихикающая над похабной частушкой Аретейни уставилась на него.
— На тебя не похоже, – заметила она. – Слушай, а это вообще, ты?
— Я же не говорю – составим компанию Меригуану! – сказал командир. Услышав второе замечание Аретейни, он выразительно покрутил пальцем у виска. – Алкоголь поможет кое-кому прийти в себя. В разумной дозировке!
— Знатно, – кивнуло Дерр. – Вот и я про то же самое.
— Это ты на кого намекаешь? – подозрительно покосилась на Дэннера Эндра.
— На всех, – отрезал тот.
— Хм... Ну что же... – протянула Аретейни. – Пойду клянчить у Меригуана брагу. Мне он точно даст.
— Пожалеет, – сказал Дэннер.
— Не-а, – улыбнулась Аретейни, помотав головой. – Он со мной всегда делится. Даже деньгами!
— Деньгами?! Меригуан?! – уставился на неё Дэннер. – Вот это да! Ну, хорошо. Через час у источника. Пойдёт? 
 
 
Меригуан расщедрился аж на целый бочонок. Маргунд от себя накинула ещё и вина – по её мнению, бочонок не даст должного эффекта. Едва завидев друзей, довольная Аретейни радостно помахала рукой. Грохнула на землю сумку Дэннера и торжественно извлекла из неё «дары». Ей было приятно просто забыть на время обо всем и вот так вот посидеть с друзьями у костра. Она вообще становилась устойчивой к мрачным мыслям при виде Дэннера. Тот имел ещё одно замечательное свойство – его присутствие давало ощущение надёжности и спокойной уверенности в своих силах.
— Вот, – сказала девушка. – Еле дотащила.
Дерр подозрительно прищурилась и вдруг, резко протянув руку, ухватила сумку. Та весила не более двух-трёх килограммов. Тут Дэннер отобрал сумку обратно и достал из неё лютню. Лютня весила чуть больше.
— Колдовство... – протянула Дерр.
— Наука, – машинально поправил Дэннер. – Алхимия.
— Черные говорят, – сообщила Дерр, – нельзя так делать.
— Чего ещё «нельзя»? – осведомился Дэннер.
— Много чего...
— Вот поэтому мы здесь и торчим, а люди гибнут, – отпарировал Дэннер.
— Ну, хватит! – прикрикнула Эндра. – Развели демагогию. Давайте сюда лютню – или пойте сами уже!
— А можно?..
Все удивлённо обернулись. Лютню взяла Аретейни. Смущённо улыбаясь, подстроила на слух, пробежалась пальцами по струнам, сыграла, разминаясь, несколько разномастных мелодий. Помедлила, собираясь с мыслями, рассеянно перебирая струны – и запела. 

Не горит, не тревожит, не бьётся крылом,
Серо, пусто, и холодно, вроде бы.
Я не стану скорбеть, сожалеть о былом,
Но, прошу вас, верните мне Родину!

Гордый, сильный народ, свет великих побед
Со страниц старых книг тлеет отблеском
Как погасший костёр. И смирился, поник,
Умирает с пугающей скоростью.

Говорят, что возврата нам в прошлое нет,
Но зачем возвращать, что потеряно?
Впереди много темных, безрадостных лет,
Ну а счастье - увольте! Зачем оно?

Мы сдались. И детей своих в замкнутый круг
Загоняем, порочим родителей…
Нет понятия «честь», нет понятия «друг»,
Ни Наставника нет, ни Учителя.

Как же так это вышло - славных предков сыны
Умирают по собственной глупости?!
Чтобы нас покорить, уж не нужно войны -
Все покорны, не с детства, так с юности.

Кто-то нас победил?.. Или нрав наш таков?..
Нет. Мы падалью стали, хоть не были.
Слишком верили, слушая наших врагов,
Вот и сделались, бедные, небылью.

Поколенье рабов, стадо глупых овец,
Покорённых, «смиренных-юродивых»,
Мёртвый пепел на месте горящих сердец,
Умоляю: вернём себе Родину!

