Записки гаишника. Часть 20

                Глава  20.
      В отпуск,  я снова поехал отдыхать в Сочи, в тот же санаторий «Салют». В один из вечеров, чтобы убить время, я зашёл в фойе, где были организованы танцы, и, было собрался уже уходить, но обратил внимание на женщину, стоящую у стенки. «Вот, тот самый «клин», который морально поможет мне», - подумал я. Блондинка, напоминала мне жену, а фигурой была похожа на Таню. Мне очень захотелось забыться от тяжких дум, и я пригласил женщину на танец. Надо же заполнить  душевную пустоту.
      Но танец оказался последним, мы даже не успели поговорить. Она пришла с подругами из другого санатория, а те уже ждали её у раздевалки. Она сказала, что её зовут Валентина, и, что она приехала из Москвы. Я порывался её проводить, но Валя меня остановила:
- Тебе обязательно надо одеться, погода холодная.
Мой номер находился на 11 этаже, а у лифта стояла толпа народу. Быстро подняться и опять спуститься, пешком не получится. Надевая пальто, Валя предложила:
- Завтра мы опять придём на танцы, давай в 10 часов здесь мы и
встретимся.
На следующий день, после ужина, в назначенное время, я ждал её на условленном месте, откуда было видно, как Валя с подругами пришла. Они в фойе разделись, и, передав одежду гардеробщице, прошли на танцплощадку. Похоже, она забыла обо мне, я даже растерялся. Но увидев, что Валя вышла снова к раздевалке, я поспешил к ней. Она посмотрела на меня  голубыми,  равнодушными глазами.
- Валь, ты чего не подошла? – спросил я.
 Она шагнула ко мне почти вплотную, положила руку на плечо, и, опалив мою щеку
дыханием, тихо сказала:
- Виктор, женщины подлы, - и удалилась в гущу музыки и танца, сразу позабыв обо мне.
Я   почувствовал   себя уязвлённым.   «Это же неспроста,    -            
подумал  я, вспомнив Винни Пуха из мультфильма, - само дерево, жужжать, не может». Я отыскал в полумраке её белую головку среди танцующих пар. Она танцевала с мужчиной, имеющим бородку, как у Кулибина*, который отдыхал в моём санатории. Я его часто видел внизу, играющим в шахматы. Интеллигент, в хорошем смысле слова, а  а его вчера на танцах не было.
    Может, насчёт женщин Валентина права?  Тане я уже не звонил. В последнем нашем разговоре она речь завела о деньгах, и попросила меня найти какого-нибудь старичка с деньгами.
- И ты готова жить со старичком? – спросил я.
- Да, - был её ответ.
Мне показалось, что она не шутила. А если шутила, то так говорить со мной было нельзя. Я положил трубку. Правильно, что Хамонов от неё отказался, как об этом я узнал от её сестры. А Ольгу я встретил в декабре у батальона, в Пешках, она туда приехала с мужем.
- Ты мне позвони 13 – 14-го, -   попросила   она,   когда   Сергей  ушёл  в  здание батальона.
Звонить я не стал.
    На   Советской   площади,    в    Солнечногорске,   я    увидел  знакомый номерной знак на серой «Волге». Я его запомнил на всю жизнь. Так и есть, Виталий   Хамонов,   собственной персоной. Я остановился, он тоже вышел из
машины. Мы встретились двадцать пять лет спустя, и узнали друг друга.
- Ты где обитаешь? – спросил Виталий, после рукопожатий.
- Всё там же, в батальоне, в Пешках.
- А ты?
Я в Министерстве, ответственным дежурным. Сейчас с суток, ночь была тяжёлая: «солцевские» с «ореховскими» на стрелке схлестнулись. Трупов было…
____________________________________________
*- Кулибин И.П. - русский механик-изобретатель
                3
- У нас тоже войны хватает. Я зам по оперативной работе, частенько ночью поднимают. А мой непосредственный начальник в полку, Сергеев Алексей Сергеевич, требует, чтобы были планы на неделю, на месяц, на квартал. Потом подавай ему справку о проделанной работе. Говорю ему: «Мне надо секретаря заводить, в таком случае. Зачем подавать справку, если дежурный обо всех задержаниях передаёт
непосредственно и ежедневно»? А он мне в ответ: «Вы не работаете». Я не выдержал: «А вы здесь заработались. Было у вас два    инспектора    по   розыску,    сейчас шесть, на компьютере шарики гоняют».
- Он, наверно, с армии пришёл, - предположил Хамонов.
- А откуда же, - подтвердил я.
  - Я  поговорю:  тебя  можно  к  нам  взять,  -  предложил Владимир,  -  ты меня попозже найди.
- Ты в Зеленограде живёшь? – спросил я.
- Нет, сейчас в доме родителей. В квартире у меня дочь живёт.
попозже найди.
-
       Со   мной     связался   бывший    одноклассник    по    вечерней     школе, Александр   Крупенин,  позвонив мне по телефону домой. Я с ним учился в 11-м классе. Он настоял, чтобы я обязательно зашёл к нему в гости. Крупенин работал в КГБ, и уволился при Андропове, за что он Юрия Владимировича не жаловал, чего не скажешь обо мне. Александр оказался интересным человеком, он искал во мне соратника своих политических взглядов, но в отличие от него, я всё-таки находился на службе, и выражал своё отношение к власти в правовом поле.  Он познакомил меня с отцом Владимиром, служителем церкви Покрова Пресвятой Богородицы, в деревне                Головково. При нём эта церковь была восстановлена, и стала действующей. Однажды зимой, в 1972 году, я пошёл на лыжах из Солнечногорска по маршруту: Чепчиха – Головково - Дулепово, и видел эту церковь без купола и дверей. Я тогда прошёл сквозь               
неё, не снимая лыж. Отец Владимир натопил баню и мы, попарившись, вышли на улицу.  Я обратил внимание на находящиеся на подворье автотранспортные средства: ЗИЛ-130, МАЗ-504, ММЗ-555,автокран, экскаватор. Батюшка мне сказал:
- Предприятия закрываются, а машины надо куда-то деть, чтобы не висели на балансе. Вот мне их и подогнали.
- С документами? – спросил я. А то я смотрю: они без номеров.
- С документами, но не знаю, как зарегистрировать их в ГАИ.
- Я вам помогу, - пообещал я.
     У него на подворье занимались хозяйством работники, среди которых были и водители. Пришлые. Они жили в железнодорожном полувагоне, куда было     подключено   электричество.   Кто   они  такие,   отца    Владимира   не интересовало, хотя документов у них не было. Люди нуждались в приюте, и церковь их приняла. Были москвичи, которые остались без квартир, были из других областей, из Белоруссии. Обычные, нормальные люди, попавшие в ту, или иную жизненную ситуацию. Состав работников менялся: или сами уходили, или батюшка предлагал кому-то покинуть обитель за пьянство, или за воровство. Впервые столкнувшись с такой действительностью, когда русские люди, здоровые мужики, остались не у дел, по разным причинам, мне  захотелось им помочь.
   Учитывая хорошие отношения с начальником паспортного стола Солнечногорского ОВД, Корниловой Галиной Валентиновной, я думал, что всё получится.
- Это же ненормально, - говорил я Галине. У людей обманом забрали квартиры, они остались без жилья и паспортов. Можно же им, хотя бы, восстановить паспорта? Они же наши граждане. Свяжись с Москвой, данные их я предоставлю.
 
