Волшебный Меч. часть 2-я. Спасти Ратибора

– А вот скажи мне, Меч, – развалившись в кресле и потягивая апельсиновый сок, обратился Макс к висящему на стене Мечу, – ты считаешься добрым существом или злым?
– Конечно, добрым! – с нескрываемой обидой процедил Меч. – Что за дурацкий вопрос? – видимо, сама мысль считаться злым была для Меча крайне оскорбительна.
– Ну, а если ты добрый, – не дал сбить себя с толку Макс, – то как же тогда объяснить, что ты убиваешь людей? Ты, небось, много народу положил за свою жизнь?
– А убивать – это не «зло», – ответил Меч.
– То есть как это не «зло»?! Что же, это хорошо, по-твоему? – изумился Макс. – Чушь какая-то! Если убийство – не зло, тогда что же оно? Добро? Благо?
– Ну, скажем, не благо, а вынужденная необходимость, – парировал Меч.
– Объясни! – потребовал Макс.
– Первое: ты убиваешь одних и спасаешь других – или-или. Второе: зачастую убийство – единственный способ остановить подонка сейчас и избавить мир от его преступлений в-дальнейшем. . . И вообще, Макс, ты слишком щепетильно относишься к убийству. Ну, подумаешь, убил. . .
– Хватит, хватит! – остановил его Макс. – Этими словесными выкрутасами можно оправдать что угодно. А мне почему-то кажется, что убийство – это самое худшее из    дел. . . Да ты вообще маньяк какой-то, а, Меч? Как же тогда общепринятые ценности, добро, гуманизм?
– Добро. . . – с презрением процедил Меч. – Ерунда! И эти твои «ценности» ценны только здесь и сейчас. Раньше были другие ценности и другое добро. . .
– Неправда! – почти крикнул Макс. – Добро не может быть другим! И люди, и «ценности» всегда были одинаковы!
– Знал бы ты, как заблуждаешься. . . – тоном усталого превосходства произнёс Меч. – Макс, не пора ли тебе делом заняться? Миссия. . .
– Один мужик подходит к торговцу и спрашивает: «Не подскажете, как пройти к Третьяковской галерее?» – разразился анекдотом Макс. – А тот стоит, и так, считая деньги в толстой пачке, отвечает: «Делом займись, дорогой, делом. . .» Смешно, правда?.. Эх,  не с тем я про гуманизм заговорил. . . Не знаю, откуда там ты явился, но если из будущего,  то не хочу я такого будущего. . .
– Ну, а всё-таки, как насчёт миссии? Проход открывается ненадолго.
– Проход между временами? Ах, ну да, ну да. Э-э-э. . . Ты погоди, Меч. Чуть попозже, ладно? – вздохнул Макс и поднялся с кресла.
– Как скажешь, хозяин! – с нескрываемым презрением процедил Меч и умолк.
         *                *                *

Ему приснился сон: он попал на небо (голубое-голубое) и стоит на облаках, ожидая беседы с Богом. Через некоторое время Макс ощутил,  что Бог рядом.
– Боже?
– Да?
– Ты здесь?
– Да.
– . . . . . . . Я могу тебя увидеть?
– О, Господи! – Бог вздохнул. – Нет, вы, люди, не можете меня увидеть, только услышать.
– А почему? – Макс и сам поразился своей дотошности.
– А вам становится дурно, темнеет в глазах и коленки подгибаются, – ответил Бог.
Макса приободрила та лёгкость, с которой он добился ответа, и он продолжил:
– Ну, всё-таки, покажись!
– Да я-то могу, – сказал Бог, – но ты хоть понимаешь, что я многолик?
– Раньше я как-то не задумывался над этим, – осторожно ответил Макс, – но думаю, что понимаю.
– Да ничего ты не понимаешь, – опять вздохнул Бог. – Ну ладно, смотри!
Перед Максом сгустилось облако. Из него шагнул навстречу двойник Макса. Абсолютно одинаковый. Бог.
– Но. . . – у Макса не нашлось ни слова.
– Каждый из вас – это частица Меня. Это же очень просто – как вы этого не понимаете? – произнёс Бог. Повисло молчание. Глядя на свою копию, Макс подумал, что «это многое объясняет».
– Теперь понимаю, – прошептал Макс.
– Когда Сатана овладевает человеком, он забирает себе частичку Меня. Меня становится меньше, его – больше. Макс! Не дай Сатане забрать тебя! – почти прокричал Бог.
– Конечно. . . Но. . . Как? – из глаз Макса невольно полились слёзы, им овладело чувство безмерной преданности, желания выполнить Божью волю.
– Меч. . . – произнёс Бог и растаял. Макс проснулся. «Меч? Меч. . . Но что – Меч? Меч – это Сатана? Или Мечом бороться против Сатаны? Боже, я не понял!» – сидел и думал Макс, вытирая быстросохнущие слёзы.

         *                *                *

– Меч! – хрипло произнёс Макс. Его трясло. – Ме-еч!
– Ну чего тебе? – «мордочка» на рукоятке недовольно сморщилась.
– Отвечай: ты служишь Сатане? Или доброму делу? – Макс изо всех сил старался не закричать – была глубокая ночь.
– Дурак ты, что ли. . . – начал было Меч и замолк, видя состояние Макса. Помолчав, «покопавшись в мозгах», Меч выдал ответ:
– На этот вопрос только ты сможешь ответить. Ты сам.
– И как же? – Макс стал успокаиваться.
– Пошли! Тебя ждёт миссия! Бери меня и пойдём!
– Ладно. Пойдём, – Макс вытер ладонью лицо, снял со стены ножны и взялся за рукоятку. И. . .
. . . проглотил тугой комок воздуха после кратковременного удушья. И невольно отпрянул назад – перед ним рухнула горящая деревянная балка.
Дым от пожара застилал всё вокруг. Было трудно дышать. Макс закашлялся и огляделся. Сквозь пелену дыма были видны теснящиеся бревенчатые дома, объятые пламенем. Сажа летала в воздухе, как лёгкий снег. Стоял ужасный шум, какой-то гвалт, крики и визг, а также лязганье металла. Поверх всех звуков пульсировал частый, непрерывный, тревожный колокольный набат. Макс дико озирался, совершенно не понимая происходящего. Прорываясь сквозь гул, Меч прокричал:
– Мы в Киеве, 1327 год нашей эры. Это монголы хана Угедэя прорвались в ворота и добивают защитников. Славян, твоих предков! Поторопись, Макс, а то не успеем!
Продолжая дико озираться, Макс послушно поплёлся вперёд.