Голос у неё оказался сильным и чистым. Эндра с Дэннером машинально отметили сбой мелодии в первом куплете и узкий диапазон, но затем заслушались. Аретейни пела смущённо и неуверенно, но зато от самого сердца. И это с лихвой компенсировало все недостатки опыта.
Как-то сразу стало понятно, кому посвящена баллада. Аретейни опустила инструмент и передала его Эндре.
— Ну... вот... – пробормотала она, испугавшись всеобщего молчания. – Ну... дрова прогорели, я сейчас вернусь.
Она встала – очарование как-то сразу разрушилось. Остальные встрепенулись и переглянулись, пытаясь сообразить, где же находятся.
Вернулась Аретейни с охапкой валежника, пустили по кругу братину.
— Могешь... – заключила Дерр. – А чего сразу не сказала?
— Да не умею я... это я так...
— Благодарю тебя, ласточка, – тихо произнёс Дэннер. Он встал и медленно отошёл от костра, за пределы круга света. И очень долго не возвращался.
Брага оказалась довольно крепкой – уже через пару кругов у Эндры с Аретейни основательно прибавилось веселья. Дерр пропускала очередь, сидя с кружкой вина. Дэннер, похоже, всё-таки решил напиться, однако у него не очень-то получалось. Дружеская посиделка с костром, песнями и разговорами продолжалась, но не приносила ровным счётом никаких полезных мыслей.
Аретейни задумалась, правда ли, что в критической ситуации, когда ей угрожает неминуемая смерть, крылья вырасти не способны? Отчего они вообще появляются, и куда потом исчезают? А может, всё-таки стоит прыгнуть с обрыва?.. Дэннер сказал – разобьёшься...
Аретейни вскочила.
Точно! И как ей это раньше в голову не пришло! Разобьёшься. Как просто: нет человека – нет проблемы! Тогда Хорлонд точно отстанет от её друзей, ему ведь уже никакого резона не будет! Пользы от неё всё равно не ахти – не жизнью, так смертью она её принесёт.
Вот только...
Она поднялась и, извинившись перед остальными, направилась куда-то в темноту. Решение крепло с каждым шагом.
Выход. Вот он где, выход. Так просто. Всё гениальное просто – или как там...
Кто-то должен пожертвовать собой.
Но почему сейчас?! Почему именно сейчас, именно в тот день, когда она нашла своё счастье… Навернулись предательские слезы, она сорвалась на бег и легко понеслась по узенькой горной тропке; здесь деревья и трава уступали место древним, вечным скалам. Встречный ветер на бегу сушил слезы, каменная тропка уносилась под ноги. Пошёл дождь, и первые крупные капли холодными кляксами упали на лицо. Аретейни остановилась. Она всегда любила дождь. Грозу. Это восхитительное, завораживающее своим величием, буйство стихий. Ветер. Ливень. И сердце замирает от восторга, и хочется прыгать и плясать под дождём, совсем по-детски, подставляя лицо холодным струям.
Она без сил опустилась прямо на камни. Словно последний раз сама природа решила сделать ей прощальный подарок. Больше она этого не увидит...
— Боги! – прошептала она, глядя вверх, в грозовые тучи. Струи ливня ласково холодили горящие щеки. – Боги... Я знаю, вы меня слышите! Может, вы и не одобрите мой поступок, но у меня нет другого выхода... – Она снова уронила голову, теребя подарок богини на шее – веточку-талисман –  и продолжая молитву. – Подскажите, что мне ещё делать? Я не хочу умирать... Это больно – умирать... я боюсь... мне страшно... боги...
Небеса молчали. Молния сверкнула прямо над головой – и в этом ирреальном, холодном свете привиделась ей вдруг величественная колесница, запряжённая могучими конями, и дробь их копыт оглушила громом.
Вспыхнуло – и погасло, будто бы и не было ничего. Сверкнул топор на поясе Управляющего – и колесница унеслась дальше. Гроза отступала вслед за ней.
Аретейни вскочила. Она больше не плакала. Она рассмеялась, раскинув руки, и закружилась на месте в радостном танце.
— Благодарю, Владыка! – прокричала она, резко останавливаясь на краю уступа. – Теперь я не боюсь...
— Ласточка!
— Дэннер!
— Вот ты где! – он бросился к ней и крепко обнял. Аретейни счастливо уткнулась носом ему в плечо, улыбаясь. – Мы беспокоились. Куда тебя унесло?
— Знаешь... – доверительно прошептала она. – А я Владыку грома видела!
