Тетя Маруся

                В память о моей тете Марие Ефимовне Виноградовой.

           Город, в котором прошло мое детство, был почти полностью разрушен войной. Детская память о том, что меня окружало, хранит в себе картины развалин  вперемежку с редкими деревянными домами и мощеными булыжником улицами.После дождей эти улицы пестрили лужами. И не было большего счастья чем, задрав штаны, носиться по ним босиком до тех пор пока эти самые штаны не пропитаются водой или,хуже того, босая ступня не наткнется на осколок стекла, вызывая страх от обильного кровотечения и, как бы сказали сейчас, нетолерантную реакцию на происшедшее со стороны родителей.
          Войны уже не было 10 лет, но она незримо присутствовала во всем, что нас окружало: в разговорах о ней взрослых; в наших играх; в смертях и увечьях сверстников, проявивших фатальное любопытство к боеприпасам, которыми еще долгое время была начинена земля; в стесненном быте и одиночестве женщин.
          Мы жили в одном из самых обычных деревянных домов. Кроме нашей семьи в нем жили двое одиноких стариков, потерявшие в войну четырех сыновей и одинокая женщина с двумя девочками подростками. Наискосок от нашего дома на другой стороне дороги, метрах в 50 от него, располагался старый заболоченный пруд. Взрослые использовали его для полива огородов, а для нас это был неиссякаемый источник разнообразных детских удовольствий и забав. Летом по нему можно было кататься на плотах и ловить карасей прямо с берега обычным ведром. Но больше всего он притягивал к себе зимой, когда на расчищенном от снега взрослыми льду, можно было играть в хоккей самодельными клюшками, кататься на коньках и санках или просто лазить по образовавшимся у берега сугробам. И над нашими раскрасневшимися от мороза лицами, суетой и гомоном парила та безудержная радость, которую можно испытать только в детстве.
          Все изменилось в моем городе за то время, что мы прожили порознь. В сущности это чужое и незнакомое мне место. Нет родного дома, нет домов моих сверстников,нет много чего другого, что заполняло мое "я", а, главное, нет атмосферы тепла, которая пропитывала наш нехитрый быт. Но пруд стоит. Он на том же месте, правда как-то съежился и еще больше позеленел. Но жив, курилка! И, показалось, что стоит только закрыть глаза и сосредоточиться, и в это неподвластное времени место вернется все, что с ним связано: друзья, прикрученные к валенкам коньки, смех, восторг от заброшенной шайбы, в роли которой выступал резиновый мячик,зовущая домой мама. Но нет, не возвратилось.
        Моих родителей вместе свела война. Всю ее они прошли порознь, воюя в разных местах: отец командиром зенитной батареи, а мама медсестрой, но в самом конце войны встретились и поженились. Мама родом с полтавщины, в девичестве Кобылко Галина Федосеевна, а отец, Виноградов Николай Ефимович, из потомственных тверских крестьян. Крестьянские семьи в дореволюционной России всегда были многодетными, и, поэтому, наше с братом детство протекало среди обилия родни. Сменив фамилию, мама сменила и имя. Галина, по украински Ганна, как-то незаметно трансформировалось в Анна, и она обрела те фамилию, имя и отчество, с которыми прожила всю оставшуюся жизнь-Виноградова Анна Федосеевна.
        Приезжая чтобы поклониться могилам своих близких, я где объезжаю, а где и обхожу город, всматриваясь в его улицы и здания, реку с крутыми высокими берегами в какой-то отчаянной надежде хоть на миг вырвать из этой чужой и безразличной ко мне реальности то, что я любил и что нас связывало. Но нет. Если уж пруд меня не узнал, что требовать от остального? Да и правильно.Ведь я, по правде говоря, и сам не знаю, что стал бы делать с этим мигом будь он мне подарен.  Мы чужие с моим родным городом. И не только потому что я состарился, а он нет.Что-то очень родное для меня, определявшее суть прошедшей жизни, бесследно исчезло из атмосферы. Здесь сейчас другая, не принятая мной суть. Если бы только здесь.
        Тетя Маруся в моих воспоминаниях одна из не стираемых страниц. Многое ушло из них безвозвратно, многое утратило ясность очертаний, но вот ее помню хорошо.Она была удивительно добрым человеком, и это было то, что выделяло ее из всех. У нее не было ни красоты, ни  положения в обществе, ни  чего либо другого, что выделяет  человека из общей массы и заставляет вглядываться в него более пристально. Больше того, она была горбуньей. Ее жилье состояло из небольшой комнаты  и кухоньки, которые она делила с сестрой тетей Шурой, как и она работавшей парикмахером. Тетя Шура почему-то не любила ее и постоянно допекала разнообразными придирками. Скромное жилье и неотвязное общение с враждебно настроенным человеком и образовывали ее личное пространство без всякой надежды расширить или как-то расцветить его. И тем не менее к тете Марусе тянулись все: дети, взрослые, мальчики и девочки, мужчины и женщины. При этом все это были очень разные, не всегда хорошо настроенные друг к другу люди. В ее комнатушке место находилось всем, и каждый получал у нее то, что может и сам до конца не понимая, хотел найти- капельку доброты и участия. Она была глубоко несчастна. Это я вижу сейчас сквозь линзы собственного опыта. Ничто так не проясняет взгляд на окружающих как своя боль. Не познавший ее, чаще всего вглядывается в мир как в зеркало, стремясь разглядеть в нем свое отражение, а, найдя, любуется им. Тетя Маруся постоянно жила со своей болью, не показывая ее никому. Она не замкнулась в себе, не озлобилась, а, напротив, как никто другой излучала внимание, сочувствие и заботу. В детстве мы приходили к ней за угощением и ни разу не были обмануты в надеждах. Живя на скромную зарплату парикмахера, она всякий раз извлекала из своих запасов что-то вкусное: конфету, варенье,шоколадку. Апофеозом ее угощения была любимая нами жареная на сливочном масле картошка.  Кажется я до сих пор помню этот вкус.
      Умерла тетя Маруся в возрасте 90 лет, когда я уже жил в другом городе. Умерла очень легко,как заснула. Села, прикрыла глаза и уже больше их не открывала. Думая о ней, я представляю ее себе там, где она сейчас находится, высокой, стройной и необыкновенно красивой. И думаю также, что те, кто могут видеть ее там, любуются ею, а она принимает их восхищение с достоинством, как королева. По иному просто не может быть. У нее была очень красивая душа.

                декабрь 2018 г.