Когда она появилась

                *** ***

 - Владимир Николаевич! Звонит Маркина, просит принять ее сегодня, опять. По записи еще четыре человека. Записывать?
 - Да, скажи пусть привозит  через час. Нет, лучше давай часикам к 15:00. Кто там следующий?
 - Ретривер, УЗИ жкт на 11:00.
 - Хорошо, приглашай.
 - Владимир Николаевич! Еще звонок. Не говорит что с животным, вообще просила мобильный Ваш. Я сказала, что могу только соединить, Вы же запретили мобильный давать…
 - Света! у меня пациент, я не буду сейчас разговаривать!
 - Хорошо, когда ей перезвонить?
 - Я не знаю! Запиши номер, сама потом набери.
 - Потом все до вечера расписано. Она второй раз звонит уже.
 - Ну и третий позвонит. – Он посмотрел на часы – 10:55 – Ладно, переключай, УЗИ пусть ждут… Алло… Добрый день!
На том конце провода помолчали.
 - Здравствуй, Вова.
Голос показался незнакомым и он равнодушно ответил:
 - Здравствуйте. Чем могу помочь?
 - Давай лучше на «ты». На «Вы» даже как-то странно. Хотя мы, в общем-то, не знакомы.… Сто  лет незнакомы.
Этот голос начинал его раздражать, и он хотел прервать разговор, но, почему-то передумал. Но молчал.
 - Вова, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
Он смотрел в окно, даже не пытаясь гадать кто с ним разговаривает.
 - Говори.
 - Нет, не по телефону. Я специально приехала, мне очень нужно поговорить.
  Приехала? Так она звонит из приемной, что ли? Он переключил монитор на камеры и рассмотрел посетителей, но в приемной никто по телефону не разговаривал.
 - Куда приехала?
 - Скорее откуда…
  Раздражение нарастало -  кто такая и что ей нужно?
  Он был успешным и известным ветеринаром и иногда допускал отношения с клиентками. Даже не отношения. Скорее интрижки. Переживания за питомцев, его уверенный голос и белый халат – все это легко способствовало установлению доверительных отношений, а потом и близости. Вернее, не близости. Близко он никого из них не принимал и долго отношения не продолжал, не привязываясь и не давая повода требовать от него большего. А эта решила требовать? 
 - Извини, у меня сейчас очень мало времени и не то настроение, чтобы разгадывать загадки.
 - Да, я понимаю. Если можешь – удели мне время. У тебя же есть какой-нибудь перерыв. Или после работы, если не очень спешишь.…Если не хочешь вне работы – во всем городе не проблема найти собаку или кошку, я запишусь на прием и все равно ты будешь вынужден…
Он прервал ее:
 - Хорошо! Если ты знаешь, где клиника, а я подозреваю, что знаешь, то дальше по улице, напротив торгового центра есть кофейня «Лаго Маджоре». Я до пяти работаю, потом подъеду. Как я тебя узнаю?
 - Я сама попытаюсь тебя узнать. До встречи.
Попытается она! То есть, она даже не знает как он выглядит?  И незнакомы? Но позволила себе обращаться к нему просто по имени и на «ты». Как она сказала – «сто лет незнакомы»?  Интригу выдержала! Ну что ж, нельзя сказать, что сильно заинтриговала, но попытка засчитана и кофе там великолепный. Можно заехать.
 - Света, приглашай с ретривером.
В кабинет вошла женщина, с подросшим щенком на руках.


  Когда он вошел в кафе, никого подходящего не увидел. Еще паркуя машину он искоса оглядел летнюю площадку, но и там одиноких женщин не было. Но он уже настроился выпить кофе, поэтому присел за столик и закурил.
 - Здравствуй, Вова.
  Он поднял голову. Перед ним стояла женщина примерно его возраста. Сначала она показалась ему незнакомой, но что-то смутно шевельнулось в памяти и он продолжил невозмутимо ее разглядывать. Она молчала и не спешила присаживаться.
  Он всматривался ей в лицо, и вдруг память вытащила откуда-то издалека  каштановые локоны и бежевую курточку.
  Он усмехнулся:
 - Ну, здравствуй.…Самая красивая девочка в школе.
Она, казалось, облегченно выдохнула. Или так показалось. Во всяком случае взгляд потеплел. Удивленно приподняв бровь она улыбнулась и, наконец, присела:
 - А ты мне раньше казался робким, мальчик в синей жилетке – в тон ему ответила она.
Он внимательно рассматривал ее.
 - Я таким и был.
Они молчали и неловкая пауза затянулась. Вовремя подошел официант.
 - Ты что будешь?
 - Кофе с молоком. Американо.
 - Два американо с молоком, пожалуйста. – И когда официант отошел, он решил заговорить первым. – Неожиданная, честно говоря, встреча. Особенно, учитывая, что неслучайная.  – Он замолчал. О чем можно говорить? Спросить, как дела? Да, ведь, прошло, без малого, двадцать лет, даже больше.
 - А, ведь, мы с тобой никогда не разговаривали.
 - Нет, никогда.
 - Я даже не был уверен, что ты знала мое имя.
Она посмотрела в сторону.
 - Я и не знала. Ты всегда был мальчишкой в синей вязаной жилетке из параллельного класса. А, как будто, из параллельного мира. Имя я узнала только на выпускном, когда аттестаты вручали. – Она снова улыбнулась.
Да, синяя жилетка. Он уже и забыл.
 - Я думала, что ты когда-нибудь наберешься храбрости и подойдешь.
Он расхохотался.
 - Нет, так и не решился. А ты, выходит, все знала?
 - Знала. Женщины, хоть и совсем юные, всегда знают такие вещи, мне кажется.
 - Ну…. Хоть бы улыбнулась мне разок. Я бы умер от счастья, наверное. - Он снова рассмеялся.
 - Улыбнуться не приходило в голову. Ты всегда был страшно серьезным и равнодушно проходил мимо. Только глазищи тебя выдавали.
 - А мне таких трудов стоило равнодушно проходить мимо. Мне казалось, я старался отворачиваться.
 - Старался. Очень старательно старался. Ты, вообще, производил впечатление очень старательного, хорошего мальчика.
 - Я таким и был. Ты считала меня ботаном?
 - Нет, не считала. Тогда казалось, что ты отличник, хорошо окончишь школу, обязательно сразу поступишь, выберешь серьезную профессию и обязательно рано женишься. Еще в институте. И обязательно на хорошей девочке. Что твоя жизнь будет расписана по четкому плану, и ты выполнишь все пункты, обязательно добьешься успеха и станешь не меньше, чем профессором.
 - Все так и было.
 - Надо же! Так ты, все таки, профессор?
 - Нет еще. Но, раз, оказывается, ты так в меня всю жизнь веришь, то не за горами. – Он ухмыльнулся.
 - Ты стал дерзким.
 - Всегда был. Ты просто не давала ни единого шанса мне проявить себя тогда. Ты на меня даже не смотрела.
 - Может это и к лучшему. У тебя в жизни все получилось, как ты хотел.
Откуда она знает, как он хотел? И вообще, зачем она здесь?
 - Ты хотела о чем-то поговорить?
Ее лицо потемнело. Она закурила. Он ждал.
 - Да, хотела поговорить. – И снова замолчала, глядя в окно, за которым уже начинало темнеть. Потом повернулась к нему и сказала, глядя в глаза:
 - Я хотела поговорить с тобой об Але.
Его взгляд стал холодным.
 - О ком?
 - Об Але. Я знаю, что у вас с ней отношения.
Появилась из ниоткуда поговорить об Але? И что ей нужно? Решила шантажировать, поэтому так настойчиво требовала встречи? Может, телефон Лиды уже, тоже знает? Или адрес? Может, вообще выслеживала? Во сколько же она оценит покой его семьи? Надо же, а начала с таких минорных нот, настраивала на дружелюбный лад. Подготовилась, значит.  Больше хочет?
 Он молчал, раздумывая, как дальше вести разговор.
 - Почему ты молчишь?
 - А почему я должен хоть что-то тебе объяснять?
 - Я ждала, что разговор окажется непростым. Аля - моя дочь!
 - Дочь??  - Он растерялся. - Как это может быть?
 - Да, моя дочь. Я рано вышла замуж…. Рано родила.
 - Просто водевиль  какой-то. Ну а от меня что требуется? Решила судьбу дочери устроить? – Он не повышал голоса и старался говорить, как можно равнодушнее.
 - Да.
 - Ты зря пришла.
 - Подожди, выслушай меня.  – Она глубоко вздохнула и продолжила ровным голосом. – Понимаешь, Аля еще совсем юная. Ты легко вскружил ей голову. Она влюблена в тебя. Она слышит то, что хочет слышать, остальное придумывает. Ты, чего уж там, очень привлекателен, даже красив. Ты взрослый, опытный, умный, состоятельный. Конечно, она увлеклась. Тем более…. – тут она запнулась, замолчала и снова закурила – она рано осталась без отца, может она говорила об этом. Поэтому, у тебя были все шансы.
 - Я не стремился к этому – он тоже закурил.
 - Перестань! – она усмехнулась – В таком возрасте им бывает достаточно одного взгляда, одного слова, чтобы обычный мужчина вдруг стал небожителем.
 - Аля уже достаточно взрослая, чтобы выстраивать отношения без вмешательства мамы, или я ошибаюсь?
 - Да. Она самостоятельная. – Она улыбнулась подумав о дочери – Я никогда не вмешивалась в ее выбор. Она сама выбирала друзей, университет, тебя тоже сама выбрала. Это ты сказал ей, что не женат?
 - Нет, я вообще ничего не говорил. Она не спрашивала, и мне казалось, что наши отношения устраивают нас обоих. Кстати, ничего серьезного быть не может. Мне казалось, что она это понимает. Под луной мы не гуляли, ромашек ей я не дарил, и прочей романтической мишуры не было. В любви, кстати, тоже не клялся. Поэтому, если ты пришла, чтобы уговорить меня идти к алтарю, то, повторюсь, ты зря пришла. В моей жизни все в порядке. И я не планирую ничего менять. Если все так сложно, все что могу предложить  - поговорить с Алей и предложить расстаться.
 - Нет!
 - Я не понимаю тебя. – Он покачал головой.
 - Я приехала именно за тем, чтобы ты не оставлял ее. Я сразу поняла, что с твоей стороны – это интрижка, что у тебя, наверняка семья, и скоро ты бросишь ее – и не ошиблась. Но я прошу тебя не делать этого. Черт, как сложно все это сказать!!!! Закажи еще кофе, пожалуйста.
 - Может, тебе чего-нибудь покрепче?
 - Нет, спасибо, я за рулем.
Он подозвал официанта и заказал кофе. Она молчала. Потом подняла глаза.
 - Понимаешь, Вова, у меня кроме нее никого нет. И у нее тоже. Вернее, у нее есть ты. А у меня … мало времени.
 - Так это я тебя задерживаю??
 - Не в том смысле. Мало времени осталось. Диагноз.
 - Какой диагноз?
 - Я не хочу об этом говорить. Ты, хоть и ветеринар, но, все-таки, врач и я устала уже от разговоров с врачами. Дело не в этом. Аля приехала сюда, поступила, ей нравится учиться. Я думала, что она успеет выучиться, успеет устроить свою личную жизнь, что у меня еще есть время. А оказывается – что нет. Что его совсем мало. – Она говорила, на удивление, спокойно. – Понимаешь, я постараюсь оплатить ей учебу, оставлю квартиру, но я оставлю ее одну. И мне страшно. Очень страшно за нее. А, в последнее время она стала другой и я поняла, что в ее жизни появился мужчина. Сначала я вздохнула с облегчением. Она стала много говорить о тебе. Когда звонит – об учебе почти ничего, все о тебе. – Она улыбнулась.
 -  И ты, вдруг, сразу, по рассказам поняла, что я – это я?  Фамилия у меня совсем не редкая и жилетку синюю я давно не ношу.
 - Аля сказала, что когда рассказала тебе, откуда она, то ты удивился и сказал, что вырос там. Сколько тебе лет – она тоже говорила. Конечно, фамилия не редкая . Красновых Владимиров и у нас навалом. Но я, почему-то,  сразу подумала, что это ты. Интуиция, если хочешь. Просто, даже не сомневалась. Мне тяжело далось решение поговорить с тобой, но только потому, что ты – это ты, я набралась наглости. И тем более, должны же мы были когда-нибудь, все таки, поговорить с тобой.
Она рассмеялась.
 - В общем, я прошу тебя – не оставляй ее первое время, иначе на нее навалится слишком много сразу. Мы не можем оставить ее одновременно.
Он молчал и пристально смотрел на нее. Наконец, сказал:
 - Пойдем, я провожу тебя. Где ты остановилась? У Али?
 - Нет, не нужно, спасибо. Я хотела бы уйти одна, ты посиди пока. И я нигде не останавливалась, Аля даже не знает, что я приезжала. Сейчас поеду домой, мне завтра тоже на работу.
 - Поедешь домой? Одна в ночь, почти триста километров?
 - Мне есть о чем подумать в дороге – Она встала.
 - Позвони мне, пожалуйста, когда доедешь.
 -  Да. И кстати – она улыбнулась – я не была самой красивой девочкой в школе.
 - Конечно, была!


