Глава VII Союз Архитекторов

Пока Стасов болел, Саша постигал те многие нюансы работы, с которыми сталкивался впервые.
Он ждал возвращение своего бывшего ГАПа, но боялся этого, понимая, что не просто занял его место, но и отобрал его недоделанные объекты. Но, всё равно, кому-то нужно было выполнять эту работу. Так, почему же этим, кем-то не может быть он?
Дни летели быстро. Загрузка только росла, и ему было, что называется не продохнуть от новых, нерешаемых, с первого раза проблем. Только расширение могло спасти его. Надеждин знал это и пересадил Сашу в освободившуюся от склада, огромную комнату, догадываясь, что скоро она заполнится.

- Саш, а возьми меня к себе? – предложил Вадик
Саша учился вместе с Тиховым и своей женой Татьяной, в одной группе Архитектурного института на шестом курсе. На вечернем отделении обучение длилось шесть лет.
- Давай попробуем, если начальник согласится, - обрадовался Саша, ведь ему очень нужны были люди.
Надеждин легко пошёл навстречу, устроив лишь небольшую беседу с Вадиком, делая акцент на желании работать, а не на предоставленных материалах с его предыдущей работы.
Саша заранее знал, что Надеждин возьмёт его протеже. Поэтому не проявлял заинтересованности в нём. Ведь так было проще умыть руки в случае, если его новый сотрудник окажется плохим проектировщиком, несмотря на то, что он был хорошим студентом. Саша уже тогда понимал, что это разные вещи.
Они сидели в кабинете Надеждина вчетвером. Саша, Вадик, сам начальник мастерской, и в стороне, склонившись над чертежами, Родштейн.
- Я так думаю, что вы хотели бы проектировать жилые здания? – поинтересовался Надеждин.
- Да. А, что тут такого?
- У вас есть семья? – продолжил выяснять главные темы Надеждин.
- Да.
- Дети?
- Да. Дочка.
- Маленькая?
- Полтора годика.
- Замечательно.
- Эх Анатолич! Что ты его про детей спрашиваешь!? Он ведь не женщина! - вмешался Родштейн.
- А я так вижу, - хитро улыбнувшись, защитился Надеждин.
- Неужели это для тебя главное?
- Главное, не главное, а важно.
- Ну, если тебе это так важно, так и бери его скорее! Видно же, что человек адекватный! - встал Родштейн и закрыл одну из двух, открытых створок окна, так, как на улице начинался дождь.
- Вадим, у Саши работать интересно, это я тебе гарантирую. У него индивидуальные объекты. Башни доделывает за Стасовым. Поэтому оформляйся, мы тебя берём, если вопросов в отделе кадров не будет конечно.
Все встали.
Надеждин пожал руку Тихову, так же с улыбкой заглянув ему в глаза.
Вадик стеснительно отвёл взгляд.

Они шли по коридору с Вадиком, в сторону Сашиной комнаты от Надеждина.
- Комната у меня большая очень. Так что сидеть будем, как в кинотеатре.
- А, где мне сесть? – спросил Вадик, как только они вошли в практичесски пустую, если не считать Сашиного стола с компьютером. Комнату.
- А вот слева от меня садись, если не напротив.

Теперь Саша мог чуть-чуть сбавить темп работы, ведь он заслужил это, как он считал.

* * *

- Тебе Саш надо в союз архитекторов вступать, - сказала, как-то Ира.
- Да, но я ещё не имею своих объектов.
- И ничего страшного, подумаешь!? Вон люди напористые просто чертят планы с утра до вечера, а в союзе уже как лет пять, шесть. И ничего, совесть не болит.
- Да, но кто же меня возьмёт туда с тем, что у меня есть!? Всего лишь участие в двух-трёх объектах и всё.
- А ты свои картины возьми. У тебя же есть много чего, сам же говорил нам, помнишь?
- Вы думаете? Надо попробовать.