  *                *                *

Дым то и дело скрывал от Макса дорогу. Когда дым рассеивался, Макс видел дома’, большинство из которых горели. В некоторых домах в чёрных проёмах окон виднелись люди. Они тесно жались друг к другу, с ужасом глядя на Макса. Макс подумал, что его взгляд не менее дик. Люди в домах, в-основном, женщины и дети, похоже, смирились с неизбежной гибелью в огне. Слышался детский плач. Там и тут на дороге валялись трупы,  изрубленные саблями или истыканные стрелами. Макс осторожно переступал через них. Перешагивая через очередного покойника,  он,  наконец-то,  обратил внимание на свой внешний вид. Судя по всему,  Меч позаботился обрядить его в одежду обычного русского ратника,  воина. Простые штаны,  красные сафьяновые сапоги,  длинная рубаха,  перетянутая кожаным ремнём с ножнами; Меч,  абсолютно не изменившийся,  Макс сжимал в руках.
– Идём-идём,  Макс! Поторопись! –  верещал Меч.
– Меч! Что за миссия? – хрипло спросил Макс.
– Миссия,  как обычно – спасти человека.
Мимо Макса пробежало несколько горожан. Они явно от кого-то убегали,  но Макс не видел,  от кого. Лица беглецов были перекошены от ужаса.
– У храма Пресвятой Богородицы ещё продолжается бой,  – кричал Меч сквозь невыносимый шум. – Там сражается один воин,  по-имени Ратибор. Он один сражается с десятками монголов. Помоги ему – и он останется жив. Это важно,  ведь. . .
– Время! Сколько у нас времени? – проорал Макс.
– Минут десять-пятнадцать,  не больше! Надо поторопиться,  Макс! Пока прямо,  потом направо.
Макс побежал,  расталкивая людей,  бегущих навстречу. Внезапно людской поток кончился,  и Максу показалось,  что он попал в пустоту. И тут он увидел монголов.
Из клубов дыма спокойной рысью выехали несколько всадников на приземистых косматых лошадях. Грязные халаты и чудны;е шапки  придавали монголам странный,  чужой вид. Они посмеивались и перебрасывались незнакомыми словами. Некоторые сжимали в руках сабли,  некоторые – лук и стрелы. Пока Макс на них глазел,  осмысливая происходящее,  передний монгол вскинул лук и молниеносно выпустил стрелу. Судорожным движением Макс поднял перед собой Меч,  и – о,  чудо! – стрела отскочила,  ударившись об лезвие. За мгновение в голове Макса промелькнули три не совсем уместные мысли: « Я чудом спасся. . . Какая огромная стрела. . . Это вовсе не похоже на уроки истории. . .» Потом Макс подумал,  что ему страсть как неохота драться – ну абсолютно не боевое настроение. Однако деваться было некуда,  и Макс с воплем кинулся в бой.
Монгол,  выстреливший в Макса,  только тянулся за новой стрелой, как Меч скользнул по передним ногам его лошади. Лошадь заржала,  встала на дыбы и рухнула на колени. Монгол,  что-то крича,  пытался удержаться и не упасть,  как Макс сделал выпад и проткнул ему сердце. Не обращая больше на него внимания,  Макс легко и стремительно двинулся к следующему и двумя невероятно быстрыми ударами разрезал тому грудь. Техникой этих ударов Макс овладел ещё на тренировках,  но вот не думал,  что это ему когда-нибудь пригодится. Однако скорость и точность движений были явно заслугой Меча – в обычном состоянии Макс ни за что не смог бы двигаться так быстро и пластично.
Не задумываясь над происходящим,  Макс всецело отдался бою. Это странное состояние,  по-японски «уэ-вей» («не я»),  когда разум как-бы отстраняется от тела и наблюдает «со стороны»,  довольно трудно удержать надолго. Но Макс уже бывал в серьёзных переделках,  и его умение удерживать «уэ-вей» заметно возросло.
Взмах,  удар,  нырок,  прыжок вперёд с вытянутым клинком – и ещё два врага на земле. Монголы явно не успевали за ходом событий,  они устали от долгого штурма,  а Макс был свеж и полон сил. Да и рукопашные схватки они не любили,  предпочитая поражать противника стрелами,  а уж потом добивать при помощи сабли.
Красиво кувыркнувшись,  Макс избежал выпущенной стрелы и воткнул противнику клинок под рёбра. Выдернув Меч,  тут же отбил удар сабли последнего из группы. Несколько быстрых обманных ударов справа-слева (Макс так напирал,  что лошадь монгола попятилась),  затем сильный отбив в сторону и скользящий удар остриём Меча по горлу противника. Монгол захрипел и зашатался,  из разреза на горле полилась кровь. Борясь за свою жизнь,  он выронил саблю и попытался двумя руками свести края раны,  закрыть свой страшный новый рот. Макс,  не отрываясь,  смотрел на него. Силы покинули монгола,  он рухнул с коня и забился в конвульсиях,  давясь кровью и розовой пеной. Некоторые из его товарищей были ещё живы и корчились в агонии – скользящие «самурайские» удары Макса быстро выводили их из боя,  но не убивали мгновенно. «Ну и чёрт с ними!» – подумал Макс со злой радостью,  глядя на извивающихся монголов. «Японская техника фехтования очень рациональна,  хоть и жестока. А этим – так им и надо!» Макс плюнул и пошёл дальше. В глазах у него загорелся огонёк азарта.
– Побыстрей,  Макс! – поторопил Меч.
Макс послушался и тихонько побежал. Во время бега какая-то странная мысль зародилась у него в мозгу. Макс не отмахнулся от неё, хотя чувствовал, что надо бы. Мысль звучала примерно так: «Чему ты радуешься, скотина? Тому, что только что убил шесть человек, пусть даже и монголов? Лишил их жизни своими погаными руками? А твоих соотечественников, предков избивают, режут, жгут, уничтожают целый город, мужчин, женщин, детей. . . Ты не можешь их всех спасти! А ты радуешься! Радуешься?» Эта мысль, всплывшая на поверхность, была результатом борьбы глубинных противоречий в душе Макса: одна часть стремилась побеждать/убивать врага, другая была врожденным неприятием убийства и относилась к убийству, как к величайшему злу. Макс был бы счастлив, родись он варваром. Но воспитание в «цивилизованной» среде наложило свой отпечаток – дилемма казалась неразрешимой.
«Ну, тут уж что-то одно – или сражайся и получай от этого кайф, или стенай над каждым убитым» – хмуро подумал Макс и замедлил бег. От былого азарта не осталось и следа. Он только что понял, что меняется, уже изменился, и это ужаснуло его. «В кого я скоро превращусь? И чем я буду лучше этих головорезов-монголов?» Как-бы иллюстрируя его мысли, на дорогу из переулка выбежала молодая женщина в изодранной одежде. Бежавший сзади монгол догнал её, схватил рукой за волосы, прокричал что-то по-монгольски и изо всех сил рубанул саблей по шее. Обезглавленное тело упало, монгол засмеялся и швырнул голову в огонь. Макс, видевший всё это, шумно выдохнул через нос. Лицо его застыло и побледнело, глаза стали тёмными и неподвижными. Монгол, смеясь, встретился с ним взглядом.
– О! Урус! – весело выкрикнул он и осёкся под немигающим, приговорившем его взглядом. – Шайтан! – зашипел он и оглянулся в поисках товарищей.
– Олгой! Джучи! Энд ир! – но никто не отзывался. Макс медленно двинулся к нему.
– Макс! Оставь его! Мы не успеем! – зазвучал голос Меча. Ни единый мускул не дрогнул на лице Макса, он никак не отреагировал на призыв.
– Шайтан! – шипел монгол, пятясь и выставив перед собой саблю. Макс неумолимо приближался. Позади монгола рухнула горящая балка. Он вздрогнул и остановился. Макс скользнул вперёд и оказался на нужной дистанции, «в зоне боя».
Секунду они смотрели один другому в глаза. Монгол ощерился и с криком ударил саблей сверху. Макс ждал чего-то подобного. Одним резким движением он так отбил удар, что сабля вылетела из рук монгола. Тот недоумённо посмотрел на свою правую ладонь и понял, что остался без оружия. Макс опустил Меч. Неясная надежда мелькнула во взгляде монгола, он было подумал, что этот «глупый урус» его пощадит или возьмёт в плен, но в следующий миг он понял всё. И закричал от смертельного страха. Макс с неподвижным лицом стал медленно поворачиваться к монголу спиной. Как крылья мельницы набирают ход, так и Меч Макса с плавным ускорением описал полный круг. . . Когда Макс снова повернулся к монголу, голова свирепого азиата скакала по дороге, отлетев от тела на несколько метров. Макс следил за ней глазами, пока она не остановилась, потом отвернулся.
– Ты не послушался меня, – проскрипел Меч. – Это настораживает. Знаешь, что бывает с теми, кто перестаёт слушать своего Меча?
– Что? – спросил Макс.
– Ну, почти ничего.  Только они навсегда остаются там, куда попали. Создатели нас, Мечей, делают так, что мы теряем свои «волшебные» свойства. И становимся простой железякой. А вы, люди, не можете перенестись сквозь время и пространство.
– Так что же выходит, ты мой повелитель?! – язвительно спросил Макс. Чувствуя, что «заводится», продолжил: – Может, мне на колени перед тобой встать и умолять не оставлять меня?!
– Успокойся, Макс. Успокойся и вспомни, зачем мы здесь. Ты не перебьёшь всех монголов. Пойдём! – голос Меча был мягким, как никогда.
– Погоди, – угрюмо произнёс Макс. – У меня появилась одна мысль.
Мысль эта появилась благодаря стоявшему неподалёку высокому деревянному дому, напоминавшему терем  из русской сказки. В доме было два этажа и высокая крыша с слуховым окном. Каким-то чудом дом уберёгся от огня и теперь стоял нелепым пёстрым пятном среди горевших руин.  Макс решил забраться повыше и посмотреть, куда и как лучше идти. Меч прочитал его мысли и промолчал.
В доме было на удивление тихо. Внезапная тишина, отрезанность от внешнего мира оглушили Макса. Пройдя сквозь пустые комнаты, он нашёл лестницу, ведущую наверх. Макс решил, что высоты второго этажа ему хватит, и незачем лезть на крышу. Мимоходом оглядывая убранство комнат, он отметил, что дом принадлежит явно зажиточным людям. «Мож, купец какой тут жил, или воевода», – с трудом вспомнил сословия тех лет Макс. И ещё подумал, что скоро это всё будет разграблено монголами. «В учебниках это как-то совсем по-другому», – произнёс он про себя. – «Я и представить не мог, какое это огромное бедствие для моего народа – нашествие монголов. Это невыразимо, это не описать словами . . .  Огромное, страшное бедствие. . .» Он уже поднялся на второй этаж и всё внимание переключил на поиски окна.
Первая комната выходила окнами на крепостную стену. Макса она не интересовала, и он пошёл дальше. Зайдя в следующую, он было двинулся в нужном направлении, как увидел мелькнувший за дверью силуэт и услышал лёгкий топот шагов. Кто-то старался тихо убежать от него вглубь дома.
Макс поправил ремень и решительно отправился на поиски. К несчастью для беглеца, дом был построен таким образом, что путь к лестнице был один, через комнаты, которые проходил Макс. Ещё минута, и путь оканчивался тупиком – чуланом. Макс остановился на пороге, стараясь привыкнуть к темноте и не решаясь войти сразу, к неизвестной опасности. Глаза привыкли, и в тёмном углу он разглядел тех, за кем гнался.
Женщина. Лет тридцати, светловолосая, очень красивая. Одета в светлое платье до полу.  Она смотрела на него испуганно и в то же время с вызовом. Стоя прямо, она прижимала к груди трёхлетнего ребёнка. Из-под стриженой русой чёлки мальчика на Макса смотрели не по-детски серьёзные глаза.
– Ну, кто бы ты ни был, знай – я тебя не боюсь! – твёрдо произнесла молодая женщина. Ребёнок продолжал внимательно смотреть.
– А тебе и не нужно меня бояться, – сказал Макс, – Я не враг.
Они обменялись долгими взглядами. Первой молчание нарушила она:
– Ты – чужак. Я вижу. Кто ты?
– Меня зовут Макс, – ответил Макс, не отводя взгляда. – Я живу. . . Очень далеко отсюда.
– Варяг? – перебила женщина.
– Нет. . . Может быть. . . Неважно, – Максу неохота было что-нибудь придумывать. К тому же, не зная местного колорита, он боялся попасть впросак. – Я – друг. Я помогу тебе. Как тебя зовут?
– Лана, – ответила она, и, помолчав, добавила: – Его вот Андрейка. . . Что ты собираешься делать?
– Делать? Ну, делать. . . – Макс задумался. Лана, глядя куда-то мимо Макса, тихо сказала:
– Басурманы уже в соседних дворах. Скоро и сюда доберутся. . .
Решение пришло само:
– Я проведу вас куда-нибудь в укромное место, – сказал Макс. – Где не найдут эти... басурманы.
И тут в голове Макса раздался голос молчавшего доселе Меча: «Ты в своём уме? Опомнись!» И Макс понял, что не всё так просто. Сделав вид, что он ничего не слышал, Макс обратился к Лане:
– Я хотел посмотреть из окна. Что вокруг вообще творится. И есть ли какой безопасный путь.
Последнее предложение было ложью – Макс заходил в дом, чтоб разведать кратчайший путь к церкви Пресвятой Богородицы.
Повернувшись спиной к женщине с ребёнком, Макс быстрыми шагами прошёл к окну.
– Меч! О чём ты говоришь? В чём дело? – тихо позвал Макс, хотя уже догадывался, «в чём дело».
– Ты забыл? Есть твоя миссия. . . Одно конкретное дело, – тон Меча был как никогда непререкаемым.
– Но ведь. . . Их тоже нужно спасти, – Макс говорил, будто оправдываясь. – Они тоже. . .
– Макс, послушай! Ты не всё понимаешь! – Меч, казалось, пытался убедить Макса не совершать роковой ошибки. – Мы, то есть ты или я, не решаем, кого спасать. Есть задание, и мы должны его выполнить. Это как приказ в армии. Ты обязан выполнить приказ. Иначе. . . – Меч как-то по-странному замолчал.
– Что «иначе»?.. у Макса «засосало под ложечкой» от скверного предчувствия.
– Иначе всё,  – глухо произнёс Меч. – Ты остаёшься один на один со своими проблемами. Меч теряет свои свойства. Хозяин Меча навсегда остаётся в том времени, в которое попал. Попросту говоря – скорая неминуемая смерть обоих: и Меча, и Хозяина.
– А как же? А они? – Макс почувствовал, что задыхается. – Им ведь тоже нужна помощь! Или твоих чёртовых создателей это не касается?! Им только избранных подавай! – волна возмущения захлестнула Макса. – Я понимаю теперь, почему тебя выбросили на улицу. Ох, дай мне закончить миссию, до;ма я тебе такое устрою! Я тебя. . . Так выкину, что никто не найдёт!.. Меч!!! Что мне делать?
– Делай, что хочешь, Макс, – сейчас голос Меча был необычайно спокоен, даже суров. – Ты знаешь, какие будут последствия, если ослушаешься, так что решай. . .
Макс стоял у окна, тяжело дыша и ничего не видя перед собой. Обрывки мыслей вихрем проносились у него в мозгу. «Нужно помочь Лане. . . Ратибор. . . Мне конец. . . Не бросать же. . . Я обещал. . .» Почему-то вспомнился сон о Боге. События последних минут навалились на Макса всей тяжестью. И впечатления от разоряемого Киева, и схватки с монголами – от всего этого Макс ощутил невероятную усталость, физическую и эмоциональную. А тут ещё этот выбор. . . «Не самый лёгкий в моей жизни», – внутренне ухмыльнулся Макс. Постояв ещё минуту, вглядываясь куда-то вдаль, он принял решение.
– Меч, – с каменным спокойствием позвал Макс. – Я решил. – Не дождавшись ответа, он продолжил. – Этот твой Ратибор – он воин. Значит, он человек, готовый к смерти. Он – воин, и этим всё сказано. Умереть в бою – честь для воина. А эта женщина и ребёнок. . . Они не готовы к смерти. Они никак к ней не готовы. Я буду спасать их. А Ратибор. . . Думаю, он меня извинит. Всё.
Макс стоял и ждал ответа. Но Меч молчал. Тогда Макс развернулся и подошёл к Лане. Видимо, что-то было не так с его лицом, ибо Лана не сводила с него глаз. . .

