III 14 Мир за дверью

Эндра проснулась позже всех и в отвратительном настроении, зато здоровая. Она натянула сапоги и выскочила в кухню, где вся компания наскоро завтракала чаем и пирожками. Дерр выглядела отдохнувшей, Дэннер и Аретейни – уставшими, но счастливыми, а Артемис – вполне довольным жизнью. Последнего Эндра, почему-то, видеть вообще не хотела, и испытывала зверское желание вцепиться ему ногтями в лицо. Видимо, не могла простить ему, что он таскал её в сумке.
С разбега проглотив чашку чая, Эндра обвела воинственным взглядом всё невозмутимо завтракающее общество.
— Спасибо за лечение. Если я могу отблагодарить…
— Меня уже отблагодарили, – сладко потянулась Селена.
Эндра вспыхнула и почувствовала, что положительно звереет.
— Нам пора, – выпалила она.
— Сейчас идём, – заверил Дэннер.
— Рыжая, ты чё? – удивлённо поинтересовалось дитя, отставляя чашку с чаем. – Че мутишь? Мутно тебе, да?
— Мне-то, как раз, знатно. У меня долг – там отряд без командира остался, – вскинула голову эльфка.
— Ну, у них есть Форх, – невозмутимо напомнил Дэннер.
— Чё-то мутишь, – повторило дитя, разглядывая растрёпанную, вполне здоровую, но сердитую Эндру, гневно сверкающую глазами.
— Мутит, – согласился Дэннер, проницательно щурясь на эльфку. – Постой-ка. Уж не с лечением ли это связано?
— Не твоё дело, полуэльф! – вспыхнула, краснея, Эндра.
— Ага, – не смутился Дэннер. – Вот, представляешь, всё ожидал услышать, только не это! Не пробовала придумать что-нибудь поновее, дорогуша? Похоже, словарный запас у тебя завершается на этой фразе. Так я помогу. Хочешь, словарь тебе составлю? Или сама перестанешь всем хамить и злиться неизвестно, на что?
Артемис фыркнул и поперхнулся чаем. Он искренне недоумевал, почему это рыжая так на него смотрит.
— Точно, мутишь! – строго одёрнуло Эндру дитя. – Чё мутишь, говорю, а?
— Могу и поновее, – сверкнула глазами Эндра, от души хлопая Артемиса по спине. – Не будете ли вы так любезны оказать мне услугу, товарищ командир, и не изволите ли не задавать вопросов, на которые я, при всём моём к вам почтении и уважении, не имею возможности дать ответ.
— Могёшь, – удивилась Дерр.
— Вот, так-то лучше, – спокойно прищурился Дэннер.
— И, вообще… вообще… – совсем разозлилась Эндра. – Может у меня быть плохое настроение или нет?
— Может, только с чего бы это, – пожал плечами Дэннер.
— Ни с чего, – буркнула Эндра, испепеляя взглядом наконец откашлявшегося Артемиса.
— Может, только при этом не обязательно на нас орать! – не выдержал арбалетчик. – Да чего ты?
— Ничего, – огрызнулась Остроухая. – Просто так.
— Ты во мне сейчас дыру прожжёшь.
— А… а нечего было меня вчера в сумке таскать и ещё и пинаться! – выпалила Эндра.
— А, вот ты о чём... – протянул арбалетчик. – А говоришь, ничего... Ты уж определись! А вот кому нечего было – так это мешаться нам, являясь в полуобморочном состоянии в тюрьму! – Он зло сверкнул глазами. – Сама учинила скандал, сама сбежала, сама в результате этого простудилась, сама мешалась – а теперь мы же у неё ещё и виноваты, и должны терпеть, как она срывает на нас своё плохое настроение! Невыносимая девка! Совершенно невыносимая! Глупая, взбалмошная, безмозглая...
— Артемис! – осадил Дэннер.
— Ты ещё её позащищай, товарищ командир, – буркнул арбалетчик.
Артемис вышел, хлопнув дверью. Повисла неловкая пауза.
— А раз невыносимая, то больше и не носи! – выкрикнула ему в спину Эндра.
Несколько секунд стояла звенящая тишина. Потом Эндра как-то совсем растерянно повторила:
— Глупая... безмозглая...
И – тоже вылетела за дверь, на ходу вытирая слезы.