Саша узнал от Ирины, что Царицина, член союза архитекторов.
- Пойдём, подойдём к ней, и она всё расскажет тебе про то, что требуется для вступления в союз, - сказала ему Ирина.
- Хорошо Ирин, я подойду к вам в течение дня.
Царицина совсем недавно стала ГАПом, а в союз архитекторов вступила ещё до этого, примерно полгода назад, сразу после того, как ушла на пенсию Принципова. Саша раньше старался лишний раз не заходить к ним в комнату. Что-то таинственное, отдающее старой школой проектирования хранилось в её стенах. Здесь зародилась и появилась на свет одна из самых распространённых типовых серий домов, которыми была застроена к тому времени вся Москва.
Принципова была старейшиной в мастерской, человеком на два поколения старше Сашиного. Он побаивался её, и старался поменьше шутить при ней, остерегаясь её строгого выражения лица. Он видел, как она умела рисовать, как держала карандаш, как уверенно, и в то же время изящно выводила лёгкие формы новых фасадов на карандашной кальке, толстым, архитектурным карандашом. Так изящно, с оттопыренным пальцем, держать карандаш мог только архитектор той школы, которая существовала в стране лет сорок назад, и которую Саша смог застать, что называется вживую, а не понаслышке.
Теперь её место опустело. Огромный стол, который совсем недавно был завален чертежами, кальками и альбомами, выглядел одиноко. Никто из сотрудников не спешил делать перестановку в комнате. С уходом на пенсию Принциповой, потерялась и часть той атмосферы, которую частично пыталась сохранить Царицина. Ей практически удавалось это, но, скорее из-за того, что сама хорошо отлаженная машина, запущенная много лет назад, не могла остановиться сразу. Даже потеряв часть своих механизмов, она продолжала выпускать документацию, разрабатывая всё новые и новые дополнения к существующей серии панельного дома.
В бригаде было четыре человека. Помимо ГАПа, и Ирины, там работали ещё две женщины. Валерия, и Раиса, ещё со времён самой Принципорвой, и Саша их всех знал.

Саша подошёл к комнате, где на бумажке, прикрученной через стекло к её двери, красовалась написанная от руки, не на компьютере, надпись:
«ГАП Принципова Т. С.».
Никто не хотел менять фамилию, несмотря на то, что вместо неё, уже была назначена Царицина.
Саша набрал воздуха в грудь, и, взявшись за ручку, резко открыл дверь.
- Ну, вы молодой человек, не убейте меня! - даже не думая отскакивать, спокойно сказала Принципова.
Как!? Откуда она здесь взялась!? Застыл на месте, оцепенев Саша.
- Ну, раз решили, не останавливайтесь на полпути, - добавила она.
- Д-добрый день Таисия Савельевна, - выдавил из себя Саша, добавив:
- Вы пришли навестить нас?
А затем, вспохватиышись, поздоровался с остальными, кто сидел в комнате, поздоровавшись:
- Здравствуйте.
- Да. Скучно дома одной сидеть. Не могу без работы. Вот, пришла посмотреть на своих и забрать кое, что из вещей, что не смогла ранее унести.
- А я решил в союз архитекторов вступать, - заявил Саша.
- Да ну!? Очень правильное решение. Каждый архитектор должен быть членом союза архитекторов. Особенно мужчинам это нужно в профессии. Вот и Светлана Сергеевна недавно вступала. Светочка расскажите молодому человеку, как ты это провернула.
- Саша ты сходи туда и поговори с Ириной Бекметовной. Она всё тебе объяснит. Я же могу тебе рассказать всё, как было со мной, но, боюсь, что теперь уже могло всё измениться. Хотя… погоди, погоди. Вот, кажется, у меня остался список всех документов, и количества работ, для рассмотрении возможности поступления в союз. Но лучше сходи туда сам. Там, по вторникам и четвергам, с двенадцати до шести принимают, - сказала Царицина.
- Хорошо, наверно вы правы, я схожу туда и услышу всё от первоисточника, - согласился Саша.

