Изгои

Моя работа связана с проживанием людских судеб. Это очень увлекает! Но порой жизнь показывает такие поэтичные образы и отнюдь не в кабинете.
 Прошедшим летом на нашу забытую всеми благами дачу, в ближайший посёлок, приехал цирк. О его приближении уже за месяц кричал каждый  столб на длинной проселочной дороге, по которой мы с сыном ходили кормить уток и местную выдру. Конечно, большинство скучающих мамочек и я в том числе приобрели билеты. За день до представления на небольшой площади у дома культуры стали устанавливать шатер, весьма потёртый и не внушающий доверия. Несколько грязных вагончиков, видимо с артистами, животными и разным цирковым скарбом стояли неподалёку. Подойдя к одному из них, мы увидели на криво закрытом окошке надпись "Касса". Я постучала замёрзшей костяшкой пальца (лето нынче теплом не радовало) в это явное творение советской эпохи. Сын, ежась и подозрительно оглядываясь, стоял рядом. Мы услышали звук включаемой лампочки и шаркающие торопливые  шаги. Окно странной формы распахнулось таким же явно необычным содержанием, -приветливой Головой в помятом парике.
 -Вы за билетиками? - спросила торчащая Голова.
- Да,- ответили мы вместе с сыном хором от неожиданности.
- Тогда милости прошу,- стала раскланиваться Голова. Параллельно загремела касса, прошелестел блокнот, заставляя думать, что, возможно, мы общаемся не только с головой, а с целым человеком. И, действительно, через неловкое окошко протянулась рука, с крупными перстнями и потертым маникюром, захватила купюры, змееобразно уползла обратно. Раздались непонятные шорохи, странные междометия, лязганье и, спустя минуту, рука ловко вынырнула вновь, протягивая два билета.
На следующий день, за двадцать минут до представления, мы были у шатра, уже собранного и готового принять в себя провинциальных гостей. Вчерашние вагончики были ловко задрапированы красочными ширмами. Играла музыка, стояла палатка с попкорном и сладкой ватой. Несколько человек в аляповатой одежде прохаживались неподалеку: один запускал красочные бумеранги, другой продавал клоунские носы, светящиеся игрушки и что-то совсем непонятное, что можно увидеть только в цирке, притягивающее снующую детвору.
Мы подошли к самому входу, за ним была кромешная тьма, ничего нельзя было разглядеть. Путь в непонятный мир нам преградила уже знакомая змеевидная рука:
-Ваши билетики,- услышали мы, вглядываясь в движение пальцев, похожее на шевеление губ. Рядом находилась  знакомая приветливая Голова. Неестественно крупные глаза, раздутые яркие губы, расплывшийся по лицу ноздрястый нос. Всё было щедро сдобрено тональным кремом, пудрой, румянами; а ресницы, при малейшем колыхании, осыпали веки и щёки разноцветными блёстками.
 Наконец, темный занавес поднялся для нас, и рука указала путь в новый незнакомый мир, мир странствующих циркачей. Потертые половики на сцене явно видали многое, едкий дым разъедал глаза так, что я стала кашлять. Однако толкающие сзади люди вынудили быстрее искать собственные места.
Почему-то в голове промелькнул образ Мариининского театра, в котором я была однажды. Самое интересное, что запомнился он тогда не представлением, не помпезностью и историчностью, а одной парой зрителей, девушкой и молодым человеком.
Интересная все-таки вещь человеческое сознание! Фиксирует в памяти порой такие нелогичные вещи, явно заимствованные из мира идей, а не мира материи. Ну как могут быть связаны провинциальный цирк, возникшая в фокусе внимания Марииннка и та история, к которой я планомерно веду тебя, Мой Друг?!
В тот день торжественный питерский театр запомнился мне именно пришедшей девушкой в платье с кринолином и вечерней прической, молодым человеком во фраке, который позволял своей спутнице тонкой рукой держать его под руку. Я не помню спектакля такого долгожданного матерью театра, да и с мамой ли я была… Это как раз мое сознание успешно вытеснило, как ненужное. Лишь удивительная своими манерами и внешним видом незнакомка, ее избранник видятся очень четко до сих пор. Я помню, нашла их глазами в зрительном зале и наблюдала за изысканным изгибом  молодых плеч этой красивой девушки, чувствуя ее потребность держать спину ровно, как подобает в  привилегированном положении. Во время антракта пара  прогуливалась по роскошному залу театра. Они делали неторопливые круги, будто отгоняя всех других по углам, невольно заставляя любоваться собой: их красотой, отношениями, богатством, непохожестью на всех и чувством превосходства.