   *                *                *

– Идём! – и, развернувшись, Макс пошёл к ступенькам.
– Куда? – спросила Лана, но пошла за ним. Ребёнок по-прежнему тихо сидел у неё на руках.
– Честно говоря, я ещё не знаю, – ответил Макс. – Ну, там по ходу дела разберёмся.
Они вышли на улицу, и через несколько минут были довольно далеко от дома. Макс шёл в противоположную (как он думал) сторону от церкви Пресвятой Богородицы, так как имел точную информацию, что там кипит бой. А попасть в гущу боя никак не входило в планы Макса. Идти быстрей не получалось – путь то и дело преграждали горящие балки и трупы. Дым мешал видеть дорогу и разъедал глаза. Макс шёл с Мечом в руке, то и дело озираясь; Лана с Андрейкой ступала сзади. Над городом по-прежнему стоял какой-то гул, и колокол всё ещё звонил.
– Макс! Ма-акс! – позвал Меч. – Кажется – всё. . . Я больше не имею никакой  силы. . .
– Совсем? – задыхаясь и кашляя от дыма, спросил Макс.
– Вроде да. . . Никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. . . – голос Меча становился всё тише и тише, как-будто садились батарейки.
Максу показалось, что Меч стал необычно тяжёлым. «Это ушла «волшебная» сила, которая подпитывала и меня», – понял Макс. Оглянувшись, он увидел, что Лана с недоверием смотрит на него.
– А что это ты делал? – спросила она. Даже сизый дым, заполнявший окружающее пространство, не мог скрыть удивления на её лице.
– А. . . Это я молился, – быстро нашёлся Макс. – Молился своему мечу, чтоб не подвёл в бою. Мы, варяги, всегда так делаем.
– Странный ты. . . И сейчас молился, и там, до;ма, у окна. . . – в голосе Ланы по-прежнему сквозило недоверие.
– Вот такой я религиозный, – безразлично ответил Макс. – Всё молюсь и молюсь. . .
Разговаривая с Ланой, Макс думал, как же он будет драться без «подпитки» от Меча. «В конце концов, у меня в руках меч, хоть и не волшебный, но острый и опасный. Я, конечно, не самурай, но и не полный осёл. Как-нибудь пробьюсь!» – сказал он себе. Хоть и не очень в это поверил.
– Лана! – позвал Макс свою спутницу. – Если идти по этой улице, можно каким-то образом выйти из города?
Подумав, она отрицательно мотнула головой.
– Из города не выйдешь, но если там, дальше, повернуть направо, то попадёшь на пристань. . .
– Пристань – это хорошо! – воодушевился Макс. «Можно будет воспользоваться лодкой и уплыть!» – подумал он и сказал: Идём туда!
Но Лана не двинулась с места, настороженно вслушиваясь во что-то. Каким-то образом выделив из общего невообразимого шума, Макс тоже услышал это. Цокот копыт. «Монголы!» – промелькнула у него мысль. И тут же нахлынувший панический страх стал требовать срочно спасаться бегством, укрыться, забиться в щель. Макс усилием воли подавил это порыв и осмотрелся.
– Схорониться надо, – спокойно произнесла Лана. Она была бледной и напряжённой, но ничем не выдавала своих эмоций. – Их много едет.
– Давай сюда! – махнул Макс в сторону небольшого деревянного дома, до которого ещё не добрался огонь.
Они вошли, низко пригибаясь в дверях – как и везде, дверной проём был почему-то низким. Лана плотно притворила дверь за собой. Какое-то время они стояли в тишине и в темноте, оглядываясь и прислушиваясь. Потом Макс осторожно прошёл внутрь.
Дом и правда был маленьким. Сразу за горницей находилась единственная комната. Судя по царившему разгрому, разбитой глиняной посуде и перевёрнутым лавкам, здесь уже успели побывать монголы. Когда глаза привыкли к полумраку, Макс разглядел следы крови на полу. Как-будто кого-то раненого тащили, а он (или она) упирался. Лана с Андрейкой тихо подошли и стали рядом.
Если б они так тщательно не прислушивались, пытаясь понять, проехали или нет монголы, то они вряд ли бы уловили еле слышный шорох, идущий со стороны печки. Макс напрягся и сжал Меч. Лана шагнула и отставила большую чёрную печную заслонку. Оттуда, изнутри, послышалась какая-то возня, потом кто-то чихнул.
– Эй, кто там? – как можно ласковей позвала Лана. – Вылезай, мы не причиним тебе вреда!
В печке воцарилась тишина, потом один сдавленный детский голос произнёс:
– Вот видишь, я же говорила, что это не мунгалы!
Другой  возразил:
– Ничего ты такого не говорила!
– Эй, вы, там! Вылезайте скорее! – ещё раз позвала Лана и взглянула на Макса. Тот опустил Меч.
Из печки, поднимая облако пепла и золы, одна за другой вылезли две девочки. Старшая выглядела лет на восемь, младшей было не больше шести. С растрёпанными волосами, измятыми и запачканными платьицами и чумазыми рожицами, они имели очень комичный вид. Макс, глядя на них, усмехнулся.
– Да кто ж вы такие? – улыбаясь, спросила Лана, поправляя волосы и платье сначала одной, потом другой.
– Я – Машка! – заявила старшая девочка. Указав на младшую, сказала: – Она вот – Дашка! Сёстры мы!
– А в печи как оказались? – продолжила расспросы Лана, не оставляя попыток привести девочек в порядок.
– Как мунгалы начали в дверь ломиться, – принялась рассказывать Машка, – мамка и сказала: «Лезьте в печку!» Мы и залезли.  – Машка насупилась.
Лана замерла. Потом осторожно спросила:
– А мама, значит, не успела спрятаться?
– Не-а, – Машка шмыгнула носом. – Они вломились. . . Всё перевернули. . . В печку не лазили. . . Мамку ударили зачем-то. . . Потом поволокли с собой. . . – Тут девочка не выдержала и разрыдалась. Дашка тоже принялась хныкать.
– Ну-ну, ягодки мои, успокойтесь, – принялась уговаривать их Лана. Делала она это чисто по-женски умело. – Не надо плакать. . .
– А папку ещё третьего дня на стенах убили! – проговорила сквозь рыдания Машка. – Стрело-ой. . .
Макс переминался с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Но Лана на удивление быстро справилась – сёстры рыдать перестали и позволили вытереть свои физиономии.
– Вот что, девочки мои, – ласково, но твёрдо сказала им Лана. – Вы пойдёте с нами. Будем держаться вместе. . . – и взглянула на Макса. Тот кивнул. «Экипаж увеличивается, – подумал Макс. – А, какая теперь разница!» Всё так же аккуратно ступая мимо разбросанных вещей, он прошёл к двери на улицу и прислушался. Выглянув, он повернулся к Лане и сказал:
– Вроде бы чисто. . . Можно идти.
Теперь по улицам они пробирались уже впятером. Лана несла Андрейку, девочки держались к ней поближе, опасливо косясь на Макса. Улица сделала поворот направо и упёрлась в небольшую пристань.
Почти все лодки («челны» – подумалось Максу) горели. Это явно была не основная пристань города – тут не было ни одного крупного судна, хотя лодки были довольно большими. Макс прошёл вдоль причала, переступая через лежащие на пути тела. Из убитых там и тут торчали стрелы. «Ни одного монгола, – подумал Макс, глядя на мёртвых. – Только наши. Очень похоже на бойню». Присмотревшись, Макс увидел, что павшие были вооружены кто ко;лом, кто рогатиной – воинов, дружинников среди них не было. Монголы перебили плоховооружённых и необученных простых мирных жителей. «Хороши вояки! – подумал об азиатах Макс. – Любят воевать с мирным населением!» Он оглянулся проверить, не отстала ли Лана и девочки, и застыл на месте – за спиной ничего не подозревающей молодой женщины маячила фигура всадника. Монгола.
Лана услышала стук копыт и замерла. Лицо у неё побелело и застыло. Ещё крепче стиснув ребёнка, она медленно обернулась. Из клубов дыма, словно из тумана, медленно надвигалась фигура монгольского воина верхом на приземистой лошади. В нескольких шагах от Ланы монгол остановился и скривил губы в подобие улыбки:
– О! Урюс-краса! Ка-ра-шо!
Максу хорошо было видно лицо монгола, изуродованное шрамами и покрытое копотью. Лошадь переминалась с ноги на ногу, а монгол продолжал свою речь:
– Иди со мной! Я – Мусук! Мой юрта – ка-ра-шо! Иди!
Вытянув руку с саблей, он хотел игриво пощекотать остриём Лану. Ребёнок сильней обхватил шею матери и отвернулся. Лана отшатнулась.
– Поди прочь, бес проклятый!
Макс двинулся к монголу. Тот заметил вооружённого противника и перестал улыбаться. Глазами он холодно и расчётливо ощупывал фигуру Макса. «Чувствуется, что он, падла, опытный боец! – подумал Макс. – По-русски говорит, и вся рожа в шрамах. . . Ну ничего, я тебе добавлю ещё один шрамик, от шеи до брюха!» Ухватив Меч поудобней, Макс шагнул вперёд.
– Отходи! Быстро! – негромко сказал он Лане. Она послушно двинулась в сторону. Девочки, как по команде, пристроились рядом с ней.
Монгол немигающе смотрел на Макса. Внезапно он поднял лошадь на дыбы и с криком обрушил саблю на голову противника. Макс подставил Меч и охнул от неожиданности – удар был такой силы, что почти выбил оружие из его рук. Отпрыгнув в сторону, Макс почувствовал, что его ладони будто горят. «Вот так ударчик! И угораздило же меня. . .» – закончить мысль он не успел: монгол снова атаковал.
На этот раз азиат исполнил довольно хитрый удар – скользящий горизонтально поперёк грудной клетки Макса и норовящий эту самую клетку рассечь. Макс очень неловко прикрылся Мечом и снова отпрыгнул в сторону. Тут же последовал новый удар сверху – монгол явно не давал своей жертве опомниться. Макс понял, что такая тактика губительна для него – ну сколько ещё ударов он отобьёт? Три? Пять? Монгол раз за разом обрушивал свою саблю на «уруса», явно предвкушая скорую победу. «Чёртов оккупант! Силён, зараза! Я с этой железякой долго не продержусь!» – лихорадочно отбиваясь, думал Макс. Его руки держали Меч уже не так уверенно. Всё меньше и меньше оставалось шансов, что он перейдёт в контратаку. А обороняясь, он скоро погибнет – Макс это понимал и начал слегка паниковать. В голове зазвучал мотив какой-то идиотской песенки: «. . . не верь мне, милая, не верь, не верь, не верь. . .» Макс мимоходом удивился, что в такой близости от смерти в голову лезет всякая чушь. А в глазах монгола появился торжествующий блеск, он понял, что «урус» вот-вот сломается. Высоко замахнувшись, монгол приготовился обрушить сверхмощный победный удар, как вдруг его лошадь захрапела, шарахнулась в сторону и упала на передние ноги. Монгол кубарем скатился на землю, и, приподнявшись, увидел, в чём дело: в левом боку лошади торчала рогатина. Рядом стояла светловолосая молодая женщина с раскрасневшимся лицом и пыталась вытащить рогатину обратно. Лошадь повалилась на правый бок и забилась в предсмертных конвульсиях.
Макс несколько мгновений с восхищением смотрел на свою спасительницу. Прядь волос выбилась из-под кожаной тесёмки, повязанной на голове Ланы, и от этого молодая женщина выглядела ещё привлекательней. Она с усилием выткнула рогатину из бока лошади и произнесла, как-будто извиняясь:
– Нашла возле одного нашего. . . Убитого. . .
Макс увидел, что Андрейка и девочки спокойно стоят неподалёку. Потом он перевёл взгляд на монгола. Тот проворно вскочил, и тут же, охнув, припал на правое колено – видимо, повредил при падении. Макс решительно двинулся к нему.
Выставив саблю и сильно хромая, монгол пятился от Макса. Но, сделав несколько шагов, остановился – Макс всё равно догонял. Приблизившись на расстояние удара, Макс  сделал осторожный выпад – монгол, хоть и лишился лошади, всё ещё был опасен. Азиатский воин отбил, но как-то неуверенно. Макс это почувствовал и внутренне успокоился. «Ты мой, – подумал Макс, – ты мой! Дело, оказывается, не в том, что из Меча ушла сила. . .» Макс подошёл ещё ближе к врагу и аккуратно «открылся» – выставил якобы незащищённую половину тела, как учили на тренировках. «Приёмчик для дураков, – говорил тренер, – для тех, кто поверит». Дальнейшие действия монгола были абсолютно предсказуемыми, и Макс их ждал. Лишь только азиат двинул саблей в сторону открытой части тела, Макс молниеносно прыгнул вперёд-вправо и вонзил Меч в живот противнику.
Начни он движение раньше – монгол защитится; начни позже – успеет нанести удар; а так Макс отлично уловил момент и теперь стоял почти вплотную к монголу, держа Меч обеими руками и глядя сверху вниз. Монгол недоверчиво глянул на руки Макса, потом посмотрел в глаза.
– Урус. . . – прошептал он, – нэ нада. . . убить. . . нэ. . .
Голос сорвался на хрип, изо рта полилась кровь. Монгол зашатался. Макс шагнул назад и плавным движением вытащил Меч из тела противника. Тот упал. Лана тронула Макса за руку:
– Пойдём. А то ещё другие придут.
И они двинулись вдоль пристани. Лана вела ребёнка за руку, крепко сжимая рогатину. Девочки шли рядом. Пройдя с десяток метров, Макс оживился:
– Лана, смотри! Вон там, кажется, лодка целая!
Лодку и правда не задел пожар – она стояла чуть в стороне. Длиной она была около шести метров, но узкая. Тем не менее, человек десять в ней бы поместились.
Ухватив за деревянную (змеиную? драконью?) голову, венчавшую нос лодки, Макс подтащил её поближе.
– Полезай, а я подам ребёнка!
Лана отбросила рогатину и послушно залезла в лодку. Потом приняла у Макса Андрейку, насуплено глядящего перед собой. Ухватив за подмышки, Макс легко посадил в лодку Дашку. Машка запрыгнула сама. Макс отвязал конец, бросил его в лодку и тоже запрыгнул. Пошатываясь, осторожно прошёл на середину лодки и взял вёсла. Вставив их в уключины, он кое-как отплыл от берега. Но постепенно приноровился, и лодка пошла ровнее.
Водная гладь, простёршаяся между беглецами и пылающим городом, как-бы отгородила их от царившего там кошмара. Разместившись по лавкам, все молча смотрели на проплывающие мимо пейзажи. На величественную картину умирающего города. Горящие дома;, большая церковь на холме, отбивающая набат. . . «Это огромная беда для народа, – снова подумал Макс, – и всё же. . . И всё же всё это вновь возродится! Как бы ни разрушали наши города, как бы ни убивали людей, мы всё равно победим и отстроим всё заново! И нас ждёт расцвет, а этих захватчиков – упадок и прозябание на задворках истории. . .» И он с новыми силами налёг на вёсла.
Через некоторое время Макс глянул на своих спутников – Лана, Андрейка и сестрёнки не сводили глаз с берега. Лана быстро смахнула слезу – Макс не решился её расспрашивать ни о чём.

