Зелёный флажок. 6 глава. Сахарная-головка

Продолжение повести(12+) о путешествии в пространстве и времени.
Начало повести – Пролог – http://www.proza.ru/2018/10/31/454
*  *  *  *  *

Деревья расступились вдруг! И на широкой проплешине леса, обрамленной тёмной хвоей огромных елей, разбавленной тут и там светло-зелёными косами берёз и седыми монетками листвы осин, выросла невысокая гора, а вернее – огромный продолговатый камень, словно рукой великана наклонно воткнутый в землю, и, вознёсший свою вершину над макушками самых высоких деревьев. Пожалуй, гора и впрямь походила на сахарную голову: широкая у основания к покатой вершине она сужалась, серо-белёсые склоны её в тени отливали цветом топлёного молока, а на солнце искрились свежевыпавшим снегом. Особенно удивительно было то, что ничего подобного, ни камней ни валунов, вокруг не было! Лишь черёмухи, усыпанные бордовыми «веточками» ещё неспелых ягод, да кусты «волчьей ягоды», с алыми слезинками ядовитых «вкусняшек», жались к подножию этого валуна-великана...

Колёса телеги громыхнули пару раз по металлу, пересекая небольшую просеку. На неизменное «Тпррууу!» Зорька не остановилась сразу же, а протащила телегу ещё немного и, сойдя на обочину, стала щипать высокую придорожную траву, разбавленную белыми звёздочками ромашки.
Дед-Егор спрыгнул с облучка и помог бабушке выбраться из телеги. Потом пошёл вдоль вспотевшего тела лошади, оглаживая и похлопывая его; возле морды звякнул удилами, видимо освобождая рот лошади от металла; и она довольно фыркнула, в знак благодарности махнула пару раз головой и вновь стала шумно жевать длинные зелёные стебли.
Бабушка, покопавшись в одной из корзин, достала свой нарядный ридикюль, бережно завёрнутый в светлый платок. Этим платком повязала голову, скинув выцветший пёстрый, что прикрывал её затылок, и шагнула, с ридикюлем через плечо, в сторону горы...
А я, спрыгнув наземь, стояла удивлённая, что никто не обращает на меня внимания, словно занятые каким-то очень важным делом!.. И здесь дед-Егор окликнул бабулю:
– Девчонку-то возьми с собой!..
Бабушка обернулась, посмотрела на меня так, будто впервые видит, и непонятно кому сказала:
– Думаешь, стоит?..
– Лучше пусть идёт с тобою, – Егор подошёл ко мне и легонько подтолкнул в сторону бабули. Теперь она, как-то странно, посмотрела на Егора, сделала несколько шагов назад и, остановившись прямо передо мной, тихо спросила:
– Слушать будешь?
Что слушать? Или кого? Ах, да! Она имеет ввиду – «слушаться»! И я кивнула головой, мне стало любопытно, куда это бабуля направляется «при параде»: в светлом платке и с «театральным» ридикюлем. И бабушка вновь удивила меня! Она сняла со своей шеи тонкую шёлковую ленту, что висела под платьем длинной голубой петелькой, один её конец обмотала вокруг моего указательного пальца, а второй – вокруг своего...
– Держи крепко, не отпускай! Это важно. И молчи всю дорогу, лучше – пока не вернёмся, – и вновь шагнула в сторону Сахарной-головки, потянув меня за ленту, как за поводок...
Я торопливо шагнула следом за бабушкиной спиной, удивлённо оглянувшись на Егора; а он, одобрительно улыбаясь, закивал головой, ну прям как Зорька! Споткнувшись о какой-то корень, я еле удержалась на ногах, но бабушка не оглянулась – лишь потянула за ленту, и мне пришлось поспешить за своим странным «поводырём»!..