Возникшее видение постепенно растворилось в облаке циркового дыма. Я посмотрела на сына, который с явным удовольствием аплодировал дрессировщице собак, наблюдая за забавными трюками животных.
- Ну, слава Духам, - значит уже не зря сходили, подумала я. -Ребенок доволен и счастлив, значит все хорошо.
Окончательно откинув воспоминания, начинаю уже вместе с сыном призывно хлопать в ладоши объявленному номеру.
 На арену выпорхнула худенькая гимнастка. Я всегда поражалась внешним данным, спортивной сноровке и выносливости этих людей. При взгляде на них ощущаешь легкость, хорошее настроение, и, кажется, что сейчас также невесомо взлетишь под жизненный купол и такое сальто-мортале сделаешь, что все ахнут!
 Выступающая девушка как раз и демонстрировала необычайную воздушность, внешнюю гибкость и внутреннюю несгибаемость. Однако при пристальном взгляде чувствовалось, что она будто изгой, что мир, в котором она сейчас кружит не совсем её… Изящное ухоженное лицо было не настолько молодым, как это обычно бывает у представителей ее профессии, а мудрый взгляд свидетельствовал о духовной глубине и большом жизненном опыте.
Любуясь ее сильными уверенными движениями, сверкающей  улыбкой, я лишний раз убеждалась, что временем можно управлять, - замедлять или даже ускорять его ход. Ее номер занял максимум пять-десять минут, однако в них было сконцентрировано столько прожитого страха, неловкости, первой радости победы, обретаемой уверенности, и,наконец, торжества в собственной силе и несравненности.
Все аплодировали. Дети то смеялись, то плакали, полноватые мамаши переглядывались, с грустью пытаясь сумками на коленях прикрыть расплывшиеся животы.
Удивительная гимнастка, такая же легкая и эфемерная, как вновь сгущающийся цирковой туман, облетела арену шапито, жестом приглашая мужчину к следующему номеру.
За время своего консультирования да и жизни в целом я видала разных мужчин: дряблотелых с мокрыми ладошками, уверенным взглядом и перхотью в сальных волосах, с гордо поднятыми подбородками и попахивающими лежалыми джинсами; а также наглых, крикливых, бездарных, неухоженных, неспортивных ни телом, ни духом, неряшливых; с затхлым запахом изо рта, изрыгающих свою неоспоримую правоту во всем. Только несколько Персонажей, заставили мое сердце биться в ритме танго. Это мужчины без возраста; цельные, монолитные, с несгибаемой спиной и крепкие духом, уверенным взглядом, правильной рассудительной речью. Тут же подсознание подкинуло мне и Сергея с нашей незавершенной историей, запавшего мне в душу только своим обращением ко мне: «Цветочек! Цветочек мой, как больно, что ты уехала!». А ведь так меня называл только дедушка, и, возможно, тоска по нему позволила приблизить совсем чужого по сути  человека…
Мужчина - скала возникший на сцене, как топором, обрубил хвост ненужных воспоминаний. Высокий и статный; играющие мышцы были результатом не праздного накачивания в тренажерном зале, а явно приобретены в любимой профессии силового жонглера. Никакого самолюбования, просто радость от любимого дела. Голова и большая часть лица  покрыты густым слоем темных волос с переливающейся проседью. Ему было не менее пятидесяти лет, но он сразу приковал взгляд публики. Это был сплошной источник энергии, жизнеутверждающе сочившейся от каждого взмаха руки, колыхания густых волос, задорной улыбки. Он начал с ловкостью жонглировать тяжелыми шарами, ловить их то огромными руками, то спиной; перекатывать по массивным плечам, играючи и с улыбкой на устах. Ассистирующая ему гимнастка из прошлого номера с особым трепетом и плохо скрываемым беспокойством поглядывала на него. Было видно, что их объединяло нечто большее, чем участие в представлении. Силач благославляюще коснулся губами ее руки, жестом приглашая  к выполнению опасного трюка. Летунья накинула на шею петлю, спустившегося сверху каната, и вновь поднялась под купол шапито. Она раскинула руки и ноги в стороны, удерживая свое гибкое тело лишь напряжением шеи, не позволявшей петле затянуться. Взгляд силача снизу, казалось, поддерживал ее больше, чем она сама себя. В его глазах была вера: вера в защиту высших сил, в удачу, в сноровку самой летуньи. Они поддерживали друг друга такими обоюдными взглядами из номера в номер, создавая едва ощутимое единство своей любви, уважения, доверия, взаимопомощи. Похоже, это неосознанно чувствовали и переставшие кричать дети, и полноватые мамочки, и отправленные в нежелаемый поход в цирк «воскресные отцы», и простоватые дачники.