       *                *                *

Спустя некоторое время лодка с Максом и его спутниками уже плыла среди полей и садов. Город со всеми ужасами остался позади. Течение не спеша влекло лодку вперёд; Макс, сложив вёсла, отдыхал. Трудней всего было проплыть мимо полыхающих городских ворот. Несколько раз монголы с криками пытались обстреливать лодку из луков, но у них ничего путного не получалось – лодка была слишком далеко от берега. Солнце должно было уже вот-вот спрятаться за горизонт, как Андрейка впервые что-то сказал своей маме.
– Что он говорит? – поинтересовался Макс.
– Есть просит. Проголодался ребёночек, – ответила Лана.
– Какой терпеливый ребёнок, – сказал Макс. – Я б давно уже орал от голода.
– А можно попробовать поискать еду вон в той деревне! – заявила Машка, показывая вперёд.
– Поискать-то можно, – буркнул про себя Макс, добавив: – Смотря что найдёшь. . .
Возвысив голос, он обратился к Лане:
– Лана, как ты думаешь, а куда бы нам плыть вообще? Я имею ввиду конечную цель путешествия?
– Я уже думала над этим, – тихо сказала Лана. – Если плыть по реке долго, то завтра где-нибудь к полудню мы доберёмся до деревеньки Горшки. Там от деревни идёт тропа вглубь леса, где находится борть. ( «Борть – это, вроде бы место, где добывают мёд; нечто вроде пасеки» – вспомнил Макс). В этой борти живёт мой дядя Радомир. Можно остановиться у него. . . – Помолчав, Лана добавила: – Место там глухое. . . Может, басурманы туда не добрались. . .
Макс тактично молчал. Но Лана продолжила сама:
– Мой муж Ратибор был старшим в дружине князя. Князь любил поплавать на ладьях по реке. А муж. . . Брал меня с собой. Вот я и знаю, где какая деревня.
– Был? – переспросил Макс.
– Да. . . да, – тихо ответила Лана, – я думаю, его убили. . . Всех убили. . .
«Перестань задавать дурацкие вопросы, идиот!» – обругал себя Макс.
К берегу причалили молча. Нос челна мягко ткнулся в бурый прибрежный песок рядом с камышами. Первыми на берег выскочили Машка и Дашка, за ними поспешил Андрейка.
– А эта деревня как называется? – звонко спросила Машка.
– Камышинка, – ответила Лана.
– Мы побежим, поищем какой-нибудь еды! – крикнула Дашка, и сестрёнки помчались вперёд. Андрейка кинулся с ними.
– Андрейка! Стой! Пострелёнок! Я тебя. . . – Лана поспешно выбралась из лодки. Ребёнок оглянулся, озорно засмеялся и побежал опять. Макс, усмехаясь, смотрел на эту картину происходящего. Вдруг Андрейка в сопровождении сестричек вернулся назад. Лица у всех были вытянутыми.
– Что? Что случилось? – кинулась к ним Лана.
– Там собака. . . Тётю ест. . . – сказал ребёнок, и, скривив губы, заплакал. –     Плёха-а-я собака. . .
Лана прижала малыша к груди и принялась успокаивать. Девочки растерянно стояли рядом. Макс пошёл посмотреть. За невысоким бугром он увидел тело женщины, изрубленной саблями. Небольшая косматая собака с остервенением грызла ей лицо. Из всех картин войны, которые Максу довелось увидеть, эта была самой шокирующей.
– Прочь! Пошла прочь, зараза! – крикнул Макс, и собака нехотя отбежала, сверкнув злым глазом.
– Лана, ты побудь там, а я похожу, поищу чего-нибудь поесть! – крикнул Макс, и, не дожидаясь ответа, направился вглубь сожжённой деревни.

