Пивная кружка товарища сталина

Часть вторая


15


С незапамятных времён по Северному Кавказу кочует легенда, повествующая о создании знаменитого осетинского пива: «Опустилась птичка на хмелевую лозу, выклевала из шишечки хмеля три зёрнышка, вспорхнула и полетела в селение доблестных нартов и опустилась там, на солод, который сушился на солнце. Клюнула она одно зёрнышко солода, и свалилась на землю. Хочет вспорхнуть, а не может - крылья, словно подрезаны. Шатана бережно взяла птичку и положила её на кучу пшеничных зёрен, и - чудо! - сколько пшеницы сверху ни брали, меньше не становилось, а птичка скоро очнулась и улетела. И задумалась Шатана. Смолола она солод, сварила его, процедила варево и положила в него крепкую закваску из хмеля. Зашипело, заискрилось варево и покрылось белой пеной. Пили и дивились нарты такому напитку».

16

Как-то в конце 1944 года после заседания политбюро Иосиф Виссарионович беседуя с руководителями среднего звена, между прочем, спросил:
- Осетины ещё не разучились варить пиво?
- Никак нет, товарищ Сталин, не разучились. - ответил первый секретарь Сталинерского обкома партии товарищ Загоев. - Это традиция, которой гордится и которую хранит народ Осетии. (Сталинером в сороковые годы назывался Цхинвали. Прим. Автора).
- Хорошо. – кивнул и задумался Сталин. – А чем все же замечателен этот напиток?
- Пиво у древних алан, товарищ Сталин, всегда считалось напитком священным. - продолжал отвечать чиновник. -  Каждый осетин верит, что произнесённые с чашей пива молитвы будут непременно услышаны на небесах.
- Ну, небеса нас коммунистов особенно не интересуют, а вот для лучшего взаимопонимания между народами думаю, осетинское пиво вполне может сгодиться. Как оно называется?
- Нартское пиво называется «алутон». – с готовностью ответил партийный чиновник.
- «Товарищ Берия! - обратился к Лаврентию Павловичу Сталин. - Почему бы нам осетинским пивом не угостить наших друзей по антигитлеровской коалиции? Авось, и дела наши общие быстрее пойдут! Кто в Осетии лучший пивовар?
- Лучший пивовар в Осетии товарищ Медоев. - ответил нарком.
- Вот и дайте товарищу Медоеву партийное задание сварить хорошее пиво.
- Есть! – кивнул Берия.
Тут же приказ из Кремля молнией полетел в Тбилиси. На следующий день из Тбилиси в  Сталинир выехала группа товарищей. Прибыв на место, офицеры из республиканского НКВД поселились в доме Николая Михайловича Медоева. Надо было тщательно, от начала до конца, проверить весь технологический процесс. Товарищи смотрели, записывали, фиксировали и делали фотоснимки. Когда, наконец, было сварено несколько литров знаменитого пива, из Москвы прилетел аэроплан с большим начальником. После дегустации напитком были наполнены несколько специально привезённых и опечатанных бутылок. Генерал собственной рукой закрыл бутылки пробкой и, залив сургучом, увез их в Москву. Так осетинское пиво оказалось на кремлевском новогоднем столе. А уже через месяц, третьего февраля 1945 года вместе с советской делегацией в поезде Москва-Симферополь прибыл в Крым Николай Медоев. Часть вагона было отдано под пивное оборудование.
17

Когда Петр вернулся из магазина, над землей крепким столбиком в небо рос дымок.
- «Неужели снова будут голуби»? – усмехнулся, спускаясь в землянку парень.
Под землей, будто старый, в седой всклокоченной бороде черт, орудовал кочергой в очаге Григорий Иванович.
- А я уже подумал, - тебя собаки съели! – обернулся он. - Продукт купил?
- Купил.
- Отлично! Кстати, ты про Николая Медоева что-нибудь слышал?
- Нет. Кто это?
- О, это историческая личность!  Ленинский большевик и сталинский пивовар! Вот погляди. – И Григорий Иванович, отложив кочергу, достал из кармана фотографию. - Это снимок 1945 года. Вот смотри, тут все отлично видно. Это яма. В ней разложен костер. Видишь, - из ямы торчит чан. А это сам Николай Михайлович Медоев. Он своей деревянной лопатой помешивает в чане пиво. Рядом стоят его помощники. А слева под деревом солдатика видишь? – ткнул пальцем в левый верхний угол карточки дядя Гриша.
- Вижу.
- Это я.
- Вы? – вгляделся Петр.
- Что, не узнал?
- Признаться, нет.
- Еще бы ты мог узнать! ! Тут же мне чуть больше восемнадцати! А сейчас мне знаешь сколько?
- Сколько?
- Очень много! – рассмеялся Григорий Иванович. – Так долго не живут!
- А где Сталин? – продолжая рассматривать карточку, спросил Петр.
- Ты что и вправду дурак? - отнял карточку дядя Гриша. - Неужели думаешь, нам бы позволили при Сталине фотографироваться?
- А тогда как?
А вот так. Конференция окончилась, Сталин уехал в Москву, а мы еще несколько дней собирали оборудование. Николай Михайлович с нами тоже оставался. Вот тогда и было сварено это пиво. – ткнул пальцем в карточку и вдруг рассмеялся Григорий Иванович.
- Ох, и набрался я тогда! Чан весь уговорили! Ну, я осмелел и попер на штурм!
- На какой еще штурм?
- На штурм моей Клавдии!
- Что, девушкой овладели?
- Еще как овладел! – улыбнулся Григорий Иванович. - Она же была из местных. Ох, и гарна дивчина! На кухне работала. Я, как только в Кореизе появился, сразу ее приметил. Брови черные, коса, как канат, толстая, а глаза, как два моря! Так в трех морях и бултыхался. А какие у нее были титьки! Две сочные дыньки! Вот какие!  Ты дыни любишь?
- Какие дыни?
- Исключительно сладкие! – ткнул Петра в бок, и рассмеялся Григорий Иванович.
- Одно было плохо.  Дивчина оказалась дюже серьезной. Я к ней и так и сяк; и слева и справа; и спереди и сзади! А она одно - брови сведет, нахмурится и, как кукушка, - талдычат одно и тоже: - Не балуй! А мне какой нахрен «балуй»? Она себя недотрогой корчит и понимать дуреха не желает что у меня служба серьезная! Самого Сталина охраняю! Ей на все мои муки отказ. Вот и оставалось только из кустов подглядывать. Одним глазом стерегу Сталина, другим в сторону кухни зыркаю. От такой жизни чуть косоглазие не заработал. Но как Сталин уехал, служба моя полегчала. А когда Николай Михайлович на прощание нам пива наварил, тут я все понял! Мой час настал! Или сегодня или никогда! Литров пять в себя влил и на штурм двинул!
- И как, успешно? – усмехнулся Петр.
- Еще как успешно! Слава Николаю Михайловичу и его пиву! Если бы не пиво, - вряд ли одолел бы упрямую хохлушку!  Робкий я был. Может все же водочки отведаешь?
- Как, плеснуть?
- Вы про Сталина не врете?
- Малыш, я уже не в том возрасте, чтобы врать. Наливать или нет?
- Если только совсем немножко.
Выпив, Петр скроил несчастную рожу и принялся быстро очищать картошку.
- Эх ты, неумеха пьяница! Сольцей картоху посыпь! – протянул банку Григорий Иванович.
- А дальше что было?
- Ничего особенного. Николай Михайлович был признан главным партийным пивоваром! Конечно, признание было не официальным! Ни медали, ни ордена ему определено не было. Но из Москвы пришло распоряжение и в Цхинвали был учрежден пивзавод. Кстати, говорят до сих пор завод этот существует и пиво отличное варит.

