III 9 Убийца

Обход лагеря был завершён, и Дэннер возвращался к фургону. Он думал, что командирский шатёр всё-таки поставить не помешает – не напрасно же они тащат его с собой. К тому же, до холодов в нём будет лучше, чем в фургоне. Во всяком случае, попросторнее. Теперь, с прибытием Роланда и товарищей по монастырскому плену, там сделалось тесновато.
Пока он об этом размышлял, дорога до лагеря незаметно кончилась – Дэннер уже обходил кругом погашенные костры и перешагивал растяжки.
И вдруг едва не споткнулся.
Стремительно промелькнула быстрая тень, испуганно шарахнувшись из-под сапог, Дэннер резко остановился. Ласка? Или выдра? А может, лисица?
Неожиданно шустрый зверёк размером с некрупную кошку одним прыжком оказался возле командира и требовательно хрипло тявкнул. Дэннер опустился на колено, и зверёк с готовностью вспрыгнул ему на руки. Похоже, он был несказанно рад тому, что на него наконец-то обратили внимание. Дэннер погладил пушистую шёрстку.
У зверька был темно-шоколадный окрас, яркие глаза цвета осенней листвы, ближе к зрачку становящиеся золотистыми, острая мордочка с чутким носом, большие стоячие уши и пушистый беличий хвост. Строением тела он напоминал нечто среднее между кошкой и скунсом – гибкий торс и недлинные лапы с когтями. Дэннер почесал зверька за ухом, чем привёл его в восторг и вызвал громкое мурлыканье, и привычно глянул на ошейник. Зверёк обвис на его руке и увлечённо тёрся мордочкой.
— А я думал, вас всех истребили, – сообщил ему Дэннер, расстёгивая ошейник. Зверёк приподнял мордочку, поймал его взгляд и издал непонятный полускежещущий-полускулящий звук. – Да ну, – ласково произнёс Дэннер. – Сейчас посмотрим, кого же ты ищешь... – Он отцепил продолговатый футляр с обратной стороны ошейника и поднял вверх, в надежде всё же рассмотреть при слабом ночном освещении неровно нацарапанные строчки. – Плохо знаю этот язык...
Гадать не пришлось. Имя читалось вполне разборчиво – видимо, его-то старались вывести тщательнее всего. Дэннер быстро направился мимо палаток, к фургонам.
Целительница просыпалась неохотно. Дэннер протянул ей футлярчик. Зверёк уютно свернулся у него на согнутой руке, поблёскивая приоткрытым глазом и мурлыкая.
— Извините... – Халлис страдальчески зевнула. – Товарищ... командир...
— Тебе письмо, – сказал Дэннер.
Халлис моментально проснулась.
— Письмо?! – оживилась она, выхватывая у него футляр. – Откуда письмо?! Из дома?!
— Похоже на то. – Дэннер разжёг заново ближайший к ним костёр. Девушка торопливо развернула извлечённый из футлярчика тонкий лист, щурясь на торопливо нацарапанные строчки. И вдруг вскочила.
Поднесла письмо ближе к глазам, перечитала ещё раз. Затем пошатнулась и беспомощно выронила лист. Он вспыхнул, отразившись рыжими искорками пламени в широко раскрытых, опустевших глазах.
— Халлис! – встревожился Дэннер. Почему-то ему очень хотелось верить, что он не прав в своих предположениях.
Целительница не реагировала. Дэннер легонько встряхнул её за хрупкие плечи, и тем самым всё же вывел из ступора. Она подскочила, судорожно, со всхлипом вздохнула – и слёзы хлынули, заливая тоненькую летнюю рубаху и собираясь озёрцами в провалах ключиц.
— Халлис... – снова позвал Дэннер, касаясь её плеча. Тут девушка разрыдалась в голос, громко, надрывно и, едва ли соображая, что делает, уткнулась ему в плечо. Дэннер обнял её, она была маленькая, низенькая, едва ли доставала ему до груди, и очень-очень худая. Словно котёнок. Он не стал ничего спрашивать – и без того было всё ясно. Оставалось гладить солнечно-рыжие растрёпанные волосы и судорожно вздрагивающие хрупкие плечи, легко, опасаясь сломать, словно хрупкую невесомую снежинку, и пытаясь совладать с перехваченным дыханием.
— Халлис...
Она крепко прижалась к нему, залившись ещё громче, с криком:
— Они все мертвы, все!! Их всех убили!!
— Я знаю...
Прошло довольно много времени прежде чем слёзы немного иссякли, а рыдания стихли и превратились в едва слышный, беспомощный плач.
— Халлис...
— Ой! Товарищ командир... – Она, казалось, только сейчас сообразила, кто её успокаивает, и растерянно попыталась встать, как следует. Дэннер взял её за плечи и посмотрел в глаза.
— Халлис... – медленно произнёс он. – Держись.
— Я... простите...
Дэннер вздохнул и снова прижал её к себе.
— Мне было пять лет, когда имперцы сожгли наш посёлок и убили моих родителей, – тихо проговорил он. Халлис встрепенулась и вскинула голову.
— Правда?!
— Правда. Я знаю, каково это. Но мы должны быть сильными. Мы все.
— Чтобы отомстить за них?
— Чтобы не было других таких же, как они.
Аретейни, сидя в телеге, наблюдала разговор. Зверёк свернулся в клубочек у неё на коленях. Ему тоже не к кому было возвращаться. Крылатая машинально гладила пушистую шёрстку, а в глазах у неё стояли слезы.
 

Роланд, перепрыгивая через растяжки, миновал лагерь и спустился к реке. Остроухая лежала на берегу, у самой воды, в траве. Рядом сушился натянутый лук и три десятка стрел.