Он долго сидел в машине, опершись руками о руль. Домой идти не хотелось. Слишком много новостей было для одного дня. Эта встреча вывела его из равновесия. Откуда она появилась, так неожиданно, в его жизни? Он двадцать лет не думал о ней, но все эти годы готовился к встрече. Он добивался чего-то в жизни, доказывая ей что-то. Он привык не думать о ней, но не забывал. Никогда не забывал. Просто не вспоминал. Он, когда-то, когда она не обращала на него внимания, поставил себе цель обязательно доказать ей, что он ее достоин. Что он сделает себя сам и она увидит, наконец, заметит его. А еще лучше – прочитает о нем в новостях или увидит по телевизору. Он вырос из того мальчишки во взрослого, успешного мужчину, его показывали по телевизору, о нем писали, он стал одним из самых крупных специалистов в своей сфере, пожалуй во все стране. Он, помимо того, что был практикующим врачом, писал научные труды, его ценили, приглашали на международные форумы. А она? Кем, кстати, была она? Она ничего о себе не рассказала, кроме того, что рано вышла замуж. Мысль о ее муже была ему неожиданно неприятной. Пока он, уехав из их провинциального городка, добивался чего-то в столице, посвящая ей свои успехи, она просто вышла замуж за кого-то, просто жила все там же, ходила все по тем же улицам, где-то работала. Он совершенно не думал никогда, что она где-то, как-то существует. Она жила в его голове, той девочкой, которая, опершись о подоконник в актовом зале, накручивала локон на пальчик, болтая и хихикая с подружкой, совершенно не слушала, что пытался донести им завуч школы и, тем более, не видела, не замечала его, хотя он стоял напротив и разглядывал ее долгим, внимательным взглядом. Интересно, о чем тогда говорил завуч?


Утром, придя на работу, он, неожиданно для себя, решил позвонить маме. Мама улыбалась с экрана и была удивлена. Он звонил нечасто.
 - Как дела, сынок? Как дети?
 - В порядке, мам. Учатся.
 - Ты чертовски многословен.
 - Ну, мам, они же звонят тебе, рассказывают.
 - Ну, хоть они звонят. А как это ты  позвонил?
 - Свободное утро выдалось. Как живешь, мам? Как твои коты?
 - Вова, тебя вряд ли интересуют мои коты, только как специалиста. Они здоровы. Я тоже. Сегодня у меня не день рождения, до нового года еще далеко, поэтому, предполагаю, тебе что-нибудь нужно.
 - Нет, просто позвонил. Поговорить захотелось. Соскучился, если хочешь.
 - Приятно, конечно. – Мама была, как всегда, сдержанна.
 - Чего у вас нового? В городе что нового?
 - Ничего, в общем. Где был хлебный наш старый магазин – заправку построили, теперь окна реже открываем. Приехал бы, посмотрел. Улицу бы, наверное, не узнал. Всегда только я к вам приезжаю. Видела, вчера, Вадика Проценко, привет тебе передавал, говорит, скоро собраться хотят на встречу.
 - А когда встреча?
 - Я не спрашивала, когда и где – ты же никогда не посещаешь вечера встреч. У тебя же ни времени, ни желания. А что ты, вдруг, заинтересовался?
 - Просто. Я и сейчас не приеду. Скоро уезжаю на семинар, надо готовиться.
 - Ну, вот я и говорю. А то, мне, вдруг, показалось, что тебя домой потянуло.
 - Ты же знаешь, что меня туда не тянет.
 - А я тут тебя всегда, все равно жду.
 - Мам, опять? Я сколько предлагал тебе купить квартиру здесь?
 - Зачем она мне там? Тут вся моя жизнь прошла.
 - Ты еще молодая. И красивая.
 - Ага. Подхалим!
 - Пока, мам! Целую!
 - Целую, детей целуй! Жене привет!
Он отключился и задумался. Потянуло домой? Нет. К ней? Нет! Болван! Это надо было сказать, чтобы позвонила, когда приедет и забыть дать ей свой номер. И у нее не взять. Он растерялся, а она знала и промолчала. Не захотела.
Можно, конечно, позвонить Але и узнать. Нет, Але звонить нельзя. Во-первых – она хотела, чтобы Аля ничего не знала. Во-вторых.… Во-вторых, он просто не хотел ей звонить Але.
Вошла Света.
- Владимир Николаевич, готовы анализы по вчерашнему Каюшкину.
 - Спасибо, Светочка. Так…. Позвони им, скажи, что, все-таки, надо сдать кровь на антиген.
 - Я ему еще вчера говорила, сказал – пока не подтвердите, не хочет.
- Скажешь, что я подтвердил.
- Владимир Николаевич, по поводу предстоящего семинара звонили, просили напомнить, чтобы Вы видеоприглашение записали. Они же промо-ролик запускают, до вторника ждут Вашу запись. Полторы минуты, можно две, желательно в кабинете или в операционной. Вот почта, сюда отправите. Или мне, я отправлю.
 - Спасибо, я отправлю. До следующего вторника?
 - Да.
 - А на сегодня много записано?
 - Много. Сегодня будет аншлаг.