18

- Расскажите, пожалуйста, что еще в Крыму было?
- Что было в Крыму я всего не знаю. А вот про Кореиз и про эту кружку расскажу. Начать надо с того, что Николая Михайловича разместили в нашем флигеле. Выделили ему отдельную на первом этаже комнату. Мы, в тот же день, железный его чан оттащили к оврагу. Потом и яму там вырыли. Так вышло, что мой пост как раз между дворцом и ямой был. За Сталином было интересно наблюдать. Дюже он на море любил глядеть.  Я раз, в ту сторону, куда Сталин смотрел, тоже обернулся. Ничего особенного. Гладкое и пустое поле и вдали на горизонте два наших корабля. А Сталин на море любил глядеть. Бывало на террасу выйдет, за колоннами с трубочкой туда-сюда ходит, а потом остановится и глядит, глядит, глядит. Он значит, на море глядит, а я из кустов на него. Потом меня сменил Леха Пастухов. Леха в кусты залез, а меня направили в помощь к Николаю Медоеву. Надо было пивную систему налаживать.
А мне чего! Лучше яму рыть и пиво варить, чем в кустах сидеть да жопу колючками драть. А яма это. Самое главное! Ну, яму я какую надо вырыл; за можжевеловыми дровишками сгонял, на дне ямы сложил и жду.
- Теперь чан! – дает команду Николай Михайлович.
Ну, чан так чан. Я с ним железную бочку в яму затолкал и на специальную треногу установил. Дальше мое дело было нехитрым. Воду из родника натаскать и потом за огнем следить. Сколько - воды, сколько солода, сколько хмеля и всяких там травок это решал Николай Михайлович. Он сверху над своим пивом колдует, а я под чаном орудую. А за нами три офицера стоят. И у каждого рука на кобуре. Пиво варится, дядя Коля лопатой в чане помешивает, время от времени продукт пробует и мне в яму команды дает:
- Гриша поддай огоньку! Или – «Гриша, убавь»!
Ну, я поддаю или гашу, а дух из чана в нос ядреный валит! В какой-то момент наших трудов я голову из-под чана поднимаю и вижу - товарищ Молотов по дорожке идет. Я его по портрету узнал. Подошел к чану, с Николаем Михайловичем за руку поздоровался, спросил чего-то и обратно учесал. Когда пиво было готово, пришел товарищ Берия. Тоже, сперва к Николаю Медовеву подошел, а потом вдруг и ко мне направился! Я из-под чана с чумазой рожей выскочил, как столб, перед ним вытянулся
- Чего, солдат, ты такой грязный?
Я струной до предела натянулся. Рта открыть не могу.
- Немедленно умыться и привести себя в порядок! – дает приказ Лаврентий Павлович.
- Есть! – отвечаю я.
Только я собрался бежать умываться, тут из-за угла появляется сам товарищ Сталин! Я таращусь и глазам своим не верю! Гляжу на Сталина, как кролик на удава, и оторваться не могу. А он трубочкой своей дымок пускает и прямо на нас идет.  Я глаз скосил, вижу, товарищ Берия подтянулся и навстречу Сталину пошел. Тут я совершенно окаменел двинуться не могу. Мой начальник - полковник Полеванов стоит рядом. Тоже, как струна вытянулся и мне бровями знаки подает: - мол проваливай, черт грязный! А я стоять продолжаю и ничего с собой сделать не могу!
- Как, товарищ Медоев, пиво готово? – подошел к дяде Коли Сталин.
- Так точно! – бодро и даже как-то весело отвечает Николай Михайлович. - Пиво готово!
- Что ж, давайте будем пробовать.
Только Сталин это сказал, тут, как черт из табакерки, появился капитан Пилипенко. Я его еле узнал! Смешной поваренок - в беленьком передничке и таком же колпаке.  Усы, как у бешенного кота в стороны торчат, а в руках поднос с полными кружками.
- А где товарищ Молотов? – взял кружку и спросил Сталин.
- Товарищ Молотов на рыбалке.
- На рыбалке? – удивился Сталин. – Что он там делает?
- Товарищ Молотов ловит бычков. – ответил Лаврентий Павлович.
Сталин помолчав, несколько раз пригубил из кружки.
- Осетинское пиво хорошее! Завтра буду пивом угощать Черчилля. Ох, уж это Черчилль! Вчера мы с ним беседовали о послевоенных границах. Знаете, товарищ Берия, что эта хитрая лиса мне заявила? Черчилль сказал,- оказывается Львов никогда не был русским городом! Львов, возможно и не был, - ответил ему я, - но Варшава с Польшей были.
Сталин задумчиво усмехнулся. От главного корпуса по гравийной дорожке к застолью спешил Вечеслав Михайлович.
- Вот и товарищ Молотов! – обернулся к спешащему председателю правительства он.
- Пиво! – кивнул капитану Пилипенко Лаврентий Павлович.
- Товарищ Сталин, разрешите присоединиться!
- Присоединяйтесь, Вячеслав Михайлович.
Тут же возле Молотова нарисовался капитан Пилипенко.
- А я, товарищ Сталин, бычков к пиву навялил. - взял с подноса бокал Вечеслав Михайлович.
- Как вам пиво товарища Медоева?
- Отличное! И с приятной горчинкой. – отхлебнул, почмокал губами и ответил Молотов.
- Завтра я пивом товарища Медоева буду поить Черчилля. А то он все на коньяк налегает. Пусть свою больную печёнку пивом промоет.
- Говорят, еще пиво хорошо почки чистит.  – ответил Вячеслав Михайлович. - Я все хочу спросить вас, товарищ Сталин, - насчет вашего охранника.
- В чем провинился мой охранник? - вздернул бровь Сталин.
- Пока особенно ни в чем, но вчера, когда мы с вами возвращались из Севастополя, вы ничего не заметили?
- Ничего.
- А вот я кое-что заметил. Разрешите?
- Говорите.
- Ваш охранник, извините, спал.
- Что еще? – помолчав, спросил Сталин.
- Все. Сидит и носом клюет.
- это, товарищ Молотов, еще не самое страшное. – в усы едва заметно усмехнулся Сталин. – Как мы только сюда приехали, он прямо на вокзале сует мне пистолет. Я спрашиваю – Зачем? Возьмите. Пусть будет. На всякий случай! Ладно, бог с ним! Давайте, Вячеслав Михайлович, прогуляемся. На нужно кое-что на завтрашнюю встречу обсудить.
Поставив бокал на парапет, Сталин взял под локоток Молотова, и они медленно пошли по направлению к дворцу.