— А мы не видели, – улыбнулся Дэннер. – Давно такой славной грозы не было.
— Нет, – замотала головой Аретейни. – Я видела его колесницу!
— Хорошо. – Дэннер подхватил её на руки и понёс к лагерю. – Я верю. Только нам пора, нечего тут гулять, ещё сорвёшься.
— А... где все?
— Как так – где, – удивился Дэннер. – Под дождём сидят, тебя дожидаются!
— Но костёр в той стороне.
— Верно. То, что осталось от костра, действительно в той стороне. А это была ирония.
— А-а... – она доверительно прижалась к нему. – Тогда пошли. Только я спать не хочу, можно, я ещё погуляю?
В груди снова отяжелел давящий ком. Как же страшно, боги... Как же не хочется умирать!
Хорлонда не победить...
— Ты чего? – Дэннер уловил резкую перемену настроения, остановился и поставил её на землю. – Всё, я тебе не кобыла. Дальше пешком топай. Здесь не опасно даже для тех, у кого шило в одном месте, – сообщил он. – Так что случилось?
— Я... ну... составь мне ещё компанию, а? – «Да уж… подумала Крылатая. Придётся его спаивать, а не то ничего не получится. Эх, Дэннер... прости заранее за женское коварство.»
— Ну хорошо, – легко попался на удочку командир. Он шагнул вперёд и почему-то замер на несколько секунд, глядя на её лицо. – Составлю. Только не под дождём. Чердак свободен – если уж тебе так хочется напиться.
Аретейни стало стыдно. Но ненадолго.
На деле споить Дэннера оказалось не так-то просто. Пару часов спустя Аретейни уже ни на что не надеялась, и волей-неволей начинала думать, что права Эндра – алкоголь на эльфов не действует. Хотя Дэннер, вроде как, не эльф, но соответствующая кровь в его жилах течёт, всё-таки. Течёт и никак не желает травиться крепкой брагой, и Ласточка загрустила окончательно. Он не отпустит – а идти надо.
А потом ей вдруг сделалось всё равно. Ну и ладно. Уж как-нибудь она улизнёт... а пока можно не думать об этом.
Нет, разве это справедливо?! Именно сейчас, почему не днём раньше?! Как же не хотелось с ним расставаться... Больше всего она боялась не смерти – а разлуки. Дэннер...
Она обняла его и едва не разрыдалась снова. Сдержалась. Он-то за что должен мучиться?..
Сама не заметила, как приникла к его губам и крепко обхватила за шею. Дэннер вздрогнул и подался, было, назад, но Аретейни не отпускала.
— Ты не думай, – прошептала она, – я всё знаю. Всё-всё. И про опасности можешь мне даже не расписывать. Я никого не боюсь.
— Послушай, я...
— Замолчи, Дэннер. Раньше надо было думать. Теперь у тебя пути назад нет, ты слово дал! По обычаю нашего народа жена поднимается на погребальный костёр вместе с мужем. И если инквизиторский костёр станет для тебя погребальным – что ж, значит, так тому и быть. Я тебя выбрала – и я знала, на что иду. И я чту Правду богов. Можешь сколько угодно обо мне заботиться, а всё одно – не жить мне без тебя! Ясно? Не жить! Это мой выбор и моё решение.
Дэннер растерялся от такого напора. Да и что тут можно возразить… Дыхание перехватило. Аретейни... Вот она, её слабость и беспомощность – твёрже стали обернулась. И ради кого?! Ради него? Не верится... не может такого быть. Он и сам её не отпустит. Никогда.
— Эй... ты чего?! Ну, прости... Дэннер... это слезы, что ли?
— Это дождевая вода с твоих волос попала.
— Слезы... Дэннер...
На щеках Аретейни вспыхнул яркий румянец, она принялась гладить его дрожащими руками и целовать, быстрым шёпотом повторяя те самые, желанные слова, которые заставляли сердце биться быстрее; прохладной волной скользнул по лицу мягкий шёлк её волос, тёплое дыхание пьянило сильнее браги, глаза сияли из-под полуприкрытых век. Это было странно и непривычно – чувствовать, что его любят, действительно любят, и не кто-нибудь, а та, что стала единственной радостью, единственным лучиком света. Неужели, это правда с ним и правда – не сон? Так не бывает...
Да пропади всё пропадом! Дэннер обнял её в ответ, резко, решительно, дёрнув ворот рубахи. Ну и пусть, ну и пожалуйста! К чёрту их всех! Никого он не будет больше бояться. В жизни есть только одно действительно важное – она рядом, и она его любит. А он любит её.
— Ласточка… 