   Приехав в очередной раз к отцу Владимиру, я нашёл его в церкви, и он, пригласив меня в ризницу, достал шкалик водки. Был пост,   и  закуска  была  соответствующая: картошка, солёный огурец, квашеная капуста и ржаной хлеб. Батюшка считал неправильным называть хлеб чёрным. Интересный разговор                состоялся    у   меня с    настоятелем   церкви.   Когда  речь зашла               
о Владимире Высоцком, батюшка мне сказал:
 - Высоцкого   я  поставил   бы даже  выше Пушкина,  если бы он не был таким хулиганом.
- Отец Владимир, мы не знаем: каким хулиганом был Пушкин, но можно, наверно, догадаться по одним его дуэлям, - высказал я своё предположение.
Ещё он мне сказал одну любопытную вещь:
- На юге будет большая война, на ближнем Востоке, но Россия в ней участие принимать не будет.
- В библии написано? - спросил я.
- Нет, отцы говорят, - ответил священник.
 
    Через месяц Галина Валентиновна сказала мне, что ничего не получается: Москва не принимает такие дела. А транспортные средства, стоящие на подворье, как я обещал, были оформлены соответствующем образом.  Я познакомил отца Владимира с начальником Солнечногорской ГАИ, Андреем Валерьевичем Пименовым, а потом, с руководством батальона.      
 