         *                *                *

Всю ночь они плыли, отдавшись течению реки. В деревне им удалось утолить голод несколькими кусками чёрствого хлеба и полурастоптанными кислыми яблоками; на них не польстились даже монголы. Водой из колодца запить не удалось – Макс вовремя заметил, что там лежит чей-то труп. Напились у ручья. Потом в молчании погрузились в лодку и отправились вниз по реке. К деревне Горшки.
Наступило утро, а они всё плыли и плыли. Макс периодически брал в руки вёсла и ускорял движение, но несущественно. Едой вчерашнюю перекуску назвать было трудно, поэтому голод всё явственней давал о себе знать. На ослепительно голубом небе сияло солнце, и все, вдобавок,  страдали от жары и жажды. Во рту у Макса пересохло, и он с тоской думал, как же эти муки терпят дети. Но они держались, не жаловались. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, проплывая мимо совершенно не отличимой от других (по мнению Макса) рощицы, Лана встрепенулась и сказала:
– Вот сюда.
Макс поспешно схватился за вёсла и с утроенной энергией («наконец-то!») направил челн к берегу. Через пару минут лодка мягко ткнулась носом в песок. Макс резво выскочил на берег и с усилием втащил лодку подальше на сушу. Потом помог выбраться Машке и Дашке, принял у Ланы Андрейку и помог самой Лане, поддержав её за руку.
– Вон туда, по тропинке, – отряхивая платье, сказала Лана. – Там, за бугорком, и будет деревня. А от деревни уже и борть недалече. . .
«Хорошо бы,» – мрачно подумал Макс. – «Хорошо, если б всё так и прошло». После пережитых событий он ожидал только худшее.
– А можно, мы побежим посмотрим? – крикнула Дашка, и, не дожидаясь ответа, помчалась по тропинке. Старшая сестра кинулась её догонять.
Макс с Ланой переглянулись, вспомнив деревню Камышинка.
– Ну, вы там! Поосторожней! – крикнула Лана и покрепче схватила Андрейку за руку. – Кто их знает, этих басурман, где они побывали. . .
Когда Макс с Ланой перешли бугорок, стало ясно, что Лана напророчествовала совершенно точно. Они остановились. Рядом стояли притихшие сестрички.
Деревня была сожжена. От домов остались головешки и покосившиеся остатки бревенчатых стен. Там и сям валялись обгоревшие брёвна и почти неотличимые от них обгоревшие трупы.
– Пресвятая Богородица, – прошептала побледневшая Лана, – и сюда добрались. . .
Было ясно, что на этом пепелище едой не разживёшься.
– Пойдёмте, хоть воды наберём, – угрюмо глядя, сказал Макс. – Вон колодец, цел вроде бы. . .
Они шли осторожно, переступая через брёвна и обходя трупы. После разорённого города острота чувств притупилась, но всё равно на душе было тяжко.
«Мне теперь здесь жить, – думал Макс,  – в этом мире. . . Привыкай, привыкай. . .»
Колодец оказался исправным и чистым – Макс опасался, что в нём, как в Камышинках, окажется утопленник. Всё обошлось. Зачерпнув деревянным ведром воды, все по-очереди напились. Вода была холодной, аж стыли зубы.
– Как думаешь, – обратилась к Максу Лана, – давно они тут были?
– Трудно сказать. . . – Макс огляделся по сторонам. – Головешки не дымят. . . Кровь. . . Высохла уже. . . Пару дней, не иначе.
– Мне тоже так показалось, – кивнула Лана. – Наверное,  можно не опасаться на них наткнуться. . .
– Вот это ты зря, – заявил Макс. – Опасаться нужно, не этих, так других. . .            В-общем, бдительности не терять. . .
Они прошли сквозь деревню и вышли на узкую ухабистую дорогу. От долгого сидения в лодке мышцы порядком затекли, и все были рады наконец-то двигаться пешком. Дорога впереди шла между лесом и полями. Лес, угрюмый и мрачный, возвышался справа; обработанные поля простирались слева.
– Версты три по дороге, – сказала Лана, – а там тропка пойдёт к охотничьей заимке. А от неё уж совсем рядом. . .
– Вот и чудненько, – бодро произнёс Макс. – Это мы быстро пройдём, даже проголодаться не успеем. . .
Но быстро не получилось. Влекомые голодом, Машка и Дашка то и дело с дороги убегали к кустам с ягодами и орехами. Приходилось их ждать, а подгонять Макс не решался – голод и правда мучил. Зато он получил свою порцию орехов и ягод, хоть немного этот голод утоливших. Андрейка, перемазав ягодами всю рожицу, выглядел, как ребёнок-вампир.
Три версты, обещанные Ланой, преодолели часа за два. Солнце уже подобралось к верхушкам деревьев, и собиралось за них закатиться. Лана углядела тропинку, уходящую вправо от дороги и ведущую к охотничьей заимке – под этими словами, как выяснил Макс, подразумевалась просто стоянка охотников, эдакий перевалочный пункт. Услышав, что там может быть еда, Машка и Дашка оживились и зашагали резвее. Макса голод мучил намного слабее – сработало это странное свойство организма притуплять чувство голода со временем. Макс шагал механически, почти не замечая ничего вокруг. Меч не подавал признаков жизни, и Макс понемногу стал свыкаться с мыслью, что домой он не вернётся никогда. Хотя что-то внутри его противилось такому раскладу, не веря в полную безнадёжность. «А вдруг. . . а если. . . всегда есть какая-то надежда. . .» – эти слова хоть и мелькали в уме, но почти уже не действовали: следовало попросту примириться с положением и продолжить выживание.
Когда вся компания подходила к невысокой деревянной ограде охотничьей заимки, даже Макс ощущал себя уставшим до предела. Машка и Дашка еле плелись, а Андрейку несли на руках попеременно то Лана, то Макс. Спустились сумерки, а густые кроны елей, обступавших тропинку, только усиливали темноту. Отодвинув деревянный засов, Макс вошёл на двор. Широкий и низкий бревенчатый дом, да забор высотою метра в полтора – вот, собственно, и вся заимка. Из интересных деталей Макс заметил только несколько оленьих черепов с рогами, смутно белевших ( «сушившихся?» ) на дальней стороне забора.
Зайдя в дом, дети сразу же попа;дали на лавку, со стонами вытягивая ноги. Лана деловито осматривала помещение; Макс тупо стоял, не очень соображая, что ему делать.
– О! Есть кремень и трут! Можно развести огонь! – воскликнула Лана и тут же принялась исполнять задуманное. Через минуту крохотный огонёк появился в большом каменном закопчённом очаге.
– Дров маловато! – пожаловалась Лана и посмотрела на Макса.
– Намёк понял! Пойду, принесу! – бодро сказал Макс и повернулся к сестричкам. – Машка, пойдём, поможешь!
Машка, вздохнув, направилась вслед за Максом. Стоя во дворе (уже почти совсем стемнело) Макс огляделся: наготовленных запасов дров нигде не было видно.
– Придётся в лес топать! – сказал он Машке, хотя восторга эта мысль не вызывала. – За дровами-то!
Машка снова вздохнула.
Через некоторое время Макс тащил две роскошных коряги, чем-то похожие на огромные костлявые руки какого-то лесного чудовища. Машка несла целый ворох палок поменьше. Они довольно далеко отдалились от заимки, и теперь торопились вернуться. Как вдруг Машка встала, как вкопанная:
– Голоса, – бесстрастно произнесла она. – Басурманы.
Тут и Макс услышал то, о чём говорила девочка – с заимки доносились голоса. Он узнал своеобразный говор монголов, уже слышанный им в городе.
– Тсс! – повернулся он к девочке. – Аккуратно клади палки на землю. . . так. . . теперь пойдем, посмотрим. . . тихо-тихо. . .
Они незаметно подобрались к дальнему участку забора (с черепами оленей). Макс во все глаза глядел на происходящее.
Посреди двора горел большой костёр. На топливо ему пошли колья от забора. Неподалёку от костра сидела Лана, руки её были связаны за спиной. К ней прижимались Дашка и Андрейка. По двору расхаживали монголы – Макс насчитал их двенадцать человек. «Ну, блин, повезло! – подумал он. – Это ж надо, из захваченного города спаслись, а здесь, в этой глуши, нарвались на монголов. И какой чёрт их принёс? Да, повезло, так повезло!» Монголы бродили по двору, видимо, в поисках добычи. Время от времени некоторые из них отламывали новые колья от забора и бросали в огонь. Из дома вышел толстый и уродливый монгол в богато украшенных доспехах («командир,» – подумал Макс) и что-то гортанно крикнул. Все разговоры и шум утихли. Вслед за монгольским командиром из дому вышел невысокий темноволосый человек с густой бородой. И внешность, и одежда выдавали в нём русского. Бородатый подошёл к Лане и стал напротив. Лана отрешённо смотрела в огонь, старательно не замечая подошедшего.
– Слушай меня, красавица, – обратился к ней бородатый. – Я – толмач у этих басурман. («Толмач – это переводчик!» – понял Макс). Их командир Ороной хочет у тебя кое-что спросить.
«Иуда! – подумал Макс. – Предатель! Сволочь! Продался захватчикам! Служишь монголам, гад! Своих предаёшь!» Он уже не делал различий между собой и людьми этого века.
Жирный, похожий на жабу Ороной противным хрипловатым голосом сказал что-то Лане. Толмач тут же перевёл:
– Откуда шла? Куда шла? Кто ещё с тобой? Отвечай!
Лана, не шелохнувшись, продолжала смотреть в огонь. Толмач оглянулся на Ороноя и наклонился к Лане:
– Советую тебе говорить, красавица. У него, – толмач ещё раз покосился на Ороноя, – разговор короткий. На куски порубит и тебя, и ребятёнков твоих.
Лана молчала. Макс уже догадывался, что; будет дальше, и мучительно искал варианты спасения. Но ничего пока не получалось.
