III 11 Перелётки стаями не летают

— Скорее бы уж деревня... – Роланд наблюдал за Эндрой.
Та брела босиком. Она уже успела облачиться в сменные штаны кого-то из мальчишек, заправив в них рубаху, которую надели на неё пограничники, предварительно оборвав подол. Из него она смастерила себе головную повязку – спрятать уши. Вид у эльфки был угрюмый.
Всё оружие у них отобрали, кроме заточенных палочек и – о, радость! – кроме лука со стрелами, который пограничники прихватили в комплекте с Эндрой и которые в комплекте с ней же забрал Дэннер.
Ноги у Рыжей закоченели, но куртку она вернула Роланду, как тот ни отбивался, твердя, что рыцарь в первую очередь должен заботиться о даме, а потом уж о себе.
Эндра холода почти не чувствовала. Она размышляла. Лихорадочно, нервно. Мысли разбегались, вертелись в голове, как шальные, но постепенно ей удалось собрать их воедино. Положение складывалось безвыходное, в туман его наперекосяк. Их ищут, это раз. Им нечего есть, это два. Не во что одеться – а уже становится холодно, это три. Нет оружия, это четыре. Но, с другой стороны…. Они живы, это во-первых. Они вместе, это во-вторых. У них есть лук и метательные палочки, это в-третьих. От жажды они мучиться не будут, это в-четвертых. От голода тоже не умрут – пока есть лук, это в-пятых… Однако! Когда она разложила всё по полочкам, положение начало казаться не таким уж плачевным. Эндра успокоилась. В туман её характер – вечно она всё передёргивает. Вывод: жить можно.
Они отошли подальше от дороги, туда, где трава была гуще. Уже стемнело, выпала холодная роса, и ребята собрали её при помощи рубашек.
Наполнили все фляги. И, так как уже было темно, решили тут же устроиться на привал.
Костёр разжигать не стали, чтобы не привлекать внимания.
Спать улеглись на пустой желудок. Вдалеке мерцали огоньки обоза – он тоже остановился на привал.
А с утра мальчишки были разбужены Эндрой, к которой частично вернулись силы после коротких, тревожных часов сна.
— Куда… – ворчали ребята. – Выходить только через час… Ещё же не рассвело.
— А враг вас ждать не будет. – Остроухая носилась, толкала их, теребила, тормошила и тянула. Так что уснуть обратно не было никакой возможности, и волей-неволей ребятам пришлось вставать.
— Что, хоть, стряслось-то? – сонно интересовался Милдек.
Эндра вручила каждому по длинной палке.
— Хватит самогон глушить. Сейчас я вас по-другому разогрею!
— Ура! Тренировка! – обрадовался Роланд.
— О! – оживился и Форх. – Это кстати.
Эндра заставила мальчишек разбиться по парам. На этом она не успокоилась – пары постоянно меняла, переставляла, сама успела сразиться с каждым.
Она была гораздо слабее мальчиков, но тем не менее достать её было практически невозможно. Ведь у Эндры было несколько веков в распоряжении, чтобы научиться фехтовать. Она вертелась между ними, как заведённая, просто не позволяя коснуться себя.
— Вот веретено! – сердился Форх.
Эндра только смеялась.
— Оно и есть!
Только когда мальчишки напали на неё втроём, им удалось повалить эльфку на землю.
На дневном привале не стали фехтовать – берегли силы. Зато учились метать палочки. Тренировались, пока не заныли мышцы в плечах. Передохнули и двинулись дальше.
По пути тоже времени не теряли – учились ходить неслышно. Эндра вдохновенно объясняла.
— Земля – это не просто то, по чему мы ходим. Это как бы часть нас. Или мы – часть её. Вообще, всё, чего мы касаемся, становится с нами как бы одним целым. Земля, оружие, человек...
Для наглядности она взяла за руку Илвара – самого младшего, не считая Роланда, из мальчишек.
— Вот, смотрите.
Эндра крутанулась. Илвар, по инерции полетел вокруг неё, следуя её движению.
— Понимаете? Двигаюсь я, а реагирует он – потому что мы касаемся друг друга. Если бы мы не держались за руки, я сколько угодно вокруг него крутись. Так же и с землёй. Она чувствует нас, потому что мы по ней ходим. Представьте, что вы сражаетесь с кем-то в паре. Для этого нужно чувствовать своего напарника. Слышать, как дышит. Даже, знать, о чём думает. Тогда двое становятся, как бы, одним. Так же и когда ты ходишь по земле. Она-то тебя чувствует. А вот, попробуй ты её почувствовать.
Она снова проскользнула, даже не шурша травой.
