Открытие Америк

                Кристине Андреевне Потупчик от уставшего еще в тринадцатом году от уровня олигофренических младенцев ЖЖ, как оказалось, присущего поганым соцсетям на русском, автора               
     - И патишествуя в кабак скрозь колумбарий, - слегка пошатываясь от осознавания важности аудиенции у католической королевы, неподвижно и неестественно выпрямившись восседавшей на троне королей древности, докладал румб Васко да Гамы, самовольно отсоединившись от компаса и дезертировав с полей познаний, самозамкнувшихся гремящим Дамбассом и вонючим Луханском в противоестественное колечко цирковой арены, переполненной банкетирующими ручными блошками Чарли Чаплина, лошадками в цилиндрах, ампутировавших свой мозг во славу сияющих высот сталинских небоскребов стиля ампир, прочих, не столь явно выраженных членистоногих, пресмыкающихся впотьмах кишащей жуткими призраками стародавних снов этой бескрайней глинистой равнины, продуваемой арктическими ветрами от Мурмана - эвон кому ! - и до мурмолки, индивидуально пошитой спецскорняками из свежесодранных шкурок чеширских кастрированных котов, уловленных Пржевальским в шахтах и забоях Уральской зоны отчуждения, мистических и сакральных животных, наделивших магическими свойствами и свои шкурки тоже : они визуально пропадали, стоило их горделивому облаадателю вылезти ботоксным рылом под свет софитов, зееловскими инновациями пробивающихся из лиловых кальсон Софии Ротару, хутохуторянки из проданной Стынчей Бессарабии, - натычкнулись мы ...
     - Кто мы ? - резко выкрикнул Старшой, туманным туловищем оморочного кромешника выдвигаясь на ближний план. - Огласи весь список, румб, потому, - он указал твердой и недрожащей рукой на ноги королевы, видневшиеся из - под парчового парадного облачения тупоносыми кончиками фетровых ботиков Нины Ургант, некогда обменянных на гитару у пленных немцев, возводивших всякие строения по тракту Салехард - Гребаный Экибастуз, - даже коци повелительницы сущего изнывают от нестерпимого желания угостить тебя пинком в живот.
     - Мы, - с достоинством патриотического теодолита закачался румб, послушно исполняя указ, - это мы, товарищ Старшой. Я, да охряпка мимолетности, да дормез ширвазских рапсодий, да калабаш поперечный, да Чарнота Гадячский, да нет еще.
     - Ё...й в рот ! - схватился за откованный сверчками бацинет Старшой, струясь смуглеющей тенью в приступающих к вечеру астрономицки сумерках. - Непонятно, а гожа.
     - А то, - поддакнул румб, пропитываясь торжеством и ростом экономики, как раз вылезшей зеленоватого стекла чекушкой из пазухи венгерского камзола премьер - министра, громадным карельским шкафом вкаченного на колесиках вздорной Алиной Хенесси, лауреаткой с Дальнего Востоку, очень дальнего, можно сказать, п...дец, ибо пропал там Коля с концами, будто и не было никакого Коли, были Гендосы и Витьки, был Реваз Шушашвили и Тофик Нагибадзе, даже уланский подпрапорщик Закомутько и тот орудовал, но Коли кончились, оставив после себя рыжую и гадкую Клюку, великую, как сам Грибов, актерку с рожей такой, что тута не курить бросать, а срочно внедрять трансплантологию голов с предусмотренными параметрами 90 - 60 - 90 лаковых лиц и гламурных физиономий, - на то я и румб, чтоб мозги еть.
    - Странная вещь получается, - чуть в сторону произнесла Хенесси, задвигая гардиной абажура торшера премьер - министра в семь часов вечера после войны, атомными секундами свысока наступив прямо вот сразу за традиционным файф - о - клоком великолепной носастенькой Чэнел Сантини, - автор предумышленно отрешился от чепухи информации и гонит чистейшим потоком, развлекая себя и немногих избранных им же, послав на х...й скудоумных мудаков, оставивших лишь чуйство омерзения и гадливости, словно наступаешь ты подошвой кроссовки в собачье дерьмо, а потом долго пытаешься очистить обутку и ругаешься ругательски, проклиная себя за излишнюю любознательность, и сподвигнувшую вляпаться в эти продукты Потупчик, Несмияна, Риобравы, Витухновской и прочих говноедов, да прокляты будут !
    Заключительную часть фразы она выкрикнула, заметив одобрение королевы, шероховатой улыбкой проявившееся меж ушей.
    - Ладно, румб, - решила Изабелла, твердо вставая, - прочее выскажешь за праздничным столом, а пока, - вынула она из кармана ножик - свинорез, - прими благодарность народа. Введите народ ! - приказала королева и вошел народ.
    Безмолвный, как зайцы, радостный и оптимистический, как кредитная иномарка, седастый и поганый, как Познер, но необычайно развитый, как Оля Бузова и Винни Джонс.