По склону горы, поросшей чахлыми тонюсенькими берёзками, змеилась чуть заметная тропинка; по ней мы и стали не спеша подниматься: бабушка – впереди, я – в паре шагов за нею. Главной моей задачей стало – вновь не споткнуться и… не наступить бабуле на пятки! Из-за этого я не смотрела по сторонам и видела лишь шершавый белёсый камень в змеистых трещинах, а в них: подобие «сахарного» песка, поросшего тонкими травинками с крошечными цветами бледно-синих колокольчиков и каких-то жёлтых звёздочек. Подумалось, что эти цветные островки – как синяки на белой коленке; захотелось сказать об этом бабушке, сопящей впереди меня, но я лишь хихикнула себе под нос и… оступилась! Вернее – сандаль провалился в каменную трещинку! Взмахнула руками, чтобы удержаться на ногах, и… упустила ленту! Она голубой змейкой юркнула вслед за бабушкой!.. Я постаралась поймать, но незаметный ветерок отнёс желанный конец в сторону… Торопливо шагнула за ним… и, споткнувшись, упала!.. А бабушка, всё так же упорно и не спеша, шла впереди... Не могла же она не слышать, что я «брякнулась»! Захотелось позвать её, но, то ли обида, что «даже не оглянулась!», то ли слова «Молчи всю дорогу!», не дали мне открыть рта. И я поднялась сама! Потёрла ушибленное колено и шагнула вверх по склону, уже не стараясь поймать ускользнувший шёлк ленты...

Бабулю я смогла догнать лишь на вершине, что небольшой площадкой возвышалась над самыми высокими кронами деревьев. Оглянулась, и дух у меня захватило!..
Во все стороны раскинулось волнистое море пёстрого леса: тёмные ельники и золотистые маковки сосен, кудрявые вершины лиственных деревьев и провалы кустистых полян... Изгибаясь дугой, дорога под нами огибала невысокий холм, который венчала поблескивающая золотом искорка!.. Я постаралась разглядеть, что это… Но лёгкие облака, торопливо скользящие по голубизне неба, то прикрывали солнце, то вновь позволяли ему слепить; и, жмурясь, я никак не могла разглядеть, что это блестит поверх зелёной пены холма. А за ним виднелись просторные поля, украшенные россыпью таких же лесистых холмов, ближе к горизонту огороженные тёмными зубчиками дальнего леса. Я оглянулась назад, на прямую, словно стрела, дорогу, по которой мы приехали; и увидела провал в зеленой чащобе, на месте невидимого отсюда Шаринского озера, а дальше – пёстрые залысины полей и струнку железной дороги, ныряющую в голубоватый океан леса, сливающийся с горизонтом. Захотелось взглядом отыскать Угловку, но тут… Бабушка поглотила всё моё внимание!..

На небольшой площадке вершины, почти в её центре, оказался такой же плоский серый камень, как и у родника, но больше размером… Он был так похож и лежал так же на небольших валунах, что мне сначала показалось: это – он и есть! Кто и как сумел затащить его по крутому подъёму без ступеней?! И зачем! Я подошла ближе и почему-то провела по «столешнице» рукой, на влажной ладони остался след то ли серого песка, то ли пепла. На отполированной ветрами площадке не росла даже трава, но к валунам столешницы жались тонюсенькие кривули полёгших кустиков с такими крошечными листиками, что невозможно было понять породу этих «заморышей»! Вероятно, семена занёс сюда ветер, он же и скрутил стебельки спиралью, но… И макушки огромных елей, что виднелись ниже вершины горы, были согнуты прочь от неё, а кроны сосен и берёз пластались, словно кто-то или что-то не позволяло им вырасти выше Сахарной-головки. Явно без великанов или великаньей силы здесь не обошлось! А бабушка…

Пока я разглядывала горизонт, бабуля скинула на плечи платок, распустила волосы и ходила по краю площадки, рискуя соскользнуть вниз, взмахивая «моей» лентой и что-то бормоча себе под нос… Я, было, подумала, что она колдует, но почти сразу догадалась – ловит ветер! Ветер и впрямь дул, пронизывая тело насквозь, и, всё время меняя направление, подобно тому, как меняет направление поток воды в омуте. Мне даже показалось, что мы – на дне огромного воздушного водоворота, который сейчас подхватит и понесёт куда-то вверх и в сторону! Сама себе я показалась пушинкой, готовой сорваться с места и взмыть ввысь!..
– Помогать будешь… – бабушка то ли спросила, то ли утвердила, улыбнувшись мне. Помня о приказе молчать, я кивнула головой, – Смотри, я буду давать тебе записочки, а ты подсовывай их под камень, да поглубже!
Не удержавшись, я открыла рот, чтобы спросить, но бабушка уже отошла к самому краю площадки, достала из ридикюля сложенный листочек, взмахнула лентой, словно проверяя направление ветра, и стала… шёпотом читать написанное на клочке бумаги! А я вытаращилась на неё, забыв закрыть рот!..