19
На посту я оставался до девяти вечера. – продолжал рассказывать Григорий Иванович. - Потом пришла смена, и я отправился отдыхать. На пивном месте, где еще несколько часов назад с Молотовым и Берием пил пиво Сталин уже никого не было; костер не горел; чан был закрыт; все было прибрано. Я двинулся вдоль парапета. Перед поворотом к флигелю вдруг замечаю, как что-то под фонарем блеснуло.
- Что такое? – подошел ближе я.
Это была кружка. Тут я припомнил:
- « - ее здесь оставил Сталин»!
Бокал спрятался за выступающей над парапетом низенькой колонной. До сих пор не знаю, кой черт меня дернул! Я схватил кружку и одним махом все, что в ней было выпил. Затем, оглянувшись, швырнул ее в кусты. Снова вспомнил я про кружку только когда конференция окончилась. Сталин уехал, и мы тоже готовились к отбытию. Но об этом уже я тебе рассказывал. Вот такая история!  – вздохнул и замолчал Григорий Иванович.
- Значит это та кружка? - тоже помолчав, спросил Петр.
- Она самая!
- А изображение?
- Сталина я позже вырезал. Точнее не я. Один крымский еврей. Ювелир отличный. Зря на евреев наговаривают, что они Сталина не любят.  Соломон с любовью работу сделал! Глянь, каков тут Сталин! Вроде посасывает трубочку и в усы улыбается! А приглядись ! Взгляд пристальный! Заметил? Все, значит, товарищ Сталин видит и знает. Иначе нельзя!  Вот такие, Петруха, дела. Собрали мы значит свои манатки. Николай Михайлович к себе уехал, а я на фронт. Но в Крым я вернулся. В Берлине на Рейхстаге расписался и обратно сюда.
- Зачем?
- Как это зачем! Я же тебе рассказывал - у меня в Крыму сладкие дыньки остались! И потом, не мог же я гарну дивчину обмануть! Вернулся, женился и четверть века в Черном море ловил бычков.
- Я думал, что вы ламский
- А я и есть парень из Ламска. Клавдия моя десять лет назад умерла. Продал я все наше крымское добро и сюда к сестре вернулся. А что еще делать? Дети выросли, по Союзу разъехались, и остался я, как перст один.
- Эх, хорошо, наверное, жить в Крыму! – мечтательно потянулся Петр. – Солнце, горы, теплое море, пальмы и вечное лето!
- Ну, лето в Крыму не вечное. Иногда даже снежок зимой выпадает. И потом есть пословица – где родился там и сгодился! В Крыму нам с Клавдией было хорошо. А как она померла, то сильно я загрустил и на север домой потянуло! Кстати, ты знаешь, что наш Ламск ничем не хуже Москвы.
- Скажете тоже! Где Москва, а где Ламск!
- Точно говорю! Городок наш хоть и невелик, но во-первых, - свой Кремль имеет; во-вторых, - той же Москвы старше; и в-третьих, - в Ламске, скажу тебе по секрету, на всю Россию прицел и оптика имеется! Вот так!
- Какой прицел и какая оптика?
- Прицел четкий и оптика Очень интересная., можно даже сказать, высоко философская! Ты наш Кремль, надеюсь, знаешь?
- Конечно.
- А на лохматом холме бывал?
- Разве такой в городе есть?
- Есть!
- Где же он?
- Где, где! В Караганде! Вот где! Ты, я смотрю, совсем темный! Ничего про свой город не знаешь! Ладно. Дело это поправимое. Ты в каком доме живешь?
- В двенадцатом.
- А квартира?
- Сорок шестая.
- Сорок шестая... - пожевал губами Григорий Иванович, - Так твоя соседка Танька Шустова?
- Да, тетя Таня наша соседка.
- Все ясно. Ты завтра, чем занимаешься?
- Родители в деревню уехали, а у меня от института выходной.
- Отлично! Так я завтра часиков в девять зайду?
- Зачем?
- Пойдем на Лохматый холм.