Ороной снова что-то «проквакал». Толмач произнёс:
– Он говорит, что если будешь хорошо себя вести и всё скажешь, он возьмёт тебя своей рабыней и увезёт в степи. А если и дальше будешь молчать, он бросит твоих детей в огонь.
Лана вздрогнула и посмотрела на толмача.
– Гореть вам всем в аду за такие дела, – негромко сказала она. – А тебе особенно, иуда! – и плюнула ему в лицо.
Толмач вытерся рукавом и повернулся к Ороною. Они о чём-то заговорили. Макс понимал, что у него очень мало времени, чтоб что-то придумать. «Выскочить против них с Мечом? Ладно б, он был, как раньше, «волшебный», а так. . . Одного-двух завалю, ну, трёх. . . И Машку не бросишь. . . Что же делать? Поджечь дом? Поджечь лес? Что мне это даст? Что. . .» И тут в голове у него промелькнул план, настолько бредовый, что даже мог получиться.
– Машка! – шёпотом позвал Макс. – Будем их спасать! Слушай сюда. . .
Небо уже совсем почернело, вот-вот должны были появиться звёзды. Искры от костра отлетали и пропадали в непроглядной темноте леса. Монголы малость поутихли, только толмач всё беседовал с Ороноем. Наконец, они закончили, и монгольский начальник подозвал двух своих воинов. Толмач повернулся к Лане:
– Ну что, красавица, прощайся с мальчишкой. Сейчас его бросят в костёр!
Андрейка, слыша всё это, сильней прижался к матери.
– Не смейте! Слышите? Не смейте! – закричала Лана, когда двое монголов, кряхтя, отцепляли детские ручки от Ланиной одежды.
– Мама! Ма-ама! – плача, кричал Андрейка. Ороной криво ухмылялся. И тут странный звук донёсся со стороны леса.
– Ы-ы-ы-иии-и! Ы-ы-ы-иии-и!
Монголы недоумённо обернулись туда. И застыли в изумлении.
Из тёмного леса прямо на них надвигалось чудовище. Оно было высотой в два человеческих роста, с огромными длиннющими руками, похожими на коряги. Голова чудовища удивительно напоминала череп с ветвистыми рогами. Тело было скрыто пластами какой-то бесформенной холстины. Издавая откуда-то из середины утробный рёв «Ы-ы-ы-иии-и!», оно шевелило своими страшными руками и неумолимо надвигалось.
– А-а-а-а-а! – монголы заметались в панике. – Урус-шайтан!
Некоторые, наиболее смелые, дёрнули через дырки в заборе подальше в лес.
– Господи Иисусе! Святые угодники! Леший! Ей-богу, леший! – лихорадочно крестился толмач, отступая от надвигавшегося кошмара. Ороной застыл на месте, выпучив от ужаса глаза и не в силах пошевелиться. «Да беги же ты, олух! – думал Макс, старательно шевеля «руками» чудища. – Беги, пока не схватил тебя. . . наш Урус-шайтан!»
Мысль создать эдакое пу;гало родилась у Макса тогда, когда он сложил воедино олений череп, коряги в форме рук и  огромный кусок холстины, зачем-то валявшийся под стеной дома. Макс выбрал череп покрупней, насадил его на палку и вручил Машке. Потом притащил «руки». Накинув на Машку холстину, он усадил её себе на плечи. Потом аккуратно поднял «руки» с земли, поправил холстину, чтоб не было щелей, и отправился к монголам. Крик Макс постарался издавать погромче и понеестественней, чтоб никто не смог опознать человеческий голос. Машка одной рукой держала голову страшилища, а другой придерживала края холстины. На фоне ночного неба, в отблесках костра, в окружении дремучего леса нехитрое сооружение имело оглушительный успех. Весь расчёт был на то, что свирепые азиатские воины были готовы к войне, а не к таким фокусам. Монголы были примитивным, далёким от цивилизации народом; в их душах жило много суеверий. Это и сыграло на руку Максу.
Макс в облике «Урус-шайтана» уже совсем близко подошёл к Ороною. Тот по-прежнему стоял, как вкопанный, бормоча под нос свои монгольские молитвы. «Ну ладно, ты сам этого хотел, – подумал Макс, – пора тебе познакомиться с Урус-шайтаном поближе». Он изловчился, поднял повыше правую корягу-руку лесного чудища и с силой опустил Ороною на голову. Богато расшитая шапка слетела, обнажив обширную лысину монгольского военачальника. Как только Ороной ощутил «ласковое» прикосновение руки Урус-шайтана к своей голове (а ему показалось, что страшные пальцы вот-вот раздавят его череп), он издал дикий вопль, переходящий в визг, и кинулся бежать. С перепугу не разбирая дороги, он пронёсся прямо через костёр. Его одежда вспыхнула в нескольких местах, и в темноту леса он бежал уже в ореоле разлетающихся искр. Бегство командира окончательно сломило волю оставшихся монголов, и они тоже кинулись под защиту леса. Макс, в глубине души опасавшийся, что азиаты сгоряча начнут обстреливать его из луков, облегчённо вздохнул.
– Лана! Лана! Это я – Макс! – тихонько позвал он, раздвинув складки холстины. Молодая женщина, смотревшая на «чудо» настороженно, но без испуга, улыбнулась. Хоть улыбка была вымученной, черты её лица разгладились. Дети, испугавшиеся гораздо сильней, ошарашено уставились на Макса.
– Возьми Меч у меня на поясе, – Макс по-прежнему говорил тихо, – надо разрезать верёвки.
– Дашка, слышь, что ли? – высунулась из-под холстины Машкина физиономия. – Кому говорят – возьми меч и разрежь путы!
Преодолев робость, Дашка подошла к «Урус-шайтану» и медленно вытащила меч из ножен на поясе Макса. Потом стала сзади Ланы и воткнула меч в землю. Лана принялась тереть верёвки о лезвие.
– Разрежь их, но аккуратно, – вещал Макс, – твои руки онемели, ничего не чувствуют, смотри, не перережь себе вены. . .
Лана управилась меньше, чем за минуту. Ещё некоторое время она растирала кисти, потом решительно схватила меч и сказала: – Пойдём!
Она шла, как богиня-воительница, держа обеими руками меч перед собой; дети по-прежнему жались к ней. Сзади неуклюже топал «Урус-шайтан». Макс уже изнемогал под тяжестью рук-коряг, и от Машки, сидящей на плечах. Но он понимал, что прежде, чем «разоблачиться», надо зайти подальше вглубь леса. Когда просветы между деревьями стали совсем узкими, «Урус-шайтан» начал то и дело цепляться за стволы. Сначала Макс отбросил «правую руку», затем, через несколько метров, и «левую». Пройдя ещё несколько метров, он остановился и осторожно снял с себя Машку. Девочку, похоже, всё ещё забавляла роль «головы чудовища» – по крайней мере, с оленьим черепом она наотрез отказалась расстаться. Шли по лесу цепочкой, впереди Лана, за ней – дети; Макс был замыкающим. От невероятной усталости и после пережитых волнений на Макса нашло какое-то отупение; мозги словно оцепенели и ни на что не реагировали. У других, похоже, дела обстояли так же. Однообразная ходьба среди деревьев ещё больше способствовала состоянию отупления. Наверное, поэтому никто не удивился и не испугался, когда на залитой лунным светом поляне путь им преградили монголы.
Это были те же самые двенадцать плюс толмач и Ороной. Они стояли полукругом, с ненавистью глядя на путников. Им явно хотелось сквитаться за перенесённое унижение.
«А, ладно, фиг с ним! Будь, что будет! – равнодушно подумал Макс и стал рядом с Ланой. – Видать, не судьба нам уйти. . .» И вновь полное безразличие к исходу предстоящего боя овладело Максом.
– Убежать хотели, сукины дети! – прошипел толмач, хищно скалясь. – Чертями прикинулись! Не вышло!
«Детей вот только жалко,  – по-прежнему отрешённо думал Макс. – Хорошие они, не вредные. . .»
Ороной тоже что-то возмущённо шипел и булькал. Толмач его не переводил – и так всё было ясно.
– Хватит квакать, мерзкая ты рожа, – обратился Макс к Ороною и взял из рук Ланы Меч. На миг их глаза встретились. Макс так и не понял, какое выражение было в глазах молодой женщины. Мольба и, одновременно, вызов? Жалость и гордость?
– Давай покончим поскорей, и всё тут, – под пристальным взглядом Макса Ороной, наконец, заткнулся.
– Тебя, смерд, мы порежем на двенадцать кусков, – продолжал шипеть и брызгать слюной толмач.
– От смерда слышу! – тихо сказал Макс и улыбнулся одними губами: очень уж к месту пришлась эта фраза, юмор которой не был понятен людям этого века. И мысленно добавил: «Ну уж тебе я точно кишки выпущу, гад!»
Медленно и плавно ведя Мечом, Макс стал в боевую стойку. Приятный, боевой озноб пробежал от затылка по спине. Ороной и толмач опасливо попятились назад; вперёд выдвинулись трое из двенадцати. . . Двенадцати? Макс, точно видевший, что противников было двенадцать, сейчас готов был поклясться, что их семь или восемь. Он чуть-чуть удивился, подумав, куда же делись остальные. И замер – совершенно бесшумно самая отдалённая фигура монгола дёрнулась и мягко опустилась на землю. «Это уже интересно!» – подумал Макс. Но тут ближайший монгол ударил сверху. И стало некогда размышлять. . . Совершенно автоматически Макс отбил. И тут в его мозгу зазвучал голос Меча: «БЕЙ!» Макс так и сделал – и сам поразился молниеносности своего удара, проткнувшего грудь противника. Выдернув Меч, Макс без паузы кинулся на двух других. И расправился с ними играючи – одного полоснул по животу, другому проткнул горло. Казалось, что монголы были беспомощны, как котята. «Что-то тут не так, – подумал Макс, – эта скорость просто нечеловеческая. . .» И он понял, что не так. Голос Меча! Меч ожил! Макса переполнило чувство ликования – «волшебная» сила снова с ним! «Ну, гады, – шумно вдохнул и выдохнул Макс, – держитесь!»