     Приехав утром на работу, я увидел стоящую перед входом в батальон Олю, сестру Тани. «Что-то она часто стала мне               
попадаться»,- подумал я.
- Давно не виделись. Мужа ждёшь? – спросил я.
- Нет, тебя, - ответила Оля.
«Неужели Татьяна прислала, но нет. Сколько бы мы не встречались с Ольгой, мы никогда не говорили о её сестре».
- Что-то случилось?
- Нет. Ты не можешь меня отвезти? - спросила она.
- Подожди немного. К себе зайду, узнаю обстановку, и возьму машину.
- Тебе домой? – спросил я Ольгу, выезжая на «ленинградку».
Она промолчала.
- Давай поедем куда-нибудь, - вдруг предложила Оля, когда я подъезжал к Зеленограду.
«К чему бы это»,- насторожился я, - «Что-то у неё случилось»? Я проехал дальше и свернул на просёлочную дорогу.
Мы сидели в машине, я повернулся к ней:
- Рассказывай.
Хотя напрямую мне Ольга ничего не сказала, я понял, что с мужем у неё не всё в порядке. А с Сергеем я никогда о сёстрах речи не заводил, хотя мне и хотелось узнавать о Тане. Я смотрел на профиль Оли, сидевшей справа от меня на пассажирском сиденье, и видел, как она похожа на свою старшую сестру. Особенно сейчас, когда они обе покрасили волосы в белый цвет.  Я обнял грустную женщину за плечи и прижал к себе. Я вспомнил, как Оля признавалась мне, что хотела бы со мной переспать. «По идее, мы могли бы спокойно поговорить с ней в её квартире, а она сознательно приехала сюда»,- пронеслось в голове. Она прильнула ко мне, и я начал её целовать, забыв о Татьяне. Мы предались любви, и были моменты, когда я поднимал голову, чтобы посмотреть в её глаза, и видел под собою Таню, с которой близости у меня не было.      
 
     Шёл  февраль 1996   года.   Оля  разбудила во мне память, и я позвонил
всё же Татьяне. Она очень обрадовалась звонку.
- Я сама всё собиралась тебе позвонить, - сказала она мне.               
Вот и пойми женщин. Поговорили. Сказала, что очень занята. Сейчас зарабатывает деньги дополнительными уроками, и сказала, что хочет встретиться со мной ближе к теплу. Сколько раз я это слышал, это для меня стало просто любопытно. Ведь, любит она, судя по всему, тоже не меня, хотя убеждает, что из друзей я у неё на первом месте. Врёт на голубом глазу. Дружбы между мужчиной и женщиной не может быть, всегда кто-то из них желает большего. И, что мне это место, если я её годами не вижу. И на следующий день, после обеда, я поехал домой к её сестре. Ольга меня встретила хорошо, выпили шампанского, сидела у меня на коленях, целовались. Вот-вот со школы должны были вернуться дети, и я уехал.
 
    Через пару недель, после 22 часов, будучи ответственным по батальону, я снова позвонил Оле:
- Как дела, прошла грусть-тоска?- спросил я.
- Нормально, приезжай в гости, - ответила она.
-  А муж?
- Он здесь больше не живёт, - известила она меня.
Я не знал, что у них произошёл разрыв, и я не был в этом виноват, а к тому времени Сергей уволился из органов внутренних дел. Ольга встретила меня в красном, прозрачном пеньюаре. Я сразу забрался к ней под одеяло, и у нас всё было отлично. Она опять напомнила мне свою сестру, но что-то в нашей любви было не так. Не было, наверно, как раз любви. Было ощущение, что она встречается со мной назло Тане. Ну, и я - назло.
 
   Вечером, проведя развод смен, я приехал в Солнечногорск, и поставил автомашину у поста. Подъехал новенький «Джип», из него вышел Костромцов. С ним я не встречался после того, как задержал его при управлении машиной в нетрезвом состоянии, здесь же на посту. Он подошёл ко мне, протянул руку. Мы поздоровались.
- Вот, машину купил, - начал он разговор.
- Я вижу.
- Ты домой? – спросил он.               
- Да, - ответил я.
- Давай отвезу, - предложил он.
- Давай, - согласился я.
 Я понимал, что ему надо было выговориться. Так и есть, едва мы
 тронулись, как он сказал:
  Я на тебя тогда обиделся. Не ожидал, что ты меня сдашь.
- Вить, что значит «сдашь»? Мы, что с тобой в одной банде? Или я тебя твоей жене заложил? Ты вошёл в зону моей ответственности, я по-другому поступить не мог, - ответил я.
- Понятно, дружба дружбой, а служба службой.
- Да, так! Это твой косяк, а за свои ошибки надо отвечать.
 
