Голос забытого прошлого

   Пару лет назад израильский мастер по ремонту скрипичных инструментов получил посылку из Германии. В ней оказалась старая скрипка, одна из тех, которые  он стал собирать последнее время, после объявления в газете о том, что коллекционирует скрипки побывавшие со своими хозяевами в концентрационных лагерях. Он отложил её в сторону не обнаружив в ней ничего особенного. Когда же пришло время для её ремонта его удивлению не былое предела. Мастер обнаружил в деке скрипки рукопись, которая поразила его. Очевидно, события описанные в рукописи происходили между 1955 и 1943 годами. Во всяком случае, эти даты были указаны в конце рукописи. Осторожно развернув завёрнутые в целофан пожелтевшие листы он начал читать удивляясь написанному.
Ли
  Человек по имени Ганс Миллер сидел на веранде с закрытыми глазами погрузившись в свои мысли.  Это состояние, в последнее время, возникало у него часто. Оно шло откуда-то изнутри, как-будто хранилось, где-то там, в глубине его сознания и ждало своего времени, чтобы, в конце концов, выбраться наружу, обнаружив себя в натуральном виде без каких-либо прикрас. Вечерело. По прилегающей вокруг веранды поляне начал стелиться туман. Ганс вытянул в кресле-качалке занемевшие ноги и качнувшись ещё несколько раз поднялся.  Не включая свет в гостиной он прошёл к камину, и забросив в него пару поленьев, разжег его. Приятное тепло медленно расплывалось по комнате.  Усевшись в стоявшее рядом кресло Ганс, закрыв глаза, снова окунулся в то необъяснимое состояние, которое хранилось в его подсознательной памяти, расположившись, где-то в глубине, и проявляя себя только в особых случаях. В них должен был присутствовать определённый настрой его состояния и, конечно, соответствующая обстановка. Сегодня, как никогда эти факторы появились, создавая эффект присутствия, и перед закрытым взором Ганса Миллера медленно поплыли картины, того забытого прошлого, которое было спрятано от него временем, прошедшим с тех времён, когда всё это по настоящему произошло.

   Ганс медленно открыл глаза, рассматривая перед собой руки просвечивающиеся розовым цветом на фоне горящего огня в камине. Скелет пальцев напоминал рентгеновский снимок его руки, который хранился в медицинском деле военного госпиталя. Ганс уже не помнил точно, как это случилось, но упав с велосипеда он подвернул запястье руки, которое разболевшись, через некоторое время вспухло, вызвав необходимость обратиться в скорую помощь госпиталя. Вспоминая этот случай, он снова закрыл глаза и к своему удивлению стал засыпать. Его сознание стало переходить из одного состояния в другое, пока он полностью не погрузился в сон. Лететь над ущельем было легко и приятно соревнуясь с птицами пролетавшими мимо. Легкая музыка звучала непонятно откуда сопровождая его полёт. Оглядываясь по сторонам он, о вдруг, увидел своё изображение со скрипкой в руках. Да, да, именно со скрипкой, которая таким неожиданным образом появилась в его жизни. Ганс никогда не играл ни на одном музыкальном инструменте, и поэтому звуки извлекаемые им из этого инструмента были для него удивительно приятны. Ганс выдавал увертюры поражая виртуозностью толпу человеческих теней, которая стала собираться вокруг него.

   Вдруг, всё исчезло и перед глазами замелькали вагоны предназначенные для перевоза скота. На ходу, дверь одного из вагонов приоткрылась и высунувшаяся рука выбросила скрипку, а затем послышался выкрик:
  -Там куда меня везут, у скрипки нет никаких шансов. Ганс проснулся от этого крика, чуть не перевернув кресло в котором только недавно уснул.
  -Неужели этот крик будет преследовать меня всю жизнь,- промелькнуло у него в голове, и он повернувшись посмотрел на стенку, на которой висела та самая скрипка, которую он подобрал тогда на насыпи. Работая в концентрационном лагере в качестве наёмного помошника врача, Ганс каждое утро, ровно в установленное начальством время появлялся в лагере, соблюдая чисто немецкую пунктуальность. Нехитрые обязанности позволяли ему знакомится с больными по той или иной причине попадавшими в лагерный госпиталь. Ганс Миллер был обрусевшим немцем говорившем на своём родном немецком языке без малейшего акцента. К врачу в помощники он попал случайно на обычном базаре, когда тот, вдруг, решил купить для себя свежие яблоки, только что снятые с дерева. Вот тут-то ему на помощь пришёл Ганс, оказавшись в нужном месте и в нужное время.