Ещё один монгол бросился на него. Макс принялся бить с такой яростью, что быстро сломал ему саблю. Плоское и тупое лицо монгола только-только приняло выражение удивления, как Меч Макса с хрустом пробил панцырь и грудную клетку. Оттолкнув противника, Макс огляделся. Кроме фигур толмача и Ороноя, впереди не было никого. Быстро глянув назад, Макс убедился, что с Ланой и детьми всё в порядке. И, не спеша, подошёл к «сладкой парочке».
– Не смей трогать нас, мо;лодец, мы тебе ещё пригодимся! – затараторил толмач. Ороной стоял молча, только шумно сопел.
– Вот у этого басурманина есть ценная пластина, называется «пайз-ца», это пропуск, с ней ни один мунгал не тронет! – продолжал заливаться соловьём толмач.  – А я вам ещё больше пригожусь. . .
– Не думаю, – спокойно произнёс чей-то голос. Тёмная, закутанная с головы до ног в какой-то балахон фигура бесшумно возникла рядом с Максом, выйдя из-за спины Ороноя. Монгол и толмач от удивления разинули рты. Макс спокойно покосился на незнакомца.
– Спасибо, что помог, – обратился Макс к нему, имея ввиду таинственное исчезновение монголов одного за другим на дальней стороне поляны.
– Не за что, – голос незнакомца был глубоким и сильным, явно принадлежащим уверенному в себе человеку. – Работа такая.
Макс не успел спросить, что же это за «. . . такая работа. . .», как Ороной что-то хрипло выкрикнул и взмахнул саблей. Сабля должна была обрушиться на незнакомца, но рассекла пустое место – то, где он только что стоял – его там не было. Совершенно неуловимым движением он переместился вбок, вправо от монгола. Из складок своей бесформенной одежды он извлёк клинок и придавил им сверху саблю монгола. Макс разглядел, что клинок незнакомца очень похож на катану – классический самурайский меч. Ороной, пыхтя, силился поднять своё оружие, но безуспешно.
– Возвеселихся о рекших мне: в Дом Господень пойдём. . . – произнёс незнакомец, как на проповеди, слова православной молитвы, не спуская глаз с лица монгола. Тот ещё больше поднатужился, но саблю так и не поднял.
– Господи, настави мя правдою твоею, – незнакомец резко убрал клинок, и монгол отшатнулся от неожиданности; – враг моих ради исправи пред Тобою путь мой. . .
Ороной снова ударил, но незнакомец парировал удар.
– Да без преткновения прославлю Едино Божество. . . – и резко, мощно полоснул монгола наискосок. Тот покачнулся и упал на колени.
– Отца и Сына и Святаго Духа. . . – меч незнакомца описал короткую дугу и метнулся к горлу Ороноя; – Ныне и присно и вовеки веков, Аминь! – безжизненный монгольский командир Ороной рухнул лицом в землю и замер.
– Аминь! – ещё раз повторил незнакомец.
Все, включая толмача, затаив дыхание, следили за развитием событий. Когда монгол упал и затих, взгляды Макса и остальных скрестились на толмаче. Тот нервно облизал губы:
– В-в-вы чего? А? Я ж-же вам пригожусь. . . П-правда. . . – толмач буквально трясся.
– Ты, ирод поганый! – сверкая глазами, гневно выкрикнула Лана. – Ты, предатель! Гнусное отродье! Макс, дай мне меч!
Макс безмолвно протянул руку с Мечом. Ситуация его слегка забавляла.
– Ты хотел отдать меня в рабство этому поганцу! Ты хотел бросить в огонь моих детей! – кричала Лана, напирая на толмача остриём. Макс отметил про себя, что Лана сказала «детей», а не «ребёнка»; значит, Машку с Дашкой она уже считает «своими детьми».
– П-погоди, красавица! Н-не я, а он хотел бросить! – залепетал толмач. – Я ведь что, я подневольный человек, меня заставили. . .
– Не корысти ради. . . – процедил сквозь зубы Макс.
Толмач безумными глазами взглянул на Макса, и сделал шаг вперёд, собираясь пасть на колени. Но шагнул он неудачно – оступился, и, падая, наткнулся животом на меч в руках Ланы. Та поспешно отдёрнула оружие. Стоя на коленях, толмач с ужасом смотрел на растекающееся красное пятно на своей рубахе. Боли он, по-видимому, ещё не чувствовал – сказывался шок от испуга.
– Ой, – тихонько сказала Лана и взглянула на Макса. – Кажется, я его. . .
– Позвольте помочь вам, госпожа! – сказал незнакомец и сделал несколько шагов к толмачу. Тот поднял на него испуганные глаза. Незнакомец высоко поднял правую руку с мечом и негромко сказал:
– Аминь!
С ужасающим свистом рука его описала полукруг, сначала вниз, а потом снова вверх – и голова толмача покатилась по залитой лунным светом поляне. Незнакомец вложил клинок в невидимые из-за складок одежды ножны и повернулся к Максу и Лане. Лана поспешно, с какой-то торопливостью, отдала меч Максу. Он усмехнулся и взял.
– Кто ты? – настороженно спросила Лана незнакомца.
– Меня зовут Ронгард, – ответил тот, расправляя свою похожую на балахон одежду.  – Я – странствующий воин-монах.
– Как ты здесь оказался? – продолжила допрос Лана, чувствуя, что назревает какой-то подвох.
– Я прибыл сюда, чтобы помочь вам. И ещё – вот за ним, – Ронгард подбородком указал на Макса. Макс как мог пристальнее разглядывал Ронгарда, ещё не зная, друг он или враг. Среднего роста, длинные тёмно-русые волосы зачёсаны назад, холодный взгляд серых глаз. . . При лунном свете многого не разглядишь, но Макс всё-таки нашёл внешность Ронгарда в чём-то приятной и располагающей к себе.
– Зачем тебе нужен Макс? – продолжала допытываться Лана. – Ты хочешь причинить ему вред?
– Нет, госпожа, – Ронгард улыбнулся искренне и дружелюбно. – Он, в некотором роде, попал в беду. . . И не может вернуться туда, куда хочет. . . Я ему помогу в этом. . . – Видя, что собеседники молчат, Ронгард продолжил: – Ты, наверное, уже догадалась, госпожа, что он и я. . . Мы – не обычные люди. . .
– Чародеи? – спокойно спросила Лана.
– Вроде того, – согласился Ронгард. ( «Ага, я, Макс – чародей! – внутренне ухмыльнулся Макс. – До;жили!»)
– Я догадывалась, – сказала Лана и посмотрела на Макса. – Ты иногда вёл себя чудно;. . .
Макс виновато пожал плечами – мол, извини, уж как получилось. Ронгард обратился к нему:
– Ты помог им. А я помогу тебе. Заберу тебя отсюда.
– А как же они? – Макс кивнул в сторону Ланы и детей.
– До борти здесь не более получаса ходьбы, – заверил его Ронгард. И добавил, пристально глядя в глаза:
– Ты их спас, Макс. Спас.
– Я всё-таки даведу их до конца, – упрямо произнёс Макс, не отводя взгляда. – А то мало ли что. . .
– Ладно, – помолчав, сказал Ронгард. – Дело твоё. Но нам с тобой надо будет потом обязательно увидиться. На, возьми, – и он протянул Максу плоский овальный предмет, сделанный из какого-то тёмного металла. Местами на нём располагались разноцветные кнопки. – Меч объяснит, как им пользоваться. Это вроде универсального амулета. . .
– Ну, мы пошли? – спросил у Ронгарда Макс, спрятав «амулет» за пояс.
– Прощайте! – отступил в сторону воин-монах.
– До встречи! – сказал ему Макс. . .
По-прежнему двигаясь цепочкой – Лана впереди, за ней – дети, Макс – замыкающий, путники пробирались через лес. Отойдя от поляны, Лана встревожено спросила у Макса:
– Может, тебе надо было б с ним пойти?
– Ничего-ничего, со мной теперь всё в порядке! – заверил её Макс. – Теперь я смогу попасть домой. . . Наверное. . .
Лана покосилась на него, но ничего не сказала. И они продолжили путь в молчании. Через некоторое время Лана произнесла: – Борть!
Они вышли на открытое пространство. Лана что-то покричала, кого-то позвала. Залаяли собаки. В небольших бревенчатых избах зажглись огни, оттуда вышли несколько бородатых мужчин с факелами в руках. Лана и дети побежали вперёд; Макс остался стоять на месте. Он не испытывал ни радости, ни облегчения. Просто закончился какой-то этап; что предстоит дальше – неизвестно. Макс боялся уже верить в счастливый конец.
Один из мужчин, самый высокий и здоровенный, обнял Лану, она ему о чём-то говорила, то и дело вытирая слёзы. Макс безразлично подумал, что это и есть Радомир, дядя мужа Ланы Ратибора. Вышедшие из изб женщины завели детей. Что-то говоря, Лана несколько раз оглянулась на Макса. Потом, видя, что он так и стоит на опушке, она бросилась к нему бежать.
– Макс? Ты что же. . . Уходишь? – запыхавшись, спросила она, остановившись перед ним. Раскрасневшаяся от бега, она была невероятно красива.
– Да, Лана. У-хо-жу, – ответил Макс.
– И не зайдёшь к нам? Поел бы, поспал. . . А?
Макс отрицательно помотал головой.
– Я скоро и так отдохну. . . я надеюсь, – ответил он. И добавил: – Я рад, что всё вроде закончилось благополучно.
Они стояли и смотрели друг на друга. Молчание затягивалось.
– Постой. . . – Лана ловким движением сняла с себя деревянный крестик на верёвочке и принялась повязывать его Максу на шею. Они стояли так близко, что их волосы соприкасались, а руки Ланы лежали у него на плечах. . . По телу Макса прошла дрожь.
– На память. . .
– Спасибо, Лана, – тихо сказал Макс.
– Ну что ты, это тебе спасибо, – так же тихо ответила она, не убирая рук с его плечей. – И. . . Прощай!
Она быстро поцеловала его в губы, стремительно развернулась и побежала к домам.
– Прощай, Лана, – еле слышно произнёс Макс и зашагал в противоположном направлении. «Всё правильно, – бормотал он себе под нос, глядя вперёд невидящими глазами, – так надо. . . Так тебе и надо, идиот. . .»