   Весной Ольга позвонила мне, и сообщила, что у неё умер брат. Она попросила довезти их с Таней до нотариальной конторы в Солнечногорске. Вот, надо было мне попасть в такую щекотливую ситуацию с сёстрами. Я их привёз к нотариусу. Они обе были красивые, но влюблён я был, всё - таки, в старшую сестру.   С  ней  у меня  состоялся короткий разговор, когда Оля отошла.
-Ты знаешь, я тебя видела, когда зимой приезжала в Солнечногорск, -
стала рассказывать Татьяна. - Ты шёл от площади к магазину, и я направилась к тебе навстречу, но увидела рядом с тобой Хамонова. Чуть не нарвалась.
- А чего ты испугалась? Я бы тебя не выдал, - сказал я ей.
- Я его не хотела видеть.
- Что так?
- Мы, по сути, расстались, - призналась она.
- Кто от кого ушёл? – спросил я.
- Он от меня.
     Слабый я, отказать не умею. Мы опять стали с ней общаться по телефону, и
она снова стала посвящать меня в свои проблемы. И, что удивительно, я принимал  на  себя  её  страдания.
  Мне               
захотелось  ей  помочь.  Я зашёл к Хамонову домой, мы с ним договаривались о встрече.               
- Я в кадры обращался по поводу тебя. Сказали: по возрасту не подходишь, - сказал мне Виталий.
- А я и не надеялся, - ответил я ему.
- Я их убеждал: человек с земли, не штабной какой-нибудь…
Я его перебил:
- Брось ты, не заморачивайся. Спасибо, конечно. - И я приступил к главному -
Тут встретил знакомую из Зеленограда, оказывается, она тебя хорошо знает.
- Кто такая? – спросил Виталий.
- Татьяна
 - Кто именно?
- У тебя что, много Татьян в Зеленограде? – уже я спросил его.
- Их, как грязи, - ответил Виталий.
Мне стала как-то обидно за Таню. В ней я души не чаял, а для него она была простой бабой, как она сама мне рассказывала. Вот, как бывает. У Виталия была другая женщина, которую я тоже знал, но я стал убеждать его: какая хорошая Таня:
- Я её семью давно знаю, сестру Олю, с их мамой был знаком.
Он разговор не поддержал, сделав вид, что это ему не интересно, и я тему закрыл.
      По телефону я сообщил Тане о нашем разговоре, и рассказал, как я за неё заступался.
- Стало ещё хуже,- сказала Таня. - Он не верит мне, и думает, что я с тобой спала. Но это уже не имеет значения, мы расстались окончательно.
 
  Может и правильно она сделала, потому что Хамонов вскоре женился на своей избраннице.
- Ты не жалеешь, что когда я с тобой встречался, мы не стали близки, - спросил я Таню.
- Сейчас    жалею,  а  тогда  думала:    по матросишь,   и  бросишь, - ответила она.
      Не успел я утром зайти в свой кабинет, как зазвонил телефон командира.
- Зайди ко мне.
                Его голос не предвещал ничего хорошего. Едва я вошёл, как он мне высказал:
- Ну что, твоим больше остановить некого?
- Что случилось?
- Что я пацан,  ездить в Исполком,  выслушивать претензии?
- Что произошло, Евгений Иванович? – повторил я вопрос.
- На твоём КПМ остановили сына председателя Солнечногорского исполкома и составили протокол.
- За что остановили?
- За превышение скорости.
- Так они его жизнь берегут.
Я хотел разрядить обстановку
-На хрен мне его жизнь. Мне отец его звонит, просит подъехать. Мне что, делать больше нечего?
Я отправился на 79 км разобраться, а на посту работала смена Тихонова.
- Володь, что у вас тут было? Командира расстроили.               
- Я сам не понял, находился на перекрёстке. Марков остановил машину, со стороны Клина, и с водителем прошёл на пост. Когда я туда зашёл,  Андрей   уже   составлял  протокол, а сам  приговаривает: «Зря я это делаю».  Я ещё подумал: «О чём это он»?  Но не стал ему мешать.
- Видно сынок сам себя так повёл, что Маркова заставило принять к нему меры, - предположил я.
- Наверно. Это ещё не всё. Он передал в Солнечногорск, чтобы
отследили эту  машину.  Там водитель тоже превысил скорость, и на посту 65 км  на него составили второй протокол, - сообщил мне Володя.
- Ты об этом никому не говори, - предупредил я его.
 
   Другой начальник смены, Владимир Бажора рассказал мне о задержании водителя, управлявшим автомашиной в состоянии опьянения, при несении службы на КПМ-79 км:
- Не остановился нам водитель «Жигулей», двигавшийся в сторону Клина. Я на служебной машине начал преследование вместе с Алексеем Вяловым. Судя по движению автомашины нарушителя, он был в нетрезвом состоянии, и в конце деревни Давыдково  не справился с управлением машины, съехал в правый кювет. Хорошо, что там был пологий спуск. Я подбежал к «Жигулям», открыл дверь водителя, а он никакой. Пришлось его вытаскивать из-за руля. А он упирается, я никак не мог его вытащить. Разозлился, тащу, обхватив его обеими руками - ни с места. А подошёл  Вялов  мне говорит: «Николаевич. Ты ремень безопасности-то отстегни».
 
