Крутой вираж техника Соколова. Глава 18

Гл. 18. Покушение
В тот вечер, выходя из подъезда департамента, Виктор впервые увидел ЕГО. Март еще не закончился, были сумерки, а ОН стоял не очень близко. Но что-то заставило Виктора сразу обратить на НЕГО внимание и забеспокоиться.
Виктор остановился, в нем боролись два чувств – идти прямо к НЕМУ, или  убегать. Действительно, было отчего испугаться – в центре Арлингтона стоял ОН – автомобиль ЗИМ. Черное блестящее чудо автомобилестроения, предназначенное для советских сановников высшего ранга.
Чувство любопытства победило здравый смысл, и Виктор направился к автомобилю. Чтобы его разглядеть, пришлось приблизиться вплотную. Автомобиль оказался Бьюиком модели 48 года. Внешне этот «Бьюик» почти ничем не отличался от ЗИМ'а, так что на расстоянии их различить было практически невозможно. Виктор, почему-то вздохнул с облегчением.

Ночью ему опять приснился ЗИМ. Теперь это был открытый кабриолет белого цвета. Кругом цвели акации и вишни, мягкий весенний ветерок приятно освежал, а он вместе с девушкой сидел в кабриолете. Они ехали на свою свадьбу. Вот только лица девушки Виктор не разглядел и имени не запомнил, хотя твердо знал, что как-то ее называл. Прохожие, глядя на них, выражали восторг, как будто они совершили подвиг, или выдающееся открытие.

Проснулся он в каком-то блаженном настроении, которое мгновенно испортилось, как только он вспомнил о том, что следует собираться на работу. На нелюбимую работу. Такой она сделалась для него с самых первых дней. Сегодня он расстается с ней. Как и договаривались, месяц он отработал. Вчера позвонил Биллу и сказал ему об этом. Тот, как всегда, был немногословен:
– О;кей, каждому – свое. Будут проблемы – звони.

По старой привычке он устроил «отходную» – выставил выпивку, женщинам заказал торт. Посидели, как принято у американцев – строго по времени и по количеству выпивки. Через час после окончания рабочего времени зашел охранник и предложил очистить помещение. На улице сгустились сумерки. На крыльце Виктора слегка качнуло, и он удивился этому обстоятельству. Выпил он всего-то три или четыре рюмки и пьяным себя не чувствовал. По необъяснимой причине, повернул в противоположную от отеля сторону и вскоре обнаружил, что он движется к тому месту, на котором он на прошлой неделе обнаружил ЗИМ – Бьюик.
Автомобиль стоял в том же месте.

Когда до него оставалось метров пять, Виктора неожиданно ослепил мощный пучок света, заставивший заслонить глаза рукой. В тот же момент почувствовал жесткий удар в левый бок, который вознёс его над  стремительно пронесшимся под ним Бьюиком. Через мгновение он увидел своё тело, неподвижно распростертое на тротуаре. Успел отметить, что левый рукав плаща был разорван, а правая нога лишилась туфли. Сам он словно парил над этим телом, постепенно подымаясь всё выше и выше. В какой-то момент его осенило, что лежащее внизу тело-это его собственное тело, и, что он не сможет существовать отдельно от него. Тогда он прекратил воспарение и стал медленно опускаться к нему.
Последнее, что отметило его сознание, когда он опустился на землю, было ощущение грязи во рту и нестерпимо острая боль в груди...

Когда Виктор выписался из госпиталя, где он находился до тех пор, пока не срослись его рёбра, в городе уже чувствовалось лето. Улица его встретила ароматом свежестриженного газона и щебетанием ласточек, резвящихся в синем небе. Жизнь продолжалась, и на какие-то мгновения она снизошла к нему, подарив несколько минут ощущения радости общения с миром. В ожидании отца, который обещал за ним заехать,  Виктор присел на скамеечку у ворот госпиталя. Отец подъехал на такси, и они вместе с ним, забрав вещи и рассчитавшись со служебной квартирой, отправились на железнодорожный вокзал к поезду, который доставил их в Галифакс.

