Джек и ёжик

(рассказ получил лишь сертификат участника IV Международного литературного конкурса "Лохматый друг", но всё-таки...история-то реальная)

Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную.
Фёдор Михайлович Достоевский

Можно сказать, что Джек сам нашел себе хозяина. Дело было так…
От платформы до дома я обычно шел пешком – автобус в посёлок ходил редко, да его корявое расписание расходилось с прибытием электричек. Сквозь тишину переулков удавалось значительно сократить дорогу. Но мимо одного участка пройти спокойно было не дано – из-под ворот постоянно вылетала дворняга, которая добросовестно меня облаивала. Со временем собачка попривыкла к моим уговорам сильно не шуметь, а потому побрёхивала беззлобно, мол: «А, это снова ты? Ну, привет! Уж не обессудь, пайку отрабатываю…»
Однажды я заметил, что красотка изрядно раздалась в боках, ожидая приплода. Хотя лаять поменьше она и не думала. Как-то раз вслед за псиной из-под ворот неуклюже повылезали её отпрыски – все ладные, чёрненькие, лаечкин экстерьер в мамашу. А мне что? На забавное семейство полюбовался издали да пошел, было, дальше. Вдруг за мной увязался один из щенков – бежит, пыхтит, перебирает маленькими чёрными лапками в белых «тапочках».
Оглянулся – красотка моя брехливая на удивление стихла и сидела в окружении потомства, провожая нас прощальным взором. Не тут-то было – мы так не договаривались! Я пошел обратно – щенок за мной. Вернулись. Я ей выговариваю: «Что же вы, мамаша, за ребёнком не следите? Так ведь и потеряться может!» А она замерла, молчит, как никогда, будто и нет меня. Ещё и морду отвернула: не береди, мол, душу.
Щенок вроде как стал играться со своей единоутробной роднёй, я на цыпочках ретировался и побрел дальше. Глядь – несётся, чернушка, догоняет! Ускорил шаг, хоть после суточной смены и ноги не волокли. Краем глаза смотрю – не сдаётся, бежит… Ещё пару раз я пытался его вернуть, но тщетно – семейство даже скрылось во дворе, а кутёнок же прилип ко мне, как банный лист.
Ладно, думаю, дальше подземный переход – не справишься ты, дружок, на своих коротких лапах со ступеньками, сам и вернёшься. Как бы ни так! Щенок от сопровождения отлынивать и не собирался, но из-за препятствий всё же поотстал. Отделавшись от него, в туннеле я облегченно вздохнул… как вдруг услышал позади такой жалобный скулёж, что сердце готово было разорваться от сострадания. Знал, что дома меня с собакой совсем не ждали, однако повременил, покуда мой преследователь самостоятельно преодолевал тёмный переход.
Дальше пошли вместе. Глядь – навстречу идёт докторша из поликлиники. «Ой! – говорит, – каким замечательным псом Вы обзавелись!» Я пояснил, что тут трудно сказать, кто кого приобрёл, и она согласилась отвлечь от меня кутёнка, а после отвести к родимому дому – ей было по пути. Но щенок недолго радовался вниманию незнакомой доброй тёти. Стоило мне отойти метров на двадцать, как сзади раздался скулёж и мягкий частый топот. «Бесполезно! – издали крикнула докторша. – Теперь это Ваша собака! Она сама нашла себе хозяина!»
Дома от моего навязчивого спутника все были не в восторге – заводить брехучую живность никто не планировал. Однако на указание отвести щенка обратно, я рявкнул, что со смены, что и так с ним больше часа со станции шел, и что я от него пытался отделаться – докторша свидетель. Ну и удалился в опочивальню. Вечером сошлись на том, что возвратом пёсика я займусь на следующий день. И вот спасибо неизвестной коллеге моей тёщи, которая настропалила, что в год собаки выгнать из дому щенка – это не к добру. И уж, коль он сам пришел, то будет нам великое счастье! Благо дамы – народ мнительный, и Джек (потому что черный) остался у нас. Я втайне скрывал свою радость, а щенок вел себя так, словно иначе случиться и не могло.

***
Учить его ничему особо не пришлось – всё, что от него требовалось, было доходчиво законспектировано у него в генах. В дом Джека пускать никто не собирался – да и зачем он там был нужен? Поэтому, отложив все дела по хозяйству, я сколотил ему добротную, утеплённую будку с болтающейся войлочной дверью. Со временем определил ему и цепь, чтобы не бегал по району, пока меня нет дома. Назвался груздем – сиди и контролируй территорию.
Со временем я стал различать у Джека несколько типов лая, по которым сразу становилось понятно, чего моему разгильдяйскому охраннику нужно. Утром, едва заслышав в доме признаки пробудившейся жизни, он начинал беззлобно, но требовательно потявкивать, будто ёрничая: «Ну что там, обленились все? Уже и покормить некому стража королевства! А ну-ка подать мне наваристых костей с мяской! Хотя… Чего там у вас? Пшено с куриным бульоном? Отлично!»
В качестве звонка Джек отрабатывал на все сто. В сумерках от калитки казалось, что это не лайкообразная дворняга сантиметров тридцать в холке, а прям злобная овчарка, норовящая выдрать цепь и тут же кого-нибудь сожрать. Надо сказать, что один из гостей, не проникшись серьёзным настроем моей охраны и даже малость побесив Джека, после был вынужден заниматься оперативным зашиванием штанины.
На безбашенных соседских уток, опрометчиво преодолевавших двухметровый забор с наращенной на полтора метра сеткой, Джек побрёхивал с лукавинкой: «Тут это… нарушение границы лёгкой степени! Может кто-нибудь спустит меня с цепи хоть ненадолго? Ух, я оторвусь! Ух, погоняю этот глупый жирный пух!» А вот на козу другой соседки он не лаял вовсе, относился с почтением.
Особый лай у него был на ворон. Обычно собаки на такую мелочь не реагируют, но моему псу эти коварные пернатые нанесли неизлечимую душевную рану. Когда он был ещё щенком, я подарил ему старую резиновую игрушку со встроенным свистком. Джек от неё тащился каждой шерстинкой! Он откидывал игрушку, сам её ловил, сжимал челюсть… и извлекал идиотский писк. Восторгу псины не было предела! Но как-то раз он нечаянно отвлёкся. Джек заметил, что к его сокровищу подлетает ворона, рванулся, но опоздал. А эта наглая тварь села с добычей на крышу сарая… и стала ею пищать, с явным злорадством наблюдая, как на земле беснуется от горя опростоволосившийся щен. Так с той игрушкой и улетела.