  Оперативные группы, которых Инютин  назвал внештатным  ОМОНом, -выделенные батальоном для пресечения правонарушений в Клинском и Солнечногорском районах, состояли из экипажей двух спецмашин «ВАЗ-2107». В их  составе - Солнечногорская группа: Валентин Борисов, Николай Аникин, Михаил Кискин, Михаил Иванов и Клинская группа: Юрий Никифоров, Юрий Рогов, Валерий Слесарев, Борис  Фролочкин. Они работали в свободном поиске, в режиме быстрого реагирования, и, кроме задержаний преступников, ими было               
конфисковано много холодного оружия, баллончиков с нервнопаралитическим газом, находящихся в машинах без соответствующего разрешения, а также задержано водителей, управлявших автотранспортом в состоянии опьянения.
Евгений Иванович Инютин вызвал меня и «обрадовал»:
- Твои орлы вчера отдыхали в санатории «Ермолино», и учинили драку с гражданами  ФРГ, которые там работали. С ними был  участковый инспектор Солнечногорского отдела. Так что бери машину, в  ОВД  тебя ждётзамполит, Степанов Вячеслав Сергеевич, и вместе с ним поезжай урегулировать международный скандал.
     Виновники «торжества» находились уже  на месте, мы с подполковником Степановым присоединились к ним. Была приглашена немецкая делегация и «мои орлы» принесли свои искренние извинения, которые были приняты иностранцами.
- В результате: кто победил?- спросил я позже Борисова.
- Конечно, мы, - был ответ.- Миша Иванов зажал под мышкой голову немца и спрашивает его: «Зачем ты разбудил моего дедушку в 4 часа утра»?
- Ну, у тебя с немцами давняя любовь, - напомнил я.
 
   Любопытную историю мне рассказали про санаторий «Ермолино». В одно время там был назначен директором капитан 2-го ранга в отставке. Ознакомившись с персоналом, он узнал, что заведующий гаражом, Сидоров, тоже служил во флоте, нёс срочную службу в звании старшины 1-й статьи. Капитан пригласил Сидорова к себе в гости, и, как моряк моряка, угостил коньяком. В беседе о службе, о море, шло время, и в конце разговора капитан старшину попросил:
- Иван, мы с тобою оба флотские, должны дружить. Ты мне докладывай: что? где? как?
 А порядок в санатории  был заведён такой,   что когда   утром директор приезжал, все работники должны были находиться возле столовой, где ему было  удобно сразу давать указания. .    На  следующий день,    после  встречи с сослуживцем,  директор 
 приехал   на работу  к  9 часам, а народ послушно толпился у               
столовой. Когда он заглушил машину и вышел из неё, то увидел, что сотрудники санатория построились в два ряда, а Иван Сидоров строевым шагом направляется к нему. Встав перед директором, он приложил руку к шапке и прокричал:
- Товарищ, капитан первого ранга! Докладываю, что за прошедшие сутки в санатории происшествий не случилось. Старшина первой статьи, Сидоров.
 
  Попал к нам в батальон старший лейтенант Гайдай, даже не хочу вспоминать его имя. Он работал в штабе кадровиком. Не знаю почему, но его закрепили за служебным мотоциклом, который стоял на площадке у поста ГАИ 65 км в Солнечногорске. Так вот, он вечером самовольно взял мотоцикл и на Пятницком шоссе в деревне Обухово совершил наезд на мужчину, который находился на проезжей части. Гайдай оказался в нетрезвом состоянии, и мне за него объявили выговор по полку, иначе бы я его и не вспоминал.   Это уже второй у меня.  Спрашиваю командира полка:
- Вячеслав Васильевич, почему мне-то выговор? Я-то, тут с какого боку?
- Инютин отпадает, он командир, - стал объяснять Мамот. - У Юдина  был выходной день, - отпадает, Белоусов – зам потех, - отпадает. Гайдай в подчинении у Работкина, но Александр Владимирович вернулся из командировки в Дагестан, - отпадает. А ты был ответственным в этот день. Не переживай: я объявил выговор, я его и сниму, - успокоил меня полковник.
Не снял, однако, и премию я не получил.
 
   На базе нашего батальона были организованы курсы молодых сотрудников, поступившие на службу в ГАИ, в подразделения  на Волоколамском шоссе, на Дмитровском шоссе, и к нам, на Ленинградское шоссе. Мне было поручено преподать курсантам тему: «Основы уголовного права». Когда курсы закончились, все преподаватели премиальные, - вообще-то, это заработанные,- деньги получили, кроме меня.
  Позвонила Ольга, и попросила довезти её до посёлка Мех. завода. Они с Таней приватизировали квартиру матери. На               
обратном пути я заехал за пост 47 км, на полянку. Нацеловавшись, Ольга меня попросила:
- Я всегда буду с тобой, только найди мне мужа.
«Одного мужа я тебе уже находил, - подумал я. – И что получилось? Хорошие люди на дороге не валяются». Она мне призналась, что ни она, ни дети её не крещёные.
- Ты мне в этом не поможешь?– спросила Оля.
- Ты хочешь, чтобы я стал крёстным отцом?
- Да.
- Тогда у нас близких отношений больше не будет,- предупредил я её.
Она промолчала. «Действительно, что это я? Сравнил «божий дар с яичницей», - укорил я себя и пообещал ей помочь.
- Хорошо. Я договорюсь с отцом Владимиром, и в одну из суббот заеду за вами.
 