— Госпожа Эндра, – Роланд тронул её за плечо. – Проснитесь.
— А я и не сплю.
Эльфка мгновенно распахнула глаза. Оруженосец даже отшатнулся – они светились в темноте, как у зверя. Эндра уселась.
— Что ещё случилось?
— Там, в фургоне. Целительница плачет, а господин Дэннер её утешает. Что-то у них стряслось, но что – я не понял.
— А ты где был?
— У костра спал.
Эндра закинула лук за плечо, стрелы сунула Роланду.
— Пошли.
Мальчишка раскрыл рот от удивления, когда она зашагала совсем в другую сторону.
— Госпожа Эндра… Они там, в лагере.
— Знаю.
— А куда же мы идём?
— Пострелять немного, для пользы дела.
Они дошли до небольшой рощицы и остановились. Роланд изумлённо наблюдал за Эндрой. Она негромко свистнула сквозь зубы. Послышалось хлопанье птичьих крыльев, но никто не появился. Эндра для верности свистнула ещё раз, с тем же результатом.
— Дай стрелу.
Оруженосец послушался, и эльфка приладила стрелу на тетиву. В неверном звёздном свете Роланд видел её лицо – она выглядела очень серьёзной. Такой же серьёзной она была, когда утешала его после смерти мамы.
Эндра подождала немного, потом вдруг вскинула лук и выстрелила. Раздался птичий крик, в ветвях кто-то забился.
Первым в фургон проскользнул Роланд. Следом за ним вскочила Эндра. Аретейни молча сидела в углу, Халлис лежала, и плечи у неё вздрагивали. Дэннер поглядел на прибывших, ухватил взгляд Эндры. Она кинула к его ногам убитую птицу, из горла которой торчала стрела. Блики от фонаря плясали на пёстром оперении.
— Ты что, решила ночью поохотиться? – уточнил командир на всякий случай.
— Нет.
Роланд аккуратно сложил в углу стрелы. Эндра скинула лук и уселась рядом с Дэннером.
Дэннер гладил целительницу по спине, отрешённо глядя куда-то сквозь Эндру. Аретейни гладила зверька, прижавшись к мужу с другого бока. Оба молчали.
Эндра выдернула из птицы стрелу, отёрла её о рукав и протянула Роланду. Он принялся рассматривать её. Стрела была самая простая – без наконечника, срезень.
Эндра откинула со лба прядь волос.
— Я вижу, что вам не по себе, – мягко сказала она. – Я понимаю. Тогда я изложу всё Артемису, что ли, а он завтра передаст.
— Да мы в полном порядке, – тихо и зло проговорил Дэннер. – У нас всё прекрасно.
— Чего ты?.. – Аретейни отыскала его руку. – Не злись. Помнишь, куда и зачем мы идём?
— Помню. – Зелёные глаза сузились. – Очень хорошо помню.
— Ну, вот. – Крылатая обхватила его за шею. Зверёк пробрался к Халлис и тихонько лизнул её в ухо. Целительница хихикнула.
— Это заразно, – улыбнулась Аретейни. – Может, его покормить? Что они едят, Дэннер?
— Он сам покормится. – Командир протянул руку и почесал зверька за ухом. Тот замурчал. – Они хищники. Питаются мышами, птицами или другими мелкими животными. А ещё сладостями не брезгуют, только не перекорми. Ему, вообще-то, вредно пироги трескать, да только уж очень трогательно он их выпрашивать станет. Их сейчас мало осталось, я думал, в этой местности их всех истребили – а вот, поди ж ты, не всех. Он ещё маленький, щенок. Даже не разговаривает пока.
— Он разумный? – удивилась Крылатая. Дэннер принялся дразнить зверька пальцем.
— Он очень умный. Владеет навыками начальной речи. Их раньше как почтальонов использовали. Думаешь, за нами следят?
Эндра молча кивнула.
Командир отреагировал спокойно и собранно, вопреки ожиданиям (или, скорей, опасениям) Эндры.
— Давно? – только и спросил он. – Сколько их? Что ты видела и где? Твои предположения на этот счёт?
— Я думала, завтра тебе сказать, – призналась Эндра. – Уж больно ты расстроенный...
Дэннер улыбнулся.
— Это не имеет значения. Командир – он на то и командир, чтобы дело у него находилось на первом месте. Мало ли, чем я расстроен, у меня есть обязанности. – Он подошёл к Эндре и, глядя ей в глаза, раздельно произнёс:
— Запомни, если вдруг что-то происходит – ты должна мне сообщить немедленно и с максимальной осторожностью. В любом случае. Так, что там с нашими разведчиками? Что ты знаешь?
— Ладно... Видимо, не очень давно. Их – одна. Надеюсь, что всего одна, – она кивнула на птичку, – либо я просто ошибаюсь, и это мои дела. Во всяком, случае, осторожность не помешает.
— Перелётка? Может, это как-то связано с твоим мастером? Ты говорила, что его ищут. Здесь перелётки не водятся, значит, они и сами не местные.
— А может, она нам просто новости принесла, а ты её подстрелила, – сказала Аретейни. Ей было жалко птичку. – Искала тебя, потому и оказалась поблизости.
— Ага, поэтому пялилась, как я купаюсь, и не подлетела, – хмыкнула Эндра. – Когда перелётки видят адресата – они подлетают сразу же. С Мастером? – эльфка задумалась. – Может быть. По-моему, кто-то думает, что я знаю, где он... вот, и дон Марец меня о нём расспрашивал, помнишь?
— Помню. – Дэннер задумчиво разглядывал птичку. – А если ей не совсем точно передали образ, и она просто не была уверена, что ты – это действительно ты? Такое может быть?
