Прялки и помидоры

 
В Питере Арсений отыскал и несколько минут в благоговении простоял у парадного входа в университет.  О том, что бы учиться там, он мог только мечтать. Впрочем,  через несколько дней он услышал о лесной академии, разыскал это учебное заведение и пережил еще более мощный, чем пред стенами университета прилив любознания. 
Арсений дерзнул войти и разузнать у первого встретившегося в коридорах академии преподавателя, каким образом он может туда поступить. 
В многоуровневой системе среднего образования разные заведения имели разный статус.  Арсений узнал,  ему, что бы  стать студентом в академии или университета, необходимо  закончить либо гимназию,  либо реальное училище. В его положении с одною второклассной школой он может попытаться поступить в так называемое лесное училище, (нечто среднее между ПТУ и техникумом), после чего, доучившись в последних классах гимназии, и сдав соответственно экзамены, он получит право  поступать в  университет. 
В деревне Арсюха помогал по хозяйству отцу.  К тому времени Микола ратник уже заготовил лес на избу к свадьбе либо Арсения, либо Павла. 
Но Арсений, подобно Митрофанушке и с точностью до наоборот, объявил: «Не хочу жениться, а хочу учиться.  Руби дом для Павла, а я буду поступать в лесное училище, в городе Вельске Архангельской губернии ».
- Опять учиться!..  – вздохнул Микола-ратник и махнул рукой.
В Вельское училище Арсюхе поступить не удалось. Оставалось училище в Тотьме, городке более крупном представительном. И в Тотьме Арсюхе повезло!
Он явно понравился преподавателям. Так, на экзамене по геометрии, (которую во второклассной школе Арсюха не изучал),  он решил задачу о делении прямого  отрезка на две разные части, начертив отрезок на доске и, прищурившись, на глаз, чиркнув мелом в середине.
Оптимизм и уверенность в себе деревенского юноши привели в восторг экзаменаторов. Пригласили директора училища и задали еще одну задачу:  разделить на две равные части острый угол.  Арсений стоял у доски, рядом  посмеивающиеся учителя вместе с директором.  Арсений  снова быстро нарисовал росчерком  угол,  и снова прицелившись, на глаз, поделил его линией надвое.  Пожалуйста!
Арсения приняли.
О годах учебы в Тотьме у него остались самые светлые и веселые  воспоминания.  Учился он с удовольствием, и в скором времени усвоил как именно, по канонам геометрии,  делить угол на равные части.  Сдружился с местными не по-деревенски образованными ребятами из Тотьмы, до старости пользовался почерпнутой у них присказкой-присловкой: «На счет картошки дров поджарить»,  « за вкус не берусь, а горяченько будет» и тд.  Кроме наук и нотной грамоты Арсюха успещно занимался гимнастикой, освоив турник,  научился  крутить  «солнце».
Теперь вместе с ребятами  из Тотьмы Арсений посещал вечеринки с участием уже гимназисток старших классов, что не мешало во время каникул, особенно зимних, резвится в деревне с шумными компаниями сельских ребят и девчонок.   
Обряд девичьих гаданий с помощью прялок подробно описан Василием Ивановичем Бедовым .  В юности Арсения случился эпизод, связанный с этим магическим действом, ход которого однако был несколько изменен.  Вечером, на Святки парни и девчонки перекидывались шутками, и остроты последних были настолько язвительны, что юноши решили проучить своих деревенских подруг.  Когда те ушли в отдельную, приготовленную исключительно для девушек,  исключительно для гаданий, избу,  под каким-то предлогом, - к стыду своему не помню, а сам выдумывать не хочу, -  они выманили девчонок  за гумно, а сами, забежав в избу, утянули все прялки, и спрятали на улице в сугробе.  Девчонки вернулись, обнаружили пропажу и бросились в погоню. Парни указали, где  схоронены прялки, но когда девки стали их отрывать из снега, их атаковали и натерли снегом.  Какие именно части тел, дед подробно не уточнял,   но визжали и хохотали девчонки отчаянно. 
Арсений помогал отцу ставить новый дом для Паши. 
Когда училище закончил и получил чин лесного кондуктора, то был определен на работу в лесничество, в Великом Устюге.  Вскоре после поступления в должность Арсений отправился  в лесоустроительную экспедицию, в дремучие леса Архангельской губернии, вниз по Северной Двине.   
Однажды с двумя лесниками–помощниками, молодыми мужиками, вернувшимися со службы  в армии,  ночевали в лесной избушке, где вместе с ними на ночь укрывались смолокуры. И все бы ничего, но клопы… Сначала Арсению подумалось, что это кто-то из смолокуров так по-дурацки шутит, - взялся колоть засыпающего человека шилом.  Арсений приподнялся огляделся, но все – и лесники, и смолокуры мирно храпели. А невидимое «шило» продолжило свою подлую работу. Клопы...
Выспаться в эту ночь Арсению так и не пришлось.  Арсений рассказал о своем несчастье лесникам и смолокурам.  Те  отнеслись  с пониманием к беде молодого специалиста, обещали помочь.  «Мы-то клопам знакомы, нами они наелись, а ты – человек новый. Понятно, хотят тебя распробовать". 