— Стой! – страдальчески простонала Аретейни, закатила глаза, отставила чашку с чаем и кинулась догонять подругу. Дэннер отправился следом.
Эндру они обнаружили на маленьком чердачном балкончике. Эльфка сидела, сжавшись в комочек, и ревела в голос, уткнувшись лицом в колени. Дэннер с Аретейни принялись обнимать её и тормошить.
— Эндра! – повторяла Аретейни. – Да не обращай ты внимания!
— Он же не со зла, – попытался втолковать Дэннер. – Просто мы все о тебе беспокоились...
— Ничего вы не понимаете… – всхлипнула Эндра, не отрывая лица от ладоней. – Прав он… Прав… Я и правда, глупая, безмозглая, и от меня одни неприятности… Вы, вот, обо мне беспокоитесь, а я за всё время вам ничего полезного не сделала… Одни трудности только…
И она закусила губу, чтоб не разреветься снова.
— Рыжая! – возмутился Дэннер. – Опять за своё. Я кому сказал, что вовсе ты не бесполезная!
— Мы же твои друзья, – прибавила Аретейни, – и любим тебя не за что-то, а просто так! Потому что ты – это ты!
— А кто телепорт к обозу открыл? – ввернул Дэннер. – А кто мне на болоте помогал? Кто с нами бок о бок сражался, Эндра? А то от меня, или от Дерр, да от кого угодно! – неприятностей нет! Все мы ошибаемся, на то и друзья, чтобы друг друга поддерживать. – Он погладил рыжие кудри. – Думаешь, никто не ошибается, а ты ошибаешься, да? Ты же как лучше хотела. Любой бы на твоём месте в стороне не остался.
— Слушай, Эндра, – прибавила Аретейни, – ты же очень хорошая! И потом… ты меня спасла тогда, на болоте, помнишь? А говоришь, никакой пользы.
Дэннер потрепал Эндру по голове – и вдруг улыбнулся.
— Знаешь, что, рыжая? Без твоих недостатков ты уже не была бы собой. И тогда нам было бы с тобой скучно!
Эндра растерянно всхлипнула и подняла-таки голову.
— Правда?
— Ну, конечно! – хором уверили её Дэннер и Аретейни.
Эндра решительно вытерла слезы рукавом и вскочила.
— Так, – улыбнулся Дэннер, – Рыжей ещё что-то взбрело в голову.
— Я… это… Пойду Артемиса искать. – Эндра вспыхнула. – Извиниться же надо… а то как-то…
— Иди, – согласился Дэннер. – Извиниться надо...
Эндра убежала. Аретейни уселась рядом с мужем, глядя на залитые утренним солнцем крыши и вдыхая солёный морской ветер.
— Дэннер... – протянула она. – А какое оно – море?
— Море? – Дэннер отчего-то напрягся. – Море, оно... солёное. Изменчивое. Бесконечное... скучное, но полное неожиданностей. Такой бесконечный блестящий простор... А под водой – жизнь, только её не видно, и остаётся только гадать, что происходит внизу. А что?
— Интересно. – Крылатая прижалась к нему. – Я вот ни разу не была в море. Там, наверное, красиво...
— Может быть. Два раза в сутки. Но и к этому со временем привыкаешь.
— Ты чего?
— Ничего... просто кое-что вспомнил.
— Галеру? – догадалась Аретейни. – Прости...
Дэннер обнял её за плечи и принялся наблюдать за облаками.
— За что, ласточка? Всё хорошо...
Ему вспомнилась – нет, не галера – а то, что было после каторги. Как перерезал себе глотку единственный друг. Как он вспомнил Истинную Речь и впервые сломал кандалы. Как воровали еду у надсмотрщиков и постепенно копили силы для бунта... Как, в конце-то концов, он, тогда ещё мальчишка, едва ли не случайно убил человека. Тогда это казалось невероятно трудным и страшным – оборвать чью-то жизнь, тогда – перед глазами, словно живая, вставала читающая страшное письмо мать убитого, тогда руки, казалось, никогда не отмыть от навеки въевшегося в кожу, мышцы, кости, железного запаха крови. Как он смотрел на собственные руки, заставляя себя поверить и принять – он такой же, как и они. Он тоже теперь убийца. Как гордо вскинулась так и не покорённая душа, заставляя презирать глупые предрассудки. Кто сказал, что, раз жизнь человеческая дана богами – то не людям её отнимать?! Это смотря, какие люди! Раз уж ему дана возможность убить одного и тем самым, спасти многих – то к чёрту идиотскую мораль, учащую человека быть слабым и беспомощным, неспособным даже прервать мучения израненного товарища, молящего о смерти. Кто её выдумал? Что? Церковь? Это те самые, которые тысячами мучают и убивают людей?! Те, которые огнём и мечом навязывают свои законы?! К чёрту! Он не такой! Он – не раб, и никогда им не был!