— Не-а. Они не бывают не уверены. Они просто ищут того, кого им передали. Людей в мире много – найдут по образу. И потом, если бы отправитель вдруг был не уверен, он бы приложил записку. – Эндра осторожно опустила птичку на пол. – Наверное, правда, меня ищут ордальоны... Только тогда я не понимаю. Если они ищут через меня Мастера, значит, он на свободе. Тогда почему он до сих пор не дал о себе знать? А если он мёртв, то, что с ним могло случиться, если это не ордальоны...
— Если он мёртв, и они об этом не знают, то всё вполне закономерно, – сказал Дэннер. Халлис притихла, слушая разговор. Аретейни прижалась к Дэннеру, и он обхватил её за плечи. Зверёк неожиданно вспрыгнул на мешок, поднявшись на уровень лица Эндры, заглянул ей в глаза и требовательно тявкнул. Голос у него был хриплый, когда он не скулил.
— Кто тогда его угробил, если это не они? – логично поинтересовалась Эндра. – Это же мастер... Ой, ты чего?
Она протянула руку и осторожно погладила зверька между ушей.
— Он и сам мог умереть – от чего угодно. Мастер... Знаешь, я видел одну могилу. А на надгробии была вырезана эпитафия. «Здесь покоится непобедимый воин. Однажды меч застрял у него в ножнах.» О том, что он мастер, вряд ли осведомлены инфаркт, морские шторма или же бубонные блохи – им, знаешь ли, фиолетово, кого кусать, им просто есть хочется. Я, к примеру, лучший выпускник Гильдии Теней. Знаешь, что это значит? А вот шипованную плётку забыли об этом предупредить.
— Дэннер, он чего-то Эндре хочет сказать, – напомнила Крылатая, разглядывая извертевшегося зверька.
— Хочет да не может, – пожал плечами командир. – Наверное, какие-то важные новости... Да только он ведь не разговаривает пока...
Эндра удивлённо посмотрела на Дэннера и пожала плечами, немного подумав.
— Нет, так не может быть.
Остроухая взяла зверька на руки и погладила.
— Ну, чего ты хочешь сказать? И откуда у тебя для меня могут быть новости?
— Эндра, смотри на мир реалистичнее, – посоветовал Дэннер. – Тогда меньше мучиться будешь. Есть такая поговорка: воин всегда верит в лучшее, но заранее готовится к худшему. И правильно делает.
Зверёк нетерпеливо вертелся, ухитряясь при этом не упускать взгляд Эндры и издавая совершенно фантастическую смесь самых разнообразных звуков. Зрачки мерцали в темноте, отражая бледные лунные лучи – словно у кошки. Затем понял, что таким образом он ничего не добьётся, и принялся за Дэннера. Командир подхватил его на руки.
— Эй, чего ты? Ушастый... Досталось тебе, наверное...
— Наверное, – неожиданно, невнятно, хрипло, гортанью – но довольно разборчиво повторил зверёк, глядя ему в глаза и нетерпеливо высовывая лапку – Дэннер держал его на сгибе руки. Аретейни ахнула.
— Так он... – изумлённо протянула она. Дэннер погладил гладкую мордочку.
— Нет, он только повторяет. Самостоятельно построить фразу он не способен... Он же не человек.
Зверёк снова тявкнул, привлекая его внимание.
— А я и смотрю реалистично... – пробурчала Эндра. – Какие ещё бубонные блохи, Дэннер…
 

Засов щёлкнул, и в комнату протиснулся мальчишка немного постарше Эндры, и в такой же форменной куртке.
— Ну, ты как тут?
— Я всегда хорошо. А ты чего тут делаешь? Тебе не влетит?
— Не-а. Мне сам Мастер велел тебя навестить.
— Чего это он? – насторожилась Эндра, чуя недоброе.
— А вот, – мальчишка выложил на стол стопку нот, – к завтра велено тебе выучить.
— Всё? Это же много! – праведно возмутилась Остроухая.
— А я при чём? Мне сказано – я передал. Мастер говорил, мол, пусть Эндра займётся делом, мол, её не просто так заперли.
— У-у-у… а что он ещё сказал?
— Сказал, что завра сам проверит, как твои успехи.
Эндра наморщила нос. Это значит, что уши пострадают точно.
— Да ты не переживай так… – приятель ободряюще хлопнул её по спине. Эльфка отшатнулась и зашипела.
— С-спятил…
— Ой… прости… – смутился юный менестрель. – Я же не знал, что тебе настолько сильно влетело. Больно?
— Да не очень…
Эндра пошевелила под курткой саднящими плечами. Оно, конечно, выдрали её не плетью, а просто ремнём и не до крови, это же вам не инквизиция… а так… педагогика… Но всё равно, приятного мало.
— Ладно, – перевела она разговор на другую тему. – Что ещё слышно?
— Сегодня собирали всех. Говорят, в городе чума. Теперь и вовсе из Школы не выпускают.
— К-как? Чума?
— Ага… Ты чего так побледнела? – мальчик уставился на Рыжую. – Э-э-э… может, лекаря?
— Нет! Слушай, а будь другом, позови Мастера.
— Чего-о?! – глаза у мальчишки полезли на лоб. – Ты чего?
— Пожалуйста! Мне надо!
— Да мне же влетит по первое число!
— Не влетит, – раздался чей-то мелодичный, спокойный голос от двери. На пороге стоял сам Мастер – высокий, темноволосый, в чёрном плаще с рукавами, обшитыми зелёным кантом, и с нашивкой в виде большой золотой арфы на плече. У ворота рубашки поблёскивал такой же значок.
— Можешь идти, Фаррит.