На следующую ночь принесли люльку-гамак, подвесили ее повыше, под потолок. В ней Арсений сумел укрыться от клопов.
Как-то под вечер Арсений с лесниками оказались в дебрях  вдали от лесной избушки. Стоял сентябрь, и по утрам бывало прохладно. Один небольшой костерок развели, что бы  сготовить ужин и чай, а для ночлега лесники свалили две небольших сосенки. Отрубили верхушки,  поставили стволы один на другой, укрепив их с обеих сторон колышками,  и принялись поджигать кору нижнего бревнышка.
- Холодно не будет от такого костра? – спросил Арсений.
- Жарко будет – заверил один из лесников. 
И точно. Ночью Арсений проснулся от жара, пышущего от красных, словно раскаленное железо,  медленно тлеющих бревен. 
(По поверию вологодских  мужиков, - рассказывал дед, - костер в лесу, особенно в зимнее время разгорается от ругани. Чем крепче ругаются мужики, тем быстрей и веселее начинает гореть костер). 
Арсению пришла пора служить в армии. В это же время началась война. 
Известна поговорка: «вологодский конвой шутить не любит», в большей степени, разумеется, относится к тем служивым вологжанам,  что охраняли арестантов, заключенных, каторжан, …  Но  им приходилось  заниматься не только «низами» российского общества, но и оберегать тех, кто находился на самом, самом  верху социальной пирамиды великой империи, то есть, монарших особ. 
- Хорошо бы тебе попасть в Собственный Его Императорского Величества железнодорожный полк.  – говорил ему дядя, промышлявший в Сибири на приисках, - Вот там служба, так служба.
В Вологде на призывном пункте, устроенном прямо на вокзале,  в день явки в столпотворении новобранцев Арсению таки удалось разузнать, где  идет призыв в царский железнодорожный полк.
- Вон там, на втором этаже – указал ему какой-то мещанин в казакине. 
На втором этаже,  в небольшом зале, после шума и гама переполненного призывниками и провожающим их народом вокзала,  было неожиданно тихо.  Во всю ширину зала стояла шеренга молодых людей, а перед ней прохаживался старый фельдфебель.  Он внимательно со всех сторон оглядывал каждого новобранца. И, обнаружив отклонения от идеала, кому даст под зад,  кого пихнет в брюхо.  Арсюха пристроился к шеренге, вспомнил гимнастические занятия в лесном училище и дал такую стоечку, что любо-дорого. Фельдфебель долго осматривал замершего неподвижно Арсения и, в конце концов, нашел его пригодным для службы в Собственном Его Императорского Величества железнодорожном полку.   
О службе Арсения  в этом полку я постарался рассказать в отдельной главке.  Она заканчивается на том, как по инициативе Лавра Георгиевича Корнилова полк был фактически расформирован, а весь его личный состав командирован по железным дорогам империи, где  действительно катастрофически не хватало людей.  Железная дорога вновь уберегла Арсения от войны, уже от гражданской.  Как я уже говорил,  с помощью Своего земляка в солдатском комитете  Арсений, мечтавший  посмотреть мир,  был командирован не в родную Вологодчину, а на юга, в Ростов-на-Дону, в управление Северо-Кавказской железной дороги.  Лес и сегодня, как и сто лет назад, выполняет важную функцию на железной дороге. Арсению в управлении поручили заниматься шпалами.  Вечерами после работы в управлении Арсений стал посещать гимназию для взрослых. 
Началась гражданская война.
Но в железнодорожном транспорте в равной мере нуждались, как белые, так и красные. Это уберегло железнодорожных служащих от мобилизации.
В душе Арсений более симпатизировал красным.  Правда, однажды…
Впрочем, рассказ пойдет не о красноармейцах, а о помидорах. 
Если даже  огурцов в его далекой северной деревне не сажали и не ели, то о помидорах не только в родной деревне, не только в Великом Устюге, Тотьме и Вологде, но даже в Петербурге-Петрограде Арсений не разу не слышал. Давным-давно, в какой-то советской газете, я почерпнул сведения о том, как уже при советской власти, в довоенные годы одном из подмосковных колхозов  в качестве эксперимента взялись выращивать томаты.  Выращивали томаты успешно, но вот с их бытом в столице возникли проблемы.  Помидоры оказались невостребованы москвичами.
Другое дело на Юге.  Здесь с помидором были знакомы, помидор ценили и уважали. 
Как-то, будучи в командировке на одной их станций под Ростовом,  Арсений встретил селянина на возу с помидорами, большими спелыми, красными, блестящими, тугими.  Помидоры заинтересовали молодого человека, он расспросил  мужика,  (а возможно казака),  что это за плоды, и попросил один на пробу.   Арсений предположил, что помидоры на вкус похожи на фрукты, и когда попробовал... - плюнул и отчаянно выругался.
- А вообще-то – признавался дед - я рад, что мне не довелось на войне людей убивать, ни на Германской, ни тем более, на Гражданской, своих.