Идентичность, или наших бьют

Деревушка, где мы работали, стояла на берегу Унжи. Некогда это была река! Торговый путь с Севера на Макарьев, на ярмарку, а там и до Кинешмы рукой подать. Но вот уж лет 15 – 20 по речке сплавляли лес – молевой сплав, дешево и сердито. То есть кидают бревна в воду, и плыви вниз само, пока тебя там, внизу по течению не выловят заботливые хозяйские руки. И не пустят на нужды народного хозяйства. Понятное дело, не всякое бревно ждало такое счастье, да и рук-то внизу явно не хватало. Все дно реченьки было в несколько слоев выстлано топляком, из воды торчали трупы деревьев, на лодке редко где можно было переправиться с берега на берег. Рыба почти повывелась, вода была коричневая как кофе в столовой и попахивала гнильцой. Но колодцев в деревнях не было, - стирались, мылись и пили крестьяне речную воду. Первая колонка как раз будет наша! Одна на сто домов.
Деревня стояла на угоре, а внизу на лугу толпились баньки. На самом  берегу был приделан плотик, там бабы стирали. Технология опробованная, и за 300 лет хорошо себя зарекомендовала. А скважина, колонка, «вода сама пойдет» - это еще надо посмотреть, городские это штучки, мы и так привыкши... Но к нам отношение было хорошее,  почти как к строителям коммунизма – уважительное, но все же недоверчивое.
Как-то в соседней деревне, где была почта и телефон, помер какой-то местный туз. Не помню кто. Но пронесся слух, что хоронить приедет сват покойничка с району. Тоже важная птица. Ну и мужики, понятное дело, все как один подались туда. Раз с району, значит привезут бочку пива. И вот с бидонами да чайниками, трехлитровыми баллонами и просто с хрусталями из-под 0,7 потянулся народ на поминки. Ясное дело, наша бригада дискуссий не устраивала, попрыгали в кузов ГАЗика, возившего градирку (это бочка для воды, нужна для промывки обсадных труб) и лихо помчались погоревать вместе со всеми. И предчувствие не обмануло: в столовой стоит высоченная стойка, в ней амбразура, но вместо пулемета – Рита-цыганка, буфетчица. И ласково материт знакомых, а незнакомых вежливо приветствует на иностранном. С ведрами не обслуживает – гигиена не велит. Порядок знает! Мужики ее уважают, без очереди не прут, - а куда спешить, пива в бочке до завтра до обеда хватит. Погода хорошая. Возле столовой на свежачке разбит бивак, люди бережно потягивают пиво – когда прошлый раз привозили? – на майские! Лежат на травке, сидят на ступенечках, балагурят, испытывают позитивные эмоции, короче. Угощают закурить, делятся вяленой рыбкой… Благодать!
А на той стороне Унжи километрах эдак в семи вниз – леспромхоз. Там мужиков человек 50. Их не ждали, ясное дело – как вверх на лодке? Никак. И вдруг нате пожалуйста – валят! Не все, но так человек 10. Лесорубы. Половина – химики. Другая половина – откинулись считай что вчера. А третья половина – лучше не спрашивай кто. От хорошей жизни туда не пойдешь. Откуда они взялись, как доперли – загадки. Видно, что прямо с делянки – штаны, ватники, валенки срослись с кожей, это такая шкура уже несъемная, лоснится от солярки, смолы, грязи и черт-те чего еще. Морозец несильный, они все без шапок и грудь нараспашку, лапы черные, глазищи горят как у жеребца перед случкой… Колоритные ребята. Но что-то сразу изменилось в воздухе.
А надо вам сказать, что местная иерархия устроена непросто. Деревенские мужики, хоть и хозяева у себя в деревне, но с нашими не задираются, ведут себя дружелюбно – до поры. А вообще деревенских собралось из трех деревень порядком. Буровики – вроде как и гости, воду делают, но все же «не наши», не деревенские, а залетные птицы. К нам отношение сдержанное, но терпимое. Приезжие с району, родственники и друзья – ну, они хоть и приехали, хоть и в галстуках, но с ними никто считаться не будет, а они и рады – чего это им в чужие разборки лезть? И вот эти социальные флуктуации потихоньку начинают кристаллизоваться в речи и движения.
Веня, из нашей бригады, задиристый был мужик. И безбашенный. Здоровяк был, в армии был в спецвойсках, диверсант-подрывник, любил подраться. И тут не стерпел – ну как такой случай упустить? Эти парни еще и хлебнуть толком не успели, стоят гурьбой, смакуют первые глоточки, балдеют. А он прямиком к ним, в кружок ихний заходит, а нам не слышно, чего они там говорят. И только через секунду видим – кто-то кубарем катится, кто-то валяется в позе эмбриона, и явное буцканье. На Вене нашем как виноград – гроздь драчунов висит – и слетает, как осенний лист. Дела! Родя на наших глянул, изобразил выражение на лице – и парни потекли в кучу. А я растерялся, стою, не знаю, что предпринять – героическое или эгоистическое. Пока я думал, мимо меня несется огромный детина из лесорубов – выхватил за моей спиной кол из плетня и с ним опять на Веньку. О господи, ведь убьет, черт, ни за что! Хоть бы за что-то стоящее подрались – нет! Просто так, кто кого, да еще и без оглядки! Ну, я сзади ему ножку и заплел, он в каком-то диком ужасе обернулся в полете и растянулся метрах уже в трех от меня. Этот взгляд я надолго запомнил – ненависть и удивление, досада и угроза! И на него уже навалилась какая-то масса тел, клубок откатился прямо к крылечку, Венька уже махался в паре  с Вовкой, постепенно темп угас, после пива как-то не очень воевать-то, и деревенские потихоньку растащили драчунов в стороны. А на крылечко не торопясь выкатилась Рита, в руках двустволка, кричать не стала, а пальнула в небо один раз. Мужики такие  звуки уважают. Рита говорит – «солью в жопу кому?» Желающих не нашлось. И вот я мучительно думаю – как теперь-то: как допивать пиво, как буза, как отношения между «ними и нами», ведь сейчас исподтишка начнут опять… А вот и нет! Побитые морды, отбитые кулачищи, синяки да шишки – это оказывается просто способы определить, кто «наш», а кто не очень. Я был просто в шоке: пиво продолжалось, как ни в чем ни бывало, просто кружочки стали потеснее, и время от времени из такого кружочка вылетал гневный, или презрительный, или победный – взгляд. Fair play! Понимаете, как на пустом месте драка началась, так и закончилась – без подписания меморандумов, но по согласию высоких сторон.
И мои акции укрепились благодаря мягкому, но решительному вмешательству в ход потасовки – ведь и впрямь, убил бы! А потом бы жалел. И вот я запомнил: идентичность – вещь капризная, конфликтная, но поддающаяся рациональному осмыслению. Правда, не всегда.