* * *

На следующий день он собрался идти в союз архитекторов. Ведь это, был четверг. Саша быстро, дошёл до Гранатного переулка, ведь там он бывал и раньше, когда учился в архитектурно строительном колледже. Всё было в этом тихом уголке Москвы без перемен. И кирпичный дом, построенный для членов правительства, седьмой этаж которого был выложен примерно на три, четыре ряда кирпичной кладки выше остальных. Это говорило о том, что там жил кто-то очень высокопоставленный. И сам особняк союза архитекторов, перестроенный, в середине пятидесятых годов. И сам тихий переулок, по которому лишь изредка пробегала, шелестя покрышками, одинокая машина.
Саша вошёл с улицы вовнутрь, открыв массивную, деревянную, входную дверь.
- Вы, куда молодой человек? – спросил его мужчина, охранник, сидящий на стуле у столика, на котором горела настольная лампа. Такая же, как встречается в фильмах про войну, когда показывают кабинет какого-нибудь генерала, а может быть и самого Сталина. На нём был надет тёмный костюм и рубашка с галстуком.
- Я по поводу поступления в союз архитекторов, - с сомнением в голосе, ответил Саша.
- Хорошо, проходите. Вам в двести одиннадцатый кабинет, - пояснил мужчина, слегка прищурившись, пристально оглядев Сашу, словно бы сопоставляя его внешний вид с желанием вступить в союз.
- Спасибо.
Поднявшись на второй этаж, он остановился перед дверью, на которой были написаны фамилии:
Ирина Бекметовна, начальник отдела учёта членских взносов. Ларисса Игнатьевна, заместитель начальника отдела. Прочитал Саша.
Саша постучал в дверь, ответа не последовало, тогда он взялся за ручку и попробовал открыть. Дверь поддалась. Он вошёл. Это была небольшая комната, но её освещало одно, огромное окно, так, как она распологалась в пристроенном к дореволюционной постройки особняку, здании. Вдоль стен прислонились шкафы, со стеклянными дверцами, заполненные какими-то архитектурными журналами, и всевозможными книгами, а также папками, с завязанными бантиком, белыми тесёмочками. В центре комнаты расположилось два рабочих стола, но без компьютеров. На подоконнике мирно закипал чайник. В окне лёгкой желтизной пробивалась ранняя осень.
В комнате, везде, где только было возможно, стояли горшки с растениями. Некоторые из них цвели. Были и кактусы, которые стремились дотронуться до самого потолка, но, им это не удавалось.
На фоне увядающей природы за окном, внутри было уютно и спокойно, как в зимнем саду, или в теплице с диковинными растениями, и казалось, что где-то на некоторых из них могут быть уже и созревшие фрукты, неизвестных Саше доселе названий.
Кто же из них, кто? Подумал Саша, и решил первым нарушить затянувшуюся паузу, поздоровавшись и робко обьяснив:
- Добрый день. Я по поводу подачи документов.
Одна из женщин, с тёмными, длинными волосами, подняла голову, оторвавшись от какой-то очень важной работы и пристально посмотрела на него, словно бы определяя степень его заинтересованности в сказанном, ничего при этом, не произнеся, дала волю ему самому продолжить им же начатый диалог, пока ещё похожий на монолог.
Вторая, со светлыми, коротко подстриженными волосами, задумчиво смотрела то ли в окно, то ли на чайник, и как бы нехотя, повернув свою голову в сторону Саши, задумчиво произнесла:
- Хорошо осенью подавать.
- Почему? – спросила её тёмненькая.
- Потому, что впереди зима. А, что может греть зимой? Только новые заботы, - ответила светленькая.
Женщинам было примерно около сорока лет, но для Саши они казались намного старше его, и он боялся, чувствуя в них определённый, жизненный опыт и профессиональные знания.
Они же, явно играли сейчас с ним, словно две мамы с чужим ребёнком, который пристроился к их детям в песочнице, явно забыв о том, что пришёл сюда из соседнего двора, именно в тот момент, когда его мама, отвлекаясь, оставила их на пару минут. Он был испуган, но знал, что его не могут обидеть, а мама найдётся, ведь она не в первый раз уже теряется.
- А, скажите, пожалуйста, - продолжил «ребёнок», оказавшийся в чужой песочнице, - а много нужно предоставить своих работ, для вступления, и, где можно посмотреть весь список требований?
- Вот, держите пожалуйста молодой человек, - протянула ему, напечатанный на бумажке, формата А4, перечень, тёмненькая женщина. Теперь Саша уже не сомневался в том, что именно она и есть Ирина Бекметовна.
Саша взял из её рук лист бумаги и принялся его бегло читать, не собираясь покидать этот оазис в городской пустыне.
Женщины смотрели на него, не в силах оторваться от рассматривания нового кандидата в члены союза архитекторов. Но смотрели, молча, ожидая, что он первым спросит что-то у них, и уж тогда они точно ответят самым, что ни на есть подробнейшим образом.
- Тут написано, что можно даже приносить те объекты, автором которых я не являюсь. То есть, достаточно только подтверждение моего участия в процессе проектирования? – спросил он первым, оправдав их надежды на то, что он всё же умеет говорить.
- Да, достаточно. Только участие должно быть именно творческим, - подтвердила Ирина Бекметовна.
- Как это?
- Приёмная комиссия обязана видеть, процент творчества; что именно вы привнесли в общую архитектурную концепцию, - дополнила Ларисса Игнатьевна.
- То есть я могу принести свои эскизы, рисунки, связанные с работой, и даже какие-то картины, если они есть?
- Конечно! И чем больше, тем лучше.
Саша обрадовался. Всё, за что он брался в жизни, всегда давалось ему с какими-то препонами, и проблемами. Здесь же явно наклёвывалась некая упрощённая схема, ведущая к достижению цели. Это одновременно пугало его и радовало.
- Приносите все материалы сюда заранее, когда подготовитесь, чтобы мы могли вас скорректировать, просмотрев их, возможно, что-то посоветовав вам, - дополнила Ирина Бекметовна.
- Хорошо. Тут написано, что ближайшая комиссия будет собираться через месяц?
- Да. Вот и приносите недельки через две, всё, что у вас есть. Мы обсудим, и вы сможете спокойно ждать назначенного срока. Мы вас тогда поставим в очередь участников, а пока просто запишем в список претендентов, - пояснила Лариса Игнатьевна.