    *                *                *

Он отошёл уже достаточно далеко от борти, как вдруг его позвал Меч:
– Макс! Подожди! Есть важные новости!
– О, старая железка! Этот радиоприёмник ещё жив? Конечно, у тебя есть новости, – разразился фразами Макс. – Давай,  объясни мне, что это за Ронгард такой, и как так получилось, что ты снова ожил. . .
– Да погоди ты! – проскрипел Меч. – У меня для тебя сообщение. От моих Хозяев. Ты слушаешь?
– Да, – Макс был заинтригован.
– Так вот, – напыщенно продолжил Меч, – сообщение: «Доводится до сведения хозяина Меча, что он выдержал испытание Д-С и становится обладателем второго уровня силы.»
– Ч-чего? Какой силы? И. . . какое испытание? – растерялся Макс.
– Испытание «Д-С». Духа-Совести, – спокойно объяснил Меч.
– А как же. . . Ослушание? Невыполнение приказа? – допытывался Макс. – Я ведь не побежал спасать этого вашего Ратибора, а занялся Ланой с детьми. . . А?
– Это и было испытание, Макс. Испытание «Духа-Совести», – пояснил Меч. – И ты его прошёл. Успешно. Немногие на втором задании проходят. . .
– Погоди. . . А зачем оно нужно, это ваше испытание «Д-С»? – недоумевал Макс.
– Ну. . . Твои физические возможности мы выяснили. В прошлый раз. А вот душевные качества. . . Доброта, сочувствие, справедливость. . . Пойми, ведь Меч – грозное оружие, и человеку со злым сердцем его доверить нельзя. . . – Меч замолк.
– А-а-а-а. . . Так вы меня так проверяли, – протянул Макс. И сквозь зубы добавил: – Сволочи. . . Ну а если б я не стал спасать женщину с ребёнком? Если б побежал выполнять ваш дурацкий приказ? – Макс остро ощутил неприязнь к Мечу и его создателям.
– Ты так и не догадался? – примирительным тоном произнёс Меч. – То, что ты сделал – это и есть «Спасение Ратибора». Просто под Ратибором подразумевался не какой-то там конкретный человек, а явление. Сам процесс спасения. . . Это же так просто, Макс! Как принцип Инь-Ян в восточной философии!
Макс ничего не понял, о чём говорит Меч, но продолжил расспросы. Злость не проходила.
– И что сейчас? Мне что-то там присваивается?
– Ты же сам слышал, – Меч говорил всё в той же примирительной интонации. – Ты стал обладателем второго уровня силы. Это значит, что через меня в тебя постепенно войдёт космическая энергия, мощь. Ты станешь намного сильней, чем был. И задания у тебя будут под стать. . .
– Да пошёл ты!.. – Макс сплюнул. – Люди страдают, гибнут, горе людское, а вы тут заладили: «задание, задание!». . .
– Ты ещё многого не понимаешь, – сокрушённо вздохнул Меч. – Пойдём домой, а?
– Меч! Мне нужно поговорить с твоими хозяевами! – требовательно выкрикнул Макс.
– Мы предвидели такой оборот, – вздохнул ещё раз Меч. – Сейчас будет установлен канал. . . Сейчас будет. . . Говори! ГО-ВО-РИ! Что ты хочешь сказать?
От этих слов завибрировало всё вокруг. И воздух, и деревья, и земля, каждый атом всего окружающего мира. Вибрация пронзила и тело Макса.
– Я хотел вам сказать, – произнёс Макс (его голос, казалось, разнёсся колебаниями по всей Вселенной), – я очень хотел вам сказать, что. . . Я ВАС НЕНАВИЖУ!!!

       *                *                *

Перемещение во времени прошло, как всегда. Сглотнув комок в горле, Макс оглянулся. Он стоял на улице возле своего подъезда. Была ночь. Меч по-прежнему был в его руках. «До;ма!» – подумал Макс и направился к ступенькам.
– Так ты будешь дальше с нами сотрудничать? – насторожено спросил Меч.
– Буду, отстань, – устало сказал Макс. – Буду сотрудничать и ненавидеть одновременно. . . Да, кстати. Что-то я не припомню в учебниках истории какого-то хана Угэдэя, и этого нападения на Киев. . . А?
– Много они знают, твои историки! – буркнул Меч. – Ты сам сможешь не раз убедиться, насколько часто они ошибаются. . . – И, помолчав, добавил тихо: – А ты меня удивил, Макс. . . Люди. . . Никогда не знаешь, на что они способны. . .
– Слушай, Меч! Ты должен будешь мне больше рассказать о себе, – с нажимом произнёс Макс. – Об этих ваших испытаниях. . . Или я узна;ю больше. . .
– Или?..
– Или мной займутся психиатры, – сказал Макс и открыл дверь.

                КОНЕЦ.

Идея: зима 1998 года.
Начало работы: июль 1998 года.
Окончание: 29 декабря 2000 года, 15 ч. 52 мин.
Набор текста: 26 ноября 2018 года, 18 ч. 40 мин.   Москва.