20
Настойчивый звонок разбудил Петра Рябова. Часы показывали пять минут десятого.
- «Кого еще черт принес? – откинув одеяло, спустил на пол ноги парень. - Неужели Григорий Иванович приперся? Ну, точно - он! – прошел в коридор и разглядел в глазке вчерашнюю бороду Петр.
- Ну, чего? – отворил дверь и буркнул он.
- Тебе плохо?
- Мне очень хорошо!
- Значит, точно плохо. И Лицо у тебя кривое.
- Это потому, что я в свой выходной привык радоваться радостям других людей!
- Э, куда залез!- нахмурил брови Григорий Иванович. – Ладно, оставь людям наслаждаться их радостями, а сам давай на выход.
- Что, на дворе новый тридцать седьмой год?
- Не дури. Я тебя прогуляться приглашаю.
- Вы разве девушка, чтобы с вами гулять?
- И про девушек тоже поговорим. Жду на лавочке.
- Ишь, какой командир! – вернувшись в комнату, рухнул в постель Петр. - Ждет он!
Он почти заснул, когда послышался легкий стук в стекло. Будто муха ударилась в окошко.
- Цзынь! – повторился удар.
Третья муха, влетев в форточку, мелким камушком до самой тахты проскользила по линолеуму.
- Ах ты, меткий ворошиловский стрелок! – соскочил с кровати и выглянул в окно Петр.
- Я тебя жду. – поглядела из-под яблоньки на него борода.
- Придется идти, а то булыжники начнет метать! – вернулся в комнату и стал одеваться парень.
Выйдя на улицу, Петр обошел дом и, остановившись на углу, целую минуту рассматривал бородатого чудака.
- «Кажется трезвый! – почесал затылок Петр. - Тогда не понятно чего такой с утра радостный»!
- Я тебя вижу! Не подглядывай! - поднялся со скамейки Григорий Иванович. - Пошли.
- «Удивительно, как бодро вышагивает! Будто вчера две бутылки не засандалил! А чего у него со штанами»? – шел и смотрел дяде Грише в жопу Петр. Левая штанина Григория Ивановича заметно была ниже правой и рука в кармане что-то придерживала.
- « Это же у него бутылка»! – наконец сообразил Петр. Двигаясь друг за другом гуськом, они миновали дома и по тропке спустились к мостику, перешли Овражную улицу, снова поднялись в горку, миновали помойку и углубились в пасадку.
- Зачем он сюда прется? – шагал, оглядываясь по сторонам, Петр. - Тут же сплошной мусор и бурьян. Присесть негде»!
Между тем Григорий Иванович бодро продолжал шагать. Они миновали посадку, прошли краснокирпичное здание Мосэнерго, перешли две улицы и приблизились к торговому центру «Афродита».
- «Тащусь как вшивый бобик на поводке!- шел и ворчал Петр. - Интересно, куда этот чудила меня ведет? Неужели в городской парк? Ладно, веди дальше, Сусанин!- хмыкнул парень, когда они миновали и поворот в парк. – Я буду следить за твоими штанами».
Между тем штаны Григория Ивановича спускались все ниже и ниже. Вот показалась полоска красных трусов.  Полоска расширилась и низ левой штанины, соскользнув с ботинка, тряпкой поволочился по асфальту.
- «Еще пару шагов и он без штанов! Раз, два, три...» - замедлив шаг, стал отсчитывать минуту позора Петр.
Но в миг, когда катастрофа была неизбежна, вдруг появилась волосатая рука. Рука подцепила штаны и произвела рывок! Штаны, весело подпрыгнув, подтянулись! Тревожная жалость исчезла.
- «Циркач»! – перевел дыхание и усмехнулся Петр.
Перед зданием райкома дядя Гриша остановился.
- «Неужели этот хмарь здесь собирается бухать? – невольно огляделся Петр. – Вон уже на него положил глаз мнет».
- Чего тормозишь? – дождавшись парня, спросил Григорий Иванович.
- Скажите, куда мы идем?
- Скоро прибудем.  Здесь я люблю иногда постоять.
- Думаю, нам лучше сейчас быть от этого места подальше. – буркнул Петр.
- Почему? – удивился Григорий Иванович.
- От начальства подальше... - повторил и покосился на мента парень.
- Вон мое начальство!  – махнул куда-то за спину Петра дядя Гриша.
- «Неужели и там засада»! – осмотрелся Петр.
- Люблю иногда сюда прийти, на лавочке посидеть или просто постоять. – продолжал говорить дядя Гриша.- Постою и в голове становится ясно! А иногда шахматную доску захватываю. Тогда и в шахматы можем поиграть.
- С кем? – ничего не понимая, настороженно продолжал озираться Петр.
- Да с ним! – указал на елочки рукой Григорий Иванович.
Из глубины благородно седых елей выглядывал и щурился лысый каменный истукан. На левом и правом плече истукана сидели две черные вороны.
- С Лениным что ли?
- Доложу тебе, - умнейший человек и голова светлая! А вот когда проигрывает, как ребенок волнуется! Ладно, пойдем.

