Сибиряки! Зачем бахвалиться?

                СИБИРЯКИ!ЗАЧЕМ БАХВАЛИТЬСЯ?
Если сидеть и ждать вдохновения, как я сейчас, то вообще можно ничего не написать. Прокрутил мысленно что-нибудь из прожитого, подумал, что стоило бы изложить на бумаге, да и забыл.  На другой день другое что-то вспомнилось, не менее интересное. Но и оно уйдет в небытие, если не включить компьютер и не засесть за клавиши. А начнешь писать, обязательно вспомнишь, что читатели твои в основном послевоенного, а то и совсем молодого  возраста.  Они решают, что случай этот прозошел вчера, и совсем не понимают, как это быть голодным по два-три дня, раздетым и необутым. Вот спою им песенку, которую давно когда-то запомнил:

Бывали дни веселые –
Я по три дня не ел!
Не потому, что не было,
А просто не хотел!

Разве они поймут? Народ ведь никогда не унывал! И я тоже, как часть народа. Гитлеровцы лютовали. Зима лютовала. Мать, старшие брат и сестра как-то справлялись с делами. Нужно добыть хворосту для топки печи, снег откидать, еще много чего сделать. Зима не прощает ошибок. Отец – инвалид войны, но тоже где-то на работе.  А я с младшей сестренкой сижу на печи, только там и тепло. Станут старшие  учить уроки , а я – ушки на макушке! Слух был удивительно чуткий! На меня потом, на шестилетнего,  соседи и родственники ходили смотреть, как в цирк.

 Скажут: посчитай до десяти. А я считаю до двадцати, а дальше продолжаю по-своему: « …Двадцать… девять, двадцать десять, двадцать одиннадцать»  и снова до двадцати.  Потом: «Двадцать двадцать раз, двадцать двадцать два…». Дальше шло «Двадцать двадцать двадцать раз…». Доходил до пяти двадцаток и переставал считать.  А зрители ухохатываются! Хвалят меня. А мне только этого и надо! Я уже артист! Вхожу в образ. Начинаю читать стихи, которые подслушал и запомнил:

- Мороз и солнце! День прелестный.
Чего ты дремлешь, друг небесный?
Тебя попросим мы - проснись!
Погоде чудной улыбнись…

И опять все смеются. Я же не понимаю, что все переврал! Разойдутся люди по делам. Скучно становится. Внушаю сестренке, чтобы она (ей три года) меня подождала: я быстро вернусь. И босиком по снегу, в рубашечке и штанишках, бегу к соседям метров за сто. Дух захватывает от мороза! А добежал – и счастлив. Однако, ничего интересного у них нет. Тоже прохладно. Об одном только и мысли, что обратно надо бежать. Чуть отогрелся – и домой! Снова на печку.

После семилетки поступил я в техникум. А одет чуть лучше – пиджачок появился да туфли парусиновые. В Прокопьевске как раз техникум перевели в новое здание, а старое отдали под общежитие. Между ними километра два. А сибирские морозы, как теперь говорят, никто не отменял! На занятия нас идет много. То за одной спиной укрываюсь от жгучего ветра, то за другой. Вот и пришли! А ведь хорошо! За одеждой в раздевалку не надо стоять в очереди! 

Да все бы ничего, если бы не уборщица в общежитии. Увидит меня раздетого  и начинает причитать:

- Бедненький! Тебе же холодно? Как же ты ходишь раздетым! Ведь простудишься!

Она меня доставала – хуже морозов и буранов!

На втором курсе нас одели в горняцкую форму, выдали шинели. И в это же время к нам перевели группу учащихся техникума из-под Благовещенска. Хорошие, веселые ребята!

В начале лета повел нас преподаватель геологии на экскурсию – на отвалы бывших угольных разрезов. Они возвышались как горы, их много – будто бы пейзаж другой планеты. А на месте тех карьеров – глубокая вода. Сползли по крутому спуску, пощупали воду – уже слегка прогрелась. И стали купаться! Сибиряки! А все же страшно, когда нет берега, а сразу бездна!

Идем обратно по железнодорожным путям. Процессия растянулась. Не торопимся, наслаждаемся прогулкой. За кустами ивняка течет река. Она разлилась, между ней и железнодорожной насыпью  образовался  широкий залив без течения. Один из благовещенцев и здесь полез купаться. Он переплыл залив, сунулся в реку, но тут же вернулся: течение сумасшедшее!

За ним потянулся дружок, не такой накачанный. Он подбадривал себя: «Мы – сибиряки!» До реки он доплыл по стоячей воде, отдохнул, подержавшись за ивы. Потом со словами «Мы – сибиряки!» отправился обратно.

Плыл вразмашку, но движения его уже были вялыми. Он устал. Посреди омута отдохнул,  улегшись на принесенный течением валежник.  Ему стали кричать, чтобы он оставался там, сейчас помогут. Трое или четверо бросились в воду. Но парень со словами «Мы – сибиряки» оторвался от плавуна и поплыл. Но не преодолел и пяти метров, как стал тонуть.  Один лишь раз показалась над водой голова, на том все и кончилось. Николай Ильюченко из нашей группы подплыл к этому месту и стал нырять. Пробовали нырять и другие, но быстро вернулись на берег.

- Вода в низу - ледяная! – говорили они.

Подняли тревогу, забегали. Нашли лодочника. Он приплыл и стал длинным шестом с крючками прощупывать дно. Минут через двадцать он вытащил утопленника, захватив его за трусы.

Приехали родители. Было прощание с парнем в актовом зале. Увезли его, чтобы похоронить в родной земле. А мне на всю жизнь запомнился возглас: «Мы – сибиряки!» И укрепилась уверенность: бравада не всегда уместна.
 
А Николай от долгого ныряния в ледяной воде оглох.Недели две или больше лежал в больнице, пока слух не вернулся.

Хороший, бодрящий возглас: «Мы – сибиряки»! Наверно не раз прозвучал он под Москвой, когда на фронт прибыли сибирские полки. Тут уж гитлеровцы не выдержали и попятились. Да так до самого Берлина!

«Сибиряк» - это почти что звание. Нам бы его точно присвоили, когда в пятидесятиградусный мороз  работали на руднике открытых работ в Восточном Казахстане.  Никто нас не неволил. Но это был декабрь, последний месяц года. И если бы мы не выполнили план по добыче руды, то лишились бы тринадцатой зарплаты. Мы после этого что, не сибиряки? Все как один выходили на работы!

Однажды я сам себе удивился. Дело было в Новосибирске. Дул свирепый морозный ветер. Я прятал лицо за воротник. По ощущению решил, что градусов тридцать пять, не больше. Ночевал у друга. Утром услышал сводку погоды. Оказалось – было сорок пять градусов! На десять градусов я ошибся.

Ну, чем не сибиряк? А некоторые смеялись над этим словом: «Сибиряк, с печки бряк! Растянулся, как червяк!». Думаю, это «расейские» придумали. Они живут ближе к Европе, а там – теплее.

Вот не запиши я сегодня всего этого, что припомнилось, так бы оно и ушло в Лету. Писать надо, ребята, писать, не лениться. И не бояться насмешек и язвительных отзывов. Сам этим грешил. Теперь не буду.