 В тот злополучный вечер Виктора в бессознательном состоянии подобрала полиция. Как полиции удалось узнать номер телефона отца, можно лишь догадываться. Хотя, при желании это сделать было несложно. У Виктора в кармане находилась визитка отеля. С отцом они время от времени общались по телефону. Очевидно, что все телефонные переговоры клиентов в отеле фиксировались.

Виктора не отпускал вопрос: «Что это было? Диверсия или случайный наезд? Хотелось верить в последнее, однако…» Само место и время происшествия:  рядом с этой «конторой» и как раз в тот день, когда он уволился. Это могло быть основанием для тех, кто опасался, что вместе с Виктором уйдёт и какая-то важная информация. Хотя, вряд ли. Ни такая уж он фигура в их делах. Да и лишнего любопытства он не проявлял. И потом…Почему-то Биллу он продолжал верить. Если бы его уход для них был так уж нежелателен, Билл сообщил бы ему об этом. Дал бы знать, хотя бы косвенно. До сих пор Виктор не мог его упрекнуть в непорядочности.
 
И всё же… Билл – это ещё не вся их служба. Что он знает об их делах, по большому счёту? Итак, версия первая: причастность спецслужб  вполне возможна, хотя и представляется маловероятной.
Версия вторая – наши (для него по-прежнему всё, что ассоциировалось с Советским Союзом, оставалось «нашим»). Практически, невероятно. Никаких тайн  с собой при перелёте он не унёс. Никаким образом не засветился, как враг Родины – не выступал по радио или в прессе. Наказать как изменника? Наказать, чтоб другим было неповадно? Это – да, это возможно. В нашем стиле. Нельзя исключать и того, что от его имени в прессе мог выступить кто-то другой – подстава. В той войне идеологий, которая идёт между Советским Союзом и Западом, используются любые, самые грязные средства. В особенности, западными спецслужбами (про своих он знал мало). Только вот ведь странность какая: почему именно этот Бьюик, похожий на наш ЗИМ? Можно найти десяток любых других способов. Явно, здесь кроется какая-то загадка.

В своих рассуждениях он впервые применительно к себе оперировал таким словами как «враг Родины», «изменник». И впервые стал по-настоящему осознавать, что он объективно попадает под такие определения. Никому нет дела до тех мотивов, которыми он руководствовался, когда решился на свой роковой полёт. Все, начиная от его рядовых сослуживцев и заканчивая нашими спецслужбами, оценивают только конечный результат: он – перебежчик.

«Тогда возмездие справедливо? А как считаю я сам? Или мои друзья? Алик, который меня убеждал, что так жить нельзя? Нет, нет и нет! Перебежать – никогда не было моей целью. Мною двигали совсем другие мотивы. Тем не менее, следует признать, что ЭТО вполне могло быть делом рук "наших", – Виктор пытался разобраться в своих мыслях. И вновь его мысли возвращались к Бьюику: «А что, если это случайность? Его с кем-то спутали или он кому-то помешал, сам того не предполагая? Какого чёрта он дважды подходил к этому монстру Бьюику?»

Виктор попытался подвести итоги: «Итак, что же получается? А ничего не получается – в смысле остаётся полная неопределённость. Не зная источника опасности, трудно будет её избежать вновь.
Нужно выходить на Билла. Если опасность с их стороны, он как-то даст знать. По крайней мере, можно будет хотя бы что-то понять и предположить с какой стороны следует  ожидать  опасность.
«Интересно, что обо всём этом думает отец? Ведь я невольно подвёл и его. Его телефон, а значит и его месторасположения, теперь им известно», – с такими мыслями Виктор и появился в доме отца.