 
 
Всё. Пора.
Аретейни осторожно выбралась из-под руки Дэннера и вздрогнула от почти уже утихшей боли. Разумеется, она не раз и не два слышала, что с девичеством расставаться тяжело не столько по моральным причинам, сколько по очень даже физическим. Ладно... всё равно недолго ей осталось, чего уж теперь.
Взглянула на Дэннера – и стало ещё тяжелее уйти. Сейчас он был до боли родным.
Нет, он-то – чем такое заслужил?! За что ему снова столько боли?!
— Прости... – сдавленно прошептала Аретейни, осторожно поправляя выбившуюся темно-медную прядь.
— Что? – моментально проснулся Дэннер. – Что-то случилось?
Проклятие, ну почему он так чутко спит?!
— Не... я сейчас...
Но Дэннер разглядел выражение её лица и ухватил за руку, с тревогой глядя в глаза.
— Ты чего? Я тебя обидел, да?
Да разве же он может её обидеть?..
— Нет-нет, – поспешно заверила Крылатая. – Всё хорошо. Я сейчас приду.
— Ладно. Возвращайся скорее.
Держись, Аретейни, держись.
— Хорошо.
 
 

Вот и обрыв. Ещё шаг. Ещё...
Разум заполнила одна только мысль – жить!
Жить – до конца света, до конца вечности, жить, до боли, до одури, только жить! Упрямый разум ни в какую не соглашался мириться с тем, что ему сейчас предстоит погаснуть. Навсегда.
Удивительное слово! – отвлечённо подумала Аретейни. То вселяет надежду – то ужас. Слово-перевёртыш. Перевёртыш... Чтоб тебя, Хорлонд!
Мысли путались. Жить... Как просто – всего один шаг. Удивительно устроена природа! Живое существо, человек – настоящее чудо, совершенный, безупречный, сложнейший из механизмов! И такой хрупкий. Чудо погибнет, и смерть чуда на расстоянии одного шага.
Аретейни остановилась на краю каньона, уговаривая себя сделать этот, последний, шаг.
Оказалось, нет, не просто! Этот, последний, шаг – самый сложный.
Обманчиво-короткий и бесконечный.
Прости, Дэннер. Прости за новую боль, за очередную потерю. Прости – если сможешь когда-нибудь простить.
— Хорлонд! – заорала она во всю силу лёгких, глядя в скрытую туманом панораму под ногами. – Чего ты от меня хочешь?! Я не могу выполнить твои условия! Даже если очень захочу – меня не пропустит охрана! Я тебе не позволю трогать их! Никого! Слышишь! Да будь ты проклят, Хорлонд!
Злость придала сил. А она-то боялась, духу не хватит! А вот и хватит! Получай, Хорлонд! Не ожидал такого?! А вот тебе!
— Стой! – Дэннер с разбега ухватил почти уже свалившуюся подругу, не удержал равновесия, и оба полетели на землю, кубарем скатившись к краю уступа. Дэннер затормозил падение, в кровь сдирая руки о камни – но затормозил.
— Отпусти! – извернулась Аретейни. Дэннер вскрикнул, выворачивая запястье – хрупкое равновесие снова нарушилось.
— Что там насчёт погребального костра? – голос оставался спокойным, изумрудно-зелёные глаза смотрели тепло и ласково. – Хочешь умереть? Я тоже чту Правду. Мне не жить без тебя.
— Как ты догадался?
— Это несложно.
— Ты же всё понимаешь.
— Прекрасно. Я отпускаю камень. Но от тебя не отцеплюсь. Готова принять смерть? Тогда вместе. Вместе до конца. Один. Два...
 
 

— Эланденор!
Стук в дверь.
— Эланденор, открывай, чтоб тебя вши заели!
Ночь. Гроза. Кто это пожаловал?
В дверь продолжали яростно барабанить.
Эланденор стряхнул с себя остатки сна, натянул одежду и открыл дверь. На пороге стоял мокрый, измученный гонец.
— Вот, – сказал он, протягивая письмо. – Донесение из Эмберрина.
Вождь выхватил тубус, зажёг лампу, принялся быстро читать. Гонец сидел на подоконнике.
— Ого, какие новости, – вполголоса пробормотал Эланденор. Он усмехнулся, дочитал и повернулся к курьеру.
— Отдохни и поешь. С утра отправишься в путь. Передай на словах: я согласен. И ещё мою благодарность. Они поймут.
— Можно идти?
— Да.
Гонец ушёл. Эланденор упал на кровать и улыбнулся, глядя на потолок.
— Бывают в жизни светлые полосы...
 
 
 