Саблей в грудь, мечом по горлу, через плечо в тёмные океанские волны – туда и дорога убийцам! А это легко. Это же так легко! И чего ты боялся, Дэннер? Боялся уподобиться убийцам? Нет уж! Убийцы – это те, кто убивает беззащитных, ни в чём не повинных. Это те, кого убиваешь ты.
Ты – не убийца. Ты очищаешь мир от убийц. Это не страшно. Это весело! Это – смех и азарт, скорость движения и пьянящий запах крови! Это – игра со смертью, это – каждый день новая победа!
 

— Не смей! Не прикасайся ко мне!
— В чём дело, мальчик? Не хочешь нормальной жизни? Давай, не говори глупостей. Ты мне приглянулся, тебе же лучше – больше не будет весла, голода и грязи. А не хочешь добром, так возьму силой! Согласишься по-хорошему – будет нормальная жизнь. Выбирай.
— Нормальная жизнь – эта та жизнь, где таких, как ты, вешают вместо стариков и детей.
— Что?! А ну, стоять, погань! Я тебя научу разговаривать, как подобает!
— Пусти!
— Да я тебя...
— Хочешь драки? А давай! Выходи как мужчина! Или ты меня боишься?
— Тебя?! Да хоть сейчас. На чём драться изволите, господин рыцарь?
— На ножах.
Мокрая качающаяся палуба. Солёный ветер. Поглядеть на развлечение собралась вся команда. Гребцы по-прежнему делают вид, что всё ещё крепко прикованы. Интересно, кто-нибудь догадается, что кандалы перепилены? Видимо, нет.
Сыплются весёлые шутки да непристойные комментарии. Капитан улыбается, видимо, предвкушая, как разом собьёт с раба всю спесь. Изумрудно-зелёные глаза горят отчаянием и ненавистью. Прохлада оружия в пальцах.
Короткая схватка, незамеченная сразу рана, тёплый ручеёк по обнажённой коже, смех команды, ободряющие крики товарищей... Немыслимое движение, ярость, поглотившая разум, и – мягкая, податливая плоть под ударом ножа.
Капитан, захлёбываясь кровью, медленно оседает на мокрые доски палубы. В горле у него хрипит и булькает. Дэннер замирает, зачарованно наблюдая агонию вместе с остальными. Он умирает... Это он его убил? Сознание медленно проясняется. Да, он его ненавидел – но не настолько же! Как это так получилось? Темнеет в глазах. Ах, да, рана...
— Ты победил, мальчик.
— Нет. Разве это победа? Я не хотел его убивать.
— Поздно оправдываться. Тебя это не спасёт.
— Я не оправдываюсь. Я действительно не хотел убивать. Теперь, видимо, придётся.
Двести человек озверевших, потерявших разум, гребцов одновременно бросаются на всего лишь сорок человек команды.
Пора.
 

Дэннер отрешённо смотрит на облака, обеими руками прижимая к себе свою Ласточку. Аретейни притихла и молчит.
— Я тебя расстроила, да?
— Нет. Ты меня спасаешь.
— Но ты... О чём ты думаешь?
— Ничего, ласточка. Ничего.
 

— Звали, Мастер? – Эндра осторожно приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.
— Звал, Эндра Саруге.
Эльфка сразу сообразила, что дело плохо. Во-первых, когда Мастер называет её полным именем – это значит, он очень сердит. А во-вторых, тут отирался противный мальчишка, с которым она подралась вчера. Точнее, не подралась, а просто столкнула с лестницы. А нечего было задевать и оскорблять маленького Фредерика. Разве она виновата, что обидчик, пересчитав ступеньки, разбил себе обе коленки. На её взгляд, это вполне справедливая кара.
Всё это она изложила Мастеру, вскинув рыжую голову. Тот выслушал её молча, постукивая пальцами по столешнице.
