Вечер

В свете фонарей падают мохнатые капли. Косо. Вход с Грибоедова закрыт. Вероятно, во избежание перегрузок. Необходимо поберечься. Железо ломается. Мясо терпит. Пи...к засмотрелся на маленькие снежинки. В ещё не холодном воздухе людной улицы они мельчат, мелькают, сыпятся ровным строем, блестят белым, бледно-жёлтым. «Иди за мной!» Мама. А я и иду. Куда я иду? До Садовой дойду и сверну в подземку. Куда я иду? Мимо людей, вместе с людьми. Куда я иду? Туда, где ждёт. Куда я иду? «Смотри, куда идёшь!» Не заметил. Столкнулся с кем-то. Не успел извиниться. Загладить. Вежливость – это общественная смазка. А ещё вежливость – это лучшее достижение общественного разграничения свободы людей. Моя свобода заканчивается там, где... И так далее. А что далее? А далее вежливость. Красивые фасады, живые изгороди, кованые ворота, вместо частокола, казимата, ямы. Но суть одно и то же. «И это человек, который для меня... д...я как много значил». Но ведь если «значил», то значит не д...я. А если д...я, тогда «значит». А в таком случае, зачем ты рассказываешь этому, кто нед...я значит, а не тому? Обманывает. Где-то пи...т. А вот где мне не разгадать. Да и не моя забота. Её что ли? Она вот уже носки подтянула и чешет о том, что было, о том, чего нет. А о таком и говорить не стоит. Ну, может это затравка. Может это повод для неё, чтобы разговор лился свободнее. Чтобы сталось, что может стать. А пацан молчит. Вернее говорит, что дорогу лучше перейти вот здесь, а не там. Опять пи...к. Втыкнул в асфальт. На светлом от фонарей асфальте тёмные пятна – то ли тени из-под земли, то ли просто пятна. Полоски света от автомобилей проводят указательным пальцем по листу асфальта. Смотри! Смотри! Смотри! «Ты чего встал? Глазки разуй!» Глаза. Мало видят, ещё меньше замечают. А вот есть рыбий глаз. Смотрит зорко, никогда не моргает, всегда бдит. В его светильнике масло горит ровным светом. Не жалея и не жалуясь. Рыба – плоть и пища, не жертва, но закланная. Она обитает в море, плавает в мягком, прозрачном, для неё бесплотном. Глаз открывается, как двери, из него выходит зрение, а из зрения – солнце. Солнце осветило мир, и мир отразил его; но мир остался неувиденным – глаз увидел только свет отражённый. Мир остался за тенью, мир продолжил свою жизнь непознанно. Закрой глаза для мира. «У меня Жора на барабаны пошёл!»