21
Какие-то двадцать минут назад небо над Ламском было девственно чистым. Но у райкома, где они остановились, по голубой небесной реке потянулись кудрявые кораблики.
- «Дождя еще не хватало! – вздохнул Петр. – Зачем я только поддался на эту провокацию»!
И действительно, стоило им дойти до кремлевского холма, с вершины которого золотом сияли шлемы белокаменных церквей, на них мелким горохом посыпался дождь.
- «Вот, вот! Так тебе, старый хрыч, и надо! – плелся позади и уже почти вслух ругался Петр. - Промой боженька этому чудаку мозги! Ну, куда он теперь прется»?
Дорога к белокаменным храмам свернула вправо, а Григорий Иванович повернул влево.
- Дядя Гриша, разве нам не в Кремль?
- Туда нам не надо.- отмахнулся от ухоженной асфальтной дороги и быстрее зашагал старик.
- Но вы же говорили про кремлевский холм?
- Я говорил про лохматый холм. Нам сюда! – указал на кусты старик.
Сойдя с тротуара, они двинулись по густой траве. Впереди стеной стояли заросли борщевика.
- Обойдем цветочки справа. – махнул Петру рукой и нырнул под борщевик Григорий Иванович.
Метров через пятьдесят перед ними открылась небольшая полянка на которой черной руиной с провалами слепых окон стоял сгоревший дом. За домом мирно паслись рыжая корова и беленькая козочка.
- Может нам здесь остановиться? – поглядел в умные глаза коровы и с ноткой жалости попросил Григория Ивановича Петр.
- За мной! – пересек лужок и снова нырнул в колючки тот.
Петр еще раз обернулся на изумрудный лужок, поглядел на рога мудрой коровы и полез в кусты.
Острая ветка больно чиркнула по щеке. Вторая, зацепив рубашку, оцарапала спину. Третья, оказавшись высокой колючкой, прицельно вонзилась в грудь. Петр ойкнул и попробовал развернуться. Липкая паутина соплей размазалась по лицу, под левой ногой что-то чавкнуло и какая-то невидимая тварь отпрыгнула в сторону. Впереди танком продолжал переть дядя Гриша.
Несколько раз, споткнувшись и чуть не завалившись в этом буреломе, Петр, наконец, выбрался на свет божий. Исцарапанный с потным лицом и рассеянным взглядом, он теперь оказался под голом бугром. Красный глиняный бугор был похож на голую коленку. Верхушку коленки венчала фигура Григория Ивановича.
- «Кто это? – поднял лицо и от неожиданности замер Петр. – Разве это Григорий Иванович? Это не он! Это вообще не человек! Какой-то идол»! – закрывал, снова открывал глаза и ничего не мог понять парень.
Между тем, из мутного облачка выглянуло и остро блеснуло тревожное солнце. Будто ответ, холодно блеснуло лезвие обнаженного ножа.
- «Тебя здесь надо убить»! – каркнула ворона.
- «Эта та самая с плеча Ильича ворона»! – глупо и неуместно подумал и поглядел на идола Петр.
Бородатый идол усмехался.
-«Прирежет как барана»! - от ужаса зажмурился Петр.
- Чего как плесень сморщился? Расслабься! Перед важным делом надо принять! – взмахнул тесаком и снес с бутлика металлическую пробку дядя Гриша.
Ворона каркнула второй раз.
- «Вот и вторая птичка! – увидел еще одну ворону Петр. – Эти твари за нами следят»!
Действительно, обе птицы, Удобно расположившись на сухой ветке поваленного дерева, принялись разглядывать двух идиотов.
- Петруша, ты ничего не замечаешь? – отхлебнув из горла, передал бутылку дядя Гриша.
- Спасибо, я не хочу. Откуда у вас нож.
- Нож у меня отличный. Почти штык! Раньше я им свиней резал! - Так ты ничего не заметил?
- Вон за нами следят две вороны.
- Кроме этого больше ничего?
- Ничего.
- Значит объект замаскирован хорошо! Пошли. – сунув в один карман нож, в другой бутлик, он дальше двинулся.
Пройдя еще Метров двадцать, они уперлись в крутой отвес каменистой горы.
Дядя Гриша остановился и ногой раздвинул густую траву. Тут Петр в земле разглядел ступеньки. В отличие от ступеней в землянке, эти буквально уходили в небо.
- Вперед!
- «Что происходит? - то ежились, то дыбились мозги у Петра.
Он послушно куда-то полз и по-прежнему ничего не понимал: - «сгоревшая руина, Корова с козой, и эта говорящая ворона! А тесак и эти двусмысленные ухмылочки? Вообще, откуда взялась эта скала»?
Между тем Григорий Иванович продолжал карабкаться вверх. Левая штанина снова сползла.  Не замечая этого, он полз к кудрявым небесам и время от времени натужно пукал. Петр пер следом.
- Уф! Все! – крякнул и громко в последний раз пукнув, повалился набок Григорий Иванович.
- Наконец объясните, - что все это значит? – осел рядом в траву обессиленный парень.
- Сейчас.., сейчас! – раскинув руки, лежал на спине и тяжело дышал Григорий Иванович.
- Зачем это восхождение? Мы могли культурно подняться по асфальтной дорожке.
- Ошибаешься. На лохматый холм асфальтных дорожек нет.
- Какой, к черту, лохматый холм! – приподнявшись на локте, стал оглядываться Петр. – Вон же маковки церквей и Кремль!
- Так точно. Кремль там, а мы здесь.  – ответил дядя Гриша.
- Тогда объясняйте! Какого хера нам надо было через жопу лесть?

22

- Как, как ты сказал? – поднял из травы бородатую голову дядя Гриша.
- Как сказал - так сказал!
- Нет, постой! Ты, кажется, сказал - через жопу?
- Да, именно через жопу! Когда сюда проложена нормальная дорога, мы, как два идиота по бурьяну и бездорожью лезем, разве это не через жопу?  – буркнув, принялся осматривать ссадину на коленке Петр.
- Ты, Петруша, даже не подозреваешь насколько прав!
Петр молчал. Демонстративно отвернувшись, он теперь разглядывал чугунную вязь кремлевской решетки. От этого места, где они теперь лежали, было все отлично видно!
- «Вот свеча Колокольни; рядом трапезная и золотые храмы!- переводил парень взгляд. - Все ясно! Старик сбрендил»!»
При этом в душе Петра занозой вонзилась и теперь продолжало зудить что-то непонятное. Впечатление, что Кремль и храмы вроде на месте и при этом все выглядит как-то иначе?
- Эх, мА! – рванулся и заскулил Григорий Иванович - Пролил!  Вся, как есть, вытекла! – вытащил из штанов пустую бутылку и заглянул в горлышко он.
- Теперь, можно возвращаться назад. – обернувшись, поглядел на охающего дядю Гришу Петр.
- Ах, боже мой... боже мой! Как же это! – по бабь кудахтал, ощупывал мокрые штаны и снова заглядывал в пустую бутылку дядя Гриша. -.! Все, как есть, пролил!
- Ничего в штанах не обожгли?
- Иди к черту! – сплюнул и сел он. – Лучше туда посмотри!
- Да, перед нами Великая Россия! – с нескрываемой усмешкой, ответил Петр.
- Конкретнее?
- И конкретнее тоже она!
- Лично я  никакого величия не вижу.
- А вы и не можете видеть!
- Это еще почему?
- Потому что ваши глаза и мысли в мокрых штанах. Но погодите! – поднявшись на ноги, внимательнее всмотрелся парень. - Что это там?