— Это я уже знаю от Фредерика, – кивнул старший менестрель, когда она закончила. – Слышала бы, как он тебя защищал. Наш раненый, – он метнул на мальчишку короткий взгляд, – уже принёс ему свои извинения.
Тот смутился – ещё бы, пострадать от девчонки, которая ещё и младше на целый год. Да его теперь засмеют. Он пообещал себе, что придёт время, и он ей отомстит. И просто разбитыми коленками она не отделается.
Эндра, в свою очередь, размышляла, что, очевидно, справедливость всё же есть, раз тот, кто обижает слабых, получил по заслугам. А тот факт, что он огрёб непосредственно от неё, доставил ей особое удовольствие. Из задумчивости её вывел спокойный голос Мастера.
— Теперь дело за тобой.
— Что за мной? – Эндра распахнула глаза.
— Дело, я же сказал, – усмехнулся менестрель. – Извинись, и можно считать, что мир восстановлен.
— Не буду.
Мастер поднял на неё глаза.
— Что?
— Не буду. Так ему и надо!
— Так.
Мастер ни капли не удивился. Он встал из-за стола легко подхватил Тальку на руки и... усадил на верх стеллажа с нотами. Стеллаж был огромный, и эльфка оказалась под самым потолком.
— Тогда посиди здесь, пока до тебя не дойдёт, что за каждое своё действие нужно отвечать.
— Я готова ответить. Но извиняться не буду.
— А то, что своего Мастера нужно слушаться беспрекословно, тебе тоже неведомо?
Эндра засопела, но ничего не ответила.
— Ладно, пострадавший, ты свободен, – обернулся Мастер к мальчишке. – Я полагаю, извинений мы дождёмся не скоро.
Тот поспешно выскочил за дверь, бросив, напоследок, на Тальку торжествующий взгляд.
А Мастер, не обращая на Эндру ни малейшего внимания, занимался своими обычными делами. Эльфка видела сверху, как он задумчиво мерил шагами кабинет, как, пристроившись на подоконнике, наблюдал за мальчишками в саду, как, сев за свой огромный стол, правил какую-то партитуру, как отказался от ужина, как сел в кресло с лютней. Тут Эндра заснула.
Когда она проснулась, Мастер сидел всё так же. Потом ушёл куда-то по делам. Эндра всё сидела и сидела.
Когда Мастер вернулся, то, наконец, соизволил обратить на неё внимание.
— Ну, как, ещё не надумала извиниться?
— Нет.
Он пожал плечами, выглянул в коридор, и, выловив кого-то из учеников, велел принести с кухни похлёбки и воды.
Эндра сидела ещё до вечера, пока снова не заснула. Мастер вернулся очень поздно и снова принялся за какие-то там бумаги. Интересно, он хоть когда-нибудь спит, – подумала Эндра.
Проснулась она от того, что её неделикатно дёрнули и спустили на пол. От неожиданности она распахнула глаза и непроизвольно ухватилась за рукав Мастера.
— Ой… Мастер…
— Мастер, Мастер. Эндра, ты бестолочь. Остаток недели проведёшь под замком. Ясно?
— Ясно, а…
— Тогда бегом марш. С заходом в столовую.
Эндра обернулась уже на пороге.
— Мастер, а почему?
— Потому что твой оппонент покинул Школу.
— Зачем?
— Не зачем, а по моей настоятельной рекомендации.
— По вашей?!
— Естественно. Менестрелем ему всё равно не стать.
— А мне?
— А тебе нужно усвоить, что даже рыцари приносят друг другу извинения после поединка.
— Он сам был виноват!
— Знаю. А если бы он разбил голову, это было бы справедливо?
— Не… нет… – оторопела Эндра. – Но не разбил же.
— Но мог. И виновата была бы ты. Каждый раз, когда ты пытаешься восстановить справедливость, ты берёшь на себя огромную ответственность. Ясно?
— Ясно…
Мастер прищурился.
— Ты ещё здесь?
Эндра выскочила за дверь.