Прочтя «послание», бабуля вернулась ко мне и протянула бумажку. Я взяла, но, поражённая увиденным, осталась на месте... Из ридикюля, весящего на груди, бабуля достала новый листок, отошла к самому краю, вновь взмахнула лентой и стала читать «по ветру» новое письмо... Я стояла, как вкопанная! Но вот, удивительная старушка с развивающимися волосами опять протянула мне листок:
– Ну, что застыла! Подсовывай поглубже…
И я очнулась, и, словно заворожённая, стала «помогать»: она читала чужие письма, проверяя направление то и дело меняющегося ветра, а я прочтённое, встав на колени, подсовывала поглубже под каменную столешницу… Оказалось, что там – целый ворох бумажек, маленьких игрушек, обгорелых косточек и каких-то мелких предметов... Было жутковато, но яркое солнце и ласковая улыбка бабушки меня ободряли. Наконец-то «колдунья» сказала «Всё!», захлопнула золотистый замочек своего ридикюля и потянула меня за руку с колен. Я поднялась и только теперь заметила, что кровью перепачкана штанина, наверное разбито колено, на которое упала при подъёме. Бабушка тоже заметила и покачала головой.

– Я упала…
– Да знаю. Не беда, хотя и беда. Главное, что сама поднялась! Запомни: будешь падать – рассчитывай только на свои силы! Не страшно упасть, страшно не иметь воли подняться. Словом, не пропадёшь!
 Простые и понятные слова для меня сложились в какой-то непонятный ребус! О чём это она, таким глубокомысленным тоном? Ну упала, всякое бывает! А вот почему, зная об этом, даже не оглянулась? И лента…
– Я и ленту упустила…
– Жаль! Но что делать, будешь жить без Поводыря. Видать, такова твоя судьба, – и по лицу бабули словно тень пробежала.
Скрутив узлом и заколов волосы на затылке, на ходу повязывая платок, бабушка пошла в сторону, противоположную пологому спуску, и остановилась на самом краю обрыва… Я почему-то испугалась: вдруг сейчас кааак прыгнет! И полетиииит!!! Я торопливо подошла к ней и, сама того не заметив, схватилась за край юбки. Зачем?.. Может быть – чтобы эта странная женщина не упала, а может быть – чтобы вспорхнуть вместе с нею!..  Туда, где какая-то большая птица парила без взмахов крыльями…

А бабушка, стоя над самой пропастью, шептала молитву, крестилась и кланялась, глядя куда-то вниз… И я осторожненько заглянула под обрыв… На прогалине, поросшей редким молодым осинником, тут и там виднелись развалины каких-то деревянных строений, покосившиеся столбы и доски заборов, еле заметная, с нашей высоты, паутина проволоки…
– Что это?..
– Лагерь, – бабуля вновь перекрестилась и, повернув в сторону площадки, шагнула к пологому спуску, – Юбку-то отпусти!
Я отпустила, ещё какое-то время смотрела вниз, удивляясь развалинам странного пионерского лагеря, но ещё больше бабушке: как можно «колдовать» и молиться почти одновременно?! Хотелось расспросить – не знаю о чём, но моя странная баба-Аня уже гладила серый камень столешницы, явно прощаясь с ним.