— Просто представьте, что вы держите её за руку. Это сложно объяснить – это надо почувствовать. Представьте, что это не просто горизонтальная поверхность, по которой вы ходите, а что-то живое. Иногда так лечат – бывает такой массаж, когда по спине переступают ногами. Ты же не станешь скакать на человеке вприпрыжку, зная, что можешь сломать ему хребет. Ты чувствуешь, куда наступаешь. То же и здесь.
Для наглядности свернули в придорожный лес. Парами завязывали глаза и бродили, стараясь найти друг друга по звуку. Постепенно мальчишки учились ступать настолько тихо, что услышать их было почти невозможно.
А к ночи уютно сопящих ребят растревожила не менее неслышная тень. Человек, будто бы соткавшись из синего ночного воздуха, бесшумно протянул руку и тронул ближайшего к нему Форха за плечо. Тот аж подпрыгнул.
— Тихо! – шикнул человек, сверкнув тёмными глазами.
— Вы кто такой?
— Я здесь по делу. Бери двух ребят, которые покрепче, и пошли.
— Куда?
— Да всё в порядке. Кстати, Дэннер интересовался, как у вас дела и как здоровье Эндры, – небрежно обронил ночной визитёр. Форх расслабился.
— Дэннер? А, ну да. Обоз... Вы из обоза, так?
— Из обоза, откуда же ещё. Будь я имперцем ты бы уже болтался в петле. Идём.
Форх послушно разбудил двух мальчишек, и они все вместе направились через прохладное ночное поле. В густых зарослях ясеня дожидалась гружёная поклажей каурая лошадка. При виде процессии она вскинула голову, хлестнула хвостом и недовольно зафыркала, нехотя оторвавшись от трапезы.
Темноглазый воин с тяжёлым арбалетом стащил с лошадиной спины седельные сумки и хлопнул лошадь по крупу. Та взбрыкнула, мотнула головой – на губах пузырилась зелёная пена – и послушно отбежала в сторону.
— Сумки сами тащите.
Вернулись в лагерь. Эндра и не думала просыпаться. Она металась во сне, невнятно бормотала что-то и тяжело, с хрипом, дышала. По лицу градом струился пот, нос покраснел, приоткрытые губы обветрились.
— А чего она у вас босиком?
— Пограничники раздели.
— Упрямая, пустоголовая, рыжая девка... – выругался арбалетчик, склоняясь над эльфкой. При чём тут «рыжая» – он пояснить так и не удосужился. Возможно, именно рыжие его сами по себе раздражали. – Ну, ясен день – отравление, плюс простуда. Ну, вы, мать вашу, партизаны...
Ругаясь, арбалетчик извлёк из принесённой сумки одежду – какая-никакая, а помощь, завернул Эндру в одеяло и принялся поить лекарством. Затем возмущённо сплюнул в траву, поднял эльфку на руки и произнёс, обращаясь к встревоженным ребятам:
— Значит, так. Без помощи целителя она на ноги не встанет. Так что, я её у вас временно забираю. Следуйте за нами и поделите одеяла, много их брать нельзя – у нас единицы груза на каждом посту пересчитывают. – Он недовольно сморщил обгоревший на солнце нос. – Занудно до чёртиков, надо сказать... И в следующий раз, когда эта рыжая бестолочь будет беспечно прыгать, задирать свой высокомерный нос и распевать песенки – не верьте ей ни в коем случае. Бабы – они все коварные, что твоя лисица... А уж если она при этом ещё и утверждает, что с ней всё в порядке – хватайте её и начинайте лечить. Удачи.
Он развернулся и направился обратно к своим. А Эндра очнулась наутро в целительском фургоне.
Распахнула глаза, вскинулась, но тут же закашлялась, закрыв рот ладонью. Угрюмо огляделась. Сперва она решила, что их опять схватили. Но фургон был до боли знакомый, и она выругалась про себя. Сбежала из обоза, называется...
— Очнулась? – поинтересовался чей-то не менее знакомый голос.
— Это зачем? – хмуро поинтересовалась Эндра.
— Лечить тебя будем.
— И кто меня сюда приволок? Найду – прибью...
— Ну, ты попробуй, а я полюбуюсь, – ехидно отозвался голос. – Поднимись сперва на ноги и перестань хрипеть и задыхаться. Найдёт она... А приволок тебя Артемис.
— Кто?!
— Молчи, партизанка голопузая.
Эндра захрипела и закашлялась, отчего захотелось сдохнуть. Изнутри, в груди и в горле, будто бы наждаком натирали. Сердце сбивалось с ритма и болело, сил не осталось даже на разговоры. А набат из кружащейся каруселью головы и не подумал куда-либо деваться.
— Дэннер... – просипела она. – Добей меня, а?.. Чего тебе стоит?
Дэннер усмехнулся.
— Добить? Чего уж проще. Сейчас позову Артемиса, он тебя вернёт на дорогу. Могу поспорить – несколько дней ты протянешь. Правда, ты их не заметишь. Но протянешь.