23
Петр стоял, глядел вдаль и ничего не понимал. Вместо красивых видов, какие он привык наблюдать с кремлевской смотровой площадки, отсюда он видел другую картинку. Разве это его город? Где ораскинувшаяся по холмам святость и мягкая русская живописность? Теперь глаза рассматривали черт знает что непонятное!
- Разве это мой город? Нет. Это не Ламск. Это помойка и Сплошные руины!
- Неужели ничего не узнаешь? Вон погляди влево. Мне кажется это наша городская баня. Разве нет? - указал пальцем дядя Гриша.
- Ну да, это наша баня! – моргал, пялился и не мог поверить Петр - Но почему она выглядит убогой руиной?
- Гляди дальше.
- А там что такое? - перевел левее взгляд Петр. - Е-мае..! Неужели дом? Эта халупа мой дом?
- Он самый.
- Не может быть!
- Смотри дальше.
За десятком таких же однообразно ветхих четырехэтажек, кривым пальцем ковыряло небо черная труба.
- Наша котельная? – неуверенно произнес Петр.
- Она.
Вокруг котельной высились горы шлака. Сразу за котельной Петр узнал ремонтные мастерские и городскую свалку. Сюда город нес ненужный хлам, и здесь каждый для себя мог отыскать все необходимое. К примеру, на свалке легко отыскивались запчасти для велосипедов и тележек. Да что там тележки!  Тут можно было нарыть все необходимое для ремонта холодильника, телевизора или стиралки. Петр помнил, как несколько лет назад в городской газете была статья, про местного умельца, который на этой свалке собрал автомобиль «Запорожец»! Сколько раз он и сам приходил сюда. Почему же теперь, до боли знакомые места гляделись так неприветливо и страшно? Казалось, что здесь покуражились какие-то недобрые силы! Злодейская рука вдоль и поперек исковыряла его город и вот теперь повсюду торчали взъерошенные лохмы вони и грязи! Над городом, как над свалкой кружилось воронье. Левее свалки начинался пустырь, на котором ржавыми коробочками рассыпались одноэтажные бараки. Разруха продолжалась и дальше. Петр знал, что за бараками начинаеться территория кирпичного завода. Но разве теперь он видел кирпичный завод? Это был окоченевший ящер, который щерился на Петра своими беззубыми челюстями разрушенных корпусов. И весь этот мертвый пейзаж, будто покойника, покрывала простыня грязного неба. 
- Неужели это мой город? - смотрел и не верил своим глазам парень. - Почему он такой грязный и убогий?
- Нормальный город. Просто ты привык глядеть на него с кремлевской площадки. Ведь так?
- Ну.
А сейчас ты смотришь на него с другой точки. Это и есть оптический прицел, о котором я тебе говорил.
- Но ведь это страшное зрелище! Зачем мы сюда пришли?
- Полезно знать, что кроме Кремлевской существует и другая точка зрения.
- Не понимаю...
- Не расстраивайся. Лучше постарайся усвоить - жизнь – это лишь наша точка зрения. Это, как бы, какой-нибудь человек пришел на прием к доктору.
- К какому доктору?
- Не важно к какому... Важно, что доктор, для полной картины, обязан на человека посмотреть с разных точек зрения. К примеру, это может быть проктолог. Врач сперва с тобой разговаривает и глядит в лицо, а потом ты снимаешь штаны, и он заглядывает в жопу. Понимаешь? Человек перед врачом вроде один, а точки зрения разные!
- Ну, вы и хватили!
- Может и хватил, зато суть дела схватил!
- Вы хотите сказать, что это все - сплошная жопа?
- Не только. Но именно в жопе заключены нынешние задачи и если угодно, даже судьба современной России.
- Да что же это такое! – почти заорал Петр. - Кругом люди трудятся, улучшают свою жизнь! А что у нас? У нас убожество, - сплошные свалки, вороны человеческими языками каркают и разруха в мозгах полная! Ну, какие тут задача и судьба? Непролазная азиатчина и неизбывная лень! Одно желание - на печке лежать, изредка с нее слазить, чтобы членом потрясти да груш с березы натрясти! Ты же, дядя Гриша, неглупый человек! Книжки читаешь? Вспомни, - Россия, какой могучей державой была! Экономически развитая и духовно богатая страна! Пушкин, Достоевский, Толстой, оптинские старцы! И при этом – передовая армия, флот и несокрушимая имперскость!
- Все это история. Сегодня времена иные и роль России иная.
- Быть жопой?
- Вот именно!
- Вам в штанах пролитая водка ничего не повредила?