– Бабуль, а что мы делали?.. – я подошла и тоже погладила тёплый камень.
– Я читала «на ветер» Желанья, а ты – молодец, что не читала, их хоронила.
– Хоронила?.. – мы начали осторожный спуск.
– Прятала для «передумки», – я ничего не поняла и бабушка, видимо догадавшись об этом, пояснила, – не каждый может прийти к месту Силы с просьбой, потому доверяет… – она замялась, – «почтальону». А случается, что передумывает человек своё желание, чаще потому, что расплата за него несоразмерна…
– Как это?..
– Просто! Ничто в жизни даром не бывает, за всё – либо платим, либо расплачиваемся…
– Покупаем или берём в долг?..
– Ну, можно и так сказать… Только не деньгами. Так вот, бывает, что человек или одумался или, поняв чем грозит, «платить» не хочет, ну или не может… Всякое бывает… – бабушка схватилась за тоненький ствол деревца, чтобы не соскользнуть на гладком камне! Я испугалась, что оно сейчас вырвется!.. Но хрупкое деревце было крепче, чем казалось, и бабуля продолжила:
– Вот тогда передумавший может прийти, найти свою записку и сжечь её, всё повернётся вспять, может быть!
– Да как же найдёт, там их ворох!.. – я шла за бабушкой следом, стараясь не оступиться на крутом склоне.
– Ну, это забота передумавшего! Приспичит, так найдёт.
– И что потом?..
– Суп с котом! Сожжёт бумажку и будет жить дальше, – бабуля запыхалась и говорить, явно, больше не хотела, но меня-то распирало любопытство:
– А обгорелые косточки там зачем? Там много чего есть…
– Споткнёшься и свалишься! Вместе со мною. Иди-ка вперёд!

Я поняла, что сейчас больше ничего не узнаю. Осторожно обошла бабулю и стала впереди неё спускаться по еле заметной тропинке, вьющейся среди низкорослых кустиков и чахлой травы. Далеко низу дорогу пересекала заросшая просека, идущая мимо Сахарной-головки от площадки лагеря куда-то в сторону горизонта, и возле этого перекрёстка стояла наша телега с Зорькой, а на самом перекрёстке – дед-Егор… почему-то на коленях… кланялся в землю!.. «Ещё один сумасшедший!» – мелькнула в моей голове нехорошая мысль и сразу же за нею: «Надо было и мне загадать какое-нибудь желание…» И я рассмеялась: сама – такая же сумасшедшая!

Наконец-то мы ступили на ровную землю! Бабуля сорвала огромный лист подорожника:
– Пожуй чуть-чуть и приложи к коленке!
– Он же горький! Лучше водой…
– Делай, что говорят, здоровее будешь! – Егор подошёл к нам…
Бабушка отпила воды из бидончика и улыбнулась мне:
– Жуй, не отравишься, а полезнее собственной слюны для человека нет!
Я покорно пожевала листик, он и впрямь оказался не горьким; завернув штанину, прихлопнула им кровоточащую ссадину на коленке, почему-то вспомнив «синяки» из цветов на «коленке» Сахарной-головки, а ещё…
– Бабуль, а что там, над лесом, блестело, как золотинка?..
– Так это – ваша колокольня… Нооо! – дед-Егор дёрнул вожжи, и Зорька вытащила телегу на середину дороги.
Захотелось узнать… Но бабушка протянула мне бидон и я, присосавшись к его краю, стала жадно пить тепловатую воду. Тем временем бабуля завернула в свой пёстрый платок ридикюль и уложила его обратно, в одну из корзин; с трудом забралась в телегу, приняла бидон, а вместо него протянула мне пирожок и яблоко:
– Ты, голубка, сядь с Егором, мне надо полежать в спокое…
Я не возражала, жевать, сидя на облучке, удобнее, да и хотелось расспросить про искорку в зелёном мареве леса, что то пропадала то появлялась, словно махая мне золотистой ладошкой или подмигивая лучистым взглядом… И я спросила, хихикнув, неожиданно для себя совсем о другом:
– Егор, а что ты делал на дороге? Молился!..
– Заинька, не смешно, – бабушка угнездивалась позади нас в сене телеги, – он, действительно, молился… Егорушка, расскажи дитю неразумному!..
На этот раз я не обиделась на «дитё неразумное», мне самой стало неловко за нечаянный смешок, и я смущённо захрумкала яблоком… Впереди – Зорька помахивала каштановым хвостом в такт мерному шагу, пятна слепящего солнца и зелёной тени скользили мимо, Сахарная-головка, вместе с её тайнами, уплывала назад, а впереди, я чувствовала, меня ждала новая и, возможно, не менее удивительная история! Бабушка затихла, и Егор, судорожно вздохнув, и, намотав конец вожжей на руку, начал…

*  *  *  *  * 
Продолжение – 7 глава "Второй рассказ Егора" – http://www.proza.ru/2018/11/30/164