    В церкви мы были одни. Отец Владимир сначала окунул в купель сына и дочку Оли, а потом полил из ковшика саму мать, которая стояла в купели в одной ночной рубашке. Я их снова отвёз в Зеленоград. В этот день мы были близки последний раз. Любовные отношения с Ольгой у меня закончились. Потом   она   встретила    молодого   человека,  и  вскоре,  переехала  в новую квартиру, не оставив мне адреса.
 
    И позвонила Таня, и тоже попросила меня отвезти её в посёлок Мех.завода по тому же поводу, что и Оля. На половине пути я остановился у Чашниково. Поговорили, наконец, не по телефону. Я попросил её поцеловать, ведь, столько времени не был с ней наедине. Не разрешила, потому что очень устала, работая на трёх работах. Я поймал себя на мысли,  что нет у меня уже тех чувств, что были когда-то, часть их
забрала Оля, наверно.
- Давай с тобой встретимся в апреле, и вместе отдохнём, - предложилаТаня.
Я потянулся к ней, поцеловал в щёку, потом в шею, и при этом
назвал Олей.  Вот это да!
 
  Через неделю Таня мне снова позвонила, и теперь она               
попросила меня отвезти её в Солнечногорск. Я был рад побыть с нею наедине. Снова, остановившись в укромном месте, я попросил с ней поцеловаться. Очень хотелось. Отказала, и стала расспрашивать меня про Олю. Я думал, что в тот раз она пропустила мою оговорку мимо ушей, а нет. Я ей рассказал правду, не называя, конечно, что Оля - это её сестра.
- Я думал, что она меня спасёт от тебя, а вышло ещё хуже, - закончил я свой рассказ.
«И с Таней у меня всё», - подумал я, высаживая её в Зеленограде. Но, она позвонила мне в мае, через месяц. Попросила отвезти по тому же маршруту: туда и обратно. Снова съехали  с «ленинградки»  за пределы дороги.
- Я хотела ехать одна, но сердце мне подсказало, что надо позвонить тебе, - говорила Таня. – Я решила для себя: «Если сможет – хорошо, а не сможет – хоть на сердце будет спокойно».
- Ты мне очень, нужна, - признался я ей.
- Мне   стало легче,   когда   ты   рассказал   про  Олю,  -  сказала Таня. –
Целоваться не будем, я забыла помаду, и потом, я не хочу, как в прошлый раз – вышли и разбежались. Ты позвони мне сегодня в 17 часов, я хочу с тобой встретиться.
От рук она не отбивалась, и я её обнимал, как в молодые годы. Но встретиться мне с ней в этот день не пришлось, служебные дела. На полчаса я опоздал позвонить, и мне её дочка сказала, что мама ушла в магазин. Теперь уже Татьяна стала звонить мне через дежурного, желая встречи, но как-то всё не получалось.
- Ты намного лучше Хамонова, - говорила она, - он про тебя всякое говорил: такой-сякой, а, ведь, ты не сказал мне о нём ничего плохого.
 
  В субботний день я, после службы, поехал в Дубровку, но Зыкина дома я не застал.  Рабочие, строившие ему отдельный дом для детей, сообщили мне, что  Евгений Иванович ещё в обед
уехал за гвоздями в Солнечногорск.
- Он звонил, уже едет обратно, подождите, - предложил один из работников.               
Когда Зыкин подъехал, мы его ждали у ворот вместе с этим рабочим.
- Купил гвозди, Евгений Иванович? - спросил он, когда тот вышел  из-за руля.
- Какие, к чёрту, гвозди? Смотрите, что я купил.
Он открыл заднюю дверь автомашины и, вынув оттуда аккордеон, развернул меха.
- Везде проехал,   нужных   гвоздей   нет.      Доехал до Сходни,   -   начал мне  рассказывать Евгений Иванович – магазин у станции. А перед магазином парень сидит, продаёт этот инструмент. Я всю жизнь хотел научиться играть на аккордеоне. 
 
     Находясь у Зыкина в Дубровках, я душевно отдыхал. До чего хороший человек. Когда я приехал к нему в очередной раз, был поздний вечер. Я его застал за работой, он мастерил мостик на дороге через кювет у чужого дома, напротив своей калитки.
- Вот, Виктор, своим девочкам мостик констралю, а то у них доска была перекинута. Того гляди, упадёшь. Они приедут в субботу, и удивятся: кто это им мостик перекинул?  «Да, Женька, кто же ещё»? – догадаются они.
И столько удовольствия было в словах Евгения Ивановича.
- А что это за девочки? – поинтересовался я.
- Мои одноклассницы. Мы вместе в школу ходили.               
Я попросил его:
- Найди мне новое место работы, Евгений Иванович. Достали.
- Потерпи,     Виктор,    до     президентских      выборов,    а   там,    при благоприятном  исходе,    я  заберу  тебя к себе,  в таможню, - пообещал он.
 Но   по результатам   выборов 1996 года президентом Российской Федерации вновь стал Ельцин.
     Евгению Ивановичу я подарил срисованный мною «Спас», а он его освятил в Никольской церкви и, к моему удивлению, присоединил к своим иконам..
 
