Остроконечные хризантемы

Тот рейс был особенно длинный: на берегу оставалась ты, а со мной – зыбкая вера в чудо. Я верил потому, что хотел верить.

Верить в прочитанное на твоём лице обещание. Обещание ждать – а было ли оно?

И вдруг это известие – ошеломляющее, но уже не подлежащее сомнению. Известие, разрушающее все иллюзии: судно идёт под разгрузку в Калининград, а не в Таллин, как предполагалось ранее.

«Да так оно и лучше, – пытался я приободрить себя. – Не увидеть тебя среди встречающих в Таллине было бы больно. А здесь, из-за дальности расстояний, твоё отсутствие – перст судьбы, пожелавшей положить конец безосновательным фантазиям».

Равнодушное, тусклое небо нависало тучами над рябью Балтики и бросало на неё снег. Мокрый, холодный, он бил по глазам, лез за шиворот и ручейками стекал по спине.

Снег, снег, снег… Ему не было никакого дела ни до тебя, ни до моих канувших в Лету надежд. Он рождался в небе, чтобы покружиться над палубой и исчезнуть в холодной воде.

Шесть часов мы простояли на рейде. Ночью, раздвигая носом снежную слякоть, судно вошло в канал. Где-то там, на другом его конце, нас ждали шум и огни чужого города.

Узкие ганзейские улочки старого Таллина, вы были такими милыми и уютными для нас. «Были», потому что нам уже не бродить вдвоём по вашей каменной звонкости: долгие четыре месяца следующего рейса, которые начнут свой отсчёт через три-четыре дня, значат слишком много в противовес короткому знакомству двух случайно встретившихся людей.

Зыбкая вера в чудо растаяла, не выдержав натиска действительности.

«Так даже лучше. Так даже лучше», – повторял я про себя как сомнамбула.

Подошёл буксир. Застучали каблуки матросов палубной команды. А снег всё валит и валит.

На берегу ёжатся фигурки встречающих. Восемь человек – не густо. Чужой порт – не все жёны летят за сотни миль, чтобы взглянуть на своих мужей, порадоваться встрече и через считаные дни опять проводить их в долгий рейс. Я по-хорошему порадовался немногим счастливчикам и, задёрнув шторки иллюминатора, лёг спать.

Мне снились твои улыбающиеся глаза, солнечные колечки волос. Ты стояла на Ратушной площади и махала мне рукой. Я побежал. Ты неожиданно прыгнула на вершину белого блестящего айсберга и, смеясь, стала раскачивать растущую на ней пальму. Большие спелые кокосы с грохотом посыпались вниз. Они подскакивали на ледяных боках айсберга, стукались друг о дружку…

Я открыл глаза. В дверь каюты стучали.

– Проснись, тебя к трапу вызывают! – донёсся из коридора голос третьего электромеханика.

– Сейчас, – откликнулся я.

Поднялся с койки, плеснул в лицо пригоршню воды из-под крана, подошёл к иллюминатору, открыл шторки и выглянул наружу.

Прошло уже четыре часа, как мы пришвартовались к стенке. Снег успел растаять, и только небольшая белая полоска в тени пакгауза напоминала о ночном снегопаде. Прямо перед иллюминатором блестела громадная гора соли. Портовый кран осторожно ставил на причал строп с коробами мороженой рыбы. Светило солнце.

Около трапа, запрокинув голову вверх, прикрыв от солнца козырьком ладони глаза, стояла невысокая худенькая девушка. Она прижимала к груди букет остроконечных хризантем и всё время привставала на цыпочки, стремясь возможно скорее преодолеть пространство, разделяющее берег и палубу судна.

Я уже смирился с мыслью, что никогда не увижу тебя, что между нами никогда ничего не будет – ведь тогда я так и не сказал тебе о главном, а ты ничего мне не обещала.

Но это была ты.

Опрокидывающее всякую логику Чудо смеялось и махало мне с берега букетом остроконечных хризантем


Рецензии
Какая чудесная, морская, интуитивно-романтическая история.

Николай Махов   14.08.2021 14:02     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.