24
- Давай оставим пока эту тему. Лучше, сделай милость, напомни мне, сколько лет человеку?
- Какому человеку?
- Нашему высоко разумному величеству!
- Не знаю. Около полусотни тысяч лет.
- Полсотни, – причмокнул дядя Гриша. - Я недавно читал в одном журнале, - возраст Земли пять миллиардов! Представляешь, где полсотни... и где пять миллиардов! Если цифры перевести на деньги, то пятьдесят тысяч представить еще кое-как можно. А можешь представить пять миллиардов? Это как капля и целый океан! Как ты, Петька, думаешь - что будет, если капля возомнит себя океаном?
- Думаю, будет шизофрения.
- А теперь давай. Представим, что все человечество это один большой организм. Отвечай – организму пить, есть, размножаться - надо?
- Надо.
- Еще отвечай – организму строить жилища, производить машины, компьютеры, образовываться - надо?
- А как же?
- Закон жизни организма - каждый орган, каждая часть тела обязаны выполнять назначенные функции. Так?
- Не пойму - вы к чему клоните?
- Сейчас поймешь. Вот ты говорил про духовность. Может тогда скажешь, - если нам спроецировать духовность на наш организм, где она будет размещаться?
- Откуда я знаю! Может в голове, или в сердце?
- Кроме головы и сердца есть к примеру, еще глаза, уши, рот, зубы, пищевод, желудок и наконец очень длинный кишечник. Чувствуешь, какой простор для прогулок
- Куда вы клоните?
- Не спеши. Смотри лучше какая картинка нарисовывается! В Америке печатный станок и поэтому там родина всех современных денег. Туда же стекаются лучшие мозги. Ладно - пусть Америка за всех думает. Смотрим дальше - старушке Европе ничего не остается, как со своими культурными потрохами прицепиться клюкой к американскому паровозу всеобщего благополучия. Вся Азия во главе с Китаем с утра до ночи вкалывает; чувствительные латины выращивают коку; Африка пока еще танцует! И вот тебе вопрос: - Чем занимается человечество в целом?
- Чем?
- Человечество все надуманное и произведенное обязано потреблять. Это называется потребительской цепочкой. Скажи мне - чего в этой цепочке не хватает?
- Вы хотите определить место России?
- Согласись, У каждого органа должно же быть свое назначенное место.
- Вот место России! – указал на руины Петр.
- Ошибаешься. Место есть. И место это достойное, хотя на первый взгляд не очень духовное.
- Ну, тогда точно жопа! – расхохотался Петр. - Куда не кинь, - кругом одна жопа!
- Ты пойми, – мы с тобой ничем не отличаемся от человека жившего пол сотню тысяч лет назад. У нас такие же мозги, такие же руки и ноги, смотрим, слышим и чувствуем мы так же, как чувствовал себя в пещере наш далекий предок. При этом за последнюю сотню лет человечество столько всего наворочено! И все усилия лишь для того чтобы стать клопами!
- Какими клопами?
- Теми самыми - кровососами. Присосались людишки к телу старушки Земли и тянут из нее во всю неуемную глотку.
- Вы так говорите, будто Америку открываете. Да, человечество много потребляет! Но потребляя, мы развиваемся и учимся себя достойно вести. Если взять тех же китайцев. Они дешевым производством небо коптят, воздух отравляют и реки загрязняют. Но мнение прогрессивной общественности на них давит, и китайцы вынуждены менять варварское производство на цивилизованные способы. И так во всем.
- Возможно... – задумался дядя Гриша. - Но это наружное... А что делать человеку с его мозгами? Ведь голова уже приучена выдавать все новые и новые идеи, а нервы ждут больших раздражений! Вчера в газете прочитал, – еще пять лет назад в мире каждый день открывалось по одному фестивалю. Представляешь, – каждый день праздник! Сейчас открываются уже по три фестиваля, а через пять лет прогнозируют десять!
- Ну и что? Жизнь улучшается, и люди желают больше развлекаться!
- Не понимаю. Вот слушай, - когда я был пацаненком, никаких телевизоров с фестивалями у нас не было. Но я себя ущербным или каким-то несчастным не чувствовал. Знаешь, как я любил ходить в библиотеку! После уроков приходил, бросал в угол портфель и начинал бродить вдоль полок. Сперва библиотекарша Валентина Михайловна на меня ругалась – чего это я так долго хожу между стеллажей. Может, думала, - я книжку спереть хочу? А мне хотелось отыскать одну книжку, но только самую лучшую. Я себе завел правило - больше одной книжки за раз не брать.  Сначала я набирал полный портфель. Читал запоем. В голове от такого чтения булькала каша. Казалось если голову наклоню, то из ушей, рта и носа польются разбавленные слюнями слова. А когда книжка выбиралась одна, то это всегда была встрече! Не понимаешь? Современный мир становится одновременно - и сложным, и плоским. Я вот сказал вроде бы простые слова, а ты не понял.
- Почему же! Я все понял. Вы имели в виду встречу с новой книгой.
- Не совсем. Новая книга это конечно встреча. Но, я имел в виду другие встречи. Это больше, чем открыть новую книгу. При этом мои Встречи это не субъективное представление. Мои встречи самые реальные! Не знаю как это лучше сказать! Ну, вот скажи,- настоящих друзей у тебя много?
- Настоящих? – задумался Петр. - Не знаю...
- Ну а просто друзей примерно сколько?
- Не знаю... Может один и тот был...
- Витька другом тебе был?
- Наверное, он только настоящим другом и был.
- Вот видишь – как бестолкова бывает жизнь. Ты ведь вчера и халабуду пришел чтобы с ним повидаться? Так?
- Так. – кивнул Петр.
Да, был один друг и того не стало. А теперь представь, что у тебя не один, а десять, сто или тысяча друзей! И все отличные парни! И при этом никакое время и расстояния вашу дружбу нарушить не смогут. Хотел бы такие друзей иметь?
- Разве это возможно?
- В том то и дело - возможно!
- Но как?
- Представь - страницы книг растворяются и сквозь столетия и миллионы километров протягиваются к тебе теплые руки твоих друзей! И это не мираж! Это самая наивысшая реальность!
- Красиво говорите!
- А жизнь и должна быть красивой! Ты вот говоришь, - культура это подушка безопасности. А, по-моему, культура это, когда, к примеру, крестьянин знает, как вспахивать землю и когда кидать в нее зерна; когда играет гармошка и танцуют люди; когда от песни на лицах появляется печаль или улыбка; а после прочтенных слов из глаз могут потечь слезы. А когда на прилавке сто сортов колбасы, а в устройство в размер со спичечную коробочку втискивается разом вся ленинская библиотека, тогда у людей от несварения желудков возникает рвотный рефлекс! Ты говоришь о необходимости ограничений. Но какие могут быть ограничения, когда. От обжорства души всем предлагаются таблетка счастья! Двадцать первый век предлагает человечеству на выбор - или самоуничтожиться, или приняться за черную работу тотального перевода всех произведенных ценностей в навоз!
- Ох, не легкую вы назначаете России работу! – поднявшись, сладко потянулся Петр. Холодно. Пойдемте домой.