Мальчишка поспешно ретировался.
Мастер присел на край кровати.
— И зачем я тебе понадобился?
— Мастер, я… – Эндра поспешно оправила куртку и выпалила: – Я была в городе.
— Что?
Пальцы Мастера немедленно сомкнулись на Эндрином ухе и немилосердно его потянули, заставив эльфку нагнуться и практически улечься головой Мастеру на колени.
— А-ай!!
— Тихо.
Он ощупал ей шею. Потом вдруг обхватил за плечи и прижал к себе.
— Эх ты… рыжее чудо…
— Мастер, я не нарочно! Если б я знала, я бы Фаррита никогда к себе не пустила!
— Ещё бы.  – Мастер серьёзно посмотрел на неё. – Я осмотрю вас обоих, не беспокойся. И посидите пока в карантине.
— А вы?!
— Что я?
— Вы же тоже можете заболеть?
Мастер только улыбнулся.
 

Эндра встрепенулась, очнувшись от воспоминаний, потому что зверёк теребил её рукав. Он снова перебрался от Дэннера к ней, и вертелся, настойчиво поддевая мордочкой под локоть, будто чего-то требуя.
— Обычные, – припечатал командир. – Чёрненькие. – Он подошёл к Аретейни и прижал её к себе. Так было спокойнее. Так и в глазах не темнело.
Эндра откинула брезент, чтоб было видно небо, и устроилась поудобнее.
И принялась размышлять, вертя в руках стрелу.
Перелётку послали не здешние. Это точно – Дэннер прав. А откуда здесь могут быть морулийцы? Тоже сбежали, как она? Почему тогда скрываются – от своей могли бы и не прятаться, и не шпионить. Значит, это те, другие – ордальоны.
Перелётку послали только сейчас. Это тоже очевидно, иначе бы она её заметила раньше. Почему только теперь? Только что приехали? Она прикинула время, которое понадобилось бы, чтоб в Морулию успело дойти известие о смерти дона Мареца, сколько ещё там, да ещё – добраться обратно, из Морулии сюда… Прошло чуть больше полугода – как раз. Прибыли сюда и отправили перелетку её разыскивать? Только, вот, незадача – чтобы передать перелётке её образ, её, Эндру, надо было видеть. Не просто описательно знать, как она выглядит, а зрительно представлять. Если учесть, что она покинула страну около полувека назад… Конечно, если представить кого-нибудь из круглоухих, который видел её тогда, если ему, скажем, было лет десять или пятнадцать… и который со временем стал работать на Инквизицию… Всё равно, выходит как-то слишком натянуто – чтоб не позабыть её внешность за полсотни лет нужно обладать феноменальной памятью. Да и вообще, как-то неправдоподобно это. Скорее всего, это кто-то из Давних – элвилин или лодра-гордр. Они и живут куда дольше людей, для них полсотни лет не такой большой срок, и память у них лучше. Но тогда, выходит, что это предатель – Давний, который работает на инквизицию… Ага, уже кое-что.
Впрочем, возможен другой вариант – никакой это не предатель, и не эльф. Он мог просто видеть её и послать птицу следить. Тогда где её могли видеть? В штабе – исключено… Во время ареста – тоже что-то не то… Где она ещё могла засветиться? В городе, что ли? А вот это уже тепло… тёпленько так. Даже несмотря на то, что уши она прятала, по описанию её вполне можно узнать. Медно-рыжие волосы и зелёные глаза так часто встречаются, что один из сотни точно подойдёт под описание. Ну, конечно. А прибавить ещё любовь к зелёному, игру на лютне, невысокий рост – так её вообще ни с кем не спутаешь… Так что, если кому-то составили её словесный портрет, то ошибиться он никак не мог. Она отметила себе, что в следующий раз нужно будет представиться мальчишкой – всё безопаснее.
Вот, значит так, в итоге вышло два варианта. Первый – это элвилин-предатель, а второй – кто-то там в городе.
Эндра приоткрыла один глаз и покосилась на командира. Интересно, а свои измышления ему тоже надо немедленно докладывать, или это таки подождёт до утра? Если спит – будить жалко, он и так устаёт.
— Дэннер, – осторожно позвала она, – Ты спишь?
— Нет, – отозвался он. – Я думаю, зачем императору понадобилось убивать дона Мареца? Какая между ними связь?
Эндра устроилась поудобнее. Дэннер встал и бесшумно перебрался к ней – сказывалась воинская сноровка.
— Может, они и не обязательно сотрудничали, – предположила Эндра. – Может, они враги.
— После казни Сандрема я уже ни в чём не уверен. Может, она была подстроена – такой вариант не исключён. Может, она была подстроена и не без участия самого Сандрема.
— А ему-то что за резон?
— Втереться в доверие к Эланденору. Если не что-либо посерьёзнее. К чёрту Сандрема... вернёмся к Марецу. Отряд, разумеется, послал не сам Иллиорден. Но без его ведома – исключено. Стало быть, и сам император в этом напрямую замешан. Есть ещё Ковен Девяти Башен. Вот эти вряд ли станут спрашивать у него разрешения, и вполне способны отрядить небольшой взвод на ликвидацию какого-нибудь личного неприятеля. Они достаточно влиятельны при дворе. Знать в расчёт не принимаем – император держит их всех на коротком поводке. Вывод один: кто-то при дворе императора напрямую связан с морулийцами и, возможно, заинтересован в том, чтобы найти твоего мастера. В крайнем случае, как самая лёгкая из теорий – Мареца могли убрать как соперника. Как наиболее лёгкая из теорий вторым номером – убрать его мог и сам мастер, в целях обеспечения собственной безопасности и безопасности учеников. Это значит, что он так же может быть связан с императором.