— Инквизитор... товарищ командир... – резюмировала Эндра, без сил опускаясь на одеяло. – Это отравление?
— Плюс простуда.
— Какая простуда... Откуда...
— Откуда-откуда... босиком не надо было шляться.
— Были бы сапоги – так и не шлялась бы, – парировала Эндра, рукавом отирая со лба холодную испарину. Её колотил озноб, приходилось прилагать усилия, чтобы не стучать зубами. Жар, значит... Совсем распрекрасно...
— А не воображала бы ты о себе слишком много – они и были бы, – не впечатлился Дэннер.
Остроухая свернулась калачиком под одеялом и спросила:
— Как ребята?
— Да ребята-то в порядке, – усмехнулся Дэннер. – А были бы ещё лучше, если бы ты их не втравила в это идиотское предприятие.
Эндра промолчала. Сказать было нечего. Прав Дэннер. Как всегда.
«А я что говорил?» – торжествующе ввернул Глас Рассудка.
— Заткнись!! – взвыла Эндра вслух.
— Что? – командир обернулся к ней и услышал горестный всхлип.
— Эй, ладно тебе. – Дэннер протянул руку и погладил её по голове. – Вылечим. Халлис сейчас не может, у неё резерв исчерпан. Восстановится нескоро – нервы, голод, сама понимаешь. Мы сами справимся. При желании за недельку тебя на ноги поставлю, плюс-минус... А за ребят не беспокойся, они за обозом идут. И погони пока что, не слышно. Вот на следующем посту трудности возникнут уже у нас... Но мы что-нибудь придумаем.
Последний раз, когда Эндра слышала от него эту фразу, он «придумал» обряд Разделения смерти. Что, впрочем, действительно помогло...
— Уж... не надо придумывать... – попросила Эндра. – Лучше сдай меня... Скажи, что поймал эльфку... – она снова закашлялась. – Дэннер... Ну, почему я такая, а? Ты сильно сердишься?
Она пошевелилась, чтоб заглянуть ему в глаза, но товарищ командир двоился, расплывался, а вместо глаз имел на двоих четыре расплывчатых зелёных пятна.
— Сильно, – признался Дэннер. – Очень сильно. И что мне с тобой делать?.. – Он неожиданно ухватил её за плечи и крепко прижал к себе. – Эх, ты... Бестолочь... И не могла сообразить, что на голом энтузиазме далеко не уедешь. Эти-то подростки. А ты что же...
— Могла... – ответила Эндра, утыкаясь ему в плечо, и сбивчиво принялась рассказывать: – И всё заранее знала... И что из обоза не надо было уходить, и что мальчишек брать нельзя было, и что пост мы бы не прошли... Только что мне было делать? Ребята всё равно бы сбежали, только уже одни... Пусть уж лучше со мной... а то они бы не смогли ни воды достать, ни оружие сделать... А мне тебе мешаться не хотелось... Я что не сделаю, всё не так... Там... в Морулии я всегда знала, что делать... а тут что не сделаю, всё наоборот и неправильно... Я, правда, не понимаю...
— Ну что ты, ты мне вовсе не мешаешься! – Дэннер принялся гладить её по голове. – Глупая... зачем же так. Просто, понимаешь, здесь всё по-другому, всё иначе. Знаешь, как проще? Ты просто пойми, что ты не одна, что ты с товарищами. Мы за тебя и постоим, и совет дельный дать можем, и решение примем нужное – все вместе. Не плачь... просто ты не привыкла действовать с коллективом, так ведь? То, что ты здесь недавно, и жизни здешней не знаешь – так это нормально. Ты слушай, смотри, запоминай, и со временем научишься ориентироваться. Всё будет хорошо, ты скоро поправишься, и с мальчишками что-нибудь придумаем. Они хорошие ребята... не плачь...
— Не буду... – Эндра, и в самом деле, скоро успокоилась и пригрелась у Дэннера на плече. – Но в следующий раз я с тобой буду ссориться только тогда, когда удостоверюсь, что на тебе самый простой мягкий ремень... А Артемиса всё равно, прибью...
— В таком случае, ты со мной больше не поссоришься – у меня только один ремень, – сообщил ей Дэннер.
— Тупик, – резюмировала Эндра, кашлянув, и натянула одеяло до самого подбородка. – Слушай, а у тебя дел точно нет? А то, может, я тебя отвлекаю...
Дэннер махнул рукой.
— Да какие у меня дела на дороге. Не лошадей же подгонять... С убийцами, вроде, разобрался. Вот только знать бы, кто их посылает. Второй и третий были эльфами, причём, профессиональными наёмниками, а не так просто с улицы подобранными. Морулийцы. Оба. Один едва Дерр не подстрелил, другой меня на несколько миль назад от обоза оттащил, зараза... И у обоих на меня анонимки за поистине королевскую плату. Чудеса – да и только. К слову, ты не знаешь в Морулии постоялого двора «Золотое Блюдо»? Такой довольно крупный, богатый и дорогой... Кажется, где-то в большом городе на перекрестье речного и сухоходного путей... Больше мой убийца ничего не запомнил. А, вот ещё: там хозяин такой высокий, полноватый и чернявый, с короткой стрижкой и огромными длинными усами. Не видела?
