II 9 Попутчик

Эндра собирала хворост. Занятие осложнялось ещё и тем, что здешняя растительность представляла собой преимущественно сосны, мох, низенькие кусты с колючками, да изредка вереск. Остальные растения Эндре были неизвестны, и она разумно решила их не трогать. Здесь, в пойме реки, было влажно и тепло; нагромождение обломков скал защищало от непогоды, река приносила с верховьев почву и торф, дожди смывали в пойму песок и обломки сланца, и поэтому растения пользовались дарованной природой возможностью вовсю. Эндру окружал завораживающий, таинственный изумрудный полумрак. Она, казалось, только теперь заметила, насколько прекрасна северная природа. В каждой травинке, каждой веточке сквозил неуловимый дух силы и мужества. Эндра невольно остановилась и погладила красноватую, причудливо изогнутую ветку, запрокинула голову, ища глазами вершину сосны. Воображение нарисовало весь жизненный путь раскидистой красавицы, от маленького, беззащитного побега, хрупких, покрывающихся нежной пушистой зеленью, веточек к... К этакому великолепию. Дерево каждую минуту сражалось за жизнь, сгибаясь от холодного северного ветра, терпеливо и настойчиво взламывая тоненькими корешками вековые залежи гранита, пробиваясь из сумрака чащи к солнечному свету...
Маргунд говорила, что людям есть чему поучиться у природы – особенно здесь, в горах, где суровый климат рождал сильных, выносливых существ – грациозно-опасных снежных барсов, величественных горных орлов или... Или вот эту вот сосну, у которой теперь Эндра заново училась стойкости и мужеству. Все проблемы вдруг показались ей сущей ерундой, детскими играми по сравнению с трудностями одного единственного дерева. Теперь оставалось лишь восхищаться, представляя там, на глубине, в каменных тисках могучие корни – когда-то они с трудом цеплялись за мягкие косички мха...
Она не знала, сколько просидела так, на малахитовом ковре, размышляя.
Ход её мыслей прервала чья-то тяжёлая поступь. Эндра подняла голову.
Невдалеке, между двумя сосенками, замерев в полудвижении, стояли двое. Огромный мохнатый полузверь и дружески положившая руку ему на бок хрупкая светловолосая волшебница.
— Рыжая! – обрадовалась Дерр. – А мы вас повсюду ищем! Тебя вот нашли.
— Дерр?! – удивилась Эндра. Зверь казался каким-то очаровательно-неуклюжим и мягким.
— А то, – кивнуло дитя. – Пошли.
— Куда? – растерялась Эндра, которая никак не могла вынырнуть из омута мыслей.
— Ясно куда, остальных искать. Не мутничай.
Дэннер с Аретейни встретили их на поляне – раскрасневшиеся и довольные.
— Ты чего, весь лес решила собрать? – весело спросил Дэннер. – И как, удалось?
— Весь не надо, – в тон ответила Эндра, сваливая ему под ноги охапку хвороста. – Тут так краси-иво....
Она тыльной стороной ладони, чтобы не замарать лицо землёй, откинула с глаз рыжую прядь и отряхнула руки о штаны.
Дерр, увидев весёлого Дэннера и счастливую и немного смущённую Аретейни, понимающе и озорно хихикнула. Потом обернулась и махнула рукой.
— Пушистый, иди сюда. Ты чего?
Зверь топтался на краю поляны.
Заслышав Дерр, он опасливо приблизился, косясь на меч Дэннера и насторожившуюся Аретейни.
— Не бойтесь, – успокоила их волшебница. – Он знатный.
— Он стал похож на человека, – удивлённо заметил Дэннер.
— Немного, – кивнула Аретейни.
Зверь не то, чтобы стал похожим на человека – скорее, он перестал походить на опасного хищника. А в глазах появился проблеск разума.
— Привет, – нерешительно улыбнулась Аретейни.
Он покосился на неё и не ответил.
— Не боись, – сказала ему Дерр. – Они тоже знатные.
Эндра юркнула за спину Дэннера.
— Ой... а я его помню...
— А я тоже, – отозвался тот. – Очень хорошо помню.
— Я плохой, – печально согласился с ним зверь.
— Ты знатный! – строго сказала Дерр. – А кто скажет, что мутный, тот огребёт.
Она воинственно обвела взглядом друзей – мол, кто попробует?
— Это ты Раедри... ранил? – спросила Эндра.
— Я, – согласился зверь.
— Он не нарочно! – пояснило дитя.
— Ой, как же он там раненый, в лесу! – испугалась Эндра и сорвалась, было, с места, но Дэннер поймал её за талию и заверил:
— Мы его в штаб отправили. Пойдёмте ужинать.
— Пошли. Пушистый тоже. – Дерр потянула своего друга к костру. Но он, как и всякий зверь, боялся пламени и уселся поодаль.
— Вот и прекрасно, – заметил Дэннер. Он, первый, поднялся, подошёл к зверю и протянул ему миску с похлёбкой. Зверь потянул носом: что-что – а готовить Аретейни любила и умела.
Когда зверь, решившись, наконец, принялся лакать суп и неуверенно поблагодарил за угощение, Дэннер принялся играть на лютне, а Крылатая устало вытянулась на траве, в голове у Эндры немного прояснилось. Боль отступила, а в памяти всплыли последние события. Только они уже не причиняли беспокойства. Тиль и Раедри мертвы... Ну и что же? Все там будем. Всё-таки Эндра была ордалианкой, а поэтому относилась к вопросу смерти довольно лояльно. Вот когда она умрёт – тогда они все там увидятся... И всё будет хорошо...
Дерр сопела, свернувшись калачиком под мохнатым боком зверя. Крылатая с Дэннером, обнявшись, о чём-то тихо переговаривались. Всё-таки травма давала о себе знать – Эндра чувствовала головокружение и слабость. Она залезла под одеяло и, пригревшись, моментально уснула.
Дэннер покосился на Эндру, отметил местоположение Дерр, вздохнул и поднялся.