— А если перелётку послали не враги, а друзья? – неожиданно произнесла Аретейни. – Вдруг она следила за тобой для того, чтобы удостовериться, что с тобой всё в порядке, и, в случае чего, успеть предупредить о возможном несчастье и привести кого-нибудь на помощь?
— О... – от такого предположения Эндра распахнула глаза. – Ну... нет, тогда бы они послали весточку. Знали бы, что просто перелётка меня насторожит... Я тут кое-что надумала.
Она изложила свои измышления касательно эльфа-предателя и прочего, и поинтересовалась:
— Нам ещё города встретятся по пути?
— Встретятся – ответил Дэннер. – Несколько городов и деревеньки...
— А если, – не сдавалась Аретейни, – они сидят в тюрьме и, по тем или иным причинам, не могли послать весточку?
— Тогда как они смогли послать перелётку? – поинтересовался командир.
— А вот так. Это же дело нескольких секунд и руки при этом занимать не надо.
— Если они сидят в тюрьме – то они в первую очередь будут думать о себе, а не о ней, – заметил Дэннер. Аретейни тряхнула головой.
— Почему это? Они очень беспокоились.
— Ласточка, – не удержался от улыбки Дэннер, – у тебя все такие светлые да хорошие, что жить хочется.
— А у тебя, – незамедлительно отпарировала Крылатая, – все такие коварные интриганы, что жить не хочется.
— Именно поэтому я до сих пор жив, – согласился Дэннер.
— Нельзя же воспринимать с одного и того же ракурса. Почему ты так всё видишь...
— Потому что я на войне, – отрезал Дэннер. – В любом случае, твоя версия не лишена смысла. Лучше уж посмотреть со всех сторон. А то получится как с Пушистым на дороге. Эндра, а у вас эльфы часто становятся предателями? Я имею в виду, насколько это возможный вариант?
— Что ж, в принципе, это разумно – кто лучше отличит эльфа, как не эльф. А жить захочешь... В общем, встречаются. Если так, по мелочи. Но мало – эльфы народ гордый. – Эндра задумалась. – Но одного я знаю, он дознаватель... – Остроухая передёрнула плечами. Видимо, дознаватель был хороший. Профессиональный.
Дэннер неожиданно поднялся и скинул куртку. Методично застегнул получше сапоги, ремень и перевязь меча, проверил крепления метательных ножей, собрал волосы в хвост и перетянул ремешком. Остальные молча наблюдали за ним. Когда он выдвинул меч на несколько сантиметров, тут же бесшумно задвинув обратно, Аретейни не выдержала.
— Куда это ты собрался? – поинтересовалась она.
— Туда, – лаконично ответил командир, быстро пожал ей руку и – бесшумно растворился в ночи. Словно и не было человека. Эндра с Аретейни высунулись из фургона, но не уловили ни звука, ни шороха, ни движения. Даже ветерок не приносил знакомого запаха. Впрочем, посреди лагеря, в цветистой смеси ароматов множества людей, железа, конопляного масла, лошадей, дыма костров и перегара недавно вымывшегося и переодевшегося командира, который, к тому же, знал заранее, что за ним последуют, и не хотел этого, шансов у них не оставалось ровным счётом никаких. Если Дэннер не хочет, чтобы его выследили – его и собака не выследит.
Крылатая вздохнула и осведомилась:
— Где ты видела перелётку?
— Пристрелила – в роще, – ответила Эндра. – Только толку-то? Тот, кто её послал, наверняка далеко отсюда...
— Может, он что-то услышал? – предположила Аретейни.
— Это вряд ли – у меня слух острее. Куда ты? – Остроухая ухватила Аретейни за рукав.
Крылатая затянула ремень, перехватила поудобнее нож, поправила ремень сапога и направилась в темноту.
— Я не отпущу его одного.
Зверёк вспрыгнул ей на плечо. Движения Ласточки сделались резкими и расчётливыми, взгляд спокойно-сосредоточенным. Если ещё минуту назад она казалась нежной и беспомощной, то, стоило Дэннеру уйти – оборачивалась полнейшей своей противоположностью. Вот тебе и женщина. Впрочем, Эндра знала, что женщина может себе позволить быть слабой довольно ситуативно. Сейчас Аретейни действительно была похожа на женщину, которая не просто вышибла добротную дубовую дверь и пошла за любимым на войну, а ещё и способна эту войну пройти с лёгкостью и улыбкой на лице. После чего, перебив в одиночку всех врагов и сделавшись полководцем, опустить окровавленный меч и слегка изумлённо осведомиться: «И это всё?!..»
Итак, Аретейни растворилась в ночи.
— Чтоб тебя! – выругалась Эндра. – Я с вами с ума сойду!
Делать было нечего. Эндра вытащила у Роланда нож, сунула его за сапог. Взяла свой новый лук, закинула за спину, прихватила стрелы. Беззвучно зашагала к роще.
Так никого и не встретив, обе женщины столкнулись нос к носу на том самом взгорке на берегу реки, где росла раскидистая ива и столь полюбившиеся Артемису незабудки. Сейчас незабудки выглядели довольно-таки плачевно, всё же их изрядно примяли.
— Ну как? – поинтересовалась Эндра.
— Никого, – сообщила Крылатая.
Дэннер появился неожиданно.
— Вы что здесь забыли? – прошипел он. – Возвращаемся. Это приказ.
Они послушно развернулись в сторону лагеря.
— Нашёл кого-нибудь? – спросила Аретейни.
— Да. Помолчи.
— Кого? – встрепенулась Эндра.
— Я сказал, помолчите. Возвращаемся.
— Но...
— Мы возвращаемся.