   Увидев перед собой офицера из концлагеря он предложил тому свои услуги в беседе с продавцом яблок. Офицер оказался врачом и удивившись человеку говорящему на чистом немецком и русском языках тут же предложил ему, не задавая вопросов, работу в качестве помощника. Ганс не раздумывая согласился понимая, что эта предложение сулит ему не только деньги, которые у него отсутствовали, но и определенные преимущества. Немцы-фашисты не любили своих обрусевших соплеменников, считая их изменниками продавшимися коммунистам, но в данном случае встретившийся офицер оказался порядочным человеком. То ли ему понравился Ганс своей манерой поведения и интеллигентным видом, или он, действительно, своей порядочностью отличался от основной массы немецкой военщины. Как-бы там не было, Гансу повезло и он старался выполнять  свою работу, как можно лучше. Для этого было много причин и одной из них  желание найти человека выбросившего из поезда скрипку. Небольшое больничное помещение предназначенное для обслуживания офицеров, солдат  и наёмных работников лагеря, нужно было содержать в образцовой чистоте, что и входило, кроме всего прочего, в обязанности Ганса.

   Жизнь в лагере шла своим чередом. Работы хватало не только Гансу, но и его начальнику, врачу Вольфгангу. В госпиталь попадали не только немцы, но иногда, редко, и заключённые, которые нуждались в срочной медицинской помощи. Это были заключённые редких специальностей без которых немцы не могли обойтись. Однажды днём, солдаты привели заключённого рука которого была обмотана грязной тряпкой пропитанной насквозь кровью. Молодой человек находился в почти бессознательном, шоковом состоянии, но держался на ногах. Он бессвязно бормотал слова из которых Ганс понял, что он русский еврей. Не выдавая того, что он понял, кто  такой заключённый, Ганс попросил солдат  удалится, а сам принялся обрабатывать руку больного дизенфикцирующими средствами. Указательный и средний палец левой руки держались на волоске и их пришлось удалить. О том, чтобы их сохранить не могло быть и речи, так-как они были полностью раздавлены чем-то тяжёлым. Расспрашивать парня о том, что случилось не было двозможности, так как тот лежал в постели постоянно, то приходя в себя, то теряя сознание. Ганс приводил его в себя нашатырным спиртом, который действовал отрезвляюще. Наконец, заключённый уснул и Ганс принялся писать рапорт для врача, который в это время находился на совещании в канцелярии начальника лагеря.

  Историй болезни в лагере не существовало, да они и небыли нужны, тем более в концентрационном лагере. Ганс понимал это и поэтому был краток излагая суть дела. Неожиданно он услышал голос исходивший из комнаты в которой находился больной. Заключённый лежал на спине с закрытыми глазами, но при этом говорил на чистом немецком языке. Из бессвязного разговора Ганс понял, что заключённый докладывает какому-то господину полковнику о том, что его оркестр удобно расположился в соседней деревне. Голос больного удивил Ганса. Странный тембр переходил из мягкого баритона в гортанный, лающий тембр. Сначала не поняв, что происходит, Ганс подумал, что заключённый немецкий еврей, непонятно, как попавший в этот лагерь.
Его мысли прервал врач Вольфганг только что вернувшийся с закончившегося совещания.
  -Что здесь происходит?- неожиданно громко произнёс он испугав Ганса, который повернувшись к нему прижал губы указательным пальцем левой руки, предложив тому помолчать. В этот момент больной заговорил снова. Оказалось он был офицером в период Первой мировой
войны командуя военным оркестром и выполняя обязанности капельмейстера. Ганс хотел прервать больного, но тут уже доктор остановил его внимательно прислушиваясь к говорившему. Здесь явно присутствовал процесс перевоплощения о котором он слышал от профессоров в университете. Похожее состояние временного перевоплощения личности испытывал и великий немецкий поэт Гёте сочинив совершенно бессознательно одно из своих произведений. Подобное состояние можно объяснить воздействием внешних факторов на психику человека. Обстановка в лагере и то через что проходил этот молодой человек явно способствовали подобным явлениям.