— «Блюдо»?! – Эндра вскинулась, но закашлялась снова. На лбу снова выступила испарина. –  Хаугфт... – простонала она. – «Блюдо»... оно у чёрных под крылом... А хозяин тамошний – стукач...
 

Она уснула прямо у камина. Да менестрелю комната и не положена. Куда там – денег-то нет. Она играла весь вечер. Корчма была большая, оживлённая. Поэтому хозяин согласился на расплату «менестрельской монетой». Местный бард захворал, и Эндра явилась как нельзя более кстати.
В перерыве между песнями и балладами удалось перехватить порцию жаркого и кружку вина. Между прочим, хорошего. То, конечно, не корчмарь расщедрился, а кому-то из лордов пришёлся по вкусу чистый сильный голос рыженькой. Её отпустили только далеко за полночь, когда посетителей поубавилось. Привычная к таким ночёвкам Остроухая устроилась прямо на деревянном полу, у камина, подстелив плащ и пристроив под голову лютню. Уснула она моментально – весь день и всю предыдущую ночь пришлось идти. После концерта пальцы мучительно, но приятно ныли. Ноги гудели. Голова немного кружилась от вина, а больше – от возбуждения, которое в ней всегда вызывала музыка. Да и вставать завтра нужно рано…
Но рано встать ей не удалось. Потому что ещё раньше её разбудили, самым неделикатным образом сдёрнув шапочку с головы.
Эндра встрепенулась, машинально вскинув руки к ушам и хлопая глазами. Над ней стояли трое чёрных. Один задумчиво крутил на пальце её шапочку.
— Вот, интересно… короедская собака… – протянул он.
— Собака? – хохотнул другой. – А вроде, девка.
— На полу спит, значит, собака.
— Ладно, – одёрнул их третий. – Хорош болтать. Берите её и пошли.
Прежде, чем её вздёрнули на ноги, скрутили руки верёвкой и вытолкнули из кабака, Эндра успела заметить трактирщика, наблюдающего за ними из-за стойки… Подождите-ка! А почему корчмаря не прижали за то, что приютил короедку? Ответ на этот вопрос Эндра узнала, когда заметила, как он быстро смахнул под стол звенящий мешочек.
— Ну, пошла! – Эндру толкнули так, что она вылетела за дверь.
 

— Ох, Дэннер! Это плохо… Откуда тебя там знают?
Эндра задохнулась. Сердце снова подскочило куда-то к горлу и быстро-быстро застучало там.
— Тише, тише, – испугался Дэннер, снова принимаясь гладить взмокшие от пота кудри. – Тебе нельзя, ты не волнуйся, ты же больная... – Он откинулся на мешок, машинально вскинув руку к губам. Глаза заблестели. Дэннер махнул рукой и сам себя одёрнул. – Да нет, бред это всё. Полнейший... Нет у меня никаких версий. В самом деле, откуда меня могут там знать?.. Ерунда какая-то получается...
— Что? – Эндра высунулась из-под одеяла. – Ты что-то вспомнил? Расскажи...
— Да нет, это так, ерунда.
— Ерунда ерундой, но откуда-то же тебя там знают, – возразила эльфка. – Расскажи, о чём ты подумал? Уж это-то мне лучше знать...
— О чём? – посмотрел на неё Дэннер. – О тебе. И о Дерр. Других связей в Морулии у меня нет. Если предположить, что меня запомнил дон Марец, то вполне очевидно, что наёмники как-то связаны с ним и с твоим мастером. Это единственная ниточка, других я не вижу. Если твой мастер – государственный преступник, то и искать его должны власти данной страны. Здесь всё сходится. Да только зачем им меня убивать? Если предположить, то убрать меня можно как потенциальную помеху на пути к тебе, а от тебя – уже непосредственно к преступнику, раз уж мы все в одной упряжке. Однако так стараться меня убить при таком раскладе нелогично.
И второй вариант. Связь ваших и наших властей. Возможно, меня просто боятся – я ведь поднял народное восстание. Чисто теоретически, могу добраться и до Морулии, поднять и там, с меня станется. А уж если меня таки не убьют, и со мной будет армия... Лучше убрать сейчас.
Остаётся ниточка. Что ты знаешь о том полуэльфе? Кем он был? На кого работал?
— Полуэльф? – Эндра на несколько секунд зависла, пытаясь понять, о чём речь. Полуэльф же – вот он... Потом до неё дошло.