Аля позвонила сама, после занятий. Ждала, что он пригласит ее вечером увидеться. Но он не мог. Ему хотелось спросить, как мама, но не мог найти повод заговорить о ней. Все-таки, лучше при встрече попробовать. Но встречу надо оттянуть. Он объяснил, что всего через полтора месяца, уже в декабре, важный конгресс, к которому нужна подготовка. Она, кажется, обиделась. Сказала, чтобы перезвонил, когда найдет для нее время.
В другой ситуации он бы уже не перезвонил никогда. А тут. Пообещал нести за нее ответственность. Хотя, он и не обещал, он промолчал. Но они оба поняли, что он выполнит ее просьбу. А мало времени – это сколько? Ему снова хотелось ее увидеть. Поговорить. Он, лет с пятнадцати мечтал с ней хотя бы поговорить. И, вроде, увиделись. И весь вечер проговорили. И все она увидела. Всю его жизнь сразу увидела. Как будто все эти годы следила за его успехами. Нет, не следила. Она в него поверила. Еще тогда, в школе поверила. Ей не надо было следить, узнавать через каких-то общих знакомых, слушать слухи. Она просто знала, что все у него получится. И у него все получалось.
Он взъерошил волосы. Господи! Теперь, когда прошла уйма лет, он  жалеет, что не подошел тогда. Он и тогда знал, что она абсолютно его человек, как и он – ее. А теперь увидеться, убедиться, понять – и ничего. Ни-че-го! Он даже не спросил, как она живет, где она живет. С кем она живет, наконец. Эта мысль вызвала неожиданный укол ревности. Вот еще! Все было так хорошо, так налажено, так комфортно. А теперь хочется мчаться куда-то, найти ее где-то. Обнять и сказать, что все, теперь будет! Что это так здорово, что она появилась. Что теперь все будет по-другому. Что он найдет врачей. Врачей? А, ведь, она даже не сказала, что с ней. Он не узнал о ней вообще ничего. Что она говорила о себе? Кроме того, что рано вышла замуж? Эта мысль опять неприятно отозвалась в нем, но он старался думать о другом. Живет в том же городе, водит машину, работает. Как она работает, если она больна? Говорила, что хочет успеть оплатить Алькину учебу. Деньги нужны, вот и не бросила работу. Значит, у нее никого нет! Никакого мужика у нее нет! А, может, есть, просто мужик никакой? Но ему хотелось думать, что, кроме Альки, никого у нее нет. Он пытался представить, кем она может работать, но не мог. Выглядела она, несмотря  на свой диагноз ( какой диагноз???) очень хорошо. Но этого так мало, чтобы попытаться ее разыскать. Кому бы позвонить? Из бывших одноклассников он ни с кем не поддерживал отношения, да и какой смысл спрашивать? Ее одноклассников он, тем более, не знал. Где она жила он тоже никогда не знал. Единственное место, где они пересекались – это школа, а там искать бессмысленно.
Но, уже тянуло в родной город. Первый раз за столько лет ему захотелось вернуться.
Нет! Назад дороги нет! Нельзя вернуться назад туда же, откуда уехал. Как в одну реку. Это уже другой город, другие люди, он другой, она другая… Она…. Надо уйти с головой в работу, забыть все, что случилось. Что, по большому счету, случилось? Встреча в кафе? Ничего не случилось. Просто поговорили.
Он ушел в работу. Всю неделю он старался не думать о ней, писал речь для семинара, готовился к выступлению на конгрессе. Писал дома до глубокой ночи. Он не хотел, чтобы его трогали. И его не трогали.

Он, все-таки, позвонил Але и предложил встретиться.
Аля ждала его на скамеечке, возле университета. Он подъехал и посигналил. Она легко вскочила, захватила сумку и впорхнула в машину. Глаза ее сияли от радости:
 - Привет! Честно говоря, думала, что ты вообще больше мне не позвонишь.
Кажется, она уже начинает разбираться в мужской психологии. Странно, внешне она совсем не похожа на мать. Вообще не похожа.
- Аль, я был очень занят, я же говорил тебе. Готовлю важную работу.
- Так ты уедешь?
- Да, примерно через месяц улетаю почти на две недели.
- Две недели? – почти прошептала она. – Так долго? Конгресс две недели?
 - Нет, конгресс четыре дня. Потом меня пригласили еще прочитать лекции у них в университете. А потом  я договорился посмотреть оборудование. В общем, там полно дел. Ну, разве это долго? Вот неделю мы не виделись – пролетела просто.
 - Пролетела? Я думала, что умру за эту неделю, каждый день.
 - Ты совсем еще девчонка! Куда поедем?
 - А, все равно куда.
 - Тогда поедем обедать?
 - Ага!
Сидя в ресторане, он слушал, как Аля рассказывала, как прошла эта неделя. Учеба, подружки, кафе, кино, инстаграм – ни слова из того, что он хотел бы услышать. Он размышлял, как перевести разговор и, хотя неделю заставлял себя именно из-за этого набрать Алин номер, теперь не знал, что у нее спросить и что же он, собственно, хочет узнать. Он хотел знать все! Или хоть что-нибудь.
 - Аль, а сессия когда?
 - Ну зимняя  будет.
 - Ты на праздники домой поедешь?
Аля удивилась:
 - Так еще куча времени, еще не знаю. Вообще, я бы с тобой хотела.
 - Действительно, еще куча времени…
Аля покосилась на него, но промолчала.

Он отвез ее домой. Она, явно хотела побыть с ним еще, но после ресторана он извинился и сказал, что нужно вернуться в клинику.

Никакой зацепки! Вообще никакой. Он не мог ничего придумать и хотел ничего не придумывать. Но думалось слишком много. Он старался жить, как будто ничего не произошло, но для него произошла просто беда. Его настигло прошлое. Прошлое, которого не было, но которого он когда-то желал.

 Он снял перчатки и вымыл руки:
 - Все, забирайте его. Это средний отит. Света, запиши, пожалуйста – попробуем офлоксацин и капать риванол. Проходите, пожалуйста, Света вам дальше все расскажет.
Он подошел к столу и достал телефон. Пропущенный. Номер незнакомый. Он долго смотрел на телефон, прежде, чем перезвонить. Ему звонят десятки раз в день, но сейчас хотелось, чтобы это была она. Он взял сигареты, вышел во двор и набрал номер:
 - Алло, это Краснов! Вы звонили на этот номер.
 - Вова? Привет. – Голос мужской – Это Ваня.
 - Ваня? – переспросил он. Он был разочарован.
 - Да, Ваня Ткаченко.  Мне твоя мама номер дала.
 - Ваня… надо же, сколько лет тебя не слышал. Как живешь?
 - Спасибо, не жалуюсь, как сам? Ты, говорят, стал лучшим столичным ветеринаром? Знаменитости к тебе йорков своих водят? – Ваня хохотнул.
Он выдохнул дым и ухмыльнулся:
 - Это тоже мама моя рассказала?
 - Она, угадал. Серьезно, Вовка, я по делу звоню. У меня собака. Беспородная. Вернее, у дочки. Плохо ей, уже в две клиники возили – антибиотики, капельницы ставят и толку нет. Мама твоя сказала, что ты – Бог. Можно к тебе привезти? Посмотришь? Я бы машиной привез. Ты только скажи, на когда сможешь записать? Только, если у тебя запись на полгода, тогда не надо – не дотянет.
 - Не надо везти, Вань. Я завтра собирался сам приехать на пару дней. Зайду к тебе, адрес смской кинь только.
 - А я все там же живу.
 - Тогда не пиши – помню. Посмотрю твою собаку.
 - Ух, спасибо, Вовка, дружище! Так как живешь, хоть?
 - А вот при встрече и поговорим. И о себе расскажешь. Я даже не знал, что ты женился.
 - Так у меня и детей двое. Старшая в шестой перешла. Ну ладно, жду тогда. Ты чай или что покрепче?
 - На месте соориентируемся. Давай, до встречи!
Он сам не понял, зачем это сказал. Завтра? Куда он завтра поедет? Зачем? Но решение уже было принято. Он вернулся в кабинет:
 - Света, отмени на завтра прием. Даже на два дня – мне срочно нужно уехать.
 - Но, Владимир Николаевич! На завтра столько записано…
 - Света!
 - Хорошо, всем перезвоню. Срочных?
 - Срочных примет Андрей Аркадьевич, я его предупрежу.