25
- Слушай, Петька! – молча шагал в задумчивости и вдруг стал говорить дядя Гриша.
- Я тут недавно книжку одну прочел! Американская книжка. Автора не помню. События там происходят в сороковые годы. В СССР и в Европе, значит, идет война, а в Америке вроде идет своя другая жизнь! Главная героиня девушка странная. Ей постоянно хочется куролесить и чудить! Поэтому вокруг нее крутится такая же шальная карусель. Ладно.  Но когда девице вся эта бестолковщина до чертиков надоедает, она на денек соскакивает с карусельной лошадки, одевает дорогущие башмачки, черные очки и идет туда, где ей по-настоящему будет хорошо»! Вот скажи, у тебя есть место, где все будут тебе рады?
- Не знаю... - задумался Петр. – И что же это за место?
- А давай попробуем угадать.
- Так, так... - стал вслух рассуждать Петр, - Где же нам будет хорошо, и где нам всегда рады? Возможно дом, родители, любовь? Угадал?
-Почти! – рассмеялся дядя Гриша. Все так, но с американским акцентом!
- Говорите.
- Это местечко - доверху золотом набитая Ювелирная лавка!
- Ювелирная лавка? – повторил Петр. – По-моему это пошло. Кто, говоришь, автор?
- Не помню. Тут в чем вся соль! Американцы или русские - разницы нет. Не важно, что человека греет – мечта о доме с родителями и друзьями, или ювелирная лавка! Человеку хочется знать или хотя бы мечтать, что у него есть такое место.
- Теперь кажется, понимаю...
- Вот послушай, что я понял из той книги.
- Интересно.
- Все мы подобны маленьким злым мухам! Мухи гудят, кусаются и, в конце концов, влипают в сладость жизни. При этом мушином райском состоянии нам еще удается как-то оставаться людьми. Понимаешь, о чем я?
- Пока не очень.
- Как людям нам все труднее и труднее поднимать наши головы к небесам. Особенно это делать трудно, когда небеса покинул Бог и они пусты.
- Сложно говорите. Лучше скажите, чем все там закончилось?
- Особенно ничем. Девочка сначала бросает мужа, потом на войне погибает любимый брат, умирает народившийся ребенок, и вдобавок ко всему ее хотят арестовать в обвинении торговле наркотой. Книжка заканчивается тем, что девчушка сидит в баре, пьет коньяк и пытается рассуждать о пустых небесах.
- Значит книжка про девочку, которая каталась на каруселях и иногда любила мечтать. - Усмехнулся Петр.
- Да, когда в небесах нет Бога, то на земле остаются мечты и карусели. Я ее понимаю. Когда все так плохо, Хочется - чтобы жизнь кружилась веселее, чтобы ярче горели цветные лампочки, и чтобы мустанг удачи скакал как можно резвее!
- Но разве у нас не так?
- Именно почти уже так! – кивнул дядя Гриша. - Цветных фонариков и Каруселей с лошадками в России становится все больше и больше. Удивляюсь, как среди этой всей веселухи нам удается сохранять стадный образ жизни?
- Какой жизни? – не понял Петр.
- Стадной. – повторил Григорий Иванович. – Разве ты не в курсе, что жизнь русских людей вполне себе стадная?
- Ах, вот как! Ну, тогда все отлично! - захлопал в ладоши Петр.  – Вот и найдена формула новейшей русской идеи! Россия – стадо счастливых обезьян!! Теперь вам осталось связать обезьяний рай с прямой кишкой человечества!
- И это сделать очень просто, потому что с прямой кишкой связано все. Представь есть большой коллектив, который ходить и думать умеет только строем! Это я и называю стадом. Ты скажешь, - это все пережитки архаического общества! Человечество давно шагнуло в эру прогресса могучих технических свершений, цель которых полное освобождение отдельной личности?
- Именно так.
Да, отдельной личности в стаде бывает не комфортно.  Я к этому добавлю еще - в стаде бычки часто бывают на кураже любят повыпендриваться перед телочками! А еще они, в своем яростном бычьем кайфе, любит друг с другом пободаться и пустить кровушку. Кстати о телочках! Знаешь ли ты, - стадные телочки это прелесть в ее божественной первозданности! Тут не кукла Барби и не тухлая цивилизационная суптильность кукольных девиц! Тут молочные реки; кисельные берега; разгул сочности; царство плодовитости; ну и конечно зовущего на себя самца! Таковы их запахи и блеск увлажненных влечением глаз! Да не испугают тебя эти гротескные определения! Да здравствуют, яростные в своей похоти бычки и их телочки, которые с удовольствием готовы хвосты задирать, молоко давать и телят рожать! А еще из них получаются сыры и хорошие колбасы.  Это жизнь стадо. Там интересы исключительно приземленные и очень конкретные. Но именно у таких особей сохраняются крепкие желудки и стабильный жевательный рефлекс. К этому можно относиться как угодно. Да, духовности в стаде вроде маловато. Зато сколько жертвенности!  Как хочешь, но только в примитивном полускотстве для цивилизованного человечества остается шанс. Современный мир обязан понять – для дальнейшего развития он должен переработать в полное говно всю свою культур-мультурную  кашу!
- А просто жить нельзя?
- Просто живут черви и амебы. И то потому, что за них все придумала природа. Люди так устроены, что им необходимо помнить – Кто и зачем они здесь? Мысль моя простая. Бог любит Россию. Потому и поставил Он нас в самый конец потребительской цепочки. В этом наша насущная жертвенность и судьба.
- Какой-то жестокий ваш Бог.
- Ты думаешь? – задумался Григорий Иванович. - Помнишь пивную кружку?
- Причем здесь кружка?
- Изображения Сталина помнишь?
- Помню.
- Помнишь, как Сталин там выглядит?
- Как?
- Иосиф Виссарионович то хмурится, то улыбается! И при этом всегда внимателен к тому, кто на него смотрит.
- Не понимаю, это вы к чему?
- Бог внимательно смотрит на того, кто готов смотреть прямо ему в глаза.  Думаю, Всевышний такую судьбу назначил России не случайно ты знаешь, что такое богоизбранность?
- Не знаю.
- По Библии быть богоизбранным народом Яхве назначил иудеям.  Это как медаль, которую с достоинством напялили себе на грудь и несут эти люди. Бог и Назначение России иные. Ни о каком договоре и ни о какой награде речь здесь идти не может.
- Я вас не понимаю... то вы говорите про прямую кишку и жопу, а то про какую, то предназначенную Богом судьбу?
- А ты как думал! – хмыкнул Григорий Иванович. – А зачем Христос спускался с небес и приходил к людям? Вот слушай, как про Россию и про Бога сказал поэт:

...Всю тебя, земля Родная
В бедных ризах Царь Небесный
Исходил, благославляя!
- Ладно, отставим поэзию. Отвечай - что, по-твоему, Бог воздвиг между прямой кишкой мира и его жопой?
- Я уже не знаю, что и думать! Говорите сами.
- Говорю, - между прямой кишкой и жопой мира Бог воздвиг крест!
- Оригинально!
- Да, снова крест, снова кровь и снова жертва!