     Летом, в субботу, я был ответственным по батальону. Дежурный, Владимир Комов, передал мне, что приехал корреспондент "Литературной газеты». По заданию редакции, он должен был сделать  фоторепортаж о работе нашего подразделения. В это время к нам направлялся проверяющий от УГАИ, подполковник Кирьянов, о чём мне передал дежурный по управлению, Александр Васильев. У подполковника была дача в Клинском районе,   скорее всего,    он  поэтому  и  был  назначен   куратором   нашего батальона.  Кирьянов прибыл в гражданской одежде, и предложил провести операцию под кодовым названием "Легендированный угон».
- Зачем, -спросил я, - у нас и так каждую ночь сотрудники задерживают
Правонарушителей, со стрельбой и гонками?
Ответа не последовало, и, увидев невозмутимое лицо проверяющего, я согласился:
- Но, надо, значит надо.
    Было понятно, что это очередная проверка моей работы, и
 было досадно. Я решил соединить два мероприятия в одно. Главное: найти водителя с автомашиной, который бы согласился быть" подсадной уткой". Как раз в батальон заехал ко мне Николай Кузнецов на своей "Волге", многим из инспекторов знакомый, и я ему предложил поучаствовать в этом процессе.
Корреспонденту столичной газеты я пообещал,  что фоторепортаж ему будет обеспечен.
               
     Я распорядился, чтобы Комов передал по радиостанции об угоне  "ГАЗ-24" из посёлка Поворово, и попросил его, чтобы он никого не предупреждал по другим каналам, что это проводится учение. Мы сели в  автомашину: Кирьянов сел впереди с водителем, я с корреспондентом уселся на заднее сиденье. Я сел справа, одетый по форме. Время было обеденное,  ясный, солнечный день. В своих сотрудниках я был уверен, угон из нашего района, да по горячим следам, - справятся. А план у меня был простой: инспектор на посту 65 км обнаружит машину, и передаст информацию на пост 79 км, а на КПМ ребята ушлые, проведут задержание. Не впервой им осуществлять «План-перехват».
 
    День выходной, и поток легковых машин двигался в область. Грузовых машин нет. В Солнечногорске спускаемся к посту 65  км по левому ряду. Старший лейтенант, Михаил Синельщиков, стоит на центре перекрёстка, внимательно смотрит на проходящий поток машин. Вот он глядит на нашу «Волгу». «Заметил», - с удовлетворением подумал я, но тот, увидев Николая в открытое окно «ГАЗ-24»,поздоровался с ним кивком головы и перевёл взгляд на другие машины.  Я был рассержен, и при подъезде к Давыдкову попросил Кузнецова спрятаться за фурой и проехать под её прикрытием. У поста 79км мы пошли на обгон, но там, на центре дороги, уже стоял инспектор, Андрей Марков, у него не проскочишь. Нас засекли. Я дал команду увеличить скорость, а, обернувшись, увидел, что к служебной автомашине   «ВАЗ-21013»,  стоящей   у поста,   бросился   начальник   смены, Тихонов, и с ним Марков. Началась погоня, уже интересно.
   
   Николая я попросил нигде не останавливаться. Доехав до 81км, я увидел, что впереди, перед поворотом на Борозду, создаётся затор: дорога перекрывается автомашинами. Старший инспектор ДПС, Вячеслав Хмельницкий, стоя по центру дороги впереди своей служебной машины, активно руководил движением, указывая водителям, где поставить машину. Но правую обочину он перекрыть не  успел.
- Давай по обочине, - сказал я Николаю.               
Мы съехали с проезжей части, но Слава быстро пробежал между машинами наперерез, и мы упёрлись в него, плотно стоящего на нашем пути. Ноги на ширине плеч, в руке направленный на водителя пистолет. Кузнецов резко затормозил, а Хмельницкий, не опуская пистолета, и держа на мушке салон «Волги», подбежал к водителю. Открыв дверцу машины, я опёрся на неё правой рукой,  и,  стоя  на полу автомашины, возвысился над её крышей.
- Слав! Слава! Всё нормально, проверка, - закричал я.
Слава   взглянул   на   мою   милицейскую    фуражку, но  только  после моего второго возгласа отвёл пистолет от Кузнецова и Кирьянова, которые оцепенев, и боясь пошевелиться, держали руки на торпеде, как в американском боевике. Тут же подъехали Тихонов и Марков, перегородив нашей машине путь назад.
 