Дома удивились узнав, куда он собрался. Но составить компанию никто не предложил, на что он, втайне, надеялся.
 - Да, ты понимаешь, ситуация возникла, друг детства попросил. Ну как отказать?
 - Ну он же мог привезти ее в клинику???
 - Она не в том состоянии, чтобы везти.
 - Никогда не слышала, чтобы у тебя там оставались друзья. Тем более, такие друзья, чтобы по их просьбе срываться и мчаться, среди недели. На выходных бы могли всей семьей съездить.
 - Ну нет, мам, я не хочу на выходных – вмешался младший сын.  – А можно завтра с тобой поехать?
 - Нет, завтра школа, английский и готовиться к контрольной. Пожалуй, папа сам справится. – Жена повернулась к нему - Ты машиной? Во сколько завтра выезжаешь? Хоть, позавтракаем все вместе? В школу я их, тогда уже сама отвезу.
 - Я поеду сегодня. В душ, и поеду.
 - В смысле – сегодня? К чему такая спешка? Утром спокойно, себе, поедешь.
 - Утром я посплю подольше у мамы. Уже забыл, как это – просыпаться, когда тебе хочется и видеть ковер на стене и свою книжную полку. Я – в душ. Свари, пожалуйста, кофе.
Он обнял жену, поцеловал в висок и вышел.

Он не стал звонить, не стал предупреждать маму о приезде, чтобы она не переживала, как он доедет. Теперь, пододвигая ему тарелки поближе, она взволнованно причитала:
 - Ну, что ты за человек? Я бы пирог испекла, оливьешки накрошила бы.
 - Мам, я уже сто лет не ем оливьешку. И тебе не советую.
 - Ой, да ладно, зато ты много куришь!
 - Ты тоже куришь.
 - Я?  - Мама удивленно посмотрела на него.
 - Мам, ну ты до сих пор будешь от меня прятаться?
 - Ха! И давно ты знаешь?
 - Мама, у тебя пепельница на подоконнике.
Мама оглянулась на окно и вздохнула.
 - Я, все равно, давно знал. Да, кури, чего там. Это папа был против.
Мама, наконец, присела напротив.
 - Взрослый сын! Господи, я так редко тебя вижу! Я так скучаю. Дай, хоть рассмотрю, как следует. Седых волос еще нет? В меня, значит.  – мама гордо поправила челку - Отец же рано поседел. Красивые волосы и стрижка такая тебе очень идет. Слишком коротко не надо. Ты такой импозантный. А очки не носишь?
 - Только, когда работаю.
 - Ну тебя хоть на обложку журнала – Самый красивый доктор!
 - Мам, перестань.
 - А чего «перестань»? Я люблю, когда мужчина прекрасно выглядит. Когда все при нем! И тебя так старалась воспитывать. Помнишь, как в школе, в старших классах уже, кажется, как я тебя красиво стригла? Просто шикарная стрижка была. У тебя волосы изумительные просто!
 - В школе? Помню.
 - А чего ты так напрягся? Хорошая была стрижка, шла тебе.
 - Мам…. А жилетку мою синюю помнишь?
Почему-то, ему показалось важным спросить про жилетку, в которой помнила его она. Как будто, это несло какой-то смысл и  если кто-то еще помнит, значит это все было на самом деле.
 - Жилетку? Которую я тебе связала? Помнишь, сколько я журналов перелистала, пока нашла красивый фасончик? Красивых тогда не продавали. Одно китайское барахло, которое пластмассой пахло! А эту шерсть тетя Тамара себе, тогда, привезла. Кажется, из Турции, помнишь? Я ей кучу денег отдала, еле уговорила продать.
 - Мам…. Как ты думаешь? Я тогда был…. Симпатичный?
 - Конечно.
 - Мам, ну я серьезно?
Мама расхохоталась.
 - Вовка, ты чего? На Владика посмотри – он же просто твоя копия. Ну какой красивый мальчишка растет. Скоро от девчонок отбоя не будет. Как они там? Как Кристишка? Привез бы, скучаю ужасно.
 - Так школа, они не пропускают, там с этим строго. Владька  - спортсмен, выравниваться начал. Очки носить не хочет, стесняется. Хотя замучались выбирать ему – никакие не нравились.
Кристинка краситься начала. На Лиду становится похожа. Особенно, когда волосы распустит.
 - Как Лида?
 - Лида? … Нормально.
 - Она большая умница. И дом, и дети, и ты – все на ней. И со всем справляется. Ты, наверное, даже не знаешь, где у вас счетчики в доме? Все она.
 - Да, всем она занимается. Затеяла, зачем-то, в саду перестановки, наняла дизайнера дорожки переделать. Говорю – весной уже сделаем. Нет – уперлась! На весну у нее уже другие планы.
 - Она же для вас старается. У тебя не дом, а картинка. И всегда порядок. Лида мне очень нравится. Еще когда первый раз ее увидела, сразу поняла – женишься! Ты же, как отец- однолюб.
Я недавно на картах кидала, только ты не смейся. Так карты говорят, что ты всю жизнь одну любишь. Хотя, вокруг тебя женщины королевы падают. – Мама подмигнула. – Таки падают?
Он не ответил.
 - Успех тебе по жизни, деньги, а на сердце – одна женщина!
 - И что твои карты говорят? Ну, про женщину эту?
 - Про Лиду? На женщину я не раскладывала. А зачем?  - Мама встала – Давай, я тебе еще чаю сделаю?
 - Сделай, посидим еще.
 Мама отошла к шкафу, достать сахарницу и, не оборачиваясь к нему, спросила:
- Вова, что происходит? Может, наконец, расскажешь?
Он рассматривал рисунок на скатерти.
 - Что со мной происходит? Нормально все.
 - Послушай, сынок, я тебя почти сорок лет знаю. И, в отличие от твоих баб, я тебя под сердцем носила. У нас кровь одна течет – моя!  Ты коленки разбивал, а у меня болело. 
  - Маааама… - он скривился - Чересчур литературно!
 - Вова, я пытаюсь тебе сказать, что я – близкий тебе человек. И, если я смогу тебе чем-то помочь, то помогу. Но, я не понимаю, что с тобой происходит. Пытаюсь понять, но не вижу причины. Меня насторожило, когда ты, вдруг, позвонил мне две недели назад. Ты хотел что-то сказать, но промолчал. Я специально дала Ване твой телефон, и не ошиблась. Ты приехал! Ты не приезжал сюда уже много лет.  Я вижу, что тебя что-то беспокоит. И надеюсь, что ты расскажешь.
Она поставила чашки и присела. Он стал мешать сахар, молчал и не поднимал глаз.
 - Сколько тебе сахара, мам?
 - Две.
Повисла тишина. Он отошел к окну и закурил.
 - Ты знаешь, мама, ты права. Я не знаю, зачем я приехал. Я завтра зайду к Ваньке и уеду.
 - Вова! – мама тоже встала и открыла окно. Кухню наполнил прохладный осенний воздух.
 - Я приехал к тебе, мам! – Он повернулся к ней, улыбнулся и притянул к себе.
Мама обняла его.
 - Я так люблю, как пахнет вечерний воздух. Он пахнет дневными впечатлениями и новыми утренними надеждами. Вообще люблю осень. Знаешь, сынок, иногда, осенью в нас ноют старые раны.  Бывает так, что весь мир болит. Болят истории, которые когда-то не закончились, или закончились не так, или вообще не случились. Осенью мы часто воюем со своими демонами и возвращаемся в прошлое. А если наступает еще и осень жизни – то вообще беда. Постоянно думается, как бы было, если бы не там свернул, не того встретил. 
Он тоже вдохнул поглубже. Окно закрывать не хотелось. Оба смотрели на фонарь через дорогу.
 - Бери чай, пошли на балконе посидим. И свет включать не будем. Хочешь – будем молчать.
 - Мама, я приехал найти одну женщину.
 - Найти?
 - Правда, пошли, посидим на балконе, диван там еще есть?
 - Всегда тебя ждет, правда уже другой.
 - Так и я уже другой.
 - Сегодня мне кажется, что все тот же. И почему ты заговорил о школе?
Когда они уселись на балконе, он, все же, решил спросить совета.
 - Ты права, мама. Я не знаю, как у тебя это получается. Может, у меня на лице все написано. Да, дело в прошлом. И да, про женщину на сердце ты еще сказала. Теперь мне кажется, что она была там всегда.
 - Но, у тебя же не было тут отношений, насколько я помню. Ты окончил школу и уехал. А потом уже была Лида.
 - Отношений не было. А любовь была.
 - Это ей ты исписал серую тетрадь стихами тогда?
 - Ты их читала???
 - Читала. Но не стала тебе говорить, боялась, что ты их порвешь. Хорошие были стихи, настоящие.
 - Я и так их порвал все потом.
 - А ты уверен, что тебе это нужно? Что тебе надо ее разыскать? Может, она тут и не живет давно, вообще?
 - Живет. Я видел ее.
 - Где видел?
 - Мам, долго рассказывать. Она… в общем, она приезжала в клинику.
 - Узнала тебя? Или она тебя не видела?
 - Видела. Она ко мне приезжала. Мы поговорили. Она знала, представляешь?
 - О чем знала?
 - Ну, что я был влюблен в нее в школе.
 - Так ты ей раньше не говорил?
 - Нет, стеснялся.
 - Безответно, выходит, любил. Жаль, что стихи порвал. Показал бы ей – мало ли.
 - Не показал бы. Я подойти боялся. Думал, она не замечает, а она знала.
Мама рассмеялась.
 - Ну, ты балбес, Вовка. Конечно, она заметила. Сложно было не заметить. Ты тогда ходил – у тебя глаза, как у сенбернара были. Такая вселенская грусть.
 - Правда? – Он тоже рассмеялся.  – Она назвала меня «мальчик в синей жилетке».
 - Так, вот почему ты про жилетку спросил! И что ты думаешь теперь делать? Ты предупредил ее, что приехал?
 - Нет.
 - Позвонишь, или прямо без звонка поедешь?
 - Я не могу позвонить, у меня нет ее номера.
 - Значит, без звонка.
 - Адрес я тоже не знаю.
 - Ну а куда ты пойдешь, тогда?
 - Я не знаю. Она из ниоткуда приехала. Ни адреса, ни телефона не оставила. Ни, где работает не знаю.
 - Ну, позвони, кому-нибудь, из школьных товарищей, может, кто помнит? Вернее, завтра позвонишь, сегодня поздно уже.
 - У нас нет общих товарищей. Вернее…Я могу позвонить ее дочери и узнать, но не хочу.
- А дочь ты откуда знаешь?
 - Мам, дочь достаточно взрослая. Я ее … ну просто знаю. Просто у нее спросить не могу, и все.
 - Вова!  Не ожидала от тебя. Ну а она? Почему ты думаешь, что она захочет тебя видеть?
 - Знаю. Просто знаю. Понимаешь, она .. как бы это сказать? Она все про меня знает. Вернее, не знает. Она меня знает. Понимаешь?
 - Нет.
 - Я же ради нее учился, карьеру делал. Ей хотел доказать. Хотел доказать, что я хозяином жизни стану! Что я все могу! А она и так знала. Понимаешь? Всю жизнь ее люблю.
 - Может это тебе сейчас так кажется? Увидел, вспыхнуло. Может, не стоит сгоряча выводы делать? Можешь таких ошибок наделать.
 - Я все время об этом думаю. Я совсем запутался. Я хочу ее увидеть. Поговорить еще раз! Я не могу жить, как будто ее нет. Как будто ее опять нет в моей жизни. Я много лет о ней не думал, не искал. Всю жизнь для нее жил, понимаешь?
 - Как бы то ни было, у тебя хорошая жизнь. У тебя все вышло. У тебя прекрасная семья, чудесные дети, работа, дом. А если ты все это потеряешь, Вова?
 - Она сказала, что всегда знала, что у меня все выйдет.
Мама разгорячилась:
 - Она знала, она сказала, она появилась, она, она, она. Ты о себе подумай. Может, пусть все там и остается, в прошлом? Поставил цель, выполнил. Ты всегда был целеустремленным! Может, это тебе сейчас так кажется, что все это из-за нее? Может, стоит оставить все, как есть?
 - Да не могу я! Мне необходимо поговорить с ней.
 - Зачем?
 - Не знаю.
 - А ты сначала подумай!
Он разозлился.
 - Я подумал! Я только и делаю, что думаю об этом. На работе думаю, дома думаю! И ничего придумать не могу! И пытаюсь только придумать, как ее найти. Я жалею, что рассказал тебе все!
Он вышел и хлопнул дверью. 
Мама вернулась за ним в  комнату.
 - А где ты ее искал? Интернет, соцсети?
 - Нет ее нигде. Или есть, но под другой фамилией. А если бы и была – адреса там нет.
Мама задумалась, потом открыла книжный шкаф и достала старый городской телефонный справочник.
 - А девичью фамилию знаешь ее?
 - Знаю, конечно.