Саша начал готовиться. Он быстренько, всего за неделю сварганил альбомчик формата А3 из своих мало-мальски интересных чертежей, вставив туда и халтуры. Работ было немного, но он не переживал об этом. Гораздо сложнее дело обстояло с картинами. Они у него были, и достаточно много. Только размер, его не радовал. Да и к тому же многие из них были под стеклом и висели на стенах в разных концах Москвы. Что-то у его мамы в квартире, что-то у жены, и пара работ на работе.
Через десять дней всё определилось. Альбом был готов, картины собраны и привезены на работу. Оставалось только допереть это до Гранатного переулка. Пешком дорога туда занимала двадцать минут, но в нагруженном виде, когда он тащил на себе всё это «богатство»,  не менее, сорока минут.

- Ну, Александр Александрович вы оказывается очень плодотворный человек, - сказала Ирина Бекметовна, когда Саша занёс весь свой скарб к ним в комнату, рассматривая его демонстрационный альбомчик, который он. Поздороавщись, первым делом положил ей на стол.
В комнате была она одна.
- Вы думаете? – сомневался Саша.
- Да, вот можете посмотреть альбомы других желающих. Они не такие разнообразные. Да, и мало кто принёс свою живопись. А у вас тут ещё и фотографии макета храма, офисные здания, и индивидуальная жилая застройка. Сейчас уже мало, кто макеты сам делает. Ну, этого более чем достаточно, поверьте мне.
- То есть вы думаете, что меня возьмут?
- Конечно, возьмут. Не нервничайте и не сомневайтесь. Сейчас мы вас только запишем.
- А много народу будет?
- Вообще да, многовато. В этот раз человек двенадцать будет рассматриваться. Но комиссия у нас хорошая. Работает быстро. Вы не переживайте, всех, кого запишем на этот день, должны принять, никого не перенесут на следующий срок, - успокоила Ирина Бекметовна.
- И, какой я буду по счёту в этот день?
- Как раз, двенадцатый, - констатировала Ирина Бекметовна.
- Мне, как всегда везёт.
- Вам действительно везёт. В этом году очень много желающих. А мы, не принимаем за один раз более десяти человек. Но, в этот раз будем двоих сверху брать.
- Странно, в стране лихие времена, профессия не развивается, строительство только, только начало расти, а спрос на членство в союзе так вырос.
- Да я и сама не понимаю, в чём здесь кроется действительная причина.
- Наверно, чем тяжелее, тем больше хочется, - предположил Саша.
- Возможно, всё именно так, - согласилась Ирина Бекметовна.