 

Эндра распахнула очередную дверь и вылетела в длинный коридор, ведущий неведомо откуда и неведомо куда. Тут и обнаружился Артемис, сидящий на подоконнике и рассматривающий уличную перспективу. Эльфка испытала смесь облегчения и смущения. Она вспыхнула, опустила глаза, упершись взглядом в острые носки своих сапог, и выпалила:
— Артемис, ты не сильно сердишься? Прости, пожалуйста…
— Прощаю, – великодушно заявил арбалетчик, протягивая ей смуглую жилистую руку. – Только в следующий раз, когда будешь нас спасать, потрудись хорошенько подумать, договорились?
«Ага, ещё он тебя прощать будет,» – буркнул Внутренний Голос. Эндра мысленно затолкала этому голосу кляп в глотку.
— Ну... хорошо... – покладисто кивнула Рыжая, пожимая руку южанина и присаживаясь рядом. – Только я не за то прощение прошу. А за что что на вас сорвалась, – осторожно сообщила она.
— Да я понял, – сказал арбалетчик, глядя за окно и беспечно болтая ногами. Вдруг он подобрался и довольно чувствительно ткнул Эндру в бок. – Взгляни!
Вдоль улицы неспешно выступал Пушистый. Рядом семенила Дерр. Достигнув небольшой металлической двери, выкрашенной в защитный цвет, парочка остановилась, и волшебница решительно потянула за отполированную пальцами ручку. Дверь не открывалась. По ту сторону слышались грохот и крики, и ещё громкий треск, будто бы ветер рвал парус, и стрёкот, какой мог бы издавать исполинский кузнечик. Дерр дёрнула сильнее. Дверь и не подумала открыться.
Неожиданно объявились Дэннер с Аретейни. Эндра и Артемис видели, как командир что-то втолковывает волшебнице, как она тянет его за руку, указывая на загадочную дверь, как настороженно замирает Аретейни. Слов с такого расстояния было не разобрать, но взволнованные интонации всех четверых – вполне. Наконец, Дэннер шагнул к двери и резко дёрнул за ручку.
Дверь распахнулась. За ней неровно полыхало зарево пожара, откуда-то вылетело что-то металлическое, со звоном срикошетив от каменной стены ближайшего дома и прочертив в ней продолговатую вмятину. Дэннер первым скрылся внутри, за ним последовали Крылатая и Дерр верхом на Пушистом. Дверь за ними захлопнулась.
Впрочем, уже через несколько секунд она распахнулась вновь – и вся компания ввалилась обратно.
Их было не узнать.
Густая шерсть зверя в нескольких местах поблёскивала проплешинами темной крови. Дэннер тащил Аретейни, перекинув её руку через свою шею, и основательно хромая на правую ногу. Крылатая хрипела и зажимала пальцами свободной руки рану на боку. Перемазанная грязью и чёрной гарью одежда обоих пропиталась кровью. Дерр выглядела старше на несколько лет – то есть, теперь она вполне тянула на свои пятнадцать. Меч Дэннера куда-то исчез, зато за плечом красовался на тонком ремне непонятный тёмный металлический предмет. Одежда всех троих тоже изменилась – Аретейни была в сапогах, короткой суконной юбке и тонкой рубахе с погонами, Дэннер и волшебница – в темно-зелёных штанах и таких же рубахах. Только у Дэннера на погонах красовалась звезда из жёлтого металла. Через плечо Аретейни висела сумка с красным крестом, у Дерр на голове красовалась шапочка. За ними тянулась широкая кровавая дорога.
Сообразив, наконец, что неведомая Эндре и арбалетчику опасность миновала, все четверо с облегчением плюхнулись на землю... И вдруг принялись хохотать, как безумные. Все, даже зверь. У него это выходило хрипло – но обаятельно. Дерр подтолкнула командира в бок.
— Слышь, чё! А здорово мы их! Ух, знатно!
— А я вообще этой растяжки не заметила! – звонко ввернула Аретейни. – А тут ушастый как в меня вцепится, как зашипит – я аж едва не подпрыгнула! Тогда бы мне точно конец. Ползу, а он шипит и царапается! Ну, я не сообразила – а тут, гляжу, растяжка!
— Подснял тебя, гад, – осадил её Дэннер. – Всё равно же подснял!
— А ты его из винтовки – шарах! Откуда ты взялся, вообще?!
— Да из посёлка я взялся. Там наших ребят человек десять осталось, не больше. А тут – немцы... Пришлось отступать, выводить рощей, едва в болоте не потонули, затем ещё бомбардировщик этот.
Они пустили по кругу флягу с дружным воплем «За победу!»