Не спалось. Ночь была какая-то шальная. Сперва ушла Аретейни, потом Дэннер. Дитя всё ещё сидело над кружкой с вином, о чём-то глубоко задумавшись. Потоки воды залили костровую яму. Крупные капли текли по лицу, как будто смывая хмель.
— Пошли, а? – встрепенулась Дерр, похожая на мокрую птицу.
— Ты иди, а я ещё погуляю.
— Точно. – Дитя устремило на неё взгляд внимательных и совсем не хмельных глаз. – Тебе мутно?
— Да не мутно мне, Дерр. Просто я дождь люблю.
— Ну, ладно, – легко согласилась Дерр, и удалилась спать на конюшню, в сено.
Эндра посидела ещё немного у того-что-раньше-было-костром. И отправилась на своё уже привычное место. Там всё было по-прежнему. Только цветы заливал дождь, и они стали мокрыми, холодными и некрасивыми. Эндра скинула их с могильного холмика и опустилась на колени. Руки тут же увязли во влажной и ещё рыхлой земле.
— Господи, ну, что же мне делать? Наверное, надо уехать, чтобы им не мешать. А я не могу – вдруг с ним что-нибудь случится, а я не узнаю...
Она вздохнула, и вдруг ойкнула и подскочила, потому что кто-то положил руку ей на плечо.
— Раедри... Ох...
— Напугал? – немного смутился молодой человек. – Прости... Ты чего на земле сидишь? Холодно.
Он решительно поднял её за плечи и усадил на камень, предварительно подстелив свой плащ.
— А ты чего не спишь?
— А ты? – прищурился молодой человек, и вдруг обнял её и прижал к себе. – Эх, ты... Любишь его, да?
— Кого? – тряхнула головой Остроухая.
— Не дури. Я же вижу.
Эндра промолчала, потому что сказать было нечего.
— А знаешь, – продолжил Раедри, – ты люби кого хочешь... Но я всё-всё для тебя сделаю. Только скажи.
— А дочку мне вернуть сможешь? – спросила Эндра.
— Нет, – признался он.
— Вот, то-то и оно.
Раедри крепко обнял эльфку.
— Ну, прости.
— Да ты-то ни в чем не виноват. Это ты меня прости.
— За что? – удивился он.
— Я тебя только мучаю.
— Ерунда какая. Ты – самая лучшая на свете, как ты меня можешь мучить?
Они сидели ещё долго. Просто сидели молча. Постепенно дождь стих. Эндре вдруг стало как-то... мутно. Просто захотелось выть, как будто у неё было что-то, а потом оборвалось. Как будто отняли что-то зыбкое, призрачное, но очень дорогое.
В это же время на чердаке Аретейни, обхватив Дэннера за шею, смотрела своими большими увлажнившимися глазами в его – зелёные.
Эндра вцепилась в рукав Раедри и застонала.
— Ты чего? – испугался он. – Тебе плохо?
Эндра только замотала головой. Дождь ещё накрапывал, и потому не очень заметно было, что у неё из глаз льются слезы.
— Ну и плачь, – сказал Раедри, не уточняя, что стало причиной её слез, – легче станет. А я тут, с тобой. Ты не бойся...
И она плакала. Плакала долго, пока слезы не кончились и глаза не высохли сами собой. Она не знала, сколько они ещё сидели. Но она была благодарна Раедри, за то, что он от неё ничего не хочет, ничего не требует и ни за что не укоряет. За то, что он просто рядом.
Вдруг её снова подбросило.
— Раедри!
— Что?! – даже отшатнулся тот.
— Пошли! Пошли скорее!
И Эндра потянула его в горы. Зачем ей понадобилось туда глубокой ночью, да ещё и в такую погоду, она не знала.
— Идём-идём быстрей!
Они бежали изо всех сил, спотыкались, скользили по камням, один раз едва не сорвались в пропасть, но ни разу не остановились и не замедлили шага. Эндра упрямо тянула Раедри вперёд, и торопилась так, словно от этого бега зависела её жизнь. Наконец, вынеслись, задыхаясь, на самый край каньона.
— ...Тогда вместе. Вместе до конца. Один. Два...
— Дэнне-ер!!
— Три, – выдохнул Дэннер как раз в то самое мгновение, когда Эндра и Раедри, оскальзываясь, слетели на последний уступ. Эндра поскользнулась, Раедри, пытаясь перехватить её за руку, упал вместе с ней. В тот самый момент, когда Дэннер отпустил камень, тонкая рука Эндры протянулась к его руке – пальцы машинально сомкнулись, обхватив пустоту. Эндра же не удержала равновесия и съехала к самому краю, в последний миг извернувшись и уцепившись за какой-то кустик, сдирая ногти. Уступ вдруг подался – верхний пласт наноса, подмоченный ливнем, плавно, словно нехотя, поехал вниз. Время невообразимо растянулось. Каждое мгновение казалось вечностью.
— Эндра-а-а!! – Ладони Раедри скользнули по мокрому песку, перемешанному с каменной щебёнкой. – Эндра...
Он не верил. Не хотел верить. Разум отказывался принимать очевидное.