Вокруг влюбленных кружился и выстраивался целый цирковой мир, притягивая, маня и завораживая.
Образ когда-то запомнившейся в Мариининском театре пары развеялся. Его полностью затмили такие простые естественные и  в то же время непохожие на других циркачи.
Мы вышли из шапито с чувством восторга. Пара, покорившая своей глубиной и самоотдачей, надолго поселилась в памяти и сердце.
Добравшись до цивилизации, я решила почитать про этих удивительных людей на просторах сети. Их история  неповторима, отлична от сотен историй, с которыми я сталкивалась ранее.
Дмитрий, так звали силового жонглера, рос робким и нерешительным ребенком, был объектом насмешек из-за своей неуклюжести, угловатости. «Изгой»,- как-то сказал о нем мальчишка во дворе. Это прозвище закрепилось за ним. Так и жил Изгой, терпя издевательства окружающих до тех пор, пока не полюбил одну девушку. Чувство крепло в нем вместе с желанием добиться возлюбленной вопреки всему, но та не замечала неприметного угловатого подростка. По воле случая (или это был знак судьбы), в его городок приехал цирк-шапито и приманил под свой волшебный купол большинство скучающих жителей. Не стал исключением и Дмитрий. Завлекли его пестрящие афиши с мускулистым силачем и стройными барышнями. Усевшись на выставленный ряд щербатых лавок, он ощутил внутренний трепет, а наблюдая за искусными акробатами, захотел стать частью их семьи.  Особенно поразил его силач-тяжеловес, с легкостью ловивший подкидываемые гири хребтом. Больше повзрослевший парнишка не вернулся к прошлой однообразной жизни и покинул опостылевший городок. Он сам себе дал слово работать над собой. Начались его ежедневные тренировки, постепенно превращающие его в ловкого силача. Годы шли, он занимался и учился, оттачивая цирковое мастерство. Его голова и лицо покрывались шрамами от когда-то неумело выполненных трюков,- он решил отрастить бороду и густую копну волос. Каждая новая победа давала ему сил идти дальше, и вот, однажды, умельца заметил выдающийся циркач, забрав под свое крыло в главный московский цирк. К нему спорхнула пугливая птица Слава, тут же он снискал любовь и уважение Толпы. Он взял себе псевдоним - Изгой с иронией над своим прошлым; так и стали писать в афишах: Дмитрий Изгой.
Как-то к нему пришла брать интервью очаровательная журналистка. Ее раскосые глаза с большим вниманием и интересом изучали циркача. Марина, так звали гостью, выступала с  балетной школой, параллельно подрабатывая корреспондентом. Активная от рождения, она с легкостью жонглировала своими двумя высшими образованиями, получая от московской жизни истинное наслаждение. Однако что-то перевернулось в ее душе, когда она увидела покрытого густым слоем волос огромного циркача. Глядя на этого Мужчину, в ее душе начал зарождаться Путь, и не только Путь чувств, но и дорога своего истинного предназначения, которое до встречи с ним было неуловимой птицей.
Она оставила балетную школу и складывающуюся карьеру журналистки и без страха отправилась вперед, осваивая новую профессию тогда, когда это уже по меркам Толпы слишком поздно. Как прекрасная принцесса, оставив дворец, устремилась с улыбкой за странствующим трубадуром, так и Марина покинула Златоглавую столицу, отправившись в никуда.
И по сей день путешествуют вместе по миру, цирковой силач и прекрасная летунья, бросая жизнеутверждающий вызов времени и возможностям человека.