— Я пойду... – Он быстро поцеловал Аретейни и скинул плащ. – Вернусь. Надо Раедри похоронить...
— Да ты что? – удивилась девушка. – Ты видел, что от него осталось, от Раедри?
— Видел. – Пальцы Дэннера мелькали, соответственно предстоящему занятию переплетая темно-медные пряди. – А что поделаешь? Надо.
— Я с тобой.
— Ты с Эндрой и Дерр. Надо приглядеть за ними. Эндра плохо себя чувствует.
— Спит она.
— Тем более. Кому лагерь охранять?
— Мне? – удивилась Аретейни. – Так я же... девка, и всё такое...
— Не девка. – Дэннер знал, как вогнать подругу в краску, тем самым пресекая дальнейшие возражения. – Кроме того... – Он снова опустился перед ней на землю и крепко обнял. – Я вернусь. А у тебя есть крылья и меч. Ты сильный боец.
Крылатая уютно завозилась в его руках.
— Желаю удачно отковырять нашего друга из трещин, – хмыкнула она. Ей не хотелось оставаться в одиночестве.
А Дэннер вернулся под утро.
Аретейни не спала, дожидаясь его, но под одеяло к Эндре влезла. Краем глаза видела далёкое зарево огня за деревьями, лёгкий ночной ветерок донёс запах дыма.
— Прощай, Раедри... – тихонько прошептала она, пряча неизвестно от кого слезы на плече у спящей Эндры.
— Прости, друг, – в то же время произнёс Дэннер, глядя на огонь, охвативший моховую полянку. – Я не смогу отомстить за тебя...
Вернувшийся Дэннер разбудил друзей на рассвете. К тому времени снова пошёл дождь, лёгкой невесомой моросью с серого неба, словно тоже печалился о потере.
— Что, уже вставать? – недовольно завозилась под одеялом Эндра. – Так ра-ано...
— Вставай, вставай, – отозвался Дэннер, собирая вещи. – Раньше встанешь – раньше вернёмся в штаб.
Дерр как маленькая кошка потянулась под мохнатым боком зверя.
— А Пушистый с нами? Он знатный...
Дэннер замер на мгновение, поглядев на зверя и машинально отметив, что тот, вроде, за ночь стал менее когтистым. Или ему показалось?
— Можно и с нами – согласился он, продолжая отскребать песком руки в луже. – Эндра, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, – ответила Эндра, наблюдая, как сосны плавно кружатся в вальсе. Но это ещё ничего. Она нехотя выбралась из-под одеяла. Собрала в горсть дождевой воды и умылась.
— Дэннер, а ты куда ночью ходил?
Он посмотрел на неё.
— Заметила.
— Слышала. Я чутко сплю.
— Раз слышала, значит, знаешь, куда я ходил, – сказал Дэннер.
Эндра помолчала, разглядывая дождевые капли на ладонях. И сказала:
— Покажешь потом.
— Покажу. – Командир неожиданно встал, вытер руки об подол рубахи – наверное, ему просто мерещился железный запах крови – подошёл к Эндре и сжал её пальцы. – Ты как? Точно в порядке?
— Д-да. У меня в голове прояснилось... – она поморщилась. – Только кружится... немного. Но ты не обращай внимания. Нам же идти надо.
— Надо. Идём. – Дэннер снова с тревогой взглянул на неё и встал. Аретейни подошла, прижалась к нему. Притихшая Дерр молчала. Зверь печально чесал задней лапой за ухом. Всем было грустно.
— Пушистый, – неожиданно спросила Дерр. – А ты Хорлонда не знаешь?
Аретейни вздрогнула. Дэннер замер.
— Хорлонд, – повторил зверь. – Я не помню. Не помню.
— Ну и ладно, – легко согласилась волшебница. Зверь закосолапил к ручью, напиться. Дэннер накинул плащ. Непривычно было видеть его с хитро переплетёнными волосами и перехватывающим их поперёк головы шнурком.
Эндра тоже надела плащ. Дерр честно пошла умываться ледяной водой.
И они двинулись назад, к речке.
Шли молча. Дерр брела рядом с Пушистым. Эндра смотрела под ноги – земля ещё немного качалась.
— За нами кто-то идёт, – неожиданно сообщил Дэннер.
Аретейни покосилась за плечо.
— Кому мы нужны? – неуверенно возразила она.
— Тебе перечислить? – съязвил Дэннер.
— А Дэннер прав, – сказала Эндра. – Я слышу шаги.
— Странно. – Упомянутый Дэннер пожал плечами. – Я не чувствую опасности.
— Так, может, он и неопасный? – обрадовалась Аретейни, поворачиваясь с намерением окликнуть таинственного провожатого.
— Тем не менее, он до сих пор от нас прячется, – ухватил её за руку Дэннер.
Они прошли ещё немного. Теперь и Аретейни слышала чью-то осторожную поступь за спиной. Иногда даже покряхтывание, словно шёл за ними кто-то пожилой, или же просто непривычный к дальним переходам. Провожатый останавливался вместе с ними и с ними же продолжал путь, но так ни разу и не показался. Во время очередного привала Крылатая наконец не выдержала и спросила:
— Так что мы решили? Он, по-моему, не слишком спешит с нами знакомиться.
— Ну и пусть его, – устало сказала Эндра. – Раз он до сих пор не напал, значит, он не опасный.
— Может, он сам нас боится, – предположила Дерр. – Думает, что мы мутные.
— Боится. Меня, – согласился зверь.
Аретейни посмотрела на Дэннера, который невозмутимо проверял крепления своих ножей.
— А ты что скажешь?
— Скажу, что нам пора идти дальше. К вечеру мы должны быть в штабе.
Менестрель снова превратился в командира – спокойного, уверенного, перечить которому совсем не хотелось. Даже Эндра смолчала, проглотив вертящуюся на языке колкость, когда посмотрела в его ярко-зелёные глаза.
— Слушай, Эндра, – Дэннер подошёл к эльфке, идущей, аккуратно глядя себе под ноги, – мне кажется, или тебя что-то беспокоит.