 - Ну, вот, смотри. Повезло, что она не Иванова. Месяц бы искали. А ты не помнишь, она в школу ездила, или пешком ходила?
 - Пешком ходила. Откуда-то, со стороны обувной фабрики шла.
 - Как ты даже не узнал, где она жила? Я бы, если была влюблена в 15 или16 лет, знала бы даже, каким воздухом дышит. Мда… Ну ладно. Подходящих всего три адреса. Смотри, если не ошибаюсь, многоэтажек там нет. Можно попробовать соседей расспросить. У нас тут не столица, все всех знают. Особенно, если дворики маленькие. Сейчас выпишу тебе адреса.
 - Не надо, сейчас сфотографирую.
 - Можешь утром попробовать прозвонить по этим телефонам, но многие номера менялись. А многие и вообще отключили телефоны.
 - Не буду звонить. Поеду завтра.
 - Можешь и пешком – вырос на этих улицах!
 - Нет уж!  - Он усмехнулся.- Отвык уже. Спасибо, мам!
 - Чем могу. Давай, все-таки, спать ложись. Ты с дороги, а завтра день, я так понимаю, длинный будет. Я тебе в зале постелю.
 - Нет, постели в моей комнате, пожалуйста.

Он ждал во дворе уже около часа. Жаль, забыл свой ноут в кухне, на столе. Можно было бы поработать. Хотя, вряд ли бы работалось. Он был, на удивление спокоен. Просто ждал. Он уже принял решение. Он не уедет отсюда, пока не поговорит с ней. Еще с утра одолевали сомнения, потом Ваня еще долго уговаривал посидеть, отметить встречу. Но, осмотрев собаку, он засобирался и, сославшись на занятость, быстро уехал.
На первом же адресе он почувствовал, что не ошибся. Не стал расспрашивать соседей, просто ждал в машине.
Она появилась нескоро. Неспешно припарковав машину, она достав пакеты из багажника, шла к дому, на ходу вынимая из сумки ключи. Она немного похудела со времени их встречи. Он вышел из машины.
 - Ты?  - Она, кажется, не особо удивилась.
 - Да.
Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза:
 - Зачем ты приехал?
 - Потому, что теперь я хочу поговорить с тобой.
Она вздохнула.
 - Ну пошли, поднимемся.
 - Если ты не против, мы могли бы прогуляться? День сегодня солнечный, а я столько лет не был на набережной. И пообедать можно где-нибудь. Ты не обедала еще?
Ему показалось, что в чужой квартире, на ее территории, разговор не получится.
  - Можно и на набережную. Я тоже давно там не была. Подожди меня, я отнесу сумки.
  - Давай, я помогу тебе.
  - Не надо. На чьей машине поедем?
- На моей давай.
- Тогда жди меня в машине, я скоро.
Он забрал у нее пакеты:
- Я донесу до квартиры и подожду в машине.

