Стоп! Снято

Дария отвернулась к окну. Прядь волос поднялась, как парус, ветер разгулявшись, хватал себя за пятки, парашюты одуванчиков опустились на голову Дарии, как венок невесты. Порыв ветра и листья хороводом закружились вкруг ступенек лестницы, то падая, то оседая, серый кафель ступенек загорелся, как светофор, яркое не по-осеннему солнце слепило глаза, блики, отражаясь в капельках на листве, что подарил ей утренний туман, отражались в глазах Дарии, будто золото поселилось в зрачках её…
- Нет! Нет! И нет! Не бывать тому, – в который раз воскликнула она.
- Я не прощу его, никогда, ни за что, - мыслила она.
По лицу скользнул солнца луч, венок из одуванчиков вспыхнул ярче царской диадемы, кидая на щеки и подбородок тени. Ноги Ярика подогнулись, колени коснулись пола.
- Я знаю, что недостоин твой любви! Только… без неё мне не жить. Ради тебя я готов терпеть лишения, уничтожить или улучшить этот мир. Ради тебя я готов принять смерть, - произнес Ярик.
Берет, как на шотландских гвардейцах, свешивается чуть набок, пантолоны чуть ниже колен, шею охватила жаба, извиняюсь – жабо. На голове Дарии ободок, легкая накидка стелется по спине, шелк платья искрит под косыми лучами солнца, шелковый веер волос почти касается земли.
- Стоп! Снято! Молодцы! Переодевайтесь, у вас на всё про всё - пол часа на две ваших жизни, - сказал Род Игнатьевич Богословский.

 Дарья опустилась на скамью, сарафан, падая вниз коснулся кончиков груди, обнял упругий живот, скользнул по очертаниям, что росли от ушей тонких до безумия сладких ног. В руки бросилось зеркальце. Ничего себе девица: глаз, как молния ужалит, щеки яблока румяней,  бровь тонка как память сердца, в сердце памятью вселенной. Ярослав, как скала высился над ней, головой задевая потолок. В окно пробивался луч солнца, пересчитывая перегибы лат.
- Нет тебе прощения, Ярослав. Не смогу я простить тебя, - сказала Дарья.
- Я знаю. Я не прощения прошу, а взгляда благосклонного. Чтоб ты, не хмуря бровь взглянула на меня, пусть искоса. И обращала взор свой на меня, что подле тебя влачу я жизни дни, хоть иногда. Прошу тебя, Дарующая силу! – ответил Ярослав.
- Да ты ж испортил жизнь мою! Ты ненасытный зверь. Мой ангел. Да как ты мог о сём просить меня? Да как же мог ты не спросить о том, любимый мною, ненаглядный. Я не люблю тебя! Но не бросай меня, ибо тобою я любима, - воскликнула Дарья.
- Стоп, снято! – прогромыхал над головою голос режиссера…