— Которого ты убил на реке? Когда я его видела, он был простым стражником. Он хороший, только его шантажировали, грозились мать убить. Он бы и на меня руку не поднял, если б не это. Слушай, а у тебя в армии точно морулийцев нет? Когда я уезжала, ходили слухи, что Давние опять готовят восстание.
Брезентовый полог кружился и переливался всеми цветами радуги. На этом радостном фоне чёрные точки бешено отплясывали фарандолу под сбивчивый ритм сердечного стука.
— Нету, – задумчиво отозвался Дэннер. – Они у меня все учтённые. Биографию, правда, никто не проверял... Но, я думаю, уроженцев иного континента легко отличить по диалекту, манерам, обычаям, внешности. Ты же или, к примеру, Дерр – вон как выделяетесь, и вовсе не из-за длинных ушей. Да и ты в обозе не первый день – уж, своих бы не потеряла. Интересно, какой резон полуэльфу-то был? Может, стал наёмником? А мать... мать была человеком? Я к тому, сколько времени прошло с момента вашей встречи и шантажа? Может, её уже и в живых-то нет.
— Нет... Лет двести прошло. Может, у него теперь дети есть. Теперь детьми шантажируют. Он эльфов не любит... не любил... – Эндра сообразила, что речь её звучит как-то несвязно, и попыталась усесться. Во рту стало горько, рубашка взмокла, по спине бегали иголочки.
— А может, это меня ищут, а вовсе не мастера? – спросила она. – Я-то тоже, как-никак государственный преступник... Вон, помогла сбежать эльфскому вождю. – От этой мысли она подскочила. – Может, это мевретта Сиенна ищут?! Через меня?
— Я не знаю, что там произошло, и кто такой Сиенн, – сказал Дэннер. – Меня больше интересует мотивация. Кто и почему может быть настолько заинтересован в моей смерти в стране, в которой я и не был-то ни разу?
В фургон втиснулись Дерр и Аретейни и тут же полезли обниматься.
— Убьёте... – прохрипела Эндра, задыхаясь. Её тотчас же отпустили.
— Ну, чё мутила, Рыжая? – строго вопрошало дитя. – Чё мутила, а?
— Ты как себя чувствуешь? – спрашивала Аретейни.
— После того, как вы с меня слезли – уже намного лучше... – Эндра, наконец, откашлялась и потянула Дэннера за рукав. – Слушай... А может, они тебя спутали? К примеру, с Кандоиром? Он похож на тебя, только волосы светлые. Но это ерунда...
Дерр счастливо устроилась рядом с Эндрой, а Аретейни – с Дэннером.
— Только он волшебник очень сильный. Он в тюрьме у чёрных магическую блокировку громил только так. Может, они решили, что это ты. А Сиенн, кстати, на Артемиса похож – тоже высокий и темноволосый. Его ещё убить не пытаются?
— Надеюсь, что не пытаются. – Дэннер прищурился – и сразу стало ясно, что будет, если попытаются убить Артемиса. Аретейни дёрнула его за рукав и, когда он обернулся, ловко поцеловала в нос.
— Ласточка! – взвился товарищ командир.
— Всё, на привале поговорим, – заявила Аретейни и принялась за лечение Эндры. Ту не очень-то устраивали промывание желудка, необходимость глушить крепкий кофе и топлёное сало, растирание самогоном и не менее горький, чем кофе, травяной настой. Но эльфка мужественно терпела. Лучше сейчас потерпеть, чем мучиться от боли и удушья, валяясь пластом.
— Если всё-таки возьмутся за Артемиса, значит, точно... Ой... – Эндра героически проглотила что-то горькое. Но компенсацией служило то, что Аретейни, подняв ей рубашку, растирала спину травяной настойкой, отчего становилось тепло и приятно, отступил озноб и несколько ослаб кашель.
— Нет, я серьёзно... Ну, сам посуди – я тут, Дерр тоже... Может, они и правда, думают, что вся компания короедов-мятежников перебралась сюда? Только не совсем понятно, почему сперва пытаются убить тебя, а не Артемиса... По идее, должны сперва взяться за мевретта Сиенна...
— Логично, – согласился Дэннер, который уже сообразил, что опасность для ушей миновала, и устроился на брезентовых рулонах, размышляя об убийцах, короедах, полуэльфах, государственных преступниках и других интересных вещах. – А может, они заметили, что именно я здесь распоряжаюсь, вот и взялись за меня. Но ты говорила, тот не рыжий. Думаю, если они серьёзно взялись за это дело, они внимательно выбирали жертву. Не могли перепутать. Не дураки же они, всё-таки.