 
На набережной было немноголюдно. За много лет здесь ничего, в общем, не изменилось. Те же желтеющие деревья, те же лавочки вдоль парапета, та же черная вода под мостом. Всю дорогу сюда они молчали и теперь шли не спеша, тоже молча. Наконец, он не выдержал:
- Тебе совершенно нечего мне сказать?
Она молчала, глядя прямо перед собой. Он остановился.
- Тебе даже не интересно, почему я здесь?
Она тоже остановилась и спокойно переспросила:
  - Почему ты здесь?
Он опешил. Ему втайне казалось, что встреча будет другой и ее равнодушие останавливало его теперь.
- Я приехал…  - Теперь он не знал, что сказать.  – Я приехал к тебе.
- Зачем? – Так же спокойно спросила она
- Почему ты такая? В тот раз мне показалось….
Она перебила:
  - Тебе показалось! – и она снова пошла вперед.
Неожиданно он разозлился.
- Значит ты, так спокойно, появляешься, через столько лет, заявляешь о себе, зная, что ты для меня значила.… Врываешься в мою жизнь и исчезаешь с концами?? А что должен я? Как я, по-твоему, должен себя вести?
- Я приезжала, поговорить о своей дочери, если ты помнишь.
- К черту все! Нет у меня больше отношений с твоей дочерью! Нет, и больше не будет!
- Я же тебе объяснила…
- Что ты мне объяснила?? Упомянула о какой-то эфемерной болезни, при этом ты продолжаешь жить обычной жизнью, ходишь на работу!
  - А что мне делать??? Лечь и умирать???  - она тоже вспылила.
- Я не верю тебе!
- Не веришь – не надо! Забудь все, что я тебе говорила.
Она ускорила шаг. Он догнал ее и попытался поймать за руку:
- Подожди, пожалуйста! Нельзя так! Нельзя так взять и разойтись! Давай, поговорим!
- О чем нам разговаривать?
- О нас. О тебе и обо мне. Мы взрослые люди, хватит уже! Меня к тебе тянет! А тебя ко мне, и не ври мне сейчас! Я же вижу! Я две недели места не нахожу. Ты даже номер свой не оставила.
- Ты не просил.
- Я забыл. Но я мог растеряться. Ситуация, знаешь ли, не рядовая была. Я специально приехал! К тебе!
- Я этого боялась. – неожиданно тихо произнесла она. – Я стала ждать тебя. Ждать, с той самой минуты, когда отъезжала от кафе, в котором остался ты. Даже уйти оттуда мне уже было невыносимо. Сразу, как только я увидела тебя, я поняла, что пропала. Даже раньше, по телефону. Я пыталась представить, какой ты стал, насколько ты изменился. Я стала думать о тебе еще до встречи. И твоя реакция была невыносимой для меня. Как только ты узнал меня – взгляд сразу стал тот же. Понимаешь? На меня смотрел тот же мальчишка, с тем же обожанием.
Тот же взгляд, та же безысходная тоска. Ты этого еще не почувствовал, а глаза тебя уже выдали! И я почувствовала себя очень глупо. Я приехала просить тебя не бросать моего ребенка. Мою дочь! А сама не могла на тебя насмотреться! Я каждой клеточкой впитывала тебя. Каково это, как ты думаешь? Это невыносимо! Уходи! Уезжай, пожалуйста!
Он поцеловал ее.
Они стояли, посреди набережной, обнявшись, и долго целовались.
-Пойдем, – наконец, проговорил он. – Здесь, насколько я помню, обычно целуются студенты. Пойдем, все-таки, пообедаем. Надо успокоиться и я понял что чертовски хочу есть. Веди, где тут у вас прилично кормят!

Они зашли в какую-то пиццерию, тут же на набережной. Почти все столики были заняты студентами из техникума напротив, но они решили, все же, остаться здесь.

 - Так расскажи, все-таки, как ты жила все это время? 
 - Давай все обнулим. Какая разница, как жила я, как жил ты? Или ты мне будешь про свою семью рассказывать? А, хотя… Ты прав, интересно. Мне очень интересно все, рассказывай.
 - Ну, почти все ты и сама угадала. Выучился на ветеринара, практикую, женат, двое детей – сын и дочь. Дочь в честь тебя называть не стал.
 - А хотел?
 - Хотел. Но передумал. Она родилась на Крещение и жена решила назвать Кристиной. Я не стал возражать. Сейчас уже не представляю ее с другим именем.
 - Родилась на Крещение? Надо же. А Аля родилась на Рождество.
 - А почему Аля?
 - Не знаю. Муж, как-то, сына ждал, все – Сашка, Сашка. А родилась она. Ну, так Сашкой и осталась. Вернее, Сашкой ее только муж называл. Я, как-то, сразу Алькой.
 - А где твой муж?
 - Его давно нет. Но это неинтересная история и я не буду об этом говорить.
 - Хорошо, как хочешь.
 - У тебя красивая жена? – неожиданно спросила она и он смутился.
 - Красивая. Почему ты спрашиваешь?
 - Не знаю. Я, когда о тебе думала, все пыталась представить, какая женщина рядом с тобой.
 - Извини, теперь я не буду ее описывать.
 - Да и не нужно. Она для меня будет такой, какой я ее себе представила. А дети? На кого похожи твои дети?
 - Сын на меня.
Она усмехнулась.
 - Такой же мальчишка с грустными глазами?
 - Ну, он еще маловат и глаза у него веселые. Но похож.
Они замолчали.
 - Давай не будем, все таки, о детях, о семьях.
 - Да, как-то….
 - Давай, я сейчас расплачусь, пойдем еще погуляем. Мне гораздо уютнее идти рядом с тобой, чем сидеть напротив .  – Он встал и подал ей руку.

 Они, обнявшись, стояли на мосту.
 - Как быстро стемнело. Я даже не заметила.
 - Осень.
 - Осень. Ты любишь осень?
 - Я не задумывался. Сейчас, когда есть машина, мало обращаешь внимание на то, какое время года за окном. А отдых я люблю в любое время года.
 - А я люблю очень. Осенью мне комфортнее всего.
 - В тебе просыпается автобусный философ? – Он рассмеялся.
 - Да, где-то. – Она тоже улыбнулась.
 - Моя мама тоже любит осень. Она мне сказала…. Когда-то, – Он запнулся, чуть не сказав «вчера» -  что осенью болят старые раны и несбывшиеся истории.
 - Как она права.
 - Нет, она не права. Иногда, осенью, старые истории сбываются. И это потрясающе. Наверное, я тоже люблю осень. – он улыбнулся и поцеловал ее.
  - Пойдем, тут становится холодно. Я не хочу простывать.
 - Все-таки, зря я не оставил машину, чертовски хочется выпить.
 - У меня есть пару идей на этот счет!

Утром он, все-таки, рассмотрел ее квартиру. Почему-то, ему казалось, что у нее будет старая мебель, старые обои и детские Алькины игрушки в серванте. Но квартира оказалась вполне современной и очень уютной.
Она уже сварила кофе.
 - Ты проснулся? Ты так рано всегда просыпаешься?
 - Да, всегда рано. Но сегодня, если бы и хотел спать, встал бы, только чтобы с тобой побыть подольше. Я так понимаю, что тебе на работу и мне нужно скоро уходить?
 Она с сожалением посмотрела на него.
 - Ты приехал среди недели.
 - Я знаю, но я не мог ждать. И это была лучшая середина недели в моей жизни. Вчера был просто волшебный вечер. – Он подошел и обнял ее. – И я обязательно приеду еще.
 - Ты обязательно приедешь еще! – повторила она.
 - Да, обязательно! Только, теперь нескоро. Сейчас я не смогу вырваться. Я скоро улетаю на две недели, по работе. Мне на конгрессе выступать, а еще доклад не готов.
 - Я горжусь тобой!
 - Теперь все будет по-другому. Теперь все встало на свои места. Я не знаю, как я жил без тебя все эти годы. Наверное, я всегда ждал этой встречи. - Он снова поцеловал ее. – Расскажи, наконец, что за страшная у тебя болезнь. Я найду тебе хороших врачей и мы решим этот вопрос. Теперь тебе нельзя болеть, у нас теперь вся жизнь впереди!
Она нахмурилась:
 - Давай, в следующий раз поговорим об этом. Я не хочу сейчас ничем омрачать свое счастье. Я счастлива. Это такое удивительное ощущение – быть счастливой!
Он рассматривал ее лицо.
 - Я люблю тебя! Всегда хотел это сказать и, наконец, осмелился. Я! Тебя! Люблю! Я люблю тебя! Всегда тебя любил, и всегда буду любить. Всегда любил тебя одну. Какой камень свалился с души. Как мне сейчас хорошо, ты себе даже представить не можешь!
 - Очень даже могу. Поцелуй меня еще раз. И кофе, кстати, остыл!
 - Ну и пусть! Это, ведь, такая ерунда, да?
 - Конечно!