Приёмная комиссия Союза Московских архитекторов состояла из пяти человек. И, что самое удивительное, все они были почему-то архитекторы. То есть не какие-нибудь юристы, экономисты, или управленцы, нет, ни в коем случае. Это были самые, что ни на есть настоящие архитекторы, да ещё явно и с огромным опытом и стажем. Люди, которым много, что удалось не просто запроектировать, но и построить в своей жизни.
Двое бородатых мужчин, примерно пятидесяти лет в свитерах разного покроя и цвета, и две женщины, явно неуступающие в профессионализме мужчинам. Была там и одна девушка, которая, как показалось Саше, несколько стеснялась своего не такого незыблемого, как у остальных, в плане профессионализма, положения.
Кучи материалов, нанесённых кандидатами на членство в союзе, были навалены в углу огромной комнаты, одна из стен которой, выходящая в вестибюль при лестнице, была витражной.
Саша расположился в вестибюле вместе со всеми остальными участниками сегодняшних слушаний. Это были в основном девушки, лет до тридцати, и пара молодых людей, того же возраста. Они имели на лице следы давней небритости, и от этого походили, на свободных художников. На одном был свитер с рисунком из идущих караваном, северных оленей. Другой же прикрыл свою менее тёплую кофту, джинсовой курткой, купленной явно за какие-то огромные деньги на вещевом рынке ЦСКА, судя по её качеству.
Девушки отличались большей индивидуальностью в подборке своих нарядов. Но всех их объединяло что-то одно, невидимой нитью прошедшее через их образы, как в одежде, и причёсках, так в поведении, и умение держаться, словно они знают какую-то тайну, которая никому больше из всех окружающих не известна. Причём тайна эта у каждого одна, своя, такая, к которой они шли индивидуально, и может быть рады ей поделиться, но не считают нужным делать к этому первый шаг.
Раньше Саша не раз попадал в эту, знакомую ему атмосферу, которую он разглядел, и впервые ощутил в Архитектурном институте, несмотря на то, что учился всего лишь на вечернем отделении. Оно было существенно, ограниченно от всей той богемности, накапливающейся вокруг его будущей профессии, ещё в процессе самого обучения ей.
Саша попытался сосчитать всех присутствующих здесь сегодня желающих вступить в ряды такого важного для них, союза. Двенадцать человек получалось у него вместе с ним. Он попробовал ещё раз. Результат был тот же.
Начало рассмотрения представленных материалов каждой из кандидатур было назначено на два часа дня. Если на каждого тратить хотя бы по двадцать минут, то получалось, что всё мероприятие может закончиться в начале седьмого вечера.
Но, отступать было некуда.