***
Однажды ранней весной ближе к ночи, едва мы уложили сына спать и уселись перед телевизором, как услышали за окном какой-то неизвестный доселе лай моего охранника. Я нацепил стёганую безрукавку и вышел на крыльцо. Джек носился у дома по радиусу, который ему позволяла достичь цепь, однако был явно устремлён в недосягаемый ему угол. Свет уличной лампы в том месте тоже погоды не делал, пришлось вернуться за фонариком. И вот, под неугомонный удивлённый лай Джека, я разглядел небольшого свернувшегося ёжика. Накануне прошла оттепель, которая наверняка затопила норку зверька, до того мирно пребывающего в спячке. И ёж выполз искать пищу и новый кров.
Посоветовавшись с домашними, мы решили оставить зверька погостить у нас до утра, чтобы порадовать сына. Я аккуратно завернул ежа в безрукавку и внёс в дом. Выделил поселенцу коробку, наловил из щей мяска и положил внутрь. Туда же водрузил блюдечко с молоком.
К утру ёжик разделался с дарами. Пока сын с трепетом подтягивался к коробке, в которой лежал ощетинившийся комок иголок, я вышел на улицу. Как-то сразу там понял, что зверушке некоторое время придётся пожить у нас: если вечером был маленький плюс, и с крыш дружно падала капель, то утром температура шагнула в солидный минус – зима взяла реванш и так срочно уходить не собиралась.
Вернувшись, я подошел к сыну, который издали с опаской наблюдал за застывшим ёжиком. Очень даже правильно делал мудрый ребёнок! Папа же повёл себя, как бесшабашный юный натуралист – полез огладить иголки… и еле успел одёрнуть руку. Оказалось, что ёж способен с земли подпрыгнуть более чем на полметра!
Помалу зверёк сообразил, что готовить на обед его тут никто не собирается, и освоился. Он наловчился выбираться из коробки, подтягиваясь и занося лапку через бортик, будто медвежонок. Под шкафом ёж определил себе туалет, спал в коробке на полюбившейся безрукавке. Ночью выходил в подготовленную к ремонту гостиную и весело бегал по кругу, словно детский паровозик. Кстати, топотал он при этом вполне терпимо. Шаг за шагом зверюга знакомился с территорией, переползая пороги и обнюхивая другие комнаты.
Кот Барсик от появления временного домочадца не пребывал в восторге. Их знакомство началось с того, что ёжик полез познакомиться с хвостатым обитателем, который спал на ковре после ночной охоты. Кот взметнулся к потолку, проснувшись уже в полёте. В последующем для отдыха Барсик стал осваивать более недоступные места: спинку дивана, подоконник… Даже однажды прикорнул на шкафу.
Между тем ёж сделался совсем ручным. Когда я садился отдохнуть у телевизора, он выползал из коробки, взбирался по ногам ко мне на колени и подставлял для почёсывания своё мягкое шерстяное пузико.
Пару раз я выносил ежа на улицу, чтобы тот убедился в невзрачности перспектив свободы. Зверь таращился на снег, нюхал морозный воздух и глубже зарывался в безрукавку. Наблюдая эту картину, Джек возмущенно и ревниво повякивал, словно пытаясь выразить примерно следующее: «Как же так! Меня, грозного стража, на порог пускают лишь в лютые морозы, а этот пучок колючей проволоки словно прописался. Нет уж! Лишний рот для нас горе! Гнать этого пришлого в шею!»

***
Наконец зима устала кокетничать, извела все свои резервы и передала бразды правления заждавшейся весне. Та пришла нахраписто, будто с песнями да под гармонь – мощно, красиво и надолго. Пришла пора выпускать на волю квартиранта. Ёж ничуть не огорчился новой перемене обстоятельств. Он понюхал воздух, потоптался по пригретой земле, пощекотал пузо о выползшие травинки и припустил на полном ходу в сторону леса, будто мустанг в прерию. Джек, глядя на эту прощальную картину, тявкнул ему в след и радостно завилял хвостом. Я освежил стиркой безрукавку, отнёс в сарай осиротевший ящик и дважды тщательно промыл пол под шкафом.
Но на этом история с ежом не закончилась. Иногда вечерами он стал наведываться в наш сад погостить. Ёж подрос, на колени заползать уже не пытался, лишь крутился около, но уже недолго. На запах прибегал на шашлыки, где ему порой что-то и перепадало. Всегда получал любимое лакомство – блюдечко молока.
Сюрпризом для нас стало то, что это оказался вовсе не ёж, а ежиха – однажды она пришла в окружении маленьких колючих клубочков. А у Джека появился особенный вид лая, которым он стал приветствовать ежиную семейку. Издали завидев их, пёс словно подсказывал: «Тут снова к нам бродячие кактусы с визитом почтения! Встречайте!»