Интонация была скорее утвердительная, чем вопросительная.
— Кажется, – ответила Остроухая. – Всё в порядке.
— Эндра.
— У меня просто голова кружится немного...
— Кружится, да? – Дэннер сузил глаза. – Ну, давай, помогу.
Он подхватил Эндру, вскинул её на плечо, и понёс, как куклу. Эльфка, извернувшись, вырвалась.
— Пусти! Ты что?!
— А что? – Дэннер невинно пожал плечами. – Ты же сказала, что у тебя голова кружится. И я решил, что тебе надо отдохнуть.
Эндра сердито оттолкнула его руку, но он снова ухватил её за запястье и развернул к себе.
— Эндра не ври мне. Что тебя так беспокоит? То письмо?
— Письмо, – помедлив, призналась Бродяга.
Дэннер вытащил из-за ворота Эндры цепочку с висящим на ней серебряным витым колечком. Он не мог объяснить, почему, но известие о том, что у Эндры есть муж, пусть даже и где-то далеко, приносило ему облегчение. Отчего – он не знал.
— Да, о муже, – она вытянула кольцо из пальцев друга и аккуратно заправила цепочку обратно.
— А по-моему, – вклинилась между ними Аретейни, – это снова проделки нашего обожаемого Хорлонда. Вполне в его стиле. Хоть бы конверт потрудился сменить, небось, бумаги нет, бедняжка!
— Насколько я знаю, – задумчиво проговорил командир, – у него до сих пор был один адресат.
— А может, – Аретейни прищурилась в истинной манере Дэннера, – может, он тебя боится, а, Эндра? Вот и хочет отвадить.
— Ага. – Дэннер осторожно оттеснил подругу от низко наклонившейся сосновой ветки. – Дерр, значит, не испугался – а Эндры боится.
— Ну и что. А может, они знакомы.
Эндра и Дэннер резко остановились и уставились на неё. Ход мыслей Аретейни порой приводил окружающих в ступор.
— К-кто знаком? – наконец спросила Эндра. – Я и Хорлонд?
— Да. А откуда же он знает про твоего мужа?
— Может, он с мужем знаком, не с Эндрой? – предположил Дэннер.
— А что у тебя за муж? – заинтересовалась Аретейни.
Командир выразительно вздохнул. Девки есть девки – им угрожают, а они всё одно и то же.
— Муж... – Эндра почему-то очень смутилась. – Я не знаю, где он...
— Я же спрашиваю, не где он, а кто, – сказала Крылатая.
— Он... – Эндра вздохнула, – он – мой мастер.
— Какие родственные связи! – вмешался Дэннер. – Может, о деле подумаем?
Эндра разобижено посмотрела на него.
— Дэннер! – тотчас вступилась Аретейни.
— А что о нём думать? – фыркнула Остроухая. – Чтоб победить Хорлонда, нужно сперва выяснить, зачем ему Аретейни...
— И при чём тут ты, – ввернула Крылатая.
— Да... И тогда вот...
Дэннер как-то странно отвернулся. Аретейни старалась на него не смотреть. Ей хотелось подбежать, стащить с его волос этот шнурок и швырнуть в реку, пальцами расчесать пряди... Нельзя. Теперь он три дня будет так ходить. Напоминать ей о смерти Раедри, тревожа рану снова и снова. Как тогда, с траурным платьем Эндры и усыпанным розовыми цветами холмиком, каждую минуту убеждать её, что Тиль уже нет с ними, будто бы повторяя: вот, посмотри, ребёнок, которого ты так ждала и так и не успела увидеть – умер, умер окончательно и навсегда, и я не позволю тебе об этом забыть, не позволю.
Словно её, как нашкодившего щенка, раз за разом хватали за шкирку и больно тыкали чувствительным собачьим носом в суровую реальность. Ей хотелось вообразить, что Раедри жив и остался в штабе, что вот сейчас Эндра расшнурует рубаху и с улыбкой примется кормить дочку. Нет же! Не смей воображать, будто бы всё хорошо! Посмотри на них – и увидишь доказательства!..
— Дэннер! – не выдержала она.
Даже зверь вздрогнул. Дэннер удивлённо посмотрел на неё.
— Что такое?
Аретейни опомнилась, взяла себя в руки и улыбнулась.
— Нет, ничего.
Эндра, кажется, поняв, в чем дело, обняла её.
— Знаешь, что? Всё к лучшему...
— Идёмте. – Дэннер, похоже, и без телепатии всё понял. Взгляд у него был странный.
— Ты что задумал? – осторожно спросила Аретейни.
— Я? – удивлённо обернулся к ней командир. – Ты о чём?
Эндра быстро нагнулась над камнем, подхватывая белеющий на нём конверт.
— Дэннер, – объявила она.
— Хм, вот и до меня, наконец, добрались. Какая честь!
«Попробуй» – было написано внутри.
— Та-а-а-ак, – сказала Аретейни.
— Дэннер, ты дилетант, – заметила Остроухая. – Вот, как надо читать мысли.
— Ты что задумал? – пристала к нему Аретейни. – Дэннер!
— Я? – невозмутимо отозвался командир. – Да так...
Аретейни ухватила его за руку.
— Что значит «попробуй»? – требовательно спросила она. – Что он имел в виду?
Дэннер заинтересованно уставился на верхушки деревьев.
— Не знаю, что он подразумевает под «попробуй», но он, кажется, мелко плавает. Потому что пробовать я и не буду.
Зелёные глаза сузились, в голосе прозвучала сталь.
— Я сделаю.
Эндра внимательно посмотрела на него. Потом коротко обронила:
— Я с тобой.
Дэннеру это вдруг очень сильно напомнило сцену в таверне. Но только тогда он видел храбрую девочку, а теперь... он буквально не узнавал подругу, увидев, как сверкнули обычно такие мягкие глаза цвета весенней травы.
— Ну, всё, – констатировал он. – Приплыли. Слушайте, а моё мнение, вообще, кто-нибудь учитывает?
— Не-а! – влезла Дерр.