— А вы радио слышали? – затормошила их Аретейни. – Севастополь-то наш! Сегодня передавали!
— Ур-ра!
Артемис с Эндрой переглянулись.
— Ну, и как ты это объяснишь? – поинтересовался арбалетчик.
— Э… Ну… видишь ли… Пространство, оно… – Эндра тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. – Я не знаю. Но мне почему-то страшно.
— Не боись, – успокоил её Артемис и соскочил с подоконника.
Но эльфка удержала его за рукав.
— Слушай… А вдруг это не они?
— То есть как так?
— А посмотри на них…а главное – послушай.
Артемис остановился.
— Пространство, говоришь?.. Э, что с тобой?!
Эндра вдруг стала бледной, как полотно, и Артемис на всякий случай придержал её за талию.
— Это… это из того сна, понимаешь?
— Не понимаю, – искренне отозвался южанин и протянул Эндре флягу. – Глотни лучше.
Но Рыжая замотала головой.
— Опять этот сон… Значит это никакой и не сон вовсе… Значит, всё правда…
Она ткнулась в плечо арбалетчика и всхлипнула.
— Да что правда-то?! – окончательно впал в ступор несчастный Артемис. Аретейни тем временем, перебинтовала себе бок и командиру бедро, обработала раны Пушистого – зверь морщился, поскуливал, но терпел – сделала всем уколы и компания вновь принялась оживлённо обсуждать произошедшие неизвестно, где загадочные события.
— ...А потом скомандовали отступление, а нам куда отступать?! Некуда. Впереди враг, позади враг – да не в реку же лезть, в конце-то концов! Ну, я автомат в зубы – и напрямую, через кольцо. Ух, что тут началось! Ребята за мной, ни на шаг не отстают. Я им ору, подождите здесь, да только не слышно меня ни фига под артобстрелом...
— Ладно, – сказала Аретейни. – Идёмте. А то там наши заждались, поди...
— А Курск? – тревожно спросил Дэннер. – Кто-нибудь слышал что-нибудь про Курск? Не передавали?
Остальные недоуменно покачали головами.
— Нет, про Курск ничего не слыхать...
— Теперь, наверное, так и не узнаем...
— И кто победил...
— Как так – кто победил?! Что вы городите?! Наши, разумеется!
— Откуда ты знаешь, товарищ командир?
— Знаю. Я там был.
— Мы все там были.
— Под Сталинградом...
— Нет. Я раньше там был. Я, рыжая и Аретейни.
— Только мы думали, что это сон... Ребята! – Крылатая неожиданно остановилась посреди дороги и распахнула глаза. – А ведь, если мы там были – то почему мы не столкнулись сами с собой?!
— Это невозможно, – устало пояснил Дэннер. Он всё ещё хромал и цеплялся за стены. Повязка пропиталась красным. – Время не допустило бы этого. Это была бы катастрофа. Поэтому ткань времени и пространства каждый раз искажается, чтобы не допустить раны. А не то будет хаос... Если мы были там, то мы просто-напросто оказались в другой локации... О, привет!
— Всё правда, – горестно отозвалась Эндра, крепче утыкаясь в плечо южанина. – Но я думала, что это сон, понимаешь. А это никакой не сон…
— Да что стряслось-то? – Артемис встряхнул её за плечи. – Да не истери!
— А я и не истерю, – ответила Эндра. – Просто… нам сон снился. Всем троим один и тот же. А теперь оказалось, что это не сон, а правда…
— Так, ясно, что ничего не ясно. Ну, не реви.
Артемис, который не переносил женских слез, вытер эльфке глаза рукавом и повлёк на улицу, где они и столкнулись со всей компанией.
— Вы это откуда?
— Что, опять? – обречённо спросила Эндра, сама не зная, почему, не выпуская руку Артемиса. Ей было не по себе.
— Мы тут... – осторожно начала Аретейни.
— Да всё хорошо, – перебил её Дэннер. – Зацепило немного. Но это ерунда.
— Эндра, знаешь, – возбуждённо затормошила эльфку Аретейни, – этот сон – не сон! Это правда! Была война!
— Это я уже поняла, – ответила Эндра. – Этого я и боялась. Как… там?
— Нормально, всё хорошо закончилось! Ну, ты чего?
— Там война… и тут война… Да что ж такое!
— Эндра, ты чего? Зато мы победили!