Он сам не заметил, как уткнулся лицом в холодный мокрый песок, задыхаясь от судорожных, беззвучных рыданий. Нет. Он просто спит. Это сон! сон! Проснись, Раедри, проснись! Просыпайся же, ну! Давай же!
Над горами медленно вставал рассвет. Солнце вынырнуло, казалось, совсем рядом исполинским огненным шаром, окрашивая ледяные вершины в багровые тона... словно всё вокруг залило кровью... кровью его друзей... Молодой человек невольно стиснул голову обеими руками, пытаясь остановить собственные мысли.
Надо встать. А он не может встать. Не хочет. Потому что за этим неизбежно последует жизнь. Жизнь ли? Без неё – зачем ему теперь жить? Лучше смерть... покой. Забытье.
— Раедри! Помоги...
Белоснежные крылья тоже казались окрашенными кровью. Кровь алыми искорками в рыжих волосах Эндры и Дэннера.
— Раедри! Скорее! Уснул, что ли?! Я их не удержу больше!
Рука сомкнулась на запястье, Аретейни едва не выпустила Дэннера. Тот, к счастью, вовремя ухватился за трещину в камне, легко подтянулся и оказался в безопасности. Затем велел Раедри:
— Хватайся за ремень.
Но молодой лорд Кеттер всё ещё никак не мог прийти в себя. Он с трудом сумел приподняться на руках и помотать головой, растерянно глядя на Дэннера.
— Быстро! – прикрикнул командир повстанцев, чем таки заставил Раедри подчиниться, а сам занялся вытаскиванием Эндры.
И только когда все четверо уселись на безопасном расстоянии от края, Раедри наконец-то осознал, что произошло.
— Вы... вы живые... – выдавил он.
— Лично я в этом сомневаюсь, – отозвался Дэннер, неделикатно хлопая по щекам Эндру. Остроухая встрепенулась и пришла в себя.
— Ой! Мы что, умерли?
— А вам всё не терпится.
Раедри кинулся к Эндре, сгрёб её в охапку и зарылся лицом в её волосы.
Дэннер ободряюще улыбнулся Аретейни. Он сидел на камне – весь в ссадинах, рубаха разодрана, рука подчиняется плохо. А в глазах – только тепло. И спокойная уверенность: всё будет хорошо. Она всё-таки обрела крылья. Она смогла.
Аретейни вдруг ощутила себя предательницей. Она-то думала, погорюет пару месяцев и забудет. Разве она способна вообще кого-то долго беспокоить? Больно, разумеется, но с какой стати о ней-то долго печалиться?
«...Готова принять смерть? Тогда вместе. Вместе до конца. Один. Два...»
Спокойный взгляд, уверенный голос. Он готов был умереть. Храбрый не тот, кто не ведает страха. Храбрый – тот, кто ведает страх, и всё равно – не отступает. Нет, не заслужила она его жертвы. Недостойна его любви.
Аретейни не выдержала – кинулась в ноги, разрыдалась. В который раз за последнее время?
— Ну что ты?.. Снова плачешь... Ты же у меня сильная, ласточка... зачем плачешь? – Дэннер обнял её и крепко прижал к себе. Умереть надумала, значит? Ох, Аретейни... Думала, он от неё отступится в решающий момент.
— Прости меня!.. Дэннер, прости... прости...
— Прощаю. Всё хорошо. Мы живы. У тебя получилось. Ну, довольно уже... не плачь...
Солнце, наконец, взошло, пригрев первыми тёплыми лучиками. Было свежо и прохладно после грозы, и им, может, вовсе не показалось, что стало легче дышать.
«Замолчи!» – мысленно взмолилась Эндра, снова услышав «ласточку». «Если он ещё раз скажет это слово, то уже я брошусь с обрыва...» – подумала она. И вдруг ойкнула и одёрнула задравшуюся выше колен юбку.
— Раедри... Ну, ты чего... – смущённо пробормотала она.
Кеттер тотчас выпустил её из объятий.
— Прости...
Он некоторое время смотрел на Эндру. Восходящее солнце ярко подсвечивало её волосы, делая их ещё рыжее. Они так сильно контрастировали с черным траурным платьем, создавая почти драматическое ощущение некоего несоответствия, что ему очень захотелось снова прижать её к себе и никогда не отпускать, уберечь ото всего. Он вдруг даже разозлился на Дэннера – как можно не замечать, что она тебя любит и что из-за тебя льёт слезы. Раедри пообещал себе, что больше никогда не позволит ей плакать и непременно сделает так, чтобы она улыбалась.
— Раедри, ты чего? – Остроухая потянула его за рукав.
— Эндра... – Раедри очень галантно взял её за руку и поцеловал кончики пальцев. – Ты самая красивая женщина на свете. Лучше всяких дам в кружевах и в шелках. Я их много видел. Ты лучше всех. Если бы я сразу понял, что... – он тряхнул головой. – Я был такой идиот – смотрел, как отец тебя мучает, и ничего не делал...
— Ты же сделал! – возмутилась Эндра. – Ты мне сбежать помог!
— Нет. – Раедри покачал головой. – Я сам тебя не понял... – Он помолчал немного и добавил:
— Извини...