— Я так и знал.
 
 

Последний в этом коротком путешествии привал надеялись провести спокойно. Зверь осваивал человеческую речь, Дерр каталась у него на спине, Аретейни с Эндрой обсуждали, в какое место они запихнут Хорлонду его угрозы, а Дэннер решил с ними не спорить. В конце концов, всё равно не переспоришь. Особенно двух сразу. Даже нежная и сентиментальная Аретейни заговорила так, что дискредитировала его в первые же минуты дискуссии. Элементом неожиданности.
— Могёшь! – восхищалась Дерр, слушая, как Аретейни обещает завернуть Хорлонда в его собственный плащ и спустить с лестницы, и прижималась к мощной спине зверя.
Эндра сосредоточенно перекидывала нож из одной руки в другую совсем не менестрельским жестом.
— Ласточка, – сказал, наконец, Дэннер. – Сделай мне одолжение, заткнись.
Аретейни возмущённо обернулась.
— Почему это?
— Потому что мы не знаем, много ли перевёртышей у Хорлонда за пазухой, – отрезал командир. – Боюсь, мне с ними не справиться.
— Пушистый справится, – кивнула на зверя Дерр.
— Я их съем, – согласился тот.
Аретейни отвернулась к деревьям. Эндра отправила Дэннеру укоризненный взгляд. Он вздохнул.
— Прости, – сказал он. – Не хотел я тебя обижать. Аретейни!
Крылатая не обернулась. Дэннер подошёл и обнял её за плечи.
— Слушай, я же...
— Тихо! – шикнула она.
— Что?
— Кто-то идёт! – шёпотом пояснила Аретейни, вскидывая руку. – Там... за деревьями. Движение.
Эндра, почти сама того не заметив, поудобнее перехватила нож в руке. Зверь обернулся и оскалился. Дерр на всякий случай соткала на ладони алый шар.
— Похоже, наш стеснительный спутник, наконец, объявился, – негромко резюмировал Дэннер, оттаскивая Крылатую себе за спину и вынимая меч.
В ту же секунду на него прыгнуло что-то тёмное и стремительное. Дэннер вывернулся, швыряя прыгуна через плечо и коротко рефлекторно замахиваясь.
— Не убивай!
— Дэннер, стой! – Эндра ухватила друга за руку, изумлённо уставившись на седобородого эштерианского священника в сутане. Он инстинктивно закрылся рукой от удара.
— Во имя Эшта, добрые люди...
— Во имя него-то, как раз и не пощадил бы, – сказал Дэннер, убирая меч и рывком поднимая священника с земли. – Ладно, вставай, святой отец. Чего прыгаешь? Не молодой ведь уже.
Эндра рассматривала священника. Пожилой уже человек, щурящий близорукие глаза. Простая коричневая сутана, чётки...
— А я и не знаю... – несколько смущённо улыбнулся святой отец. – Меня как будто кто-то толкнул в спину... Спасибо, сын мой...
— Прости, – Дэннер отряхнул ему спину. – Рефлексы... Что? Кто толкнул?
Он резко обернулся, вглядываясь в малахитовый полумрак леса.
— Не знаю, – признался священник. – Вроде и не было никого...
Дерр слезла со спины зверя и подошла поближе.
— Мутно, что ли?
— Не знаю, – ответил Дэннер.
Он сделал несколько шагов вглубь чащи. Глаза привычно искали – нет, не человека, движение. Среди деревьев затаиться легко. Но долго сидеть неподвижно не способен даже дикий зверь.
Нет, никого. Ни шороха, ни звука... Может, показалось? У пожилых людей это бывает...
— А за тобой никто не шёл? – обернулся он к священнику. – Ты никого не видел?
— Нет, сын мой, не видел... – ответил священник. – Это дьявольские происки...
Он сотворил знак Крыла, опасливо обернувшись. Дэннер философски вздохнул.
Аретейни молча наблюдала за происходящим.
— А куда вы держите путь, добрые люди? – спросил святой отец. – Вы бы проводили меня до ближайшей деревни. Мне с вами спокойнее будет.
— Ближайшая деревня? – искоса поглядел на него Дэннер. – Ну, это запросто.
— Осторожно! – вскрикнула Аретейни.
Дэннера спасла только воинская сноровка.
Он мгновенно упал на землю, вжавшись в мох. Эндра рванула священника на себя, так, что они врезались в ближайшую сосну. Аретейни и Дерр прижались друг к другу. И правильно сделали, иначе бы их просто снесло воздушным потоком: над ними на бреющем полете прошло нечто большое, чёрное и зловещее. И – как будто исчезло в никуда.
— Все целы? – спросил командир, поднимаясь.
— Вроде... Падре, вы как там? – Эндра отлепилась от сосны.
Священник снова сотворил Крыло.
— Опять дьявольские происки... И за что нам это?
— Вот уж точно – за что? – кивнул Дэннер. – А кто-нибудь вообще понял, что это было?
— Опять Хорлонд? – Аретейни подошла и прижалась к нему. – Ты в порядке? – с тревогой спросила она.
— Всё хорошо. – Дэннер обнял её. – Не думаю, что это Хорлонд. Хорлонд заинтересован в том, чтобы мы дошли. Причём, как можно скорее.
— Злодеи всегда логичны до ужаса, – с большим знанием дела кивнула Эндра. – Это положительные герои обычно холодным рассудком не отличаются.
— Ну, тогда, идёмте, добрые люди, – предложил священник.
Бродяга откинула мешающуюся рыжую прядь, открыв острое эльфье ухо. Священник уставился на неё и поинтересовался после недолгого молчания:
— Так, это куда меня занесло, добрые... люди?
— К представителям политической оппозиции, – живо отозвался Дэннер. – Да не обидим. Ты не думай, святой отец, мы же не инкви... хм... кого попало за неправильные уши на эшафот не тащим. Как тебя звать, скажи?
— Но всё равно, понимаешь ли, сын мой, – пояснил падре, кажется, не сильно испугавшись, – это место, где мне менее всего хотелось бы оказаться. Отец Винсент, – представился он.