Наконец началось.
Первой зашла девушка, большого роста, в длинной юбке, и с распущенными волосами. На её темной, длинной кофте были вышиты ромашки, как показалось Саше, или какие-то очень похожие на них цветы.
Она очень волновалась и смотрела куда-то впереди себя, словно перед тем, как войти в помещение с комиссией, отключилась от всего мирского, что окружало её здесь, перед прозрачным витражом.
Все, кто оставался снаружи могли наблюдать её рассказ о своих достижениях так же рассматривая живопись, и представленные проекты. Эта девушка была не одна. Как теперь понял Саша, она пришла с подругой, которая, как и она участвовала в сегодняшнем мероприятии, прислонившись вплотную к витражу, пыталась читать по губам то, что говорила, ей та, будучи первой, допущенной к защите.
Но, герметичность помещения, посредством качественного исполненного витражного остекления, была выполнена на славу. Поэтому никто не мог разобрать ничего из сказанного за прозрачной стеной, но все видели это глухонемое кино.
Как и положено, первый человек, берёт на себя всё время, и его уже совсем не остаётся на остальных, а если и остается, то не так много. Может это и хорошо, но, гораздо спокойнее, когда всем приходится поровну.
- Ну, как!? Правильно всё сказала? Много вопросов задавали? – набросилась на неё ожидавшая всё это время, подруга, которая должна была идти следующей, но всё же хотела узнать хоть что-то, перед тем, как самостоятельно погрузиться в мир нового, ещё не знакомого ей мероприятия.
- Ух, думала, что буду волноваться! Но, оказалось интересно. Хорошие дяденьки, умные! Правильные вопросы задают. Сразу видно, архитекторы.
- Ну, что, как ты сама-то думаешь? Взяли? – спросил один из парней.
- Думаю да. Хотя, если честно, кто его знает? – ответила она, находясь ещё в полном отключении от всего мирского.
- Как, ты даже не спросила!? – поинтересовалась её подруга, которая была на порядок ниже ростом и гораздо полнее. Они были полной противоположностью друг другу и  по-разному воспринимали происходящее.
- А зачем? Уже ничего не переделаешь, - с ненаигранной безысходностью ответила та, что была выше.
- Надо много говорить всегда. Даже, если и не совсем в тему. Только так можно заморочить голову преподавателю! – продолжила полненькая.
- Но мы же не в институте! – возразила та, что была большого роста.
Защита шла неспешно и чем ближе к вечеру приближалось время, тем быстрее расправлялась коммиссия с претендентами на вступление в союз.
Сашина очередь наступила в начале седьмого вечера.
Он вошёл и встал, поздоровавшись, в ожидании, когда ему разрешат рассказывать о своих работах, или хотя бы спросят о чём-то.
- Прошу вас, рассказывайте, нам о себе, - прервал тишину мужчина с седеющей, рыжей бородкой, поглаживая свои, зачёсанные назад волосы, и поправляя на носу, огромные очки в роговой оправе.
Саша, этого и ждал.
- Я проработал в проектном институте, в бригаде Стасова около трёх лет....
- Позвольте, это тот Стасов, что у Надеждина в мастерской работает? – спросила Сашу одна из женщин, сняв с себя очки, и закрыв уставшие к концу рабочего дня глаза.
- Да, тот.
- Замечательно. Продолжайте, - сказала женщина, пометив что-то у себя в раскрытом блокноте, лежащем перед ней на столе.
- Вы его знаете? – спросил её мужчина без очков, с седеющей чёрной бородой.
- Да, я с ним работала пару лет. Очень талантливый архитеткор. Как его здоровье?
- Не очень. Он в санатории, - ответил Саша.
- Господи, а, что с ним?
- У него нервный срыв, да ещё и микроинсульт. В общем, переработал он, - сформулировал Саша.
- Как это так? Разве так можно работать? Что там у вас произошло?
- Да ничего страшного. Творчество зашкалило в определённый момент, - вздохнул рыжебородый.
- Творчество!? Вы думаете, у них в институте оно есть? Это же институт типового проектирования! – заключила другая женщина, которая выглядела несколько болезненно, возможно из-за своей худобы, а может быть и из-за того, что много курила. Об этом говорил цвет кожи лица, да и Саша видел, как она много раз выскакивала покурить на лестницу, где стояла огромная, напольная пепельница. И делала она это жадно, словно во рту у неё были не сигареты вовсе, а кислородные палочки, которые наполняют её лёгкие не дымом, а таким важным для неё сейчас, чистейшим кислородом.
- Изабелла Аркадьевна, ну, вы не правы. Посмотрите, какие работы у этого…  Извините, как ваше имя? – поинтересовался Рыжебородый.
- Александр.
- …Александра, с позволения сказать, очень хорошего уровня. И я думаю, что он вполне мог бы быть членом нашего союза, - закончил рыжебородый, погладив бороду правой рукой так, словно бы радовался своему же мнению.
- Вы так считаете, Анатолий Ильич? – произнесла Изабелла Аркадьевна, и протянула свою худую, покрытую выступившими венами, руку, в сторону раскрытого на столе перед Анатолием Ильичем, альбома, с представленными в нём, Сашинами работами.
Анатолий Ильичь смиренно, но не без чувства собственного достоинства, передал ей альбом, и она принялась нервно его листать, скорее норовя вырвать из него листы, чем попытаться увидеть нечто интересное для себя.
- Вы рассказывайте о себе пока, продолжайте, не обращайте на нас стариков внимания. Мы вас внимательно слушаем! - сказала Изабелла Аркадьевна, Саше, нервно постукивая пальцами по столу, практичесски после каждой перелистанной страницы альбома.
Саша, не стесняясь, а скорее нахально, начал рассказывать о себе, своих достижениях, и в конце даже не постеснялся заявить, что теперь его назначили ГАПом, вместо заболевшего Стасова. Ему хотелось поделиться с комиссией, своими достижениями. Ведь он, несмотря на возраст, был уже ГАПом. Особенно сильно он хотел сейчас доказать своим рассказом Изабелле Аркадьевне, то, что он самый настоящий творческий человек. Несмотря на то, что она так отозвалась о том проектном институте, где он работал, продвигаясь по служебной лестнице шаг за шагом, получая одновременно со своими знаниями, новые должности, не перескакивая ни через одну из них. Пускай и авансом, но слегка, с опережением всего на каких-то может полгодика, не больше. А это должно быть простительно в архитектурной среде. Ведь он был твёрдо уверен в том, что не просто справлялся, а стремился к новому всеми силами, не боясь ничего на своём пути.
- Очень хорошо. Вы можете быть свободны пока. И, знаете, что? Скажите, пожалуйста, всем остальным, чтобы подождали в вестибюле несколько минут, пока мы тут заполним документы, - сказала Изабелла Аркадьевна, обращаясь скорее к пятому члену комиссии, нежели к Саше. К той, самой молоденькой, среди всех присутствующих здесь архитекторов, намекая на то, что она должна заполнить всё, что полагается в данном случае.
- Хорошо Изабелла Аркадьевна, я всё доделаю, - ответила молоденькая женщина, которая уже и занималась, заполнением каких-то красных книжечек.
Саша вышел в вестибюль, и плотно закрыл за собой громоздткую, несмотря на свою прозрачность, витражную дверь.
- Ну, как? Что они говорят? – спросили его сразу несколько человек из утомлённых ожиданием кандидатов в члены союза.
Не все нашли в себе силы сидеть в ожидании результата. Многие ушли в кафе, которое было в подвале, рядом с рестораном.
- Надо подождать минут пятнадцать, и нас всех позовут, - передал слова Изабеллы Аркадьевны, Саша.
- Зачем позовут? – спросил небритый молодой архитектор.
- Наверно для того, чтобы выдать нам членские билеты, - предположил Саша.