— А на что существует хна, по-твоему? – фыркнула Эндра. – Как не для того, чтобы тот, кому не повезло родиться рыжим, мог приобщиться... Ну, и другие всякие штуки, в которых я не разбираюсь. А когда сменишь цвет волос – то совсем другое впечатление. А что до тебя, то и странно. По идее, распоряжаться должен мевретт Сиенн, который у нас Артемис – он же вождь... Хотя, если для маскировки, то всё сходится. Ну, вполне логично всё перетряхнуть и поставить с ног на голову, и постараться, чтоб ты стал неузнаваем, чтоб тебя не нашли... А что касается Сиенна-Артемиса, то чёрные волосы при всём желании не перекрасишь... По-моему, выходит логично... Ой...
Аретейни опустила ей рубашку и принялась снова поить отваром.
— Думаю, они всё же тщательно проверили, кто есть кто, – возразил Дэннер. – Но версия хороша... а ничего другого в голову не приходит. Однако есть нестыковка: второй из убийц назвал меня по имени. Он говорил, что знает, кого искать.
— Имя сменить можно. Если имя Кандоир у нас нынче синоним слова «мятежник», то, согласись, глупо орать на каждом углу «Я – мятежник!»... А проверили – ну и что... Характер похож, род занятий... В лицо же они тебя не видали... Опять же, меня выследили, а я из той компании... – Эндра вдруг забеспокоилась, завозившись под одеялом. – Ой, тогда надо Артемиса предупредить, чтоб был осторожнее!..
— Предупредим, непременно предупредим, – осадил Дэннер. – А ты лежи.
— Я могу сбегать! – вызвалась Дерр, которая очень старалась не выпадать из должности «личного помощника», и торопливо выскочила из фургона.
Артемис обнаружился неподалёку, размеренно шагающим вдоль дороги со своим неизменным арбалетом.
Дитя едва не налетело на него с разбегу.
— Тихо ты! – Артемис едва успел подхватить её за локоть.
— О! Чернявый нашёлся! – выпалила Дерр.
— А я терялся? – удивился южанин.
Дерр, склонив голову набок, рассматривала его, как предмет искусства.
— А чё... похож, – вывела она. – Знатно...
— Кто похож? – ещё больше удивился Артемис.
— Там Рыжая с Остроухим решили, что ты – у короедов главный дядька, – сочувственно сообщила Дерр. – Ты не боись, он знатный. Ну, то есть, ты, конечно, не он, а эти, мутные, мыслют, что он. Так ты теперь поостерегись, ага? Хошь, сам у них расспроси, они, вон, в фургоне, Рыжую лечут.
— Чего-о-о-о?! – ошалел арбалетчик. – Нет, ну, то, что у этих рыжих мозги не на месте, я уже давно понял. Но чтобы я – вождь короедов... Похоже, их обоих пора лечить... А кого поостеречься? Кто такие короеды, кстати?
— Ну, короеды – это, вот, как я. И как Рыжая. – Дерр потянула себя за ушко. – Вот так када... Тока у тебя уши не такие... Ну, так, издаля оно и не видать. Ты сам спроси.
И дитя подтолкнуло Артемиса к фургону, поясняя на ходу:
— А Остроухий, это, вроде как, Стражник. Ну, тока это тоже не он, а мутные дядьки думают, что он. Это Рыжая всё придумала. Она могё-от...
— Она ещё и не так могёт, – грустно согласился Артемис, послушно впихиваясь в фургон. Следом протиснулась Дерр.
— Поручение, значит, выполнено, – радостно доложила она.
— Ах ты, умница, – рассмеялся Дэннер, целуя довольную волшебницу в макушку. – Не то, что эти оболтусы!
— Это какие ещё такие оболтусы, товарищ командир? – подозрительно покосился на него Артемис.
— Вроде тебя, – любезно уведомил Дэннер. Артемис обиженно насупился. Компания условилась, что санитарный фургон – приватный уголок неформальной обстановки для личного общения. Но устраивать средь бела дня открытую перебранку с командиром – это уже перебор. Поэтому арбалетчик решил дождаться привала и уж тогда только выяснять отношения.
— Я тебе это припомню, товарищ командир, – пообещал он.
— Да ладно тебе, – отмахнулся Дэннер, изумлённо уставившись на арбалетчика. – Что-то с тобой не так. Артемис, которого я знаю, немедленно обозвал бы меня рыжей сволочью и долго бы смеялся. Ты, товарищ, часом не оборотень?
— Никакой я не оборотень. – Артемису надоело стоять на четвереньках, и он уселся рядом с командиром. Дэннер ехидно подтолкнул его в бок. Дерр проворно втиснулась между ними. – Ну, рассказывайте, чего вы там ещё удумали.
— Не дёргайся, – сказала Аретейни Эндре, терпеливо раскладывая на её спине горчичники.
— Жжётся! – оправдывалась эльфка, стараясь не брыкаться и не вертеться от невыносимого зуда и жжения.
— Ещё бы. Так и должно быть, а то надо простуду поскорее лечить.