— Это мне надо у тебя просить прощения, – качнула головой Эндра. – Ты из-за меня с отцом рассорился. Ты же наследник... вот...
Раедри фыркнул. Отец. Родная кровь. А часто ли он вообще ощущал себя его сыном? Ох, навряд ли. У Дэннера хоть вообще отца нет. А у него – есть отец, и нет никого. Из него воспитывали аристократа. А ему с детства не хватало отца, именно отца, как у других, простых детей. Его отец всегда был холодным и чужим. И жестоким...
Разве до ссоры у него был отец?
— Ну и ладно, – вслух сказал он. – Мне-то что. Ты вообще в этом не виновата – я с ним с самого начала в ссоре. А наследство? – он вдруг внимательно посмотрел на неё и усмехнулся. – Эндра, а ты знати много видела?
— Ну, да, – даже удивилась Рыжая, – порядочно. А что?
— Ну, вот, – резонно заметил Раедри, как будто это «ну вот» было исчерпывающей характеристикой. – Очень нравится?
— Ну, смотря кто... По мне, так не важно, знатный человек, или, там, эльф, или нет. Главное – какой он, понимаешь? – Эндра обхватила колени руками. Ей вспомнился «первый раз, когда она была дурой». Сиенн, вот, вообще, вождь эльфского народа. Самая, что ни на есть знать. Она вздохнула.
— Нельзя всех идеализировать и ставить на одну планку. Все разные! Знать в большинстве своём, напыщенные лицемерные скорпионы, помешанные на деньгах, власти и чистоте крови, – любезно разъяснил Раедри. – Я вырос среди знати, и достаточно насмотрелся на них. И теперь я не хочу быть таким же, как и они.
— Не любишь ты знать, – улыбнулся Дэннер. – Ох, не любишь.
— А ты любишь.
— Нет. Я согласен с тобой. Взять хотя бы твоего отца... Сейчас ты меня снова вызовешь на дуэль – и будешь прав – но я всё же скажу, что за одну только Эндру ему хотелось голову оторвать. Ты прав, что ушёл оттуда. Хоть мы и не одобряем подобные действия... Но, знаешь, ты поступил правильно. Всё. Вот теперь можешь меня убивать за кровное оскорбление.
— И не подумаю, – пожал плечами Раедри. – Во-первых, потому что ты прав, а во-вторых, потому что меня, всё равно, сделаешь. Я лучше кое-кого другого вызову, – его глаза сверкнули.
— Сделаю... – вздохнул Дэннер. – Ты уж меня прости, у нас оскорбление родни, а тем более, отца с матерью очень сурово карается. Прав, там, не прав – неважно. В таком случае, просто прими мои извинения.
— У нас тоже, – вздохнул Раедри. – Но этот человек мне не отец. Так вышло. Говорят, кровь не водица... Бессмысленно тебя вызывать за него. Я сам его вызову. За Эндру.
Дэннер как-то странно посмотрел на него. Странно – это потому что сложно представить, как смешиваются в одном взгляде понимание и неодобрение. И промолчал.
— Своего отца?! – ахнула Аретейни. – Вот, все вы так. Он, конечно, не образец праведности, но... А я бы многое отдала за семью. За отца. Знаешь, даже за такого. – Она вздохнула. – Лишь бы было, куда и к кому возвращаться...
— В том-то и дело, что мне вернуться некуда. – Раедри вздохнул. – Нет у меня отца. И никогда не было. Был просто кто-то, кто считался моим отцом. Пусть он ответит. За Эндру. И за мою мать.
— А кто твоя мать? – осторожно спросила Аретейни.
— Та, кого он звал шлюхой, – жёстко ответил Кеттер. – Служанка, которая прижила от него ублюдка. Другого наследника не было – пришлось признать ублюдка сыном.
Его ладонь сжалась.
— Ох... Прости. – Аретейни положила руку ему на плечо. На мгновение остальным показалось, что она сейчас добавит «Мутно тебе, да?» но Аретейни, разумеется, ничего такого не добавила.
— Да за что? – удивился Раедри. – Есть, что есть. У меня нет причин это скрывать или стыдиться. – он глянул на Дэннера. – Оскорбление родителей, говоришь, сурово карается? Вот, я и покараю.
— Мать – это святое, – поразмыслив, сказал Дэннер. – Но отец имеет не меньшее значение. Мы так и будем тут сидеть? Я, конечно, понимаю, панорама там, красивая, ветер за скалу не дует, опять же... Но, мне почему-то кажется, что у нас были какие-то дела. Или нет?
Аретейни облегчённо вздохнула. Если к Дэннеру вернулось ехидство, значит, головой он всё же несильно об камень приложился.
— Да, кажется, были, – машинально кивнула Эндра.
— Ты опять на земле?! – возмутился Раедри, вскочил и поставил её на ноги. Отряхнул её платье. Он решил просто заботиться о ней, даже если она и любит другого.
— Ну, я тогда полетела, – улыбнулась Аретейни. – Помереть мне всё равно не дадут, так я полечу. Надо лететь, пока крылья не исчезли. Вот только сбегаю в лагерь, кровь отмою, хотя бы. А то вся расцарапалась.
 