— Правда? – Эндра сама не заметила, как её пальцы изо всех сил стиснули ладонь Артемиса – они всё ещё стояли рука об руку, как выскочили из дому.
— Истинная! – заверил Дэннер. – Вчера наши отстояли Севастополь. Битва, в которую мы угодили, также завершилась в нашу пользу. И потом... я просто знаю, что мы победили. Не могу этого объяснить... – Он рассмеялся. – Придётся вам верить мне на слово!
— А мы и верим. – Аретейни прижалась к нему. – Потому что мы не могли проиграть. Мы – не какая-нибудь непонятная страна, мы – Советский Союз! Мы – русские! Мы не могли проиграть!
— Верно, – согласился Дэннер, осторожно обнимая её за плечи. Крылатая зашипела от боли. – Мы и победили! Ты, Эндра, не переживай, враг теперь надолго запомнит, как на нас руку поднимать. Ты бы видела наших ребят в бою...
— А я видела… – отозвалась Эндра. – И знаю, что ни одна погань фашистская против нас не выстоит… И не потому что мы русские. А потому что мы сражаемся за правое дело…
— Ладно. – Артемис осторожно отцепил её пальцы от своей руки, которую она сжала так, что суставы побелели. – Нам ещё обоз догонять, вы забыли?
— Похоже, они вообще начисто забыли, кто они такие, – свесилась из окна Селена. – И куда вы собрались в таком виде, позвольте поинтересоваться?
— А что? – удивился Артемис. – У них, вроде, нормальный вид!
— Да у них даже оружия нет.
— Как так – нет? – Дэннер покосился на ремень на плече.
— Ага, – хмыкнула Селена. – Что, привыкли к огнестрельному оружию? А патроны к автомату ты где возьмёшь, товарищ герой Советской Армии?
Дэннер смущённо улыбнулся и тряхнул головой.
— Адаптируюсь к окружающей обстановке, – сказал он. Селена кивнула.
— То-то и оно. Придите в себя, бойцы.
— Мамочки, – сказала Эндра. – Артемис, прибей меня, а?
— Сегодня не хочу, – ответил южанин.
— Дэннер… вы станьте обратно кем были поскорее…
Дэннер удивлённо оглядел себя со всех сторон.
— Да мы, вроде... – Тут он хлопнул себя по бедру и рассмеялся. Каким-то незнакомым, шальным смехом. Аретейни с Дерр переглянулись – и тоже принялись хохотать. Смеялись они довольно долго. А когда отсмеялись – то всё ещё оставались мыслями в том, другом, мире, где по небу летают стальные птицы, а оружие способно на поистине исполинские разрушения. И во взгляде вполне оформившейся, хоть и остававшейся по-прежнему худенькой и хрупкой, Дерр, появилось что-то незнакомое. А ушастый зверёк сделался немного покрупнее и научился хрипло лаять.
— Придётся отпаивать чаем, – констатировала усевшаяся на подоконнике Селена.
— Селена, отпаивай чем хочешь… Лишь бы обратно сами собой стали… Я говорила, надо было вчера уезжать, – переживала Эндра. Она выглядела какой-то совсем потерянной.
— Так, – Артемис оглядел всю компанию. – Товарищ командир, ты учти, я за тебя обоз вести не стану.
— А тебе обоз никто и не доверит, – фыркнул Дэннер. – Чего вы к нам прицепились? Мы-то какие были, такие и остались. А если вам что-то не нравится – так мы вам и не навязываемся.
— Вещи не забудьте, – сказала с подоконника Селена.
— Не забудем, – заверил Дэннер. Компания скрылась в доме.
— Интересно, сколько времени прошло там? Для них, – подумал вслух Артемис, направляясь следом.
— Знаешь, мне об этом почему-то страшно думать… Эй, подожди!
Эндра кинулась следом.
Компанию они обнаружили на кухне. Те уже успели переодеться и пили чай. Так они стали больше похожи на себя, и Эндра немного успокоилась.
— Ну? Всё? – с надеждой поинтересовалась она.
— Всё, – заверил её Дэннер. – Выпейте чайку и отправляемся.
— Одёжку вашу я оставлю у себя, – уведомила Селена. Она в распахнутом халате стояла у плиты, помешивая варенье большой лопаткой.
Эндра признала, что это мудрое решение, и налила чай в чашку себе и Артемису.