Глупо было забыть ноутбук у мамы. Наверняка, будет расспрашивать. Но, придется заехать. Ему не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Он был полон впечатлениями, которые волновали его, и это было такое забытое, юношеское чувство. Хотелось сесть за руль и мчаться одному, не одну сотню километров, переживая все это снова. Успеть прийти в себя.
Мама открыла дверь и ни о чем не стала спрашивать. Она молча прошла за ним в кухню, смотрела, как он укладывал ноут в сумку.
 - Кофе сварить?
 - Нет, я на минуту.
 - Вова?? Так и уедешь?
 - Хорошо, свари.  – Он отводил взгляд.
 - Ты завтракал?
 - Да.
Мама тоже делала вид, что ничего не происходит, но было видно, что ее гложет любопытство.
 - Когда теперь приедешь?
 - Не знаю, мам. Нескоро. Я улетаю в Германию, по делам, скоро. – И неожиданно добавил. – Так некстати этот конгресс.
 - Вовка…  - Мама присела рядом. – Я таких глаз у тебя никогда не видела. Ты светишься просто. Я вообще таким тебя никогда не видела.
 - Да, мам. – Он отпил кофе и, отодвинув чашку, поднялся.  – Все, я поеду. Сегодня еще на работу успеть заехать.
Он вышел в коридор и взял куртку.
 - Спасибо тебе, мам. За все, спасибо.
 - Вова… Погоди!  - Мама замялась и он оглянулся. – Вова, сынок. Ты, когда будешь принимать решение, все-таки, подумай, что у тебя прекрасная семья и дети, ладно? Я не знаю, может она прекрасная, достойная,  женщина, но ты подумай. Ты хорошо подумай! Это может быть просто кризис среднего возраста… – Мама перешла на умоляющий шепот. – Я не прощу себя потом, что сама помогла тебе развалить семью.
 - Я подумал. Пока не знаю, как лучше сделать. Лиде я скажу уже, когда прилечу обратно. Там и каникулы в школе будут, с детьми поговорю спокойно. Не жду, что они меня поймут, но, может, со временем. Лида – порядочная женщина и не думаю, что будет мне препятствовать и настраивать детей против меня.  Пока, все так останется. Но решение, мне кажется, я уже принял. Ей я нужнее. И это совершенно очевидно. И это не кризис, мама. Это не кризис! – повторил он.
Мама беззвучно плакала.
Он вышел с тяжелым сердцем.  Но другой реакции он и не ждал.
Когда он сел в машину, он набрал ее номер. В этот раз он уже не забыл записать его. Она взяла трубку после третьего гудка.
 - Я забыл тебе кое-что сказать.
 - Что? – Голос стал настороженным.
 - Я люблю тебя!
Она рассмеялась:
 - Нет, говорил, вроде.
 - Вдруг, забыла?
 - Нет, не забыла.
 - И не забывай, пожалуйста.
 - Хорошо.
 - Я теперь есть у тебя навсегда, поняла?
 - Поняла.
 - Повтори!
 - Ты теперь есть у меня навсегда. – Слышно было, что она улыбалась.
 - А ты у меня?
 - И я у тебя.
 - Я люблю тебя!
 - Повтори!
 - Я люблю тебя!
 - Еще повтори!
 - Я люблю тебя!


Время стало тянуться бесконечно долго. Он решил, пока не звонить ей. Почему-то, казалось, что сначала надо объясниться дома. А этот разговор он оттягивал до приезда. Значит, позвонит, как только вернется. Может, он зря злился, и этот конгресс был сейчас, даже, кстати. Если он работал за компьютером – его не беспокоили ни дома, ни на работе.
Он успел все обдумать, и был спокоен. Он был готов к поездке и к грядущим переменам.
 
Несмотря на его протест, Лида вызвалась сама отвезти его в аэропорт. Сейчас она стояла и давала последние наставления.
 - Ты будешь менять карту?
 - Какую карту?
 - Ну где ты витаешь? – Лида покачала головой – Сим-карту.
 - Да, им неудобно звонить на наш номер, а встреч там будет много.
 - Тогда будем переписываться. На почту пиши круглосуточно. Ну и звони вечером, с ноута. Деньги не трать, в любом отеле есть вай-фай!.
 - Хорошо, Лида!
 - Костюм я положила тебе серый. Три рубашки. Там должна быть прачечная или химчистка…
 - Лида! – Взмолился он – Я разберусь.
 - Ладно. И не забудь купить Егермейстер. Я уже всех пообещала собрать у нас, по приезду. Ты уже выяснил дату обратного прилета? Я приеду, встречу.
 Дату прилета он знал. Он не хотел обманывать Лиду, но и говорить правду не хотелось. Он оставлял для себя личное пространство, на случай…. Да, мало ли?
Распрощавшись с Лидой и пройдя регистрацию, он решил, все-таки, позвонить, перед тем, как отключит телефон.
 - Алло?
Сердце его радостно забилось.
 - Привет! Я забыл тебе кое-что сказать. Я люблю тебя.
 - Еще разок скажи.
 - Я люблю тебя! И скоро приеду. Я сейчас в аэропорту, улетаю. Я говорил тебе. Прилечу – и сразу к тебе. Будешь меня ждать?
 - Я подумаю.
Он усмехнулся.
 - Не срывай мне поездку. Подумает она. Я уже подумал за нас обоих!
 - Скажи еще раз, что любишь меня.
 - Я люблю тебя.

Он отключил телефон.

Хорошо, что рейс утренний. Эти две недели были просто сумасшедшими.  Но он очень плодотворно поработал, вычитал курс лекций, провел несколько семинаров и мастер-классов и договорился о поставке новой аппаратуры в клинику. Дали в кредит и это не могло не радовать. Все складывалось, как нельзя лучше. Несмотря ни на что, он возвращался отдохнувшим и вез чемодан подарков семье.
Или отступных? Он был решительно готов к переменам. У него было время прислушаться к себе, подумать и принять решение. И, еще улетая, он знал, что прямо из аэропорта он поедет к ней. Поэтому и не говорил Лиде дату прилета. И в клинике не говорил. Тогда он попросил Лиду, раз уж она хотела проводить его - ехать на его машине и вернуться домой на такси. Теперь машина ждала его на стоянке. Попетляв по городу, он, наконец, выехал на трассу.
Он решил приехать без звонка. Он был уверен, что она ждет его. Она не может его не ждать. И в ней он был уверен. Просто абсолютно уверен. Конечно, она любит его. Он уже не представлял, что когда-то ее не было в его жизни, что он много лет не думал о ней. Теперь он думал о ней постоянно. Три часа в дороге, мимо унылых полей, пролетели незаметно.

Ее машина стояла во дворе. Значит, она дома. Прекрасно, он думал, что придется снова провести время в ожидании ее, раз уж решил не предупреждать о приезде.