Виктор с отцом расположились возле бассейна – в уютной беседке, окружённой цветущей сиренью. Лиза накрыла стол с лёгким ужином: сыр, ломтики сёмги, зелёный салат, пиво.
–Разберёмся, – Так отреагировал отец на рассказ Виктора о «приключении» с Бьюиком и его опасениях относительно возможности повторения подобного или другого варианта.
–Что касается моего обнаружения, не заморачивайся. Мою реальную историю знает лишь ограниченный круг лиц, с которым у нас джентльменский договор – я не «высовываюсь» и живу в рамках принятой легенды. Для тебя я просто знакомый. Познакомились в аэропорту случайно. Можем, на всякий случай, обговорить легенду знакомства. Сошлись на профессиональном интересе к авиации. Таким образом, я не скрываюсь. Просто я стараюсь постепенно выпасть из поля зрения своих старых знакомых.
 
Это как в случае с ядовитой змеей – она жалит только тогда, когда чувствует с твоей стороны опасность. Если же ты её не раздражаешь, не приближаешься на опасное для неё расстояние, она тебя не тронет. Можешь даже жить с ней рядом,  не нарушая её спокойствия. Этому правилу я давно следую. Думаю, что и в твоей ситуации следует выбрать подобную линию поведения. На Билла пока не выходи. Скорее всего, он сам на тебя выйдет.

Не будем искать тех, которые за тобой охотятся. Поступим проще: постараемся определить наличие самой охоты. Поживи у меня некоторое время, пока окончательно не оправишься, а я устрою так, что наш дом будет под наблюдением. В нашем городе нового незнакомого человека определить не сложно. Если кто-то будет интересоваться тобой или нашим домом, мы об этом сразу узнаем. Тогда и будем думать. А пока живи обычной жизнью и постарайся ничем не выдавать своего беспокойства. На том и порешили.

Однако, уже на следующий день телефонный звонок из Арлингтона не оставил от этого плана и следа. Звонок был из полицейского участка.
А ещё через день полицейский в штатском – сержант Браун, как он представился, звонком в дверь оповестил о своём появлении и желании побеседовать и «снять показания с потерпевшего в аварии». Отец впустил гостя в дом и далее участвовал вместе с Виктором в разговоре с полицейским, помогая с переводом.
Сержант свою беседу по снятию показаний повёл весьма своеобразно. После стандартной серии вопросов, касающихся личности Виктора и обстоятельств происшествия, напористо перевёл разговор в плоскость выяснения причин, по которым тот «преследовал» Бьюик. По-видимому, таков был стиль местных полицейских – ошарашить, сбить с толку опрашиваемого.

Примитивный приём сработал, Виктор от неожиданности растерялся:
– Так вы полагаете, что я его преследовал? Может быть, это я на него наехал, а не наоборот?
– К моменту наезда мы ещё подойдём. А пока ответьте: почему вы следили за этой машиной?
– Я следил? Это какой-то абсурд. У меня нет никаких причин за ним следить. Я просто шёл по улице. И вдруг он, резко рванул мне навстречу, при этом я был ослеплён  светом его фар.
– А вот сейчас вы говорите неправду. Вы неоднократно подходили к этой машине и осматривали её. Я подчёркиваю: неоднократно! Почему?
«Ну как объяснить всё этому тупому полицейскому? Что я видел её ещё в Советском Союзе? Что она мне даже снилась? Сам факт того, что я увидел эту машину (подобную той) здесь, действительно для меня было столь удивительным, что я машинально подошёл к ней, чтобы рассмотреть её получше», – говорить всё это сержанту не имело смысла, поэтому Виктор ограничился самой простой версией своих действий:
–Да, подходил к машине, Но не «неоднократно», как вы соизволили выразиться, а всего один раз накануне того дня, когда эта машина совершила на меня наезд. Почему подходил? Просто понравились формы машины. В день же наезда, я просто гулял по улице и случайно оказался вблизи неё.

–Ага, вот видите – значит, вы подтверждаете, что приближались к машине, как минимум, два раза. Два раза! А это и означает неоднократно! – Виктор еле сдерживался, чтобы не перейти грань корректности:
–Ну, хорошо. Пусть два раза приближался или, если вам так нравится – неоднократно. Что из того? Это запрещено? Какая-то закрытая территория? Лично меня интересует, по какой причине водитель этой чёртовой машины обрушил её на меня. Разве это не покушение на убийство? И разве вы занимаетесь не расследованием именно этого покушения? Что касается моего поведения, в нём ничего не было такого, что могло бы спровоцировать такую развязку событий. Мне больше нечего к этому добавить.