— Ага, – поддел Дэннер. – Ты только автомат не вздумай в камине палить. И гранаты тоже. – Ботинки и планшетку они оставили себе. А вот одеждой нечего светить. Оружие было сложено в углу – поблёскивающий стальным стволом автомат, ножи, три пистолета, полупустой магазин патронов для автомата и несколько ручных гранат. Целый арсенал.
— И не буду, – фыркнула Селена. – За него в России двадцать первого века знаешь, сколько дадут?
— Три года условно? – невинно уточнил Дэннер.
— Дурак, – обиделась Селена. – Это же целое богатство. Вот, найду ближайший обменник...
— Слушай, подруга, – неожиданно серьёзно проговорил Дэннер. – Ты, хоть, понимаешь, чем ты собираешься спекулировать на городском базаре? Я с этим автоматом всю войну на брюхе прополз, он мне жизнь спасал больше, чем я сам себя спасал. Я клятву давал этот китель носить с честью, а орден этот мне сам товарищ Сталин лично вручил! Это кровь наша.
— Ладно, – согласилась ведьма. – Сохраню. – Она вдруг подошла к Дэннеру и, опустившись напротив, взяла командира за обе руки. И тихо, раздельно проговорила: – Но и ты мне обещай, что эти вещи вас дождутся. Что будет кому вернуться за ними.
— Ну, – философски заметила Ласточка, берясь вместо хозяйки за лопатку, – этого он даже командиру эскадрильи не обещал. Зато юморил каждый вылет…
— Заткнись, – велел Дэннер, поглядев на лицо арбалетчика. Тот даже рот раскрыл.
— Вы, знаете, что... – медленно протянул Артемис, стараясь не пялиться на ровнёхонькую круглую сквозную дырку на боку беспечно меняющей себе повязку Дерр. – Вы это бросьте. А то голова кругом идёт, честное слово. Ну, побывали в другой реальности – но это, чёрт возьми, не повод теперь вводить в ступор всех окружающих!
— Согласен, – поддержал командир. – Не беспокойся, мы уже заткнулись. А не то ещё подслушают и обвинят в ереси. – Он улыбнулся.
— А мы их из автомата! – захихикала Аретейни.
— Ласточка!
— Молчу.
— Вот и молчи. Вы меня с ума сведёте, – пробормотала Эндра, фыркая в чашку с чаем.
— Ну, всё-всё, – успокоил её Дэннер.
— Я домой хочу… в обоз, – пожаловалась эльфка.
— Ты знаешь, – задумчиво заметил Артемис. – Не сей раз, я с тобой согласен.
— Не мутись, – беспечно утешило обоих дитя.
Наконец, чай был допит. Дэннер поднялся.
— Ну, всё. Нам пора.
— Вы, главное, помните, что вы уже дома, – напутствовала Селена. Майры с ними не было, она снова куда-то умчалась. – И перед инквизиторами не особо-то трепитесь. Привыкайте заново обходиться без самолётов, антибиотиков и винтовок...
— Ну, антибиотиков ещё немного осталось, – ввернула Аретейни. – Там ещё шприцы, бинты, скальпель, йод, нашатырь, перекись, лидокаин...
— Не свети! – сурово одёрнула ведьма. На прощание она обняла Пушистого, звучно поцеловала в губы Эндру, Дерр и Артемиса, затем настала очередь Аретейни и Дэннера. Селена долго смотрела на них, потом обняла и поцеловала каждого по очереди, отчего-то пробормотав:
— Это правильно, это очень даже хорошо... повезло тебе, рыжий...
Они успели ещё обзавестись заново оружием и снаряжением, пройтись по набережной, любуясь на сверкающие на солнце зеленоватые морские волны, побывать на знаменитой старой пристани, послушать песни, которые орала компания сидящих там подростков под аккомпанемент большого струнно-щипкового инструмента. Аретейни пояснила, что инструмент называется «гитара» и происходит от лютни. Эндра долго сравнивала, но сходства так и не нашла. Разве что в общих чертах...
Пришлось изрядно побродить по улицам прежде, чем они нашли, наконец, свою дверь и попрощались с провожающим их непонятным шумом, песнями, солёным морским ветром да закатными рыжими лучами, странным городом.
Тогда они ещё не знали, что теперь им наконец-то перестанут сниться странные сны.