— Ну, минут пять тебе хватит? На простуду? – Эндра ёрзала на одеяле, скрипела зубами, но терпела, – Больше я не выдержу... Не смотри на меня, Артемис, – вспыхнула она, – я же не одета...
— Очень ты мне нужна, – фыркнул южанин.
— Слушай... ай... Ты теперь – мевретт Сиенн... вроде как... Точнее, это в Морулии так думают. Вот, если в тебя стрелять будут, ты успеешь увернуться? – поинтересовалась Эндра. – Да не пялься ты на меня!!
Она покраснела и попыталась прикрыться рубашкой, чем вызвала негодование Аретейни.
— Всю жизнь мечтал, – фыркнул южанин. – Вот, веришь ли, живу и мечтаю на твою тощую спину глядеть! А на кого мне глядеть, когда я с тобой разговариваю, на Дэннера, что ли? Угу, тоже всю жизнь мечтал. – Он подтолкнул Дэннера в бок. – Раздевайся, товарищ командир!
— Нагибайся, моя прелесть! – не остался в долгу Дэннер. Аретейни от возмущения задохнулась и потеряла дар речи. Что, впрочем, не помешало ей прижать к дну фургона рванувшуюся Эндру. Дэннер смеялся самым наглым образом.
— Ладно, один-один! – заявил Артемис. Дерр распахнула рот и поспешила обратиться за разъяснением к Аретейни.
— Слышь, Крылатая... ты, того... чего это они, а?..
— Они?! – фыркнула Аретейни. – Они у меня ещё получат по первое число, вот они чего! Особенно вон тот, рыжий и не в меру языкастый при детях!
Последнее утверждение вызвало у друзей новый взрыв хохота.
— Идиоты... – шипела Аретейни, яростно растирая Эндре шею и грудь остро пахнущей эвкалиптовой мазью.
— Это за фургоном, пожалуйста, товарищ командир и компания... может, ещё кого подцепите, – сверкала глазами Эндра, одновременно пытаясь спрятаться за Аретейни.
— Ты ещё! – осадила Ласточка, зверски надраивая грудь эльфки.
— Артемис... – Остроухая пылала то ли от жара, то ли ещё от чего. – Спереди у меня не спина.
— Да что ты! А что у тебя там?
— То-то ты так пялишься, что не знаешь, что у девок спереди...
— Откуда же мне знать! – хохотал Артемис. – Я ж никогда не видал. Возьмёшь меня в свой детский сад?
— Я бы и взяла, да тебя командир не отпустит, – парировала Эндра. – А то тебе там самое место.
— Ну, только выздоровей, – пригрозил южанин.
— Ну, только дождись привала... – прошипела Аретейни. Дэннер, наконец, разглядел выражение её лица.
— Ласточка! – деланно взмолился он. – Пощади!
— Не будет тебе пощады!
— Так ты присоединяйся – за фургоном, – сквозь смех выдавил арбалетчик. – Визуально просвещаться будешь!
— И Эндра тоже, – согласился Дэннер. – Чего уж там! Будут вдвоём визуально просвещаться!
— Ну, всё! – объявила как раз завершившая работу Крылатая, прыгая на него. Оба с грохотом повалились на мешки и скатанные палатки. Фургон тряхнуло, страдальчески взвизгнуло несчастное колесо.
— Уши! – взвыл Дэннер.
Эндра, довольная, что её оставили в покое с лечением, поспешно натянула рубашку и скользнула под одеяло.
— Она не хочет визуально, – констатировала она.
— А ты? – ввернул Артемис.
— А что я? – опешила Эндра. – Я вообще, болею...
— Ну, так, это же только визуально.
За неимением чего потяжелее, Эндра прицельно запустила в южанина Дэннеровой курткой. Попала.
Ей было как-то неловко, что Артемис видел её шрамы и клеймо. Другие-то уже видели, а он – нет. Только арбалетчик, казалось, и внимания не обратил.
Скорее всего, просто не разглядел в полутьме.
— Прекрати! Ты меня без ушей оставишь!
— Можешь попрощаться с ними прямо сейчас, – напутствовала Крылатая, ухитряясь одновременно награждать не в меру развеселившегося мужа довольно чувствительными тычками под рёбра. – Я тебе покажу визуальное просвещение! Здесь дети, а ты похабные шуточки травишь!
— Это жестоко! Требую адвоката! Артемис! Твою любовь тут вовсю кромсают на сувениры!
Аретейни театрально хватанула ртом воздух и на несколько секунд грозно замерла.
— Мне хана, – негромко констатировал Дэннер.
— Всё. Будешь довольствоваться Артемисом! – Крылатая гордо вздёрнула нос. Дэннер, в свою очередь, за словом в карман не полез.
— Это значит, что я смогу спать по ночам?
Аретейни ахнула, наградила его самым, что ни на есть, выразительным взглядом – и стремительно вылетела из фургона.