— Хорошо, что мы вас нашли, падре, – сказала Эндра.
— Дэннер. – Командир повстанцев протянул ему руку, которую священник, помедлив, всё же пожал. – А почему ты шёл за нами?
— Куда мне ещё было идти? – Отец Винсент пожал плечами. – Я подумал, что куда-то вы меня да выведите.
— А я – Дерр, – влезло дитя.
— Аретейни, – сказала Крылатая.
Отец Винсент повернулся к Эндре.
— А ты?..
— Эндра Ша... просто Эндра, – ответила эльфка.
— Ага. – Он улыбнулся. – Очень приятно... хм... А далеко до деревни?
— День пути, – ответил Дэннер. – Я могу предупредить наших, примут. А там уже – как придётся. Может, с обозом пойдёшь. Прости, но память твою придётся почистить.
Он поразмыслил немного и добавил:
— А с нами небезопасно. Слишком многим мы нужны. – Тут Дэннер не удержался и крепко прижал к себе Аретейни. Обойдётся Хорлонд. Пока он жив – её никто не посмеет обидеть.
— Ну, и я спутник небезопасный, – сказал отец Винсент.
Дерр удивлённо глянула на него.
А Эндра посмотрела на Дэннера и Аретейни. Хоть и дала себе слово не замечать их объятий и взглядов, хоть и твёрдо решила похоронить в себе глупое и незаконное чувство, а – всё равно...
— Мутно тебе, да? – Дерр дёрнула её за рукав.
С пальцев волшебницы посыпались алые искры. Священник отшатнулся. Дэннер ободряюще похлопал его по плечу.
— Ни часа без приключения, ни дня без нового знакомства, – весело резюмировал он. – Мне нравится!
— Да мне, в общем, тоже... – ответил отец Винсент и строго посмотрел на Дерр. – Ворожба – это не самое хорошее занятие.
— А сие не ворожба. А волшебство. – Она соткала из воздуха красивый тюльпан и послала его святому отцу. Тот покачал головой.
Эндра взлохматила волосы пятерней, отгоняя грустные мысли, и улыбнулась.
Аретейни принялась готовить ужин. Зверь нашёл себе полезное занятие – теперь он сменял Дэннера на ночных дежурствах, и командир получил возможность выспаться. Правда, спать ему всё равно почему-то не хотелось. Аретейни упрямо сидела рядом с ним, хоть и зевала во весь рот. Все сгрудились у костра.
Отец Винсент перебирал чётки. Дерр дремала под боком у Дэннера, обхватив его за руку. Ночь была ясная и тихая. Эндра задумчиво перебирала струны лютни и смотрела на звёзды, стараясь их пересчитать. Одним словом, в компании царило умиротворение. Каждый думал о чём-то своём, сокровенном.
Дэннер размышлял, долго ли они ещё протянут, и удастся ли его затея.
— Товарищи, – неожиданно спросила Аретейни, – а кто чем займётся, когда всё закончится?
— Я не знаю... – сонно пробормотала Дерр. – Ничем... волшебствовать буду...
Дэннер промолчал.
— А я – уйду, – сказала Эндра.
— Куда? – удивилась Аретейни.
— Не знаю. Куда-нибудь. – Остроухая взяла звенящий си-бемоль. – Далеко...
— Очень далеко? – улыбнулся Дэннер. – Не любишь ты нас.
— Люблю, – серьёзно ответила Эндра. – Потому и уйду. – Эльфка перешла на лиричный перебор и принялась разглядывать Большую Колесницу Ночи на чёрном небе.
— А нам будет тебя не хватать, – сообщил Дэннер. Он подхватил Крылатую на руки и скрылся вместе с ней из виду. Эндра продолжила перебирать струны лютни. К Дерр снова вернулось вдохновение. Никаких опасностей так и не объявлялось.
Вскоре костёр прогорел, и сделалось темнее. Вернулись Дэннер с Аретейни. Они на ходу о чём-то спорили, но как-то неохотно.
— С прибытием, – хихикнула Дерр.
— А ты чего не спишь? – отозвался Дэннер.
— Уснёшь тут, – не осталась в долгу волшебница. Дэннер смущённо примолк.
Дерр, свернувшись под плащом, рисовала в воздухе собаку. Священник, сидя рядом с ней, что-то писал при слабом свете догорающего огня. Дэннер предположил, каким образом падре Винсент посадил себе зрение. Аретейни подбросила веток. То ли от нервного перенапряжения, то ли от чрезмерной усталости никому не спалось. Так бывает: вымотаешься до предела и мечтаешь только об одном – добраться до постели. А только доберёшься – и сна как не бывало.
Волшебная собака свернулась уютным калачиком прямо в воздухе. Дерр довольно вздохнула. Потом потянула священника за край сутаны.
— Дяденька...
— Я не дяденька, а святой отец, – поправил тот. Когда он разговаривал с ней, голос его, оставаясь всё же добрым, приобретал строгость.
— Дяденька, – не повелась Дерр, – а ты чёрный?
— Кто?
— Чёрный. Это мутные дядьки, у которых железо.
— Нет, я не инквизитор. Я просто священник.
— А где же ваш приход? – подала голос Эндра.
— Нет у меня прихода. Я миссионер.
— Ого! Это не эльфов ли вы собрались обращать в эштерианство? – поинтересовался Дэннер.
— Нет, сын мой, – проигнорировал иронию отец Винсент. – Я направлялся в Семиречье.
— Семиречья давно нет, – любезно уведомил его Дэннер. – Оно было разрушено двадцать семь лет назад. Я там был недавно.
Священник пожал плечами.
— Нет Семиречья – отыщу других, кто нуждается.
— В самом деле. – Дэннер усмехнулся чему-то своему. – Такая мелочь. Есть Семиречье – нет Семиречья. Страна-то большая, найдём, кого обратить.
— Например, повстанцев в штабе, – мечтательно заметила Эндра.