 
 
В общине их встретило выспавшееся дитя. Единственное существо из компании, которое провело ночь максимально продуктивно. Правда, Дэннер и Аретейни тоже успели вздремнуть. Что же до Эндры, то она не спала вовсе. Раедри тоже не спал.
— Ну? – строго спросила Дерр, вытряхивая соломинки из волос. – Мутничали без меня?
— Ещё как! – живо подтвердила Эндра. – Вот эти двое, особенно.
Дэннер вздохнул и отправился собираться. Он уже не спорил с Аретейни. На словах.
А дитя, которому нечего было собирать и которое могло тронуться в путь хоть сейчас, отправилось раздобыть кружку молока в качестве завтрака.
Встретились через час на том же месте.
— Вы уверены? – в последний раз спросила Аретейни.
Дерр фыркнула.
Эндра демонстративно зевнула.
Раедри молчал, глядя на Эндру.
Дэннер усмехнулся и принялся смотреть вверх.
— Тогда я по очереди стаскиваю вас вниз. Лететь будем с передышками, а то так и упасть недолго. Порядок такой: Дэннер, Раедри, Эндра, Дерр. Оттуда... сколько дней пути до ущелья?
— Четыре дня, – ответил Дэннер.
— Четыре дня, – эхом повторила Аретейни, ёжась от холодного пронизывающего ветра. На ней же ничего не было. – Только будьте осторожнее с Хорлондом. Он может убивать и на расстоянии. – Она вздрогнула, вспомнив, как чуть было не потеряла Дэннера. – Пошли.
И они пошли.
Когда Аретейни с Дэннером исчезли за кромкой пропасти, Дерр подползла к краю и выглянула вниз.
— Мутно, – резюмировала она.
— Слушай, – спросил Раедри, – а кто он такой, этот Хорлонд?
— Не знаю, – ответила Эндра. Она успела сменить траурное платье на обычные штаны, рубашку и зелёную тунику, к большой радости Раедри. Так она снова сделалась похожа на себя прежнюю.
— Мутный дядька он, вот, – пояснила Дерр.
— Мутнющий, – кивнула Остроухая.
— Ага, ясно, – сказал Раедри.
Ждать пришлось недолго, Аретейни торопилась, и объявилась достаточно быстро.
— Раедри, – объявила она.
Раедри легко вскочил, на ходу чмокнул Эндру в макушку – та даже не успела возмутиться. Аретейни подхватила его, и они исчезли.
Раедри сразу же понял, почему такая спешка. То есть, вначале ему показалось, что Аретейни всё-таки не удержала его, поскольку они тут же камнем полетели вниз. Ветер засвистел в ушах, воздух обжёг лёгкие, кровь застыла в жилах – но неожиданно падение плавно замедлилось. Они прыгнули на маленький уступчик – в каких-то сантиметрах под ногами разверзлась бездонная пропасть, затянутая белой ватой облаков. Раедри едва не свалился, голова закружилась, в глазах темнело, но Аретейни, мимоходом спросив «Отдышался?» снова подхватила его, и падение продолжилось до следующего уступа.
Так, перепланировками, они и допрыгали до берега реки, грозно бурлящей на дне глубокой расселины. Внизу грохотала и бушевала вода, стремительно проносились вырванные с корнем вековые деревья, с утробным скрежетом ворочались булыжники. Ноги подкосились, и Раедри едва не рухнул в бурлящую пропасть, но тут кто-то обхватил его за пояс и дёрнул назад.
Когда в глазах прояснилось, лорд Кеттер слабо застонал и взмолился:
— Давай передохнем, Аретейни!
В зубы протиснулось холодное горлышко походной фляги, и жидкий огонь обжёг глотку.
— Какая я тебе Аретейни? – сочувственно спросил Дэннер, хлопая его по щекам. – Всё в порядке. С прибытием, Раедри.
Раедри представил, что этакое придётся пережить и Эндре и его чуть снова не замутило. Он закашлялся и уселся на камень.
— Скоростной спуск... ничего не скажешь...
— А ты как хотел?
— Да я что... Бедная Эндра... Ну, и Дерр.
— А знаешь… – Дэннер устроился рядом с ним на моховом ковре. – Это очень хорошо, что ты её так сильно любишь.
— Кого? – не сразу сообразил Кеттер.
— Мою правую руку. Раедри, очнись.
Молодой человек вспыхнул и поспешно отпустил его запястье.
— Очень, – с трудом выговорил он, не глядя на товарища. – Только вот, она любит кое-кого другого... – Раедри не удержался от красноречивого взгляда.
— Да ну. – Дэннер, наклонившись, подобрал сухую веточку и принялся чертить ею по земле. – Интересно, кого же.
— А то не знаешь? – усмехнулся Раедри.
— Нет, – спокойно отозвался командир.
— Значит, ты слепой. Или прикидываешься.
— Довольно. – Дэннер поднялся и подошёл к самому краю расселины, глядя вниз. – Это я обсуждать не намерен.
— Естественно, – хмыкнул Кеттер. – Конечно. Зачем обсуждать такую неприятную тему, как любовь какой-то эльфки, верно? Ты прав.
— Много ты понимаешь. – Дэннер спокойно развернулся к нему. – Чего, интересно, ты от меня хотел? Чтобы я лгал ей? Чтобы мы с ней всю жизнь в глаза друг другу смотреть не могли? Чтобы с каждым днём она чувствовала себя всё более одинокой и несчастной, понимая, что я никогда не смогу дать ей того, что она хочет? Чтобы убеждала себя, что её устраивает ложь во спасение и моя отчуждённость? К тому же, она – эльфка, а я – наполовину человек. Нет у меня вечности. У меня есть всего лишь три отпущенных мне века. Плюс-минус. А учитывая все мои ранения, инквизиторские застенки, полноценной жизнью из них можно считать едва ли первую половину. Она же останется вечно юной. А браки, меж тем, у нас не расторгаются.
Такой судьбой должен был я её наградить? За любовь, за дружбу, за верность. Хороша была бы благодарность! – Он невесело усмехнулся. – Дурак ты, Раедри. – Помолчал и добавил:
— Эндра мне ближе и дороже сестры, которой у меня никогда не было, и больше не будет. И я не намерен так поступать с сестрой. С Аретейни, которую люблю я. С самим собой, в конце концов. С тобой – ведь тебе Эндра небезразлична.
Раедри вздохнул.
— Прости. Конечно, ты прав. Просто я бы сделал всё для неё. Лишь бы она была счастливой. Даже бы другому её отдал. А она, видишь, как... И что мне делать с ней...
— Оставить всё как есть, – посоветовал Дэннер. – Просто будь с ней рядом и не требуй ничего взамен. Это наилучший сейчас вариант.
— Ладно, – Раедри улыбнулся. – Извини. Спасибо тебе.
Он протянул руку командиру, и тот пожал её. Вдруг откуда-то сверху на них буквально свалилась Эндра. Кеттер подхватил её.
— Ну, живая? Дэннер, где там твоя фляжка?
— Не нужно, – улыбнулась Эндра. – Я в порядке.
Глаза у неё восторженно блестели, вся она как-то снова стала живой, весёлой и шальной.
— Да, это точно, – сказала Аретейни перед тем, как умчаться за Дерр. – Вот за что я так люблю полёты! – Она подмигнула Эндре и птицей взмыла вверх. Стремительная и свободная, живая и звонкая, как весенний ручеёк – и, правда, ласточка. И крылья тут вовсе не при чём.
— Жаль, у меня крыльев нет... – весело вздохнула Остроухая, сунула руки в горный поток. – Ой, холодная...
Она весело плеснула ледяной водой в Дэннера и Раедри. Дэннер в ответ запустил в неё шишкой.