О полиграфии вручную, etc

Глубокое тиснение. Андрей Дмитриев. ДЕКОМ, Н. Новгород, 2018

Выключил ноутбук,
и вот ты – сухой бамбук,
флейта предчувствий
со сквозняком внутри.
 
Из детского кружковского прошлого мне больше всего помнится чеканка, некоторым – резьба по стволу или стеклу, роспись диковинными цветами и красками на ткани и фарфоре, выжигание и выпиливание по дереву, вышивание крестиком или бусинами. А еще есть другие хобби и призвания. В том числе – глубокое тиснение. На коже, на бумаге, на себе. Так называется книга стихов Андрея Дмитриева, чье хобби и призвание – выливать из словесной руды изумительные образы и аллюзии.
 
Средь башен каменных,
что гулко подпирают пыльный свод,
глаз фотокамеры
хватает область обустроенных свобод.

Уж если искать где-то глубину и запас мудрости, отрезвляющей от ила безвременья – то в пластах устного народного творчества: фольклора, говоров, припевок, речитативов. В этом смысле книга нижегородского поэта, журналиста и краеведа – успешная попытка синтеза традиций исконно народной словесности с современным взглядом на бытие, природу и человеческие отношения.
 
Сохни, сохни, стебель
для сена у шалаша,
для гербария малыша
в память о зрелом хлебе.

Чистый и правильный язык стихотворного повествования, выверенные, индивидуально характерные метафоры и аллегории, особый неспешный склад то ли былинного рассказчика, то ли языческого шамана, то ли… то ли самобытного автора, умело стилизующего свои истории под вневременное и очень поэтичное… - таков его стиль.

Валерьян Валерьянович –
сродни валерьянке
в пузырьке тела, что на ночь
стремится найти мягкий
повод остаться пустым и лёгким

О чем в этой книге? О простых и одновременно сложных вещах: сути бытия, житейских коллизиях, верности и вечности, приязни к ближнему-дальнему, горечи ошибок и падений, радости от взлетов и просто обыденных радостей, и… о ведических силах и восторгах природы во всех проявлениях: о Боге в человеке, о любви.

Обнаженная Маха –
в бутоне мака –
это такая приманка
во время охоты
на всё, что имеет хорду

Птицы, рыбы, духи и звери населяют страницы этих стихов, вызывая благоговейный трепет у впечатленного читателя – на той земле, где автор живет, ходит-ездит и пишет – яблоки сергачские светятся косточками, первомайские коровы мычат соком новогодней ели, озера и реки от Пильни до Ветлуги поют на ручейно-речном либо со сладким окским акцентом, арзамасские святые молятся за каждого встречного, затоны по Волге полны воды и рыбы, и любви.
Да много там всего, о чем автор знает и умеет не молчать… Имён и географии.

Переплываем Янцзы,
Волгу, Оку и прочие образцы
естественного течения
жизни.

Канва философских раздумий о мире, окружающем и населяющем нас, и, собственно, среда и аура пути к равновесию внутреннему и внешней гармонии.
Пути, который имярек проходит вместе с лирическими героями – Агафоном, Евдокимом и Митрофаном, ищущими «след какой-нибудь сути в себе»; с Афанасием и Пульхерией – очередными воплощениями извечных одиссей. А в конце вместо приза - беспощадная истина: « сойди же на берег, сойди наконец-то на берег, на обетованный свой берег…»

Там, на берегу карельской или угорской реки Моцарт, Брэдбери или Берроуз, Ли Бо или Гумилев с Анной на шее, Босх с рефренами из Малларме – воображение не обманывает пишущего эти 92 странички убористого и не очень убирающегося в привычные размеры корпуса текстов.

…Лиса подбежала –
вырвала клок Танзании с Килиманджаро,
откусила Испанию, прогрызла насквозь Китай –
вот и над сонной Рязанью взметнулись её два клыка.

И есть, безусловно, программные вещи, которые никак не обойти в настоящих стихах:

слово –
это основа
долгого взгляда в суть речи –
со стремлением встретить бога
или хоть что-нибудь бесконечное.

Стремление к совершенству в поэтике, наполнение ее «глубинным тиснением» многих поколений и веков, творческое упоение процессом очищения родного языка от излишеств моды и постмодернизма, собственные размышления о сути сегодняшних потрясений в призме антистатичной истории – вот, по-моему, основное содержание поэтической работы Андрея Дмитриева.

Прекрасное ремесло поддалось ему. Глубоко тесня внутрь мысль, углубляя созерцание и обнажая тиснение кропотливой работы со словом.

Солнце цедит сквозь прутья
оранжевое молоко,
избавляясь от мути
ветхозаветных туч

У отца было много профессий, в которых по старым тарифным разрядам он всегда был не ниже 5-6. В некоторых – выше. Автору этой книги стихов я бы присвоил очень высокий разряд в профессии. Отменная работа. Читайте, понравится.
Как и мне.