   Попросив Ганса выйти, доктор уселся рядом с кроватью заключённого. Его настолько заинтересовал этот больной, что он решил оставить его в госпитале на столько, на сколько это будет возможно. Ему казалось, что у него, наконец, появилась интересная тема для будущих исследований и этот больной мог дать ему богатый материал, так как явно страдал удивительным случаем полиперсонизма. Больной продолжал бормотать, что-то, что невозможно было разобрать и доктор пригласив в палату Ганса попросил его сделать  тому успокоительный укол.
  -Ганс, похоже заключённый страдает психическим расстройством, которое можно отнести к разряду шизофрении. Мне нужно заняться своими делами, а вы, пожалуйста, постарайтесь запомнить или записать всё о чём говорит этот человек. Возможно он знает какую-то информацию, которая может нам пригодиться. Доктор Вольфганг не хотел вводить своего помощника в заблуждение, предполагая у заключённого раздвоение личности. Ему было интересно проследить во что  всё это выльется. Пациент действительно представлял интерес для немецкой науки, так-как подобные случаи встречаются не часто.

   -Ганса Миллера он интересовал совсем по другому поводу. Услышав о том, что больной в прошлом был капельмейстером он предположил, что общаясь с заключёнными музыкантами он мог знать человека, который был в прошлом музыкантом и,возможно, именно он был обладателем скрипки выброшенной из поезда. Это было только предположение не имевшее никаких оснований, но Ганс неоднократно в своей жизни убеждался в том, что совпадения случаются очень часто. Но он не знал ни имени, ни, тем более, фамилии человека лежащего перед ним. Ганс  точно знал его лагерный номер, резко выделявшийся татуировкой на белой, отдающей синевой, руке. В последующие несколько дней, больной ничем особенным не отличался. Прийдя в себя он был замкнут и не разговорчив, а его левая рука, на которой отсутствовали два пальца, постоянно кровоточила нуждаясь в постоянной смене бинтов. Наконец, когда состояние больного несколько улучшилось, Ганс решил побеседовать с ним на немецком языке, на что тот, с удивлением вскинув брови, улыбался и отвечал на ничего не значившие вопросы. Ганс пытался разговорить его и вывести из транса или состояния странных приступов в которые, время от времени, тот впадал. Однажды, он обратился к Гансу с просьбой дать ему бумагу и ручку и принялся, что-то писать и рисовать. Свои записки он прятал под матрац, скрывая их от Ганса.

   В один из дней, когда больной уснул, Ганс, убирая палату, обнаружил листок бумаги, очевидно, случайно уроненный больным. К своему великому удивлению он увидел на листке рисунок плачущего человека держащего в левой руке, и прижатой подбородком к плечу, скрипку, а в правой руке смычок. Рисунок был настолько чёток, что создавалось впечатление, что он был выполнен профессиональным художником. Спрятав листок в карман Ганс решил поговорить с больным, когда тот прийдет в себя. К его сожалению, последнее время, больной постоянно находился в другом измерении рисуя на листках бумаги какие-то странные знаки напоминавшие еврейский алфавит. Создавалось впечатление, что больной спешит закончить начатую им работу, не обращая внимание на то, что ветер проникающий в палату через открытое окно, разбрасывал записи по всей комнате. Собрав с десяток листков Ганс отнёс их врачу, объяснив, что происходит. Вольфганг ничего не поняв из написанного решил обратиться к специалисту востоковеду, которого он знал ещё по мирному времени. Через неделю из Лейбцига пришёл ответ, который поразил и врача, и Ганса. В письме было сказано, что на листках, написаны, слово в слово, на древнееврейском языке, тексты из книг Ветхого Завета. Объяснив начальнику лагеря обо всём случившемся, Вольфганг, с подробной объяснительной запиской отправил заключённого в Берлин для дальнейших исследований. Судьба заключённого осталась для Ганса Миллера загадкой, как и сутьба человека выбросившего скрипку из вагона поезда шедшего в концентрационный лагерь.

                Сентябрь, 2013г.