— Похоже, она всерьёз обиделась, – констатировала Эндра. Дэннер моментально посерьёзнел и вскочил.
— Похоже... – растерянно отозвался он и метнулся вслед за Ласточкой.
— Ой! Счас намутят... – Дерр выскочила следом.
— Во, семейка... – Эндра вздохнула. – Чтоб я, когда замуж вышла...
Она гордо задрала нос из-под одеяла.
— А тебя звали? – поинтересовался Артемис.
— А то! Целый один раз.
— А чего не пошла?
— Много ты понимаешь, – Эндра уселась, обхватив руками колени, – Замуж надо, когда крепко-крепко любишь...
В полумраке не было видно выражения лица южанина, а Эндра могла только гадать, усмехается он или нет.
— Замуж вообще не надо, – выдал Артемис. – Лишняя трата нервов только. И денег... Да и вообще – ты только погляди на этих. Я совершенно перестал различать, когда они всерьёз ссорятся, а когда они шутят. Вот ты мне скажи, сейчас они поссорились или это у них опять развлечение такое?
— Поссорились, – заверила Эндра. – Я бы тоже оскорбилась, если бы мой муж, кабы он был, вздумал мне изменять. Да ещё с кем…. С тобой… Фр-р…
Она проворно спряталась под одеяло, скрывшись от ответного снаряда в виде всё той же Дэннеровой куртки.
— Ну, дождёшься ты у меня, – пообещал арбалетчик.
— Это ты дождёшься!
— Это за что? Я тебя в обоз принёс, а где благодарность? – возмутился Артемис.
— А я тебя не за это.
— А за что?
— За «упрямую, пустоголовую, рыжую девку».
— Ты же без сознания была. – Южанин подозрительно покосился на Эндру.
— Угу, угу.
— Когда бы я знал, – рассердился Артемис. – Я бы тебя не тащил…
— Тащил бы, – спокойно уверила Эндра. – Только бы ещё и руки скрутил.
— Конечно. Ты же всегда брыкаешься, когда я тебя таскаю… Ладно, я пошёл.
Арбалетчик двинулся, было, к выходу. Эндра высунула нос из-под одеяла.
— Артемис… Побудь со мной, а? Мне как-то нехорошо…
После терапии Аретейни, она и вправду, чувствовала себя как после хорошей такой тренировки – даже голову поднять сил не было.
— Ты чего? – удивился Артемис, но всё же вернулся и присел рядом.
— Я? Ничего… – ответила Эндра из-под одеяла.
Ей, почему-то очень не хотелось, чтоб он уходил. А, может, просто не хотелось оставаться одной.
— Артемис?
— Ну, что?
— Ты будь поосторожнее, ладно? Ты и, правда, чем-то на него похож… Ты на лютне не играешь?
— Ещё чего, – даже обиделся Артемис. – Это по твоей части, да по части Рыжего.
— Но, всё равно, лютня-то вот она…
Эндра задумалась, наморщив нос и кусая губы.
— Но ты, всё равно, будь осторожнее… И держись поближе к фургону…
Южанин хотел спросить, почему, но не успел, потому что в этот момент что-то вспыхнуло и под пологом запорхала пёстрая птичка.
— Перелётка…
— Опять письмо, – удивился Артемис. – Только от кого? Ты же здесь…
Пташка, тем временем, избрала в качестве насеста Эндрину голову и уютно устроилась в кудряшках. Эндра сняла её оттуда. К лапке перелётки и в самом деле, был привязан листик. Едва эльфка отвязала его, как птица метнулась в сторону и исчезла.
Эндра развернула записку, прочла.
Смертельно побледнела, резко откинула одеяло и рванулась к выходу.
— Куда?! Шальная! Ума совсем нет?!
Артемис перехватил её за талию и развернул. Она долго и надрывно кашляла у него на плече. Потом протянула записку.
«Лучше сдайся со всей компанией. Целее будет твоя маленькая подружка,» – значилось там.
Артемис долго, внимательно изучал записку. Бумага была самая обычная, но хорошего качества. Чернила чёрные. Почерк аккуратный, почти каллиграфический. Она пахла каким-то незнакомым терпким свежим запахом. Южанин сунул записку под нос Эндре.
— Что за запах?
Эльфка, откашлявшаяся и уложенная арбалетчиком обратно, без сил свернулась под одеялом. Она втянула носом воздух, и сообщила:
— Зеленоцветник...
— Что ещё за…
— Кусты такие… в Морулии растут…
— Ясно. Я сейчас вернусь.
Артемис соскочил с повозки и повернулся к Эндре.
— Ты полежишь спокойно десять минут, или тебя связать?
— Дурак…
— Значит, полежишь.
Артемис поправил ей одеяло, сам не зная, зачем, и зашагал вдоль дороги.