— Ага, щас, – осадил её Дэннер. – Они там так все обратятся – что только держись. Особенно Маргунд, Эланденор, или Магдалена. Начнём с меня! Скорее, святой отец отрастит рожки и крылышки и начнёт глушить брагу да бегать на сеновал с Элисон...
Аретейни представила, как Маргунд обращается в эштерианство, и хихикнула. Дэннер угадал её мысли и отправил ей тут же созданный мыслеобраз. Крылатая повалилась на траву, зажимая рот ладонями, и захрипела от сдерживаемого смеха.
— Эй, ладно, ладно, я же пошутил! – сказал Дэннер, притискивая её голову к своему бедру, чтобы заглушить хрипение. – А может, в Тир-Катарот подашься, отец? Неплохо было бы инквизиторов обратить... Хотя...
— Не смейся, сын мой, – сказал священник, шевеля палочкой дрова в костре.
Эндра задумчиво созерцала фыркающую Аретейни.
— Мне абсолютно не смешно, – жёстко согласился Дэннер. – А твоё занятие нелогично, отец. Нельзя навязывать свою Правду другим – иначе она перестаёт быть Правдой. Ведь она должна идти от сердца, а не с чьих-то слов. Если кто-то захочет принять твою Правду, то он придёт к тебе сам. Вера – она в душе. Тебе бы ведь не понравилось, если бы я пришёл к тебе и начал обращать твою семью в язычество.
— Я никого не заставляю, сын мой, – возразил священник. – Я лишь говорю людям о своей Правде, а решают они сами. Я же не инквизитор, чтобы добиваться обращения силой.
— А зачем говорить? У них своя Правда есть.
— А если нету? Правда, сын мой, она не у всех есть. Бывают те, кто потерян.
— Если потеряны – так тогда надо им предоставить не один, а много разных вариантов, – резонно заметила Аретейни. – Чтобы сами выбирали.
— Выбор всегда есть, – ровным голосом проговорил священник.
— Даже на дыбе? – спросила вдруг Эндра.
— Да, даже на дыбе.
— Орать или вырубиться. – При воспоминании о дыбе Дэннера передёрнуло. Маргунд сумела его выходить тогда, но до сих пор при перемене погоды хотелось выть и корчиться от боли. А ведь он не отрёкся тогда от своей Правды... даже на дыбе.
— Вот видишь, – кивнул священник, будто прочтя его мысли. – Значит, есть выбор.
— И, правда, есть, – согласилась Эндра, вспомнив о чём-то своём.
— Интересно, – уточнил командир, – добровольным ли станет такой выбор?
— Любой выбор доброволен. Никто не заставит твои уста говорить помимо твоей воли. Но это жестоко. Поэтому я и не инквизитор.
— Тебя, отец, видимо ни разу не пытали, – заключил Дэннер. – Хороши рассуждения о стойкости и мужестве на полянке у костра, свободным и невредимым. Я-то не сломался. А вот будь ты девкой – ещё лучше, если беременной – на жаровне ты запоёшь соловьём. А уж если на отца твоего или мать мечом замахнуться – признаешь любой бред, каким бы абсурдным он тебе ни казался. Так что не спеши рассуждать о том, чего не знаешь. Спроси лучше у тех, кто давно в земле из-за твоей Правды покоится. Добровольным, вероятно, выбором.
— Я, конечно, не беременная девка, но... – отец Винсент усмехнулся и отвернул рукав сутаны. Руку от запястья до локтя покрывали глубокие ожоги, ещё толком не зажившие.
— Слабовато, – усмехнулся командир. Если бы он показал свои шрамы, дискуссия приобрела бы нежелательный оттенок. Дэннер невольно натянул рукав на кисть. Как-то при нём пытали мать и дочь. Жестоко пытали, несколько суток подряд. Наконец, сообразили пригрозить матери возвести дочь на костёр – та мгновенно во всем созналась, а ей приписывали поистине тяжкие преступления. Дочь держалась ещё несколько дней. И тогда ей сказали, что мать признала свою вину... Сожгли обеих.
Разве это был добровольный выбор? Ожоги... Те ожоги уже никогда не излечить. Дэннер поднялся, взгляд сделался холодно-суровым. Священник невольно отшатнулся, испугавшись этого взгляда. И голоса.
— Не нужно моему народу такой Правды.
Дэннер развернулся и направился в сторону реки. Остальные несколько минут приходили в себя.
— Помолчали бы вы, святой отец, со своей Правдой перед теми, кому она жизнь поломала, – сурово проговорила Аретейни.
Дерр вспомнила, что точно такой же огонь в зелёных глазах вспыхнул тогда, в доме у Хорлонда, когда её изнасиловали трое солдат. Точно такой же глухой, ледяной яростью зазвенел голос... ей тогда тоже захотелось забиться куда-нибудь в щель, провалиться сквозь землю – а лучше вообще никогда не рождаться... Она потом долго гадала, какой же из двух Дэннеров – настоящий. И гадает до сих пор.
— Помолчу, – согласился священник. – Досталось ему, верно?
— Тут всем досталось, – подала голос доселе молчавшая Эндра, невольно тронув плечо, на котором красовалось клеймо. – Лучше бы вам в самом деле помолчать.
Дерр всё-таки встала и побежала вслед за командиром.
Она нашла его у реки. Он сидел, облокотившись о толстый ствол поваленной сосны, и смотрел куда-то вдаль. Дитя уселось рядом. Они молчали некоторое время. Потом Дерр заговорила:
— Мутно тебе? Остроу-ухий...
— Дерр... тебе лучше уйти. Я не хочу, чтобы вы меня видели в таком состоянии.
— Не уйду. Тебе мутно. – Дерр обхватила его за руку и прижалась лбом к его плечу. – Ты знатный. И дяденька тоже знатный. Только вы того... разные. Не мути...
— Эх, ты. – Дэннер невольно улыбнулся и сжал маленькую ладошку. – Даже монстров превращаешь обратно в людей. И как тебе только удаётся, а?
Неслышно ступая, подошла Аретейни, прижалась с другого бока. Долго смотрели на реку.