— Угу. – Аретейни сникла и на всякий случай, обернулась.
И вдруг метнулась в сторону, оказываясь у Дэннера за спиной, хрипло вскрикнула, вскинув руки к животу, и осела на траву. Дэннер не упустил ни секунды. Руки сами прекрасно знали, что им делать – он подхватил жену одной рукой, но мгновением раньше, другой метнул нож.
Мощный бросок направил блеснувшее лезвие на противоположный берег – чуть выше – на доли сантиметра – приблизительной траектории полёта стрелы. Здесь река сужалась в урчащий перешеек, стиснутый с двух сторон холмиками – залежами более плотной породы – чтобы затем облегчённо раскинуться неторопливой величественной скатертью, и течение было очень быстрым, холм на том берегу обильно порос кустами, подступавшими к самому краю и теснившимися у воды – идеальное место для засады.
Не обернись Аретейни, не заметь невидимого в густой листве арбалетчика – блеском взгляда, отражённого слабеньким светом огрызка нарастающей луны – он бы, возможно, выбрал более подходящий момент: всё же два свидетеля, один из которых ещё и вооружён – неоправданный риск. Но взгляды встретились – и рука от неожиданности дрогнула на спуске, высвобождая болт лёгкого самострела.
...На том берегу кто-то, с треском ломая кусты, скатился в воду. Дэннер уложил Аретейни на траву, коротко распорядившись:
— Позаботься о ней. – И, рывком раскрывая пряжку перевязи меча, который незамедлительно шлёпнулся в заросли осоки, скользнул в воду. Вернулся через несколько минут, втащив за собой на берег человека в маскировочной одежде. Человек не дышал, широко раскрытыми остекленевшими глазами глядя в бархатно-синее ночное небо. Нож торчал у него из шеи, войдя по самую рукоять в основание черепа – всё же, он успел развернуться.
Дэннер немедленно подошёл к раненой Аретейни, которая извернулась, пытаясь разглядеть лицо убитого, и склонился над ней.
— Не дёргайся ты… – Эндра уже успела осмотреть рану – она была не смертельная, но крови натекло много.
— Дэннер, я… – Аретейни протянула руки к мужу.
— Тихо, ласточка, – он поднял её на руки.
Эндра повернулась к убитому стрелку. Его лицо было вымазано зелено-коричневым для маскировки. Она протянула руку и стёрла краску. И вдруг побледнела.
— Ой…. Хаугфт… туман…
— Кто он? – обернулся Дэннер. – Ты его знаешь? – Всегда интересно знать, кто пытался тебя убить. Даже если тебя прикрыла собственная жена, а он претерпел неудачу и вообще, уже труп. Всё равно интересно. Просто для расширения кругозора.
— Знаю… да…

Не улыбайся мне улыбкой превосходства,
Мой победитель, мой заклятый враг.
Ты тело заковал моё в оковы,
Но сердце не сковать тебе никак…

— Слышь, – стражник стукнул древком копья в решётку, – заткнись уж, а?

Ну, что ж, посмейся, если есть охота!
Поиздевайся надо мной и поглумись…
А вот, скажи: ты что, всерьёз считаешь,
Что от тебя моя зависит жизнь?

Ах, ну, конечно, слова лишь…

— Заткнись, я сказал.

...довольно
Тебе, чтоб приказать меня убить.
Но что, скажи, ты станешь делать,
Если судьба моя не умереть, а жить?

Стражник вздохнул, отпёр дверь, вошёл в камеру и остановился перед Эндрой, которая бодро распевала, сидя на нарах.
— Рот закрой, сказал. А то язык отрежу.
Эндра даже замолчала, уставившись на него – из светлых волос торчали острые кончики ушей. Стражник усмехнулся.
— Ага, заткнулась.
— А… ты…
— Именно, – спокойно кивнул он.
Остроухая захлопала глазами.
— Что, – уточнил стражник, – будешь с кулаками кидаться?
— Много чести. Совести у тебя нет.
— Да, потерялась где-то.
— И каково это? Своих же бить? – поинтересовалась эльфка.
Он снова усмехнулся. На этот раз невесело.
— Солнышко ты моё, у меня мать твоя ровесница. Только она, в отличие от некоторых, не короедка.
— Так ты полукровка что ли? А отец?
— А что отец? – он присел рядом. Голос звучал глухо и зло. – Отец у нас гордый, красивый… как там у вас, короедов. Кусок сказки среди дерьма. Знал бы, где мотается – пристрелил бы.
— А ты лучник?
— Арбалетчик. Луки – это по короедской части.
— Эй, там, – раздался чей-то ворчливый голос. – Бери, давай, остроухую и пошли. Плеть только прихвати – хватит тебе так сидеть.
Стражник вскочил и наткнулся прямо на начальника стражи.
— Я?! Я на девку руку не подыму.
— Ишь ты… – начальник покровительственно потрепал его по плечу. – Что за короедские замашки? Может, тебе уши поровнять до нормальных? Пошли, давай.
— Нет.
— Слушай, – командир задумчиво посмотрел на полуэльфа. – У тебя же мать, кажись, старенькая. А за сношение с короедами, знаешь…
Стражник скрипнул зубами, взял Эндру за шкирку, толкнул вперёд и вышел следом, прихватив плеть.
 
— И кто он? – спросил Дэннер.
— Полуэльф-полуфоранг…
— Морулиец?
— Да.
— Чудесно, – констатировал Дэннер и доверительно поинтересовался у покойника: – Ну, вот ты мне скажи, я-то тебе за каким чёртом дался?