- Товарищи молодые архитекторы! Уважаемая комиссия просит вас всех зайти к нам! - произнесла, вышедшая к ожидающим в вестибюле, самая молодая из членов комиссии.
Все молча, прошли за ней в помещение и выстроились в некий условный ряд, перед сидящими за столами членами комиссии.
На какое-то время воцарилась тишина. Казалось, что все ждут друг от друга чего-то. Комиссия от вступающих, те же, наоборот, от комиссии.
Но, те, кто был повнимательнее, могли увидеть на столе, перед Анатолием Ильичём, кучку раскрытых, ещё не преломленных пополам, членских билетов, уже заполненных, но не вручённых своим будущим хозяевам.
Наконец тот встал, и неспешно произнес:
- Товарищи архитекторы, поздравляю вас со знаменательным в вашей жизни днём. Сегодня вы все приняты в союз Московских архитекторов. Этот союз объединяет не просто представителей одной профессии. Он создан для того, чтобы защищать вас в ваших правах, способствовать повышению профессионального уровня, делиться с вами тем новым, что появляется в мире архитектуры посредством выставок, и тематических вечеров. Здесь вы сможете не просто общаться, но ещё и отдыхать, ходить в наш…  - тут он смутился и улыбнувшись, добавил:
 - …известный в определённых кругах, ресторан….
Анатолий Ильич постоял какое-то время, как бы пытаясь уловить потерянную мысль за её ускользающий под дверью хвостик, устремив взгляд в сторону двери. Затем, всё же схватив её глазами, нескрываемо обрадовавшись этому, продолжил:
- …Сами «корочки» вручённого сегодня свидетельства ещё неоднократно удивят вас своей практически неограниченной возможностью посещения художественных и архитектурных музеев, расположенных по всей территории нашей необъятной страны. Ибо вы с сегодняшнего дня являетесь одной, единой частью огромного архитектурного мира. И, если раньше вы были разобщены своими проектными институтами, то теперь вместе…
…Ещё раз поздравляю вас с этим событием, и желаю всегда оставаться в этом союзе, поддерживать его и любить, так же, как вы любите своих родителей.
А теперь начнём вручение. Я буду называть фамилии по списку. А вы подходите ко мне за своими членскими билетами. Прошу соблюдать спокойствие и не толкаться. Билетов хватит на всех, - слегка поглаживая свою бороду, словно бы пряча в ней хитрую улыбку, заключил он.

Саша шёл домой. У него в кармане лежала красная книжица, чем-то напоминающая комсомольский билет, с которым он не расстался, когда в стране отменили Комсомольскую организацию. Неужели наступит такое время, в котором и союз архитекторов изживёт себя таким же образом. Подумалось ему, и он прогнал тут же от себя эту мысль, как неправдободобную.