— Напрасно ты, ласточка. Надо было мне тебя отпустить... Зачем тебе связываться с сумасшедшим?
— Не уйду, – тихо, но твёрдо отозвалась Аретейни. – Я люблю тебя, Дэннер. Даже таким. – Она улыбнулась. – Только тогда я тебя боюсь.
— Я сам себя боюсь.
— Ты не говори так, не говори. – Аретейни почувствовала, как слёзы обожгли глаза. Вдруг она не удержалась, ухватила его запястье, на котором даже при ночном слабом освещении был заметен шрам от кандалов, и быстро прижала к губам.
Дэннер удивлённо повернулся к ней, но руки не отнял.
— Ты чего? Ласточка...
Она уткнулась ему в плечо и ничего не ответила. Что она могла сказать? Что, будь её воля, они бы ответили перед ней за каждый шрам, за каждую серебристую нить в его медных волосах – сполна ответили! И за леденящую пустоту в зелёных глазах, за кошмары, бессонные ночи, боль и страх, за эти приступы безумия, за всё...
Да разве способна она что-нибудь сделать... 

 
 
Эндра сидела, обхватив руками колени. Зверь сидел в стороне, на посту – к костру он подходить не любил. Отец Винсент смотрел в огонь. Молчали долго. Потом священник сказал:
— Как-то нехорошо вышло.
— Оставьте. Вы же не знали. Просто он очень… добрый. Переживает за всех.
— А ты?
— А что я?
— Тебя я не заставил переживать? – Священник разглядел не очень заметный днём, но сейчас подсвеченный костром и, оттого выделяющийся шрам на горле.
— Нет. Мне уже всё равно. Я уже давно не переживаю.
Отец Винсент проницательно прищурился.
— Но ведь во всякой броне есть слабое место, верно?
— Верно, – согласилась Эндра после паузы. Отрицать было глупо.
Она отложила лютню и улеглась, закинув руки за голову. Вот так живёшь, живёшь целых семьсот лет, а самое яркое воспоминание в жизни – пытки инквизиции. Ей до сих пор снились подземелья, звон цепей, скрежет блоков и рычагов, крики, стоны, запах крови и пепла, боль, страх. И для чего оно, это эльфское бессмертие, когда простого, самого обычного женского счастья ей не суждено... когда радость самых близких друзей причиняет боль...
— Жизнь штука сложная, – заметил священник.
— Жизнь – штука паршивая, – поправила Эндра. – Иногда.
Подумала немного и добавила:
— У кого как...
— А тебе хуже всех? – серьёзно спросил отец Винсент.
— Нет, – ответила Эндра. – Мне просто паршиво... Падре... Вот, что делать, когда у тебя есть свет, есть надежда, есть то трепетное, хрупкое, то главное, а его у тебя отнимают. Ты лечишь раны, поднимаешься, и идёшь дальше. А когда оно опять появляется, и кажется таким близким, его отнимают снова. Что делать, святой отец?
— Идти дальше. Может, в конце тебя ждёт награда за мучения.
— Куда дальше, падре? Дальше некуда. И я не хочу. Мне хватило двух раз. Третьего не будет.
— Все так говорят.
Разговор был прерван внезапно влетевшими на поляну Дэннером, Дерр и Аретейни. Крылатая снова превратилась в обнажённого ангела, с пальцев Дерр сыпались искры, в руке Дэннера поблёскивал обнажённый меч. С него на мох капало что-то чёрное.
— Где оно? – спросила Аретейни. – Вы в порядке?
Эндра и священник разом вскочили.
— Что – где? – не поняла эльфка.
— Я говорю, где эта леталка? – повторила Аретейни.
— Не было тут никакой леталки, – уставилась на неё Эндра.
— Опять исчезла. – Дэннер оторвал немного мха и принялся вытирать меч.
— Мутно сие. – Дерр стряхнула с пальцев оставшиеся искры и сплюнула сквозь зубы.
Аретейни помахивала крыльями, поднимая небольшой ветерок. Священник деликатно отвёл от неё взгляд.
— Оно нас преследует, – заметила Эндра и покосилась на меч Дэннера. – Ой, а вы его ранили?
— Ранили, – отозвался он. – Недостаточно, видать, ранили.
— Я думаю, что эта штука за ним охотится, – пояснила Аретейни. – Потому что нападает второй раз именно на него.
— Происки Падшего... – Винсент окрылился. – Снова...
— Эти происки Падшего, – отрезал Дэннер, – вполне материальный объект. У него есть крылья и кровь в жилах. А значит, убить его можно очень даже неосвящённым мечом.
Аретейни присела на траву.
— Какая-то она... текучая, – сообщила девушка. – Между ветками вертится как угорь. Попробуй я здесь полетать – результат был бы предсказуем и неприятен...
— Замёрзнешь. – Дэннер накинул на неё плащ. Рубаха у него снова была разорвана на плечах, хорошо ещё, лето. – Ладно, пошли отсюда. А то Хорлонд заждался, поди.
Они собрались и снова двинулись в путь. Дерр дремала на спине у зверя. Отец Винсент старался не отставать от других.
— А нам долго ещё? – спросила Эндра.
— К рассвету доберёмся, – отозвался Дэннер, помогая Аретейни не запутаться в деревьях. Ей было больно ступать босыми ногами по камням, но Крылатая только ободряюще всем улыбалась.
Дэннер торопил их, идти было тяжело. В темноте плохо просматривалась дорога, хорошо ещё, северные ночи в июле стояли ясные и светлые, но всё равно существовала угроза провалиться в заросшую сверху мхом, неприметную беглому взгляду трещину и переломать себе ноги да расшибить нос. У Эндры темнело в глазах, священник отважно сражался с одышкой, и только зверь бежал легко и плавно, неся на спине уснувшую Дерр. Дэннер, казалось, вообще шёл не по каменистой речной долине, а по натоптанному тракту.
— Дэннер, – спросила Аретейни. – А отца Винсента кто проводит? Через ущелье ему одному не пройти.