Поскольку покойник молчал и ни в какую не желал отвечать на риторические вопросы, Дэннер осторожно подхватил Аретейни и направился в сторону лагеря. Она пискнула от боли и прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо.
— Эх, ты... – прошептал он, бережно прижимая её к себе. – Ласточка...
— Дэннер...
— Да.
— Прости...
— Не за что прощать. Ты же меня спасала.
— Ага. – Она улыбнулась, не открывая глаз. – Успела...
Дэннер ласково усмехнулся, глядя на неё.
— Успела, – повторил он.
— Больше здесь никого нет? – спросила Эндра.
— Больше никого. Так, стало быть, меня и в Морулии трепетно любят и обожают. Я заинтригован.
— Я не меньше... – кивнула Эндра, поспевая за Дэннером. – Нужна лопата.
— Ты что, – Дэннер чуть обернулся через плечо. – Собралась клад искать?
— Нет. Покойника хоронить.
— Ещё чего не хватало. Нечего тебе тут светиться, когда убийцы по кустам шастают. Не бойся, падальщики о нём позаботятся. Кроме того, если по следу пойдут другие – пусть увидят его труп. Им тут же станет легче жить. Даже не вздумай его трогать, может, на нём чары навешаны. Чтобы они нас выследили по отпечатку твоей ауры в два счета? Нет уж, увольте меня от такого удовольствия.
— Я сама похороню, – сказала Эндра.
— Тесный эмоциональный контакт, – напомнил Дэннер и повторил: – Нечего упрощать им задачу.
— Ты же его вытащил.
— На мне блокировка стоит. Плюс вода.
— Не надо, – шевельнулась Аретейни. – В самом деле, не хватало нам самим подставляться под стрелы.
— В твоих устах это звучит как очень хорошая шутка, – заметил Дэннер. Зверёк, уцепившись коготками за перевязь меча, увлечённо жевал шнурок в его волосах.
— Он не предатель, – тихо сказала Эндра. – А даже если и предатель – он человек. И по его трупу, валяющемуся на дроге, нас ещё быстрее найдут.
— Ага, мы же такие незаметные, без трупа запросто проглядишь.
— Всё равно… – упрямо буркнула Эндра.
Она метнулась в сторону и исчезла в темноте.
Дэннер вздохнул. Они уже подходили к лагерю.
Эндра раздобыла лопату и отправилась на грязную работу. Когда она, наконец, отволокла тяжёлое тело на более подходящее место, кто-то сзади методично скрутил её и перекинул через плечо. Эндра хотела выхватить нож, но руки оказались в невыгодном положении. Так, снова «мельница». Дэннер, что ли? Нет, Дэннер здоровее будет, причём, намного. И ростом пониже.
— Лунатизм окончен, – сообщил знакомый голос. Эндра узнала Артемиса и возмутилась до глубины души.
— Пусти!
— Не велено. Приказ командира. – Артемис отобрал нож и, для верности, крепко спеленал Эндру ремнём. Хорошо ещё, что ругалась она при этом на морулийском – иначе бы арбалетчик ещё и оттаскал её за уши.
— Я тебе что сказал? – встретил их у костра Дэннер. – Благодарю, рядовой Фиар. Вы свободны.
— Товарищ командир, разрешите обратиться.
— Слушаю.
— Разрешите мне остаться.
— Цель.
— Охрана.
— Охрана кого? – удивился Дэннер. Артемис стоял, вытянувшись по струнке и даже глазами не сверкал.
— Вас, товарищ командир.
— А чего меня... хм... Прошу прощения. Оставайтесь.
— Слушаюсь, товарищ командир.
— Вольно.
Эндра даже рот раскрыла. Артемис уселся у костра и протянул руки к огню.
— Товарищ командир, разрешите доложить, – нарисовалась бледная после бессонной ночи Халлис.
— Докладывайте.
— Я закончила работу.
— Благодарю. Можете быть свободны.
Халлис резво кивнула и юркнула в фургон. Эндра извернулась. Бесполезно. В Гильдии своё дело знали – вязал Артемис более чем надёжно.
— Меня кто-нибудь развяжет? – поинтересовалась она.
— Молчать.
— Полуэльф, ты...
— Молчать. Как обращаетесь к старшему по званию? Вам был ясен приказ? Отвечайте, рядовой Эндра.
— Откровенно говоря, нет, – вскинулась Эндра. – Я не привыкла осквернять трупы. Зато привыкла уважать врага.
Она закусила губу, поймав взгляд командира. Это был как раз такой взгляд, когда хотелось спрятаться куда-нибудь и на глаза ему не попадаться.
— Считайте, что вы заработали штрафной, – уведомил командир. – За нарушение дисциплины и невыполнение приказа старшего по званию.
— Штрафной?!
— Молчать. И впредь постарайтесь избавить меня от ваших эмоций и личных предпочтений в отношении умерших. Приказ ясен?
— Товарищ командир, разрешите мне разъяснить. – Артемис сидел прямо, не плевался, не ехидничал и даже не сверкал глазами. Это было удивительно.
— Разрешаю.
Артемис развернулся к Эндре и раздражённо произнёс:
— Рыжая, до тебя когда-нибудь дойдёт...
— Следите за речью, рядовой Фиар.
— Да, товарищ командир... Мёртвым, товарищ Эндра, глубоко плевать, уважаешь ты их или нет. И кто их сожрёт после смерти – им глубоко фиолетово. А вот если ты будешь самовольничать – пострадают живые. Это ясно?
Двое солдат, сидя рядом, сочувственно поглядывали на Эндру. Командир задумчиво смотрел на пламя костра.
Эндра наблюдала за примолкшим Артемисом. Потом сказала:
— Разрешите обратиться, товарищ командир.
