М. а. шляев и молодость

М. А. Шляев и «МОЛОДОСТЬ»

В первой половине 80-десятых прошлого столетия Михаил Шляев работал в редакции заводской газеты Знамя труда. Мы с ним встречались ежедневно то в коридорах заводоуправления, то в столовой. Разговоры вели о поэзии, о жизни, о знакомых. Он меня постоянно уговаривал посещать занятия литобъединения Молодость, которые стал проводить в ДК имени Клары Цеткин.

Я отказывался. При всём моём расположении к нему и при всей моей любви к поэзии, я просто не мог это делать физически. Занятия проводились после работы, а мне нужно было добираться на Затулинку, на край города. Транспорт ходил плохо.
 
Но вот он перенёс занятия в одно из помещений редакции, которое находилось на втором этаже заводоуправления, ближе к проходной, и я откликнулся на его просьбу.

На первое же занятие я привёл своего товарища Новикова Анатолия Дмитриевича. До этого он доверчиво знакомил меня со всеми своими поэтическими находками, и я чувствовал, что при определённом трудолюбии он может рассчитывать на успех. Так, в конце концов, и случилось: позднее он выпустил два поэтических сборника в Новосибирске и два в Туле.

На занятия в это время ходят: Крылов Валерий – токарь, человек необыкновенного поэтического таланта; Гребёнкин Анатолий – корреспондент газеты «ЗНАМЯ ТРУДА», прозаик; Коваленко Людмила – корреспондент газеты «ЗНАМЯ ТРУДА», поэт.
Заочно числится Захаров Игорь.

Впервые я увидел и услышал Михаила Шляева на передаче в программе местного новосибирского телевидения в 1964г. Молодой, красивый. Деревенский увалень. Он читал одно из широко известных своих стихотворений «Сельские старики».

Выступал Шляев в паре с Фоняковым И. Знаю, что Фоняков – хороший поэт, но его выступление я не запомнил. А вот строчки Шляева «Было ж время, был и сахар слаще, водка горше и вода мокрей» запомнились на всю жизнь.

С этого момента я постоянно искал повода лично познакомиться с Михаилом. Знал, что он из «Молодости и работает на «Сибсельмаше», где работал и я. Шли дни, годы, а встреча всё отодвигалась и отодвигалась. У меня уже была семья, я учился на вечернем отделении в НЭТИ, работал,  нёс общественную нагрузку. Часто в моём окружении кто-то что-нибудь рассказывал о нём: то, что живут у сада Кирова в одном общежитии с ним; то, что вместе с ним работают. Меня эта информация сильно волновала.

Встретились, когда я после окончания НЭТИ пришёл работать начальником бюро во вновь созданный отдел размножения технической документации. Шляев в это время работал в редакции заводской газеты Знамя труда, вел заводской комсомольский прожектор, а числился в штате одного из конструкторских отделов. Тогда - то мы и стали с ним встречаться почти ежедневно.

Новых стихотворений он мне в это время не показывал, его творческий гардероб я не знал, но уважение к нему, появившееся от просмотра уже канувшей в историю телепередачи в душе было свежо.

Он был старше меня на четыре года, обращались мы друг к другу по имени. В общении он был прост. Любое показанное ему стихотворение просматривал серьёзно, дотошно. Любил править написанное. Очень радовался, когда в моё стихотворение «На взлётной полосе» вставил слово «зыркает». Мне это слово не очень понравилось, но я его оставил. Надо сказать, что кроме этой правки, других его правок в моих стихотворениях не было.

Хорошо помню, как перед моим увольнением с завода после очередного занятия мы с Михаилом спускались со второго этажа, и я начал с ним давно волновавший меня разговор. Я ему сказал:
- Миша, почему бы нам не издать большой альманах и не включить в него всех членов объединения, которые были за все время. Если ты это сделаешь – останешься навечно в истории.

У меня тогда было не более десятка неплохих стихотворений, и я мечтал с частью их попасть на страницы этого альманаха. Шляев выслушал меня, не перебивая, ничего не сказал, а вскоре ушёл в отпуск.

Занятия стал проводить Гребёнкин. Вскоре я уволился с завода и забыл о нашем разговоре. В моём доме был в то время книжный магазин, и я частенько в него заглядывал, просматривая поступления в поэтическую рубрику. Какова же была моя радость, когда однажды я взял в руки поэтический сборник М. Шляева «Под ранней звездой».

Сборник купил, пришёл домой и с большим интересом прочитал. Надо сказать, что, несмотря на то, что мы с ним были близки, поэзию его я не знал. Точнее знал на уровне публикаций на страницах заводской газеты «Знамя труда». Сборник «Под ранней звездой» был для меня откровением.

Однако наибольшее впечатление на меня произвели его стихотворения, вошедшие позднее в альманах «Откровенная песня», тот альманах, о котором у меня с ним была речь. Он его всё-таки выпустил. И это случилось, пожалуй, в самые драматические годы нашей страны. Он сумел объединить вокруг себя молодых, подающих надежду, поэтов, нашёл и пригласил для участия в альманахе членов литературного объединения прошлых лет.

Он был литобъединенцем старой закваски, когда критический подход приветствовался, а потому лично сам внимательно прочитал весь собранный материал, а где надо и подправил. Работу над рукописью он вёл около десяти лет. В подготовке рукописи альманаха на заключительном периоде подключились редактор журнала «Сибирские огни» Карпунин Геннадий Фёдорович и известный сибирский литератор-критик Коржев Виталий Георгиевич.

С альманахом «Откровенная песня» Шляев М.А. конечно же прочно вошёл в историю одного из старейших литобъединений страны «Молодость».