— Дерр его проводит, – сказала Эндра. – Ей всё равно не нужно за нами соваться.
Она посмотрела на мирно сопящее дитя.
— Ага, – хмыкнул Дэннер. – Ты поди, заставь её за нами не соваться. – Дерр при этом настолько идиллически сопела, что желание заставлять это прелестное создание отпадало само собой.
— Всем бы вам лучше не соваться, – покачала головой Ласточка. – А то два таких уже сунулись.
Дэннер стиснул зубы, останавливая ругательство. Она, похоже, забывает, что на ошибках, вообще-то учатся. Он не исключение.
Эндра фыркнула в ответ на слова Аретейни. Потом сказала:
— Всё равно, если вернёмся в штаб, нам Эланденор голову открутит. Хорлонд, пожалуй, лучший вариант.
Дэннер хмыкнул.
— Тем более, – продолжила Остроухая, – что ты сама говорила – Хорлонд меня боится.
— Эланденор-то, напротив, не нам голову открутит, – поправил Дэннер. – Просто нам лучше поспешить. А отца Винсента... Слушай, Аретейни, а ты его поднять не сможешь?
— Смеёшься? – удивилась Крылатая. – Помнишь, как я тебя таскала?
— Предпочитаю не помнить, – с улыбкой согласился командир. – Так что делать-то будем? Варианты у кого-нибудь есть?
— У меня есть, – сказал священник. – Я пойду с вами.
— Нет, нет, вы что, святой отец! – всполошилась Эндра.
— Что я? В вашем штабе от меня всё равно не будет толку. А тут хоть помогу чем-нибудь.
— Чем? – усмехнулся Дэннер.
Священник беспечно смотрел перед собой.
— Чем-нибудь, – легко повторил он. – Кое-чего я стою...
— Ну, тогда добро пожаловать в гильдию самоубийц имени Дэннера Менестреля, – торжественно изрекла Аретейни, широким жестом сеятеля обведя друзей.
— Моего имени?.. – насмешливо переспросил командир. – Нет, так нечестно. Это же не я первый в каньон прыгал. Сия честь по праву принадлежит тебе, родная.
— Зато ты первый прыгал за мной в портал, – отпарировала девушка.
— А вы разделите лавры, – хихикнула Эндра и тут же ухватилась за голову, болезненно скривившись, что, впрочем, отнюдь не испортило ей веселья.
Дэннер неожиданно опустился на колено, пристально разглядывая мох. Остальные едва на него не налетели.
— Ты чего? – спросила Аретейни.
Дэннер молчал. Наконец поднял голову.
— Следы, – удивлённо проговорил он. – Похоже, здесь прошёл небольшой отряд – человек десять, не больше. И две лошади. Видимо, с поклажей...
— Может, это нас ищут? – предположила Эндра. – Они откуда шли?
— Может быть. А шли они из штаба.
Эндра приложила ухо к земле.
— Слышно, но далеко.
— А зачем за нами посылать такой большой отряд? – спросила Аретейни. – Да ещё и с поклажей.
— Думаю, не исключали битву, – предположил Дэннер. – В любом случае, мы их не предупредим. Да и не стоит, наверное...
— Они нас не найдут, – сказала пробудившаяся от резкой остановки Дерр, проснувшись ему под руку. – Решат, что мы того. Мутно сие.
— А как же их предупредить? – спросила Аретейни.
— Ой. – Эндра вдруг насторожилась. – А вдруг, это не наши, а наоборот? Вдруг в штабе неладно?
Она посмотрела на землю.
— Дэннер, разве в штабе кузница есть? Разве у нас лошади подкованные?
— Подкованные, – успокоил её командир. – Кузница дальше, за лесом. Чужих я бы признал. А предупредить... Сейчас...
Он сошёл с дороги и постарался настроиться на Маргунд. Знал, что ведьма легче других поймает отдалённый телепатический канал, а самое главное – не поднимет тревогу и не кинется за ними. Маргунд всегда знала, где от неё будет больше пользы. За это он её и ценил.
— Чего это он? – шёпотом поинтересовался отец Винсент.
Дэннер и в самом деле выглядел странно, замерев в одной позе и глядя в землю.
— Он того... это... – Дерр изобразила какой-то замысловатый жест.
— Телепатит он, – пояснила Эндра.
Священник не удивился.
— Одна искрами швыряется, другая летает, третий телепатит... Весёлая компания! – Он повернулся к Эндре. – Слушай, а может, и ты что-нибудь умеешь?
— Умею, а как же, – кивнула Эндра. – На лютне играть.
— Идёмте, – позвал закончивший телепатить Дэннер.
При появлении компании портал замерцал призывно и всколыхнулся.
Они остановились, разглядывая большое, в человеческий рост, зеркало, в точности повторяющее первое.
— А он точно вас пропустит? – Аретейни вдруг растеряла всё своё мужество – как это часто бывает перед последним порогом – и прижалась к Дэннеру, взяв его за руку.
— А кто его спросит, – отмахнулся тот. – Идём?
Святой отец разглядывал портал с научным интересом. Дерр слезла со спины зверя и подошла ближе.
— Идём, – решительно сказала Эндра и шагнула к зеркалу. Но Дэннер удержал её.
— Стой. Я вперёд.
Его рука привычно перекинула в пальцах нож. Аретейни прижалась крепче.
— Не отпущу, – тихо проговорила она. – Ни шагу ты без меня не сделаешь.
Дэннер поглядел на неё и крепко пожал холодные пальцы. Затем прошептал:
— Прости. – И Аретейни, пролетев метра два, шлёпнулась в лапы зверю. Тот бережно поймал её, а Дэннер скрылся в портале.
— Быстрее! – крикнула Эндра, сообразив, наконец, что задумал её местами очень предсказуемый друг и рыбкой прыгая в ещё не успевшую застыть зеркальную гладь. За ней метнулась Крылатая, зверь влетел последним, брызнув каскадом сверкающих осколков и втолкнув случайно отца Винсента.
Такого варварского обращения портал стерпеть не мог – зеркало треснуло и потускнело.