Дверь открыла Аля. Это было неожиданно и он растерялся. Ко встрече с Алей он был не готов и что ей сказать, он не знал. Аля тоже была удивлена.
 - Ты? – Она смерила его презрительно, но пустила в квартиру. – Нашелся, все-таки, надо же. Мог и не приезжать, обойдусь как-нибудь.
 - Аль, я, вообще, приехал…. – Он вошел за ней в комнату и осекся.
На столе стоял ее портрет.  Она смотрела на него с фотографии, спокойным ясным взглядом, чуть улыбаясь. Понизу портрет был аккуратно перехвачен черной лентой.
 - Что это, Алька?? – почти просипел он.
Аля подошла к столу и взяла портрет.
 - Это моя мама. Она умерла. – Голос ее задрожал.
 - Как умерла? Когда? Что за бред??
 - Она, оказывается, болела. Ничего мне не говорила, представляешь?  - Аля плакала. – А две недели назад, позвонила мне, попросила приехать. Я не знала. Еще ехать не хотела. Уговорила меня. Я приехала. Она за пару дней просто сгорела.  – Аля рыдала – Если бы я не приехала, я бы просто не успела с ней даже попрощаться. Представляешь?
Он сел на диван и обхватил голову руками. Умерла! Ее больше нет. Поверить в это не получалось. Аля присела рядом.
 - А как ты узнал? – всхлипывала она. – Кто тебе сказал? Как ты нашел меня?
 - Аль… Я не знал. Прости…. Прости меня, Аля. Я… Я к ней ехал. К маме я ехал. Я не знал.
Аля отстранилась от него.
 - К ней ехал? – растерянно переспросила она. – Вы знакомы? Как это?
 - Да. Мы  знакомы. Аль, сейчас, наверное, не место и не время об этом говорить. Я пойду.  – Он встал.
 - Подожди!  - Неожиданно резко остановила его Аля. – Уж, потрудись объяснить. Я имею право на объяснения.
 - Не надо. Сейчас не надо. Потом мы обо всем поговорим.
 - Ну, нет уж!  - Взвизгнула она. – Подожди! Поговорим сейчас. – Внезапно она словно что-то вспомнила, и лицо ее стало злым. – Так это тебя она ждала??? Это за тебя она просила прощения?
 - Меня. – Тихо сказал он. И, подумав, добавил. – Ей не за что было просить у тебя прощения. Она прекрасная мать.
 - Не за что??? Она сказала: «Если приедет один человек, прости меня, Алечка! Он приедет. Я очень перед тобой виновата.» Я спросила, кто приедет, а она: «Если не приедет, то не важно, а если приедет…» А ты, выходит, приехал! Обалдеть! Просто мексиканский сериал! И давно вы знакомы?
 - Аля, перестань! Не смей! – Он повысил голос, но заставил себя успокоиться. Он понимал, что ей сейчас куда труднее. И продолжил спокойно: - Да, мы знакомы давно. Очень давно.
 - Прекрасно! – Аля расхохоталась – Сейчас еще выяснится, что ты - мой отец!
 - Нет. Это уж точно – нет. Без вариантов!
 - И на том спасибо! Вот, мамочка! Начудила! Мало мужиков, у нас, оказывается!
 - Нельзя, Аля, нельзя! Ты, просто, сейчас в таком состоянии. Ты вообще ничего не знаешь! И не говори о ней так!
 - Так расскажи мне! Если у нее не хватило смелости, ты мне расскажи! – Аля опять плакала. – Она ничего не знала, я ничего не знала, ты ничего не знал и просто у всех любовь, да? Да? Так не бывает! Или ты со мной встречался, потому, что я на нее похожа? Да??
Она перешла на крик и с ненавистью смотрела на него. Он не отводил глаза.
 - Ты на нее не похожа.
 - Она лучше???
 - Аля, ты потом будешь жалеть. Послушай… - Он не знал, что говорить дальше. Ему хотелось уйти, но  у нее начиналась истерика, и оставлять в таком состоянии ее было нельзя. – Аля, отпусти эту ситуацию. Я чувствую себя дерьмом, – он вздохнул – но давай расставим все точки. Аля, у нас с тобой будущего не было. Наши отношения были окончены.
 - Ты и есть дерьмо! – Уже спокойно сказала она.
 - Если так проще – пусть так. Я знал, что она твоя мама. Мы… мы случайно встретились. – Он решил не рассказывать ей всей правды. – Я приезжал по делам и случайно ее встретил. Я понимаю, что тебе это неприятно. Но разговорились, вспыхнуло, так случается. И потом я узнал, что ты – ее дочь. Фотографию увидел. Не знал, как сказать, ни ей, ни тебе. Но с тобой отношения прекратил. Потом уже, когда она сказала, что у дочери роман, я признался. Она вообще ни при чем. Она о тебе беспокоилась. Аля, это была для всех очень сложная ситуация. Не надо ревновать ее. Ее мучила эта ситуация.
 Аля стояла возле окна, скрестив руки на груди, и исподлобья смотрела на него. Он понял, что она ждет продолжения.
 - Ты знаешь… Я, ведь, любил ее. Еще со школы.
Аля закусила губу и перевела взгляд на портрет. Снова потекли слезы.
 - Она необыкновенная. Я не верю, что она ушла. Я не знаю, куда мне себя девать теперь.  – прошептал он и потер лицо. – Я не знаю, как жить без нее. Я только нашел ее через столько лет.
 - Мамочка, прости меня! – Аля отвернулась от него и стояла, прижав к себе портрет.  – Из-за него я  наговорила про тебя гадостей, прости меня!
Он подошел и погладил ее по голове. Она прижалась к нему и дала себя обнять. Он аккуратно забрал портрет и поставил снова на стол.
 - Аль – он развернул ее к себе – как бы сейчас пафосно это не звучало,  я всегда буду твоим другом. Ко мне ты сможешь обратиться всегда – и я никогда тебе не откажу. Я обещаю. Не всегда, после отношений, люди расстаются врагами. В память твоей матери, я прошу простить меня и не отталкивать. Я – не герой твоего романа, но я никогда тебя не брошу. Сейчас в тебе говорят злость и обида, и в нас обоих эта беда, мы наговорили друг другу много, но я прошу тебя взять себя в руки и жить дальше! Ты слышишь меня?  - Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Она молча кивнула. – Никогда не удаляй мой номер и прошу,звони мне.
Аля высвободилась из его объятий и подошла к шкафу.
 - Вот! Это она тебе просила передать, если ты приедешь – тихо сказала она, протягивая конверт. – Она ждала тебя. Я, когда поняла, что это – ты, то  хотела не отдавать, прости, пожалуйста.
Конверт был запечатан и не подписан. Он положил его в карман.
 - Если не возражаешь, я потом прочитаю. Один.
 - Да, конечно. – Аля снова всхлипнула, но было видно, что она уже успокоилась.
 - Я пойду, Аль. Поеду. Мне надо осознать, я все еще не верю.  - Он подошел к двери и обернулся. - Если хочешь – отвезу тебя. Когда тебе на учебу?
 - Нет, я еще побуду. Ты не хочешь знать, где ее похоронили?
 - Когда-нибудь, обязательно покажешь. Сейчас – не могу. Она еще слишком жива для меня.
 - Хочешь, отдам тебе какую-нибудь фотку? Или, не надо, жена найдет, порвет. Что ты удивляешься? – сказала она в ответ, на его взгляд – Ты думал, я не знаю, что ты женат? Все я знала. – Грустно сказала она. – Кроме самого главного, оказывается.
 - Не надо фотку. Я ее и так помню.

Он вышел и быстро сбежал по лестнице.

«Здравствуй, мой самый любимый человек.
Решила написать тебе это письмо по старинке, на бумаге. Во-первых – мне так легче будет собраться с мыслями, а во-вторых – я не уверена, что там, командировке, ты не читаешь свою электронную почту, а я хочу, чтобы до своего приезда ты думал, что все в порядке.
Я жду тебя. И это ожидание наполняет каждую минуту радостью. Каждый день теперь приобрел смысл. Праздник ожидания праздника, порой, важнее самого праздника. Не помню, кто это сказал, но как верно сказано.
Я благодарна Богу за нашу позднюю встречу. Это хорошо, что мы встретились именно сейчас, когда уже так много можно сказать без слов, так много можно понять даже по молчанию в телефонной трубке. Не помню, сказала ли я хоть раз, что люблю тебя? Я боялась тратить на это время и наслаждалась каждым словом, сказанным тобой,  каждой секундой проведенной с тобой, или думая о тебе. Но я очень тебя люблю. Я думала, что так сильно можно любить в 16, когда вся жизнь впереди и крылья за спиной. Когда все люди еще порядочные, а миром правит справедливость. Но, оказывается, можно и сейчас… Вернее, невозможно и сейчас. Невозможно надышаться без тебя. Невозможно насмотреться на тебя. Невозможно перестать думать о тебе. Подушка так сладко все еще пахнет тобой.
Я больше никогда не пойду на набережную. Чтобы не найти там новых впечатлений и не потерять ни одной нашей минутки. Единственное оправдание, которое я могу придумать тому, что у нас украдены долгие годы счастья – это моя Алечка. Не устану благодарить небеса за нее, и прошла бы через все снова. И знаешь, я думаю – а если бы ты, все-таки, осмелился и подошел бы тогда, в школе. Поняли ли бы мы друг друга? Были бы вместе? Ведь мы были совсем юные, неопытные. Наших чувств могло не хватить.  Может быть, одно неловкое слово, один укол юношеской ревности  - и обида привела бы НАС в никуда. Представляешь -  НАС бы не было. Ты бы был, и я была. Может,  мы потом случайно бы встретились и равнодушно отвернулись. Мы бы жили, как  и жили с тобой до этого, но шанса встретиться бы у нас уже никогда не было.
А так, получается, он – наш единственный шанс, ждал нас очень долго. Наши чувства, как старое вино, набирались крепостью, мудростью, опытом. Теперь я не боюсь, чтобы мы бы не встретились. Мы не могли не встретиться. Я уверена в этом. Если бы я не нашла тебя, то ты бы меня нашел. Видишь, получается, как в каком-то романе – чем быстрее тикали мои часики и времени оставалось все меньше, тем наверху  все больше за нас переживали. Не ища легких путей, вмешали Алечку, чтобы ты, наконец, нашелся.
Не устану просить прощения за свое счастье и у нее в том числе. Единственное оправдание – мой скорый уход. Она еще встретит свое счастье, я уверена.
Нет, я вру сама себе. Это не единственное оправдание. Самая главная причина – там, сидя с тобой в кафе, я снова почувствовала, что ты – мой. Ты – мой человек, ты – мой мужчина!
Вот и все. Как не хочется умирать именно сейчас. Обнимаю тебя бесконечно. И сейчас мне жаль только, что это уже все. Что я не успею дождаться тебя. Ни одного больше слова. Ни одного взгляда. За твой взгляд можно продать душу дьяволу. Ах, как ты умеешь смотреть. Безумно ревную, ко всем, на кого ты будешь так смотреть и завидую сама себе, что пережила все это.
Люблю тебя, мой мальчик в синей жилетке. Люблю тебя, одинаково сильно – и тогда, и сейчас. Люблю тебя  и ухожу с твоим именем на сердце».


Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Он не мог понять – или мыслей совершенно не было, или их было так много, что он не мог различить ни одной. В голове была пустота. Везде была пустота. Вообще ничего. Ни чувств, ни эмоций, ни желаний. Пустота.
Перед глазами, в который раз возник переполненный старый актовый зал обычной средней школы. Выступает завуч. А возле окна тихонько смеются две девчонки. Одна лукаво улыбается, и бессознательно накручивает локон на кончик пальца. Он не может отвести от нее взгляда. Сейчас, прозвенит звонок, и он подойдет к ней! Он решился.
Звонок прозвенел неожиданно громко, и он вздрогнул.

- Владимир Николаевич! Звонит Маркина, просит принять ее сегодня, опять. Записывать?