— Обращайтесь, – разрешил Дэннер.
Остроухая обратилась. Затронув умственные способности и родственников командира, а заодно и Артемиса, постепенно перешла на морулийский, отчего смысл не стал менее понятен.
— У меня всё, товарищ командир, – присовокупила она в конце. – Можете шить ещё штрафной, или что там у вас. Или сразу повешение, чего уж там. И расстрел. Одновременно. А труп собакам скормите, чего мелочиться.
Артемис тяжело вздохнул.
Дэннер повернулся к Эндре.
— Штрафбат, – невозмутимо уведомил он. – За серьёзное нарушение дисциплины и теперь ещё – субординации. – Он поднялся и расстегнул пояс. Хороший такой офицерский пояс с тяжёлой пряжкой и нашитыми металлическими пластинами. – А это за оскорбление старшего по званию и неподобающее поведение в условиях опасной ситуации.
То, чем дальше занялся командир, Эндра не могла и вообразить. Дэннер спокойно вздёрнул её за связанные руки, стянул с неё штаны, перекинул через колено и методично отстегал ремнём на глазах у всего взвода. Затем препоручил Артемису и приказал надеть на рядового штаны и отправить спать. Эндра отметила три вещи: во-первых, солдаты более сочувствовали ей касательно штрафбата, чем касательно того, что она теперь недели две не сможет сидеть. Во-вторых, никого не смутила подобная мера наказания, и эльфка заподозрила, что она, скорее всего, не первая. В-третьих, выражение лица командира оставалось бесстрастным, но голос был суровым и, в то же время, добрым при разговорах с подчинёнными. Словно у строгого, но любящего отца.
Артемис заботливо укрыл её одеялом и, не потрудившись развязать, вернулся к костру. Боль была совершенно адская. Самое обидное, что каких-либо увечий подобным образом нанести просто невозможно, а значит, и упрекнуть командира за неподобающее отношение к женщинам совершенно нечем. Однако продуманные у него дисциплинарные меры...
Некоторое время Эндра лежала неподвижно, обиженная на весь свет. Потом не выдержала и завозилась. Всяко, пряжкой – это перебор... Лучше б повесил... Она покосилась в сторону Артемиса, который, сидя неподалёку, мирно грелся у костра, и выругалась про себя. Этот ещё... Остроухая старательно уставилась в небо.
— Госпожа Эндра, – Роланд потеребил её за плечо.
— Тебя ещё тут не хватало! – прошипела Эндра. – Марш спать.
Артемис, услышавший возню и яростный шёпот, обернулся.
— Тебе чего не спится, рядовой Эндра?
— Молчать, – сурово одёрнул его Дэннер. Арбалетчик отвернулся. Эндра стиснула зубы. Рядом завозилась исцелённая Аретейни. Ей тоже не спалось.
Эндра зажмурилась, проверяя, не намокли ли ресницы – она всерьёз опасалась разреветься. Но глаза были совершенно сухими. Хотелось убежать куда-нибудь, к чёртовой матери, скрыться, спрятаться, дезертировать из армии и сдаться инквизиторам. От врагов обиду стерпеть проще, чем от друзей. А она была очень обижена на командира. И даже не столько за наказание... Вот так вот втоптать в грязь то, во что она верит... То, что всегда помогало оставаться человеком... в смысле, эльфом... Этого она простить не могла. Связанные руки затекли и онемели. Небо подёрнулось облаками, и звёзд не было видно – и тут не везло.
Роланд стянул куртку и заботливо подложил Эндре под голову, опасливо покосившись на Дэннера.
Тот поднялся. Голос зазвенел сталью.
— А теперь слушайте внимательно. Я не стану вам разъяснять, где вы находитесь, раз уж это всё равно бесполезно. Я предупреждаю заранее. Это военный обоз, а не детский сад. И потому – любой, кто будет впредь превращать обоз в балаган для своих эмоций или амбиций, подвергнется крайним мерам наказания. Я не допущу ни малейшего нарушения дисциплины. Далее, приношу извинения перед товарищами по оружию за балаган, который обеспечил лично. При первой же возможности из обоза ликвидируются все, кто не зачислен в армию. Куда им затем направиться – они решат сами. Но здесь их больше не будет. Это война. Здесь каждый обязан оставлять при себе свои личные предпочтения либо неуместные эмоции. Тот, кто не выполняет свои обязанности, волен уйти. Сбежать, без права возвращения в строй, предпочтя ненужные эмоции общему делу. Я здесь никого не держу. Мне нужны верные, надёжные, взрослые люди – а не глупые дети. Всем всё ясно?
— Так точно! – послушно отчеканили остальные.
— Не слышу.
— Так точно, товарищ командир!
— Вольно. Пятнадцать минут до подъёма.
— Это не балаган. Это цирк какой-то. Со злым укротителем, – обиженно прокомментировала Эндра, но никто её не услышал.
Пятнадцать минут прошли быстро. Подъем принёс Эндре облегчение в плане того, что её, наконец, развязали.
Пока собирали лагерь, Остроухая успела окунуться, несколько уняв боль в пострадавших местах. Потом молча вскочила в фургон и забрала оттуда лук, стрелы и дорожную сумку. С тоской поглядела на лютню – без неё придётся голодать. Но лютню Аретейни подарила Дэннеру.
— Госпожа Эндра, вы куда? – поинтересовался Роланд.
— К чёртовой матери. Хочешь, пойдём со мной.
Оруженосец молча натянул куртку.
Эндра перекинула через плечо ремень сумки, повесила за спину лук. Вытряхнула стрелы из колчана, который был позаимствован у кого-то из лучников, и тоже сунула их в сумку. И, не оглядываясь, покинула лагерь.