–Хорошо. Не нервничайте. Закончим наш разговор. Пока. Только в заключение я вам открою одну истину, которая для нас, американцев, является бесспорной. А именно: частная собственность у нас считается неприкосновенной, почти священной. И если вы осмеливаетесь вторгаться на частную территорию, то вы можете получить очень жёсткий отпор, вплоть до применения оружия. В этом и заключался смысл моих вопросов.
 
Если потребуется для следствия, мы ещё встретимся. И ещё: к вам пока никаких претензий нет (слово «пока» он выделил). Надеюсь, и не будет, если…Короче, я бы очень вам рекомендовал не предпринимать никаких самостоятельных действий. Страховку вы получите, часть её уже пошла на ваше лечение. Так что все вопросы рекомендую решать через меня. Визитку я оставляю. Счастливо оставаться.
–Итак, – Виктор обменялся с отцом долгим взглядом, – какое у тебя впечатление?
–Разговор получился странным. Но суть ясна. Запугивание. Не жёсткое, но всё же, запугивание. Сержант знает, что ты два раза подходил к машине. Этой информацией он может владеть либо от тех, кто находился в машине, либо от тех, кто за тобой следил. Либо это одни и те же люди. Факт.
Далее. У меня сложилось впечатление, что наезд не был спланированной акцией. Это больше походило на паническое бегство. Таким образом, не стоит опасаться повторения. Заключительные слова сержанта напоминали предложение о нейтралитете: «вы не ищите, и мы вас не тронем» – что-то в подобном роде.
–Пожалуй, так. У меня примерно такое же впечатление. Всё же я попробую связаться с Биллом.

–Согласен, теперь это необходимо.
Звонку Виктора Билл был не только не удивлён, он словно его ждал и сказал, что в курсе событий, связанных с его случаем. При этом с присущим ему оптимизмом заметил, что во всяком деле можно найти положительный аспект. А в данном случае для Виктора всё складывается очень даже хорошо, и «могут открыться новые положительные возможности». Затем Билл сообщил, что необходимо встретиться.
То, что сообщил Билл Виктору при встрече, на первый взгляд, показалось весьма странным. Билл начал разговор издалека. О том, что Штаты – страна с глубокими моральными и религиозными традициями. Для чего-то сообщил, что  рядовые граждане Штатов очень ревностно относятся к моральным качествам людей, причастных к власти.

Было видно, что Билл не знал, как перейти к главной теме разговора. Наконец, он сообщил, что недоразумение с Бьюиком (он именно так обозначил инцидент с наездом на Виктора) осложнено двумя обстоятельствами:
«Первое: в машине находилось лицо весьма высокого государственного положения. Второе: это лицо прибыло на встречу с человеком, как бы это точнее сказать, – будем считать, интимного характера. Короче, мы получили просьбу о том, чтобы об этом инциденте знало как можно меньше людей. И ещё: мы получили указание, чтобы от имени этого лица в твой адрес было высказано сожаление о случившемся. А теперь самое важное для тебя: иммиграционная служба готовит обращение в соответствующую службу о том, чтобы представить материалы в Конгресс с тем, чтобы тот на своём специальном заседании рассмотрел вопрос о твоём гражданстве и выдаче американского паспорта».

Виктор был в замешательстве. У него создавалось впечатление, что он стал участником какой-то непонятной для него игры. Как на это реагировать? Ничего не оставалось, как сказать: «Спасибо. Я всё понял. Распространяться о «недоразумении» не буду. Надеюсь, и полиция меня доставать не будет?».
Билл удовлетворённо кивнул: «Само собой. А по поводу паспорта на тебя выйдет человек, который будет этот вопрос курировать». – Билл расслабленно заулыбался. Было видно, что этот разговор ему дался не без труда.