    Хмельницкий  участвовал в задержании по настоящему, он не мог знать, что  угон «легендированный». Даже, если Комов меня не послушал, и из солидарности с инспекторами передал информацию, Вячеслав не мог её услышать. Он, при объявлении операции «План-перехват», был на обеде дома, в Клину, и услышал о преследовании угнанной "Волги", когда сел в служебную машину, включив рацию. Фотокорреспондент под впечатлением не сделал ни одного снимка. Как он ни уговаривал Хмельницкого встать в ту же позу с пистолетом, как при задержании, Слава не встал, обиделся.
 - Что я, клоун? – сказал он корреспонденту.
     Я попросил Андрея Маркова выручить работника прессы, и заменить героя дня   . Андрей    не   мог    мне   отказать,    и    взял   в   руки   пистолет   вместо  Вячеслава.
 Подполковник Кирьянов не произнёс ни одного слова, его на служебной машине отвезли на дачу. А Коля Кузнецов мне высказал:
- Чтобы я ещё раз, когда-нибудь, поддался на такую провокацию...
В   "Литературной  газете"  вышел   фоторепортаж   на всю
страницу   о работе  дорожно-патрульной службы,.
               
      Один из сторонников Ельцина, в 1993году, после провала их партии на выборах в Государственную Думу, сказал: «Россия, ты сошла с ума»! Тогда победила ЛДПР - партия Жириновского, далее была компартия Зюганова и третья - аграрии. У меня же эти слова ассоциировались с другими вещами. Тогдашний премьер-министр, Егор Гайдар, внедрил радикальную экономическую реформу, названную «шоковой терапией», смысл которой был: кто не перестроился, я не виноват.Это не Россия сошла с ума, а реформаторы – мошенники, от свалившегося им на голову богатства. Все накопления советских людей в сберкассах заморозили, и обмену на новые деньги они не подлежали. Этого было мало, так они призывали людей, получившие индивидуальные ваучеры,- за которые, сменивший Гайдара, Немцов обещал по две автомашины «Волга»,- вкладывать в акции,  созданных ООО, ОАО, ЗАО,  в частные банки и тому подобное, после чего те исчезали. А народу они пускали пыль в глаза, в первую очередь через телевидение, в том числе, и сам               
президент, Борис Николаевич Ельцин, который во всеуслышание, обещал лечь на рельсы, если народ станет жить хуже. А народ уже жил хуже. Во всю, рекламировались организованные денежные пирамиды: «Властелина», «МММ» и другие. С экранов не сходили экстрасенсы, колдуны, знахари, пророки и провидцы. Понаехали миссионеры из Америки, Японии и Европы, и учили нас жить, граждан страны с тысячелетней православной историей. На телевизионных передачах транслировались увеселительные программы и выступали ангажированные артисты и актёры. А на этом фоне было самое страшное: продолжалась война на территории России, в Чечне.
 
  У Юрия Владимировича Никулина была замечательная программа на государственном канале телевидения: «Белый попугай». На неё Юрий Владимирович приглашал звёзд советского кино и эстрады. И в одной программе я услышал, как любимые всеми актёры: Юрий Никулин, Ролан Быков и другие, вдохновенно пели «Мурку». Даже они, на всю страну. Гимна Российской Федерации не было, и на полном серьёзе было одно из предложений: написать слова гимна на музыку именно «Мурки».
 
  Но   «вернёмся   к нашим   баранам».   В  октябре  1996  года,      Евгений Иванович Инютин протянул мне телефонограмму из Управления ГАИ, в которой говорилось о проведении операции с привлечением местных органов внутренних дел.
- Евгений Иванович, как выполнять? У нас же отделы милиции в трёх районах, и у них свои программы и операции. Я же встречался с заместителями по борьбе с организованной преступностью. К Панкратову,  в  Солнечногорск, приезжаю, показываю свою телефонограмму, а у него свои задачи, свой план. Почему на областном уровне нет планирования. А туфту я писать не могу.
- Не можешь, так исполняй, - сказал командир, и отвернулся.
         А что командир-то  мог поделать. Ко мне стали приезжать с полка проверяющие. Я не встречал их так, как обычно встречают
   людей из вышестоящих инстанций, старался отстаивать свою               
точку зрения. А что они? Они исполнители. Я только снова предупредил своих инспекторов на КПМ о возможных, негласных проверках. Приехав в полк на Дурасовский переулок с отчётом за 9 месяцев, я, как обычно, зашёл к моему начальнику, Сергею Алексеевичу Сергееву. Всё, как всегда: планы, справки, замечания.
- Вы, почему не обустраиваете КПМ? – вдруг спросил Сергеев.
- В каком плане?
- В плане: блокпоста.
- И где я должен взять колючую проволоку, бетонные блоки.
- Твои сотрудники дачи строят?
- Товарищ майор, может, они и строят дачи, но привлекать их к строительству поста я не намерен.
- Тогда предоставьте мне смету, расчеты.
- Этим я должен заниматься? – спросил я заместителя командира